Сказка об Урсу, белом медведе и летающем замке

Жил-был мальчик, и звали его Урсу. «Что за странное имя?» — спросите вы. Действительно странное, согласился бы Урсу. Неподходящее по размеру, как купленное на вырост пальто. Рукава длинны, шея болтается в воротнике, как ложка в банке с жидким вареньем.

Вот сестру его зовут очень даже обычно — Мышь, хотя на лбу у нее большое коричневое пятно в форме чечевичного зерна. Прямо по центру, будто мишень в тире. И еще она умеет дотрагиваться кончиком языка до носа и подбородка. А ведь ей всего шесть лет, значит язык у нее должен быть короче, чем у Урсу. Но Урсу такого отмочить не может, а вот Мышь — запросто.

У младшего брата тоже ничего себе имя — Муравей. Другое дело, что руки у него с рождения трясутся. Врачи сказали, это из-за того, что у него вода в мозгу. Его даже в школу брать поначалу отказались. Но Мур так просился, что его все-таки приняли в первый класс. И учится он на отлично, хотя и пишет таким почерком, будто ворона по снегу наследила. Выходит, туфта все это про воду?

А вот Урсу — совершенно обыкновенный. Глаза у него средней серости, характер, если послушать учителей, средней паршивости, с руками все нормально и с языком тоже. И в школу он ходит не по желанию, а потому, что так велел король Лев XIII. То есть велел он, конечно, не самому Урсу, а всем детям королевства. Наверное потому, что у него самого нет ни сына, ни дочери. Вот пришлось бы Его Величеству вечерами помогать принцам и принцессам с уроками, вытаскивать их каждое утро из-под одеял и выслушивать еженедельно жалобы математички и историка, так он сразу бы взял и школу отменил. А взамен ввел бы королевским указом… Ну, скажем, экскурсии на конфетную фабрику или саночные катания на карьере. Хотя, в общем, вполне понятно, почему Его Величество решил не заводить детей, размышлял Урсу. Тринадцатому из чертовой дюжины бартьев и сестер наверняка хотелось тишины и покоя во дворце.

Что бы там не решил король, Урсу в последнее время появлялся в школе нечасто. В конце коцов, Лев XIII далеко, а проблемы близко. Начались они с тех пор, как в доме появилась Мышь, но все стало совсем плохо, когда мама захворала, и ее уволили с текстильного комбината. С приходом зимы в номере 22 по Рабочей улице воцарилась вечная мерзлота. Денег на уголь не хватало несмотря на то, что отец все чаще брал двойную смену на заводе, и мама экономила каждый кусок. Бойлер в подвале получал маленькую порцию утром, чтобы кое-как согреть выстывшие за ночь комнаты, и порцию побольше вечером, когда приходил с работы отец. И все равно мама жаловалась, что долг у угольщика растет. В очередной раз тщетно пытаясь уснуть в холодной постели и слыша через тонкую стену перебранку родителей, Урсу решил взять дело в свои руки.

Хоть Дирижаблейстрой — городок и небольшой, через него проходит железная дорога, при которой выросли станция и депо. Ушлые личности давно высмотрели, где заправляют паровозы, и повадились таскать выпавший из тендера уголь. Вообще-то, дело это было противозаконное и наказуемое, так что воришек гонял строгий обходчик и угоревшие кочегары. Но несмотря на все усилия большинство добытчиков уходило от железки не с пустыми руками — включая Урсу. Свои походы за углем он скрывал от родителей. Во-первых, они бы не одобрили противозаконный промысел, да еще такой, каким занимаются «только нищие и бомжи». Что было плохого в том, что бесхозный уголь согревал их семью, Урсу понять не мог, но у взрослых своя логика. Во-вторых, отец рассвирепел бы, если б узнал, что сын прогуливает школу. И попробуй тут объясни, что утром по темноте у шпал ничего не найдешь, а после занятий все на железке уже разобрано. Потому носил Урсу добычу в школьном ранце. Приходил домой в обычное время, шмыгал в подвал и высыпал все в угольный ящик, разравнивая по углам. А потом улыбался тайком, слыша, как отец хвалит маму за экономность.

Вот и сегодня он слинял после первого урока, едва развиднеслось. На железке как всегда пахло печкой, мазутом и дальними странствиями. Высоко в лысых тополях переругивались замерзшие галки. Уголь ярко чернел на снегу, уже истоптанном цепочками следов. Между шпалами возилась серая фигурка. Эту девочку в лохмотьях Урсу видел здесь раньше. Ее красные руки в цыпках далеко высовывались из слишком коротких рукавов пальто, подхватывая драгоценные черные камни и отправляя их в заплатанную торбу. Заметив, что за ней наблюдают, нищенка настороженно подтянула сумку поближе к телу, в любой момент готовая сорваться с места. Урсу улыбнулся, показывая, что его не стоит бояться, присел на корточки и принялся набивать ранец. Девочка отодвинулась дальше по насыпи, все еще бросая в сторону чужака подозрительные взгляды. Он подумал о том, что ей нужны рукавицы, и что он мог бы прихватить с собой пару запасных в следующий раз. На левой правда была дырка у большого пальца, но ее ведь можно зашить.

Внезапно девочка вскинула голову. Из-под спутанных волос в его сторону блестнули темные глаза. Урсу снова улыбнулся и помахал ей рукой. И тут за спиной заскрипел снег. Обернуться Урсу не успел. Сильный тычок отправил его животом на рельсы.

— Эй, шибздик! Ты что, не знаешь, это наша территория!

Высокий парень с лицом в крапинку от прыщей стоял над мальчиком, чуть расставив ноги. Рядом топтались еще двое — один косоглазый с угольным ведром, второй в ушанке с оборванными завязками.

— А кто сказал, что ваша? — огрызнулся Урсу, ругая себя за глупость. В сторону станции посматривать он не забывал, а вот что Щука с его бандой могут подкрасться с тыла, не подумал. — Тут таблички нету!

Он бросил короткий взгляд в сторону девчонки без варежек, но ее уже и след простыл — наученная горьким опытом, она вовремя заметила опасность и смылась.

— А мы тебе щас на морде табличку нарисуем, — ухмыльнулся Щука и кивнул своим спутникам. — А ну-ка, держите его.

Урсу понял, что удрать не успеет. Он попробовал лягнуть парня в ушанке, но тот легко перехватил ногу, дернул за нее и опрокинул жертву на спину. Рельса ударила под ребра, и у Урсу перехватило дыхание. Вверху коротко ойкнуло. Сквозь невольные слезы, мальчик разглядел, что нападавший сложился пополам, закрывая руками лицо. Пока остальные двое удивленно оглядывались, из кустов за насыпью прилетела вторая ледышка. Косоглазый пацан выронил ведро и схватился, подвывая, за лоб.

Не долго думая, Урсу уцепил ранец, перекатился на живот и рванул через рельсы — сначала на четвереньках, а потом выпрямившись во весь рост. Куда бежать, он еще не придумал. Ясно было только, подальше от кустов, где засел неожиданный союзник. Или союзница? Сыпля ругательствами, троица топала следом. Ноги у Урсу были длинные, и сначала между ним и Щуковскими образовался нелохой отрыв. Но ранец, казалось, с каждым шагом становился тяжелее и тяжелее, ботинки разъезжались на прятавшемся под снегом ледке. Внезапно земля ушла из-под ног, и мальчик ткнулся в снег лицом. Тяжелый ранец придавил спину, в подвернутой лодыжке запульсировала боль.

Щуковские тут же оказались над ним. Пинали вполсилы — утомились, бегавши. Ранец отобрали, а самого, облепленного снегом, приложили лбом о контейнер для мусора — за ледышку мстили — да и бросили туда же, закрыв крышкой. Сначала Урсу сидел тихо — ждал, когда исчезнут в отдалении голоса обидчиков и скрип шагов по снегу. Потом попробовал вылезти, но не тут-то было. Крышка сидела, как влитая, — ее явно прижали чем-то сверху. Наплевав на гордость, мальчик попробовал робкое «Помогите!» Тишина за стенками мусорки отозвалась высокомерным молчанием. Урсу вложил в крик больше эмоций. Ничего. Вот тогда он действительно испугался.

Контейнер стоял на задворках первого от станциии дома — закопченой пятиэтажки. Как часто ее жильцы выбрасывают мусор? Что, если придется сидеть тут до самого вечера, пока они не придут с работы? Внутри, конечно, теплее, чем снаружи — объедки, старая бумага и прочий хлам неплохо изолируют. Но вот пошевелиться, чтобы разогнать кровь, в мусорке почти не было возможности, да и жуткая, вышибающая дух вонь усиливалась при каждом движении. «Что, если к вечеру меня найдут смерзшимся в сосульку с картофельными очистками и гнилым луком?» Эта мысль придала Урсу сил. Он вопил и колотился в крышку, пока не охрип и не сбил кулаки в кровь.

Освободил его бородатый старик, вышедший во двор с помойным ведром. Мальчик подобрал валявшиеся на снегу учебники — Щуковские на них не польстились — и похромал домой. Приближалось время, когда он обычно возвращался из школы.

Урсу шел, загребая снег промокшими ботинками и раздумывая о том, как он объяснит родителям потерю ранца, когда что-то вокруг изменилось. Только что он шагал в мягком свете раннего вечера, и бац! На его пути сгустилась тень, будто бледное зимнее солнце закрыла грозовая туча. Урсу задрал голову к небу, но неба вверху не было — только огромная стальная плоскость, поблескивающая редкими огнями. Воздушный замок Колдуна, точнее, его дно, нависло над домишками квартала, где находилась Рабочая улица.

Мальчик застыл на месте, раскрыв рот. Все в городе слышали о Колдуне, многие видели его замок, проплывающий высоко между кудрявых облаков, но никто не знал его имени и никогда не встречал его самого. Говорили, Колдун был сказочно богат и ходил в лучших друзьях у губернатора Дирижаблестроя. Может и так, но простые жители города волшебника ненавидели и боялись, потому что он забирал их детей. Началось все с того, что стали пропадать маленькие бродяжки на улицах. А потом Колдун стал хватать детей прямо среди бела дня, буквально из рук их родителей. Газеты писали, что меценат открыл школу волшебства в своем замке, чтобы дать отпрыскам бедных семей шанс на лучшую жизнь. Но Урсу в это не верил. Никто из пропавших мальчиков и девочек никогда не возвращался обратно, ни с магическими фокусами, ни без.

«Неужели замок опустился над кварталом, потому что Колдун решил забрать кого-то из здешних детей? Может, кого-нибудь из моей школы? Или даже из нашего класса? Или… с Рабочей улицы?» В животе у Урсу что-то тяжело ворохнулось, и в открывшуюся пустоту потек, закручиваясь воронкой, страх. Он прижался спиной к стене ближайшего дома, не отводя глаз от мигающих огней в огромном стальном днище. Мальчику на миг показалось, что это глаза злобного чудовища, высматривающего в голой белизне города именно его, Урсу. Он попятился в какую-то подворотню и побежал домой, забыв про больную ногу, прячась под ветвями редких деревьев, навесами и козырьками парадных.

Окна номера 22 уютно желтели в неестественных сумерках. Мальчик взлетел на крыльцо и ворвался в коридор, будто за ним все еще гналась банда Щуки. Оказавшись в безопасности, он приник к круглому окошку и показал замку язык.

— А вот наверное и он! Посмотрим, что нам расскажет ваш сын.

Незнакомый голос, раздавшийся из гостиной, заставил Урсу насторожиться. Чувствуя себя неловко, потому что взрослые явно говорили о нем, мальчик прошел по коридору и заглянул в комнату.

Мама сидела на краешке продавленного дивана. С одной стороны к ней жалась Мышь, с другой сидел, уставившись в пол, Мур. Руки его тряслись сильнее обычного. Рядом стоял высокий усатый мужчина в черном пальто и котелке. Еще один, казавшийся точной копией первого, торчал у двери, потому Урсу не заметил его сразу. От окна блестела очками незнакомая дама с крошечной шляпкой в высокой прическе и ртом, превратившимся в тонкую злую линию.

— Урсу, — выдохнула мама. В ее глазах читались облегчение и страх одновременно. — Где ты был? Мадам Циветта сказала, что ты прогуливаешь школу, это правда? С тобой… — она окинула его обеспокоенным взглядом с головы до ног, — что с тобой случилось?

Женщина у окна вытащила из сумочки белый кружевной платочек и брезгливо прижала его к острому носу. Урсу невольно посмотрел на свое пальто. Он очистил одежду, как мог, от вонючих отбросов, но на коричневой ткани остались липкие и жирные пятна, один рукав почти оторвался в пылу борьбы, а помоечный смрад постепенно запонял теплый домашний воздух.

— Я… — робко начал Урсу, но тут же замолчал. Была бы мама одна, может, он и осмелился бы рассказать правду. Но в гостиной топорщились пугалами черные незнакомцы, от которых исходила почти физически ощутимая волна холода и враждебности, и мальчик прикусил язык.

— Все ясно, — решительно заключила дама в шляпке из-под платка. — Полная антисанитария. У старшего мальчика нет ни приличной одежды, ни ранца. Он прогуливает школу, а мать даже не знает, где шляется целыми днями ее родное чадо. К тому же, — остроносая прошагала через комнату к Урсу и приподняла его подбородок затянутой в перчатку рукой, — ребенок явно подвергается насилию. Только посмотрите на его лоб, господа.

Черные в котелках синхронно закивали:

— Подвергается насилию.

Ничего не понимая, Урсу молча хлопал глазами, переводя взгляд с усатых на мадам Циветту, а с нее на маму, которая замерла на диване, прижав ладонь ко рту — будто кто-то ударил ее в живот, и она зажимала рвущийся наружу крик.

— Мы вынуждены забрать детей, — заявила очкастая и спрятала платочек в сумку. Щелчок застежки прозвучал в тишине, как выстрел. Мама пришла в себя:

— Нет! Вы не можете, — она вскочила с дивана, закрывая собой Мышь и Мура. — Это все какая-то ошибка! Подождите, вот придет с работы муж, и все объяснится!

— Вы хотите сказать, милочка, — вздернула подбородок дама в шляпке, — что ваш муж знает больше о детях, чем вы, хотя он работает сутками напролет?

— Нет, — заломила руки мама, — я совсем не то хотела сказать...

— Берите детей! — бросила мадам Циветта усатым.

Следующие мгновения слились в хаос плача, криков и безнадежной борьбы. В какой-то момент мама упала на пол, а один из людей в котелке подхватил Мура подмышку одной рукой, Мышь другой и потащил их из комнаты. Урсу вспомнил, что может двигаться, выронил учебники и бросился усачу наперерез. Но тут второй котелковый уцепил его стальными пальцами за рукав. Мальчик рванулся изо всех сил. Поношенная ткань треснула, протестуя против жестокого обращения второй раз за день. Урсу выкатился в коридор, оставив в руках подручного мадам Циветты злополучный рукав.

— Держите его, Олинго! — понеслось визгливо вслед.

Мальчик бросился к выходу, но дверь полностью перекрыл усач, крепко сжимавший брыкающихся брата и сестру. Урсу рванул вверх по лестнице, слыша за спиной топот ботинок второго котелкового. Комната, дверь, защелка. Грохот кулаков по дереву, шум крови в ушах. Ледяной укус в лицо, когда распахнулись оконные створки. Низкая крыша соседнего дома. Только бы не подвела лодыжка! Ноги скользят по обледенелой черепице, она уносится назад, обдирая штаны на заднице. В-вуш! Высокий сугроб поглотил Урсу почти с головой. Кое-как выбравшись наружу, мальчик похромал прочь со двора. Укрывшись за рядом сараев-развалюх, осторожно высунул голову наружу.

То, то он увидел, заставило его ахнуть и невольно отступить назад. Из стального брюха замка спускалась на цепи, чуть покачиваясь, большая клетка. За прочными прутьями неподвижно сидел робопес — только вырывающийся из ноздрей пар и светящиеся глаза показывали, что это машина, а не мертвый кусок металла. Внизу дожидались мадам Циветта и оба усатых. Один держал хнычущих Мышь и Мура. Второй — маму, все еще пытавшуюся дотянуться до детей.

Клетка погрузилась в снег. Женщина в шляпке распахнула дверцу и сунула под нос собаке какую-то тряпку. Ищейка немедленно встрепенулась и уверенно потрусила по направлению к дому 22. Черный в котелке между тем запихнул в клетку брата с сестрой и шагнул в нее сам. Цепь натянулась, конструкция дрогнула и стала медленно подниматься в воздух. Урсу заозирался по стороным в поисках помощи, но улица была пуста, большинство окон темны, а те, в которых горел свет, плотно задернуты шторами. Со стороны двора с пушистым сугробом донесся механический равнодушный вой — робопес взял след.

Мальчик не мог больше оставаться на месте. Бросив последний взгляд на покачивающуюся в воздухе клетку, Урсу бросился бежать.

Бульвар Новаторов тонул в туманной дымке, смешивавшейся с белыми клубами, вырывавшимися из труб проносящихся мимо паробилей. Урсу сжался в тени афишной тумбы, насторожено всматриваясь в расплывчатые круги света под газовыми фонарями. Пока ничего опасного — только мирно прогуливающиеся парочки, да рассматривающие яркие витрины поздние покупатели. Но кто знает, может, ищейка снова взяла потреянный след?

Рука, торчавшая из дырки, щетинящейся черными нитками, совсем окоченела. Урсу захлопал себя по бокам, пытясь вернуть ей чувствительность.

— Привет, Пингвин. Значит, тебя все-таки поймали?

Девочка без варежек возникла перед ним так внезапно, будто ее извлек из сумеречной шляпы невидимый фокусник.

— Никакой я не Пингвин, — насупился мальчик и выдавил, с трудом сообразив, что нищенка говорит об утренних событиях — таких далеких, будто с тех пор прошло полвека. — С-с чего ты взяла, что меня поймали?

— У тебя на лбу написано, — фыркнула она.

Урсу невольно потер ссадину, тут же запульсировавшую болью.

— Чего ты тут делаешь? — поинтересовалась девчонка и пнула попавшуюся под ноги ледышку.

— Да так… — пожал он плечами, не забывая поглядывать по сторонам.

— Из дому выперли? — нахмурилась бродяжка.

— Да ты что! Просто я… у меня… — Урсу замялся, не зная, можно ли рассказать совсем незнакомой девочке о своем несчатье. — В общем, меня ищут, и мне нельзя теперь домой.

— А-а, — понимающе протянула его спасительница и сплюнула на тротуар. — Ну и что ты спер?

— Я не вор! — вспыхнул мальчик. В темных глазах напротив отразился неприкрытый скепсис. Урсу смутился. — Ну, то есть уголь, конечно, я таскал. Но ведь он ничейный! А ищейка за мной гонится, потому что меня хочет забрать Колдун...

Тут он прикусил язык, да поздно было. Шершавые от цыпок руки схватили его и втолкнули глубже в тень за афишной тумбой.

— Ш-ш! — девчонка приложила палец к растрескавшимся от мороза губам. — Не поминай лихо, пока оно тихо.

Она высунула лохматую голову за закругленный бок их убежища. Убедившись, что редкие прохожие не обращают внимание на двух беспризорных детей, бродяжка притиснула Урсу к стенке с облезшими плакатами и выдохнула ему в лицо:

— Рассказывай!

— А как ты свинтил от робопса? — спросила Ласка, помахивая на ходу торбой, полной утренней выпечки. Урсу узнал имя свой спасительницы после того, как они вместе обчистили контейнер, куда булочник выкидывал нераскупленный товар.

— Прицепился сзади за паробиль — у некоторых моделей есть такая подножка...

— Знаю, — оборвала его девчонка. — Котелок у тебя, видать, варит. В центре города ищейке трудно будет найти твой запах. Особенно теперь, когда пошел снег.

Действительно пушистые снежинки все гуще и гуще толпились в пятнах света от редеющих фонарией.

— А куда мы идем? — поинтересовался Урсу, оглядываясь на темные силуэты домов, теснившихся на незнакомой улице.

— Скоро узнаешь, — усмехнулась Ласка и свернула в темноту ближайшей подворотни.

Дети прошли гуськом вдоль стены многоэтажного дома, в котором кое-где еще горели почти невидимые за густым снегом окна. Внезапно девочка присела на корточки и постучала в подвальное окно, забитое фанерой. Не успел Урсу удивиться, фанера отодвинулась. Язык желтого света лизнул снег, но тут же пропал — Ласка полезла в открывшийся проем.

— Ну, чего ты там растопырился? Давай сюда!

Из окошка нетерпеливо замахала покрытая цыпками рука. Мальчик уселся на снег и спустил ноги в подвал. Его тут же втащили внутрь, фанерный щит скользнул на место прямо перед любопытным носом зимней ночи.

— Говорят, он любит детские мозги. На ужин, — свистящим шепотом добавил Крот и поправил очки, у которых осталась только одна дужка.

— А я слышал, он превращает маленьких мальчиков и девочек в статуи и украшает ими свой замок, — замогильным голосом протянул чумазый пацан, имени которого Урсу не запомнил.

— Да заткнись ты, Комар, — паренек постарше, кажется, Енот, почесал шею под рваным шарфом. — Всем известно, что бедолаги становятся рабами и крутят колесо машины, которая поднимает замок в воздух.

Ласка раздраженно закатила глаза:

— Это паровой двигатель, придурок! Какое колесо?! И кончай гнать пургу, знаете же, что у Пингвина сегодня брата и сестренку забрали. Вон, он уже позеленел весь.

— Меня зовут Урсу, — дрогнувшим голосом напомнил мальчик, но на беспризорницу это не произвело никакого впечатления.

— Ты не обращай на них внимания, — она махнула рукой на троих ребят и девчушку лет пяти, которая только молчала и пялилась на новичка огромными голубыми глазами. — Они не плохие. Боятся просто. Нас раньше в подвале знаешь, сколько было? А остались вот — самые везучие. Остальных люди Колдуна похватали или робопсы выследили.

— И что, — медленно выговорил Урсу, переваривая информацию, — вы теперь собираетесь делать?

— Жрать, — заявил Енот и потянулся в подставленный Лаской мешок с булочками, — и спать. Что же еще?

— А как же ваши друзья? — Урсу оглядел лица, сосредоточенно работающие челюстями. — Может, их еще не съели? И в статуи не превратили?

Крот принялся протирать очки полой грязного свитера, Комар уставился на надкушенную баранку так, будто это было рулевое колесо паробиля, а паренек в шарфе сердито пробурчал:

— Нам что ж теперь, замок штурмом брать? Он летающий, не заметил?

— Не знаю, — Урсу задумчиво откусил от предложенной Лаской булочки с маком. — Одним нам, конечно, с Колдуном не справиться. Наверное, надо попросить помощи у взрослых...

— Каких взрослых? — оборвал его Енот, ожесточенно почесывая свалявшиеся сосульками патлы. — Если ты про фраронов, так они с хозяином замка заодно.

— Фараонов? — недоуменно повторил Урсу.

— Полицейских, — объяснила Ласка. — К утру у них точно будет твой портрет, так что на улицу тебе пока лучше не выходить. Переждать надо недельку, пока все не уляжется.

— Неужели ничего нельзя сделать? — пробормотал Урсу, вертя в руках надкушенную булочку, — аппетит у него совершенно пропал.

— Надо лассказать обо всем самому главному взлослому! — произнес вдруг тоненький голосок. Ярко-голубые глаза девчушки серьезно смотрели прямо на «Пингвина».

— Губернатору, что ль? — горько усмехнулся Енот. — А кто его и всю городскую верхушку молодильным зельем снабжает, знаешь?

— Да куда уже ей, малолетке, — махнул рукой Комар, который, на взгляд Урсу, был немногим старше молчаливой девочки.

— Сами вы ничего не знаете! — насупилась обиженно голубоглазая. — Я не пло губе… губе… Не пло него говолила. Я пло кололя!

Мальчишки так и покатились от хохота, Крот даже кренделем подавился. Урсу заметил, что и Ласка с трудом сдерживает улыбку.

— Ага! Так и пустят нас во дворец! Еще и красную дорожку раскатают! — издевательски протянул Енот.

— Ну! Прямо до дверей королевской темницы, — поддержал Крот, и все зашлись в новом приступе веселья.

На голубых глазах навернулись слезы, и Ласка принялась утешать девочку последним подсохшим пирожным.

Всю ночь Урсу лежал без сна под заплатанным одеялом, оставшимся от одного из исчезнуших обитателей подвала. Что, если король действительно не знает о том, что творится в Дирижаблестрое? Все-таки от их городка до столицы часов пять на поезде будет. Правда, денег на билет у Урсу не было. На дирижабль — и подавно. Но ведь можно идти пешком, скажем, по рельсам, чтобы не заблудиться. Из уроков географии он помнил, что железка проложена через дремучие леса. Значит, легко будет спрятаться от глаз Колдуна, если тот вдруг решит погнаться за ускользнувшим мальчишкой в своем летучем замке. Диких зверей Урсу не боялся. Учебник по природоведению утверждал, что их всех давно повывели — одних истребили из-за шкур и мяса, других уничтожили как угрозу населению. Опасаться стоило только холода, робопса, да полиции, которая, если права Ласка, примется за поиски с утра. Вот почему Урсу решил отправиться в путь до рассвета.

Поначалу он хотел рассказать обитателям подвала, куда идет, но, припомнив давешний разговор, отказался от этой затеи. Скорее всего, мальчишки только подняли бы его насмех, а Ласка начала бы отговаривать, и кто знает, возможно, решимость Урсу поколебалась бы. Стараясь не разбудить посаповавших в темноте ребят, он осторожно поднялся, обмотал себя под пальто ничейным одеялом, соорудив подобие отсутствовавшего рукава, и пробрался к окну.

Фанера скользнула в сторону, и мальчик едва сдержал крик: в лицо бросило ледяную пушистую кудель, за ворот побежали талые струйки. Урсу кое-как отгреб заваливший окошко снег и выбрался наружу. Небо над черными коньками крыш уже морозно розовело на востоке. Сориентировавшись по этому свечению, беглец, оскальзываясь и засунув руки глубоко в карманы, пошел в сторону железной дороги.

***

Урсу никогда не ездил на поезде, но представлял себе, что наверное вот так оно и должно быть — лежишь себе пузом на мягкой и теплой верхней полке да тихонько покачиваешься в такт движению вагона. А если открыть глаза, замелькает в окне синяя стена деревьев, прерываемая только редкими полустанками или грохочущими многоточиями встречных составов. Блаженно потянувшись, Урсу приподнял отяжеленные дремотой веки.

Деревья действительно уплывали назад, хотя и не так быстро, как во сне. Летели мимо и снежные сугробы, такие глубокие, что доходили почти до ботинок мальчика. «Неужели замело железную дорогу? — испуганно подумал Урсу. — Но на чем же я тогда еду? И вообще — почему еду? У меня же не было денег на билет». Он чуть приподнял голову с мохнатого одеяла и...

— А-а-а! — заорал Урсу, выпуская из пальцев клочья длинной белой шерсти.

— А-а-а! — завопило под ним утробным басом.

Движение остановилось. Мальчик скатился в снег, кое-как поднялся на ноги и бросился прочь от страшного чудовища, но тут же провалился по пояс. Дернулся вправо, влево, но только зачерпнул холодного крошева рукавами. Приняв свою участь, он закрыл ладонями глаза и молча стал ожидать неизбежного.

Захрустел под тяжелыми лапами снег. Ближе. Ближе. Пахнуло в лицо горячим дыханием.

— Ну и чего ты орешь? — произнес знакомый уже низкий голос.

Урсу вздрогнул и приоткрыл один глаз. За неплотно сжатыми пальцами маячил огромный лохматый силуэт, почти сливающийся по цвету с окружающим белым пейзажем. Только черные умные глаза и похожий на подвижный кусок угля нос выделялись на молочного цвета меху.

— Ты… кто? — выдохнул мальчик, отваживаясь отвести от лица вмиг замерзшие руки.

— Белый медведь, конечно, кто же еще, — несколько обиженно ответило чудовище. — Ты что, никогда белых медведей не видел?

Урсу потрясенно помотал головой. Выходит, у Колдуна появился новый помощник. Может, это тоже робот, вроде ищейки? Только белый, чтобы незаметно было на снегу?

— Что за народ пошел? Неучи, — сокрушался между тем медведь, присев на объемистый зад. — Ты вот в каком классе учишься?

— В п-пятом, — пробормотал мальчик, не отводя взгляда от огромных клыков неизвестного, сверкающих в алой пасти каждый раз, когда тот говорил.

— Наверное, двоечник, — покачал мохнатой головой медведь, прищуриваясь на собеседника неодобрительным глазом.

— Не, я это, — с трудом подбирал слова Урсу, сбитый с толку поворотом разговора, — хорошист. Почти.

— А про медведей не знаешь. И уроки прогуливаешь, — гнул свое зубастый педагог.

— Прогуливаю, — согласился мальчик, снова закрывая глаза. Он был уверен, что теперь уж его точно съедят.

— Одного я не понимаю, — тяжело вздохнуло из темноты. — Неужели в школе так плохо, что лучше насмерть в лесу замерзнуть?

«Насмерть замерзнуть». В памяти Урсу возникли расплывающиеся в дымке усталости обледеневшие рельсы, спотыкающиеся о шпалы ноги, уже не чувствующие боли, пальцы, не способные подтянуть выше воротник пальто...

Он распахнул глаза и вытаращился на белого медведя:

— Так ты… вы спасли меня?

— Фу ты, ну ты, — фыркнуло существо и взмахнуло лапами с длиннющими черными когтями. — Вот только выкать мне не надо. Ну да, нашел, отогрел, понес домой… или, по крайней мере, туда, откуда ты пришел. Только, пожалуйста, не надо меня благодарить, — медведь прикрыл глаза черной ладонью и навострил смешные круглые уши, — я от этого смущаюсь.

— Домой? — Урсу заозирался по сторонам, но не увидел ничего, кроме тесно натыканных голых стволов. — Мне нельзя домой! Мне надо к королю! — и тут же прикусил язык. «Что, если медведь все-таки у Колдуна на посылках, и спас меня, только чтобы отволочь к своему хоязину?» Мальчик покосился на серое небо в просветах заснеженных ветвей, но там не было и тени замка.

— К королю-у? — мохнатый благодетель заморгал на Урсу белыми ресницами и шумно почесал за ухом.

— Вы… то есть ты ведь меня не съешь? — мальчик заглянул в любопытные черные глаза медведя.

— Нет-нет, — затряс тот головой с таким выражением на морде, будто его уличили в таскании конфет из запертого шкафа. — Мы не едим мальчиков. Впрочем, девочек тоже. Человеческое мясо вообще невкусное. То есть я, конечно, сам не пробовал, — поспешно добавил зверь, заметив выражение лица собеседника. — Просто так говорят.

— И Колдуну меня не отдашь? — серьезно спросил Урсу.

— Какому колдуну? — неподдельно удивился медведь.

Мальчик беспомощно ворохнулся в сугробе, обвел взглядом бесконечный частокол серых стволов и наконец решился:

— Пожалуйста, помоги мне. Я должен добраться до короля и поговорить с ним. Это очень-очень важно! Ты ведь большой и сильный, ты сможешь довезти меня до столицы. Ну, пожалуйста!

Медведь задумчиво облизнул морду длинным розовым языком:

— Интересное предложение. Только это совсем в другую сторону. А что ты сможешь предложить взамен?

Урсу машинально запустил руки в карманы, но заледеневшие пальцы ничего не смогли там нащупать. Он вздохнул:

— Боюсь, у меня ничего нет. Но обещаю, когда все закончится, и я вернусь домой вместе с Мышью и Муром, мама обязательно накормит тебя замечательным обедом. Она такие пироги печет — просто пальчики оближешь. Ты ведь любишь пироги? — робко закончил мальчик и вопросительно взглянул на медведя.

Зверь поднялся на все четыре лапы и встряхнулся, послав в воздух каскады алмазной пыли:

— Пирогов я тоже никогда не пробовал. Но мой нос чует запах, который мне очень нравится, — носяра размером с отцовскую варежку затрепетал, ловя ветер. — Так пахнут приключения. Ты хочешь разделить со мной свое приключение, малыш?

Урсу несколько обиделся на «малыша», но в его положении было не до возражений, так что он просто кивнул:

— Хочу. Только, — он решил быть до конца честным с неожиданным союзником, — это приключение может быть опасным.

— Опасное приключение?! — медведь закрутился на месте, так что вокруг него возник небольшой снежный вихрь. Короткий пушистый хвост нетерпеливо задрался кверху. — Что может быть лучше?! Идет! Мы немедленно отправляемся в путь.

Огромные зубы клацнули у плеча Урсу. Не упел он испугаться, как его выдернуло из сугроба и плюхнуло на мягкую теплую поверхность. Мальчик вцепился в мохнатую шерь, чувствуя, как начинает ломить оттаивающие пальцы. Но гигант не спешил двинуться с места:

— Эй, тебе не кажется, что мы что-то забыли? — обратился он к наезднику, вывернув толстую шею.

— Что? — испугался Урсу.

— Познакомиться, конечно, — рыкнул медведь. — Вот меня, например, зовут Михаил. А тебя?

— Урсу, — представился мальчик.

— Очень приятно, — сверкнул клыками в улыбке Михаил и зачем-то скомандовал сам себе. — Понеслась!

Морозная пыль ударила наезднику в лицо, унося с собой сливающиеся в сплошную синюю полосу деревья.

Когда, чуть подустав, медведь перешел на рысь, Урсу рассказал ему свою историю. Михаил слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы, но все больше комментируя гневным ворчанием, клокочущим глубоко в глотке под белой шерстью, и малопонятными возгласами вроде «Проклятые олигархи!» и «Куда смотрят органы опеки?!». Под конец он заверил мальчика, что обязательно доставит его в столицу, но вот до королевского дворца проводить не сможет. Урсу и сам прекрасно понимал, что будет твориться в городе, если на его улицах появится самый настоящий белый медведь.

А Михаил был что ни на есть настоящим. Он рассказал, что такие, как он, раньше водились севернее тех лесов, по которым теперь проходил путь Урсу. Но когда на зверей объявили повальную охоту, большинство ушло за государственную границу. В соседней Анималии дальние родственники приняли их с распростертыми объятиями и обучили своему языку. С тех пор успело смениться много поколений. Никто из потомков переселенцев не решался вернуться на родину, о которой шла слава варварской и жестокой страны. Но Михаил, учившийся на антрополога...

— Что такое антрополог? — спросил Урсу.

— Ученый, изучающий людей, — пояснил медведь и продолжил свою историю.

Так вот, Михаил решил провести полевые исследования для своей дипломной работы в непосредственной среде обитания человека, и потому пересек государственную границу Анималии и человеческого королевства сегодня в девять часов утра.

— Выходит, ты шпион? — сонно спросил Урсу, пригревшийся в теплом медвежьем меху.

— Да нет же! Я студент, — раздраженно проворчал антрополог и пустился в монотонные объснения, под которые утомленный мальчик и заснул, покачиваясь в такт неспешной звериной трусце.

Разбудили Урсу судороги в пустом желудке.

— Что случилось? — медведь остановился, огромный нос принялся заботливо обнюхивать бок мальчика.

— Извини, — робко ответил тот. — Это мой живот.

— Живот? — в голосе Михаила прозвучала тревога. — Может, это аппендицит? Или геппатит? Или эта… как его… холера?

— Да нет, — Урсу смутился еще больше. — Просто мне есть хочется.

— Есть, есть, есть, — медведь закрутился на месте, отчего у мальчика голова пошла кругом. — А что именно? Селедку под шубой? Уху? Рыбные котлеты?

— А у тебя все это есть? — не поверил своим ушам Урсу. Рот у него тут же наполнился слюной.

— Нет, — радостно ответил Михаил. — Пока.

Влажный нос засопел, принюхиваясь к воздуху. Внезапно медведь сделал огромный прыжок, так что мальчик едва не свалился в снег, и понесся через лес, будто учуял аромат ресторанной кухни прямо из его чащи. Затормозил Михаил на краю большой круглой поляны, опоясанной частоколом сосен. Здесь он ссадил Урсу и вразвалочку отправился к ее центру. Один удар огромной лапы — и по поляне пошел странный треск. Еще удар — и в воздух взметнулся фонтан черной воды. Лед просел под огромной тушей, и медведь провалился под воду. Урсу в ужасе закричал, заметался по берегу озера, с трудом передвигая ноги в глубоком снегу. Он не знал, умеют ли медведи плавать.

Внезапно в едва успокоившейся проруби возникла мокрая голова, сжимающая в челюстях здоровенную рыбину. Торжествующе фыркнув, Михаил выбрался на лед и потрусил к мальчику. Урсу издал вздох облегчения.

— Форель, — сообщил охотник, бросив добычу к его ногам.

— Это мало похоже на уху, — с сомнением произнес Урсу, едавший рыбу только по большим праздникам и видевший ее в основном в консервированном виде.

— Правда? — удивился медведь и слегка толкнул красноватую чешую носом. — Я не слишком силен в человеческой кухне. Вы не едите форель?

— Наверное, едим, — поразмыслив, решил Урсу. — Только не сырьем.

— Не сырьем! — встрепенулся Михаил. — Конечно! Как же я мог забыть, вы, люди, должны обязательно испортить пищу, подвергнув ее тепловой обработке. Значит, нам нужно тепло!

— Огонь, — кивнул Урсу, сглатывая снова собравшуюся во рту слюну. — Вот только спичек у меня нету.

Медведь задумался, шевеля мохнатыми ушами. Зачем-то посмотрел на небо, где из-за облаков наконец-то показалось бледное солнце.

— Эврика! — рыкнул он и наставил на мальчика черный коготь. — Собери-ка хворост для костра.

Когда на расчищенном от снега месте выросла кучка еловых веток, Михаил притащил от озера прозрачную ледышку и принялся крутить ее в лапах, пуская солнечные зайчики. Урсу не очень понимал, как эта игра могла приблизить заветный обед, но спорить с медведем не решался. Тут очередной «зайчик» уселся, дрожа, на смолистую ветвь. Мальчик почувствовал важность момента и вслед за Михаилом затаил дыхание. Внезапно иголки задымились, между ними юркнули язычки пламени, зашипела смола — и вот кострок занялся, весело потрескивая и бросая на снег оранжевые блики.

— Ура! — закричал Урсу и принялся прилаживать рыбину на самодельный вертел.

Медведь жареную форель есть не стал, а наловил себе свежей. Когда с трапезой было покончено, на лесом сгустились сумерки. Путешественники решили заночевать у костра, и мальчик прекрасно выспался, согретый с одного боку теплом огня, а с другого — пушистым боком Михаила.

К столице королевства Урсу с медведем подошли следующим утром. Город лежал в долине между двух лесистых холмов, но красив ли он был, мальчик сказать не мог. Всю панораму затянул густой синий дым, из которого торчали шпили высоких зданий и золотые купола королевского дворца. А над дымом парили, как обгромные летучие рыбы над морскими волнами, серебристые дирижабли.

— Что это, туман? — спросил Урсу Михаила. Все-таки тот был ученым.

Медведь мотнул пушистой головой:

— Это называется смог. В городе слишком много паробилей, трамваев, поездов и дирижаблей. И все они дымят.

— Как же я найду королевский дворец в таком чаду? — усомнился мальчик.

— Вблизи все не так страшно, как кажется отсюда, издалека, — успокоил его Михаил. — К тому же ты всегда можешь спросить дорогу.

Урсу понял, что пора идти, и соскользнул с теплой спины:

— Спасибо тебе огромное. Заходи ко мне в гости в Дирижаблестрой, улица Рабочая, дом 22. Когда я вернусь домой с братом и сестрой, тут же попрошу маму напечь целую кучу пирогов. Придешь?

— Обязательно, — серьезно кивнул Михаил. — И форель с собой захвачу. Как думаешь, твоя мама сможет сообразить пирог с рыбой?

— Конечно, — улыбнулся мальчик. — Моя мама все может.

Урсу проблуждал по улицам города почти весь день. Все здесь было здесь чужое, огромное и серое — даже снег, сгребаемый дворниками в ноздреватые кучи по сторонам тротуаров. Мальчик пытался спросить у многочисленных прохожих, как пройти ко дворцу, но они спешили мимо, будто не видели и не слышали его. Под конец Урсу засомневался, не зачарован ли город таким образом, что всякий, входящий в него, становится невидимым. Но тут солнечные лучи прорвались через просвет в смоге, и мальчик увидел свою тень, спотыкающуюся о грязную брусчатку. Он немного воспрял духом и решил, что столичным жителям наверное разъел глаза и уши ядовитый дым, а значит, искать дорогу придется самому.

Когда Урсу наконец пересек огромную площадь и подошел к прекрасным узорным воротам, ведущим по дворец, ноги у него ужасно болели, а в животе бурчало так, будто кишки изображали битву питонов. У ворот стояли двое плечистых гвардейцев в мундирах с эполетами и высоких меховых шапках, из под которых торчали только квадратные подбородки и покрасневшие от мороза носы. Мальчик покосился на внушительные ружья и сабли, но солдаты казались неподвижными, как статуи, и он отважился шагнуть между ними.

Не тут-то было! Скрещенные стволы преградили ему путь. Урсу испуганно отпрыгнул обратно и попробовал поймать взгляд стражей, но их глаза скрывал пушистый черный мех:

— Господа солдаты, пожалуйста, пропустите меня. Мне очень нужно поговорить с Его Величеством.

Но гвардейцы молчали, снова замерев, будто ледяные фигуры. Мальчик попробовал заговорить с ними, объяснить, какое важное у него дело, но так и не получил ответа. На лицах солдат даже мускул не дрогнул. «Может, они роботы, вроде ищейки Колдуна? — подумал Урсу. — Интересно, что будет, если я попробую проскользнуть под их ружьями?»

Как оказалось, это была плохая идея. Один из солдат внезапно ожил, уцепил мальчика за шиворот и одним пинком отправил его в полет до ближайшего сугроба. Урсу выплюнул грязный снег изо рта и поднялся на ноги, потирая ушибленный зад.

— Не любит столица провинциалов, а?

Мальчик так и подпрыгнул на месте. Впервые в этом городе кто-то заговорил с ним! Кто-то оказался роскошно, на взгляд Урсу, одетым господином средних лет. Малиновый цилиндр гармонировал с подбоем длинного черного пальто. Изящная трость легко постукивала по брусчатке рядом с носками начищенных до блеска сапог. Особенное впечатление произвели на мальчика усики господина, закручивающиеся на концах симметричными колечками, и сверкающий под ними золотой зуб. «Наверное, это знатный вельможа, — подумал Урсу. — Что если он поможет мне пройти во дворец?»

Мальчик учтиво поклонился незнакомцу:

— Здравствуйте. Простите, вы наверное местный, и все знаете о столичных обычаях. Не подскажете, как мне попасть к Его Величеству?

Лицо усатого господина помрачнело. Он шагнул к Урсу, обхватил его за плечо и почти потащил прочь от привратной стражи. Отведя ошарашенного мальчика на приличное расстояние, франт наклонился к его уху, пахнув бриллиантином, и прошипел:

— Милый юноша, я открою вам страшную тайну. Только поклянитесь, что не расскажете о ней ни одной живой душе.

— Чтоб мне провалиться на этом месте, — шепотом ответил Урсу, жалея, что рядом с ним нет сильного и надежного медведя.

— Наш возлюбленный король — заложник в собственном дворце.

Усатый настороженно оглянулся по сторонам, будто боялся, что кто-то может его подслушать на пустой площади, и продолжил:

— Министры и советники убедили Его Величество в том, что все в его владениях находится в наилучшем порядке, подданые сыты и довольны, казна полна, а преступность на нуле. Они строчат ложные отчеты, которые бедняга должен читать целыми днями, а просителей, которые могли бы открыть Его Величеству глаза, попросту не пускают во дворец. Если же король и покидает свою резиденцию, то для него разыгрывают комедию.

— Но зачем? — не выдержав, перебил Урсу человека с золотым зубом.

— Тс-с! — тот приложил затянутый в перчатку палец к губам. — Конечно, потому, что они хотят сами управлять государством и безнаказанно таскать талеры из королевской сокровищницы!

— Неужели их никто не остановит?! — шепотом возмутился мальчик. — Не расскажет Его Величеству правду?

Усатый печально вздохнул:

— Увы, это не так просто. Ты сам видел, как хорошо охраняется дворец.

Но Урсу не собирался сдаваться:

— Разве нет никакого способа обойти стражу?

Франт стрельнул глазами в сторону гвардейцев у ворот и еще понизил голос:

— Может и есть. Но одному мне не справиться.

— Неужели никто не хочет вам помочь? — поразился Урсу.

— Люди боятся, — пожал плечами усач. — К тому же, для этой работы не всякий подойдет. Мой ассистент должен быть худым и маленького роста. Вот, скажем, как… ты.

Темные глаза поймали взгляд мальчика. Тот вспыхнул, расправил плечи и сказал, чувствуя, как шумит в ушах кровь:

— А я не боюсь! Мы вместе проберемся во дворец и расскажем королю всю правду.

— О, мой юный друг, у тебя благородное сердце, — человек в цилиндре всхлипнул и прижал к глазам алый платок. — Я принимаю твое предложение. Мы начнем, как только все во дворце улягутся спать. А пока пойдем, я угощу тебя ужином. Ты наверное голоден?

Урсу смущенно кивнул.

— Когда же мы наконец пойдем во дворец? — зевнул Урсу и потянулся к блюду с сосисками, но оно тут же исчезло из досягаемости мальчика. Господин Бигль, как назвался усач, засунул в рот большой кусок сочащегося соком мяса и прочавкал:

— Тебе больше нельзя. А то растолстеешь.

Урсу вздохнул, чувствуя как ворочается в животе едва утоленный голод, и обвел взглядом заведение, в котором вот уже третий час заседали они с Биглем. Он никогда раньше не ел вне дома, если не считать дней рождений школьных товарищей. Но в эту ресторацию, мальчик был уверен, мама бы его никогда не пустила. Закопченые стены, увешанные столь же закопчеными рекламами пива, табака и, очевидно, женских корсетов, едва освещали зеленые лампы, подвешенные низко над изрезанными столами. Клиентуру заведения составляли потрепанные, неприятно пахнущие личности, уделявшие бильярду и пиву больше внимания, чем еде. Господин Бигль смотрелся среди них яркой залетной птицей, но у Урсу отчего-то составилось впечатление, что многим завсегдатаям ресторации усач был знаком. Мальчик нетерпеливо заерзал на стуле:

— Скоро король заснет так крепко, что нам будет его не добудиться.

— Не заснет, — отмахнулся Бигль платком и осторожно промакнул с усов сосисочный жир. — У него бессоница.

— Вы же говорили, что Его Величество так устает от чтения ложных отчетов, что ночью спит, как младенец, — припомнил Урсу.

— Я говорил? — господин Бигль тщательно сложил алый платочек и спрятал в карман пальто. — Ну да, конечно, так оно и было в начале. Но все эти благополучные доклады так напоминают друг друга, что король перестал внимательно их изучать и подписывает указы, едва просматривая их по диагонали. В итоге бедняга так измучился бездельем, что заработал бессонницу.

Темные глаза смерили мальчика оценивающим взглядом:

— Пожалуй, ты прав. Нам действительно пора идти.

Урсу радостно вскочил из-за стола, но тут же остановился, будто споткнувшись о неровную половицу:

— Вы же еще не рассказали, какой у нас план.

Господин Бигль нахмурился:

— Это ради твоей же безопасности. Ты все узнаешь, как только мы прибудем на место.

«Место» оказалось зловонным канализационным коллектором. Фонарь Бигля бросал на склизкие стены пляшущие тени. Глаза крыс вспыхивали, как угли преисподней, когда на них падал свет. Урсу била дрожь — он сам не знал, от холода, страха или возбуждения. Его тянуло на разговоры — звук человеческого голоса подтверждал, что они все еще в мире живых. Но стоило открыть рот, провожатый шикал на мальчика, и они молча шли дальше, стараясь держаться подальше от полной нечистот воды.

Проблуждав под землей, казалось, целую вечность, путники остановились перед толстой решеткой, преграждавшей каменную трубу. Дальше дороги не было.

— Мы уже под дворцом, — тихонько проговорил господин Бигль, поднимая выше фонарь. — Видишь, там, на стене, круглую штуковину?

Урсу всмотрелся в полумрак за стальными прутьями.

— Ту, что похожа на маленький штурвал?

— Да. Если его повернуть, решетка поднимется. За ней — вертикальная шахта, ведущая в подвал дворца.

— Но я не понимаю, — нахмурился Урсу. — Как же мы попадем на ту сторону, если ключ там, — он ткнул рукой между прутьями, — а мы — здесь?

— Какой сообразительный мальчик, — Бигль потрепал его по щеке. — Вот тут-то мне и понадобится твоя помощь. Снимай-ка одежду.

— Зачем? — насторожился Урсу.

Усатый терпеливо вздохнул:

— В этих тряпках ты не пролезешь между прутьями.

Мальчик окинул критическим взлядом решетку:

— По-моему, я ни по какому не пролезу...

— Ну что ж, — прервал его Бигль, — тогда навряд ли ты когда-нибудь еще увидишь брата и сестру.

Урсу закусил губу. «Зря я наверное рассказал первому встречному про свое горе. Но с другой стороны, усатый прав. Пока я тут болтаю, Колдун неизвестно что творит с Муром и Мышью». Он стал молча раздеваться.

— Вот, намажься, — господин Бигль протянул ему бутылочку, в которой плескалось что-то желтоватое. — Это сделает тело скользким.

Внутри оказалось растительное масло. Урсу принялся втирать его в покрывшиеся мурашками бока и грудь. Франт стянул перчатки и помог ему натереть спину. Больше всего мальчик боялся, что намертво застрянет, и спутник бросит его в канализации на съедение крысам. Как ни странно, страх помог ему, толкая вперед. Урсу выскочил на ту сторону, как пробка из бутылки, только чуть ободрал уши, когда пропихивал голову между прутьями. Он радостно бросился к «штурвалу» и попробовал повернуть. Ржавое колесо не поддавалось. Мальчик тянул его, толкал, дергал в разные стороны, но кольцо словно навечно вросло в основание, на котором сидело.

— Я не могу! — простонал Урсу сквозь сжатые зубы. — Мне сил не хватает.

— Попробуй еще раз, — спокойно посоветовал господин Бигль.

— Я не могу, — повторил мальчик со слезами на глазах. — Я слишком маленький.

— А бросить сестренку с братишкой и удрать самому — не маленький? — усмехнулся Бигль, блестнув золотым зубом.

— Я не бросал! — задохнулся от такой несправедливости Урсу.

— А от школы косить и уголь воровать — не маленький? — повысил голос усатый. — А родителей своих подставлять? Ты разве не понял еще: ты виноват в том, что вас забрали у матери. Ты! И если сейчас не повернешь штурвал, то никогда, слышишь, никогда уже не сможешь это исправить!

Беззвучно плача, мальчик снова дернул упрямое колесо, но оно даже не шелохнулось.

— Поверни его! Ну!

Эхо окрика заметалось под низким сводом. Урсу навалился на штурвал из последних сил. Казалось, внутри у него вот-вот что-то лопнет. Он представил себе, что стальное кольцо — это шея Колдуна, у которого был почему-то цилиндр господина Бигля и золотой зуб. Под руками скрипнуло, вниз посыпалась ржавчина, и колесо пошло — сначала неохотно, а потом все глаже и глаже. Сзади загрохотал металл. Мгновение — и усатый стоял рядом с мальчиком, сверкая улыбкой:

— Молодец! Вот видишь, какой ты сильный, а все прибеднялся. Одевайся, пора нанеси визит Его Величеству.

Урсу уцепил рубашку, отвернулся и украдкой утер мокрое от слез лицо.

В подвале было темно, хоть глаз коли. Бигль на всякий случай потушил фонарь. Какое-то время они блуждали, придерживаясь за стены, пока не вышли в освещенный лампами коридор. Слева стояли огромные бочки, крышки которых закрывали тяжелые замки. За бочками коридор раздваивался.

— Стой тут, — усатый прислонил Урсу под лампой в массивном решетчатом колпаке. — А я пойду на разведку. Если кого-то заметишь, подашь сигнал, а сам прячься.

Бигль шагнул в правое ответвление.

— Какой сигнал? — мальчик уцепился за рукав франтоватого пальто.

Усы раздраженно встопорщились:

— Ну, скажем, мяуканье. Во дворце полно робокошек — от крыс. Мяукнуть ты сможешь?

Урсу робко кивнул.

— Главное, никуда не уходи, а то тут же заблудишься. Я за тобой приду. И да, — господин Бигль обернулся, будто что-то припомнив, — если вдруг тебя все-таки поймают эти… — он покрутил пальцами в воздухе.

— Злые министры, — подсказал мальчик.

— Именно. Обо мне молчок. Это понятно?

Урсу снова кивнул:

— Чтоб мне провалиться на месте.

Удовлетворенный усач исчез за поворотом коридора.

Лампа под сеткой слабо потрескивала. В бочках что-то сонно плескалось. Урсу сидел на холодном полу и пытался следить за временем, считая секунды. Оно было скользким, как угорь, и резиновым, судя по тому, что мальчик все время сбивался после тысячи и начинал сначала. Пока он не видел ни одного живого существа — даже робокошки мимо не пробегали.

«Может, Бигль про меня забыл? Или сам заблудился и не может найти дорогу обратно? Или его схватили? Нет, тогда я бы услышал звуки борьбы. А что если это случилось далеко, или на усача напали бесшумно? Может, ему нужна моя помощь? Но он же велел мне оставаться на месте… Что же делать?»

Урсу понял, что еще пара минут бездействия, и его просто разорвет изнутри, как котел, в котором давление поднялось за критический уровень. На цыпочках мальчик направился по коридору, в котором скрылся господин Бигль. Он миновал несколько дверей, прежде чем наткнулся на лестницу, ведущую наверх. Урсу рассудил, что король навряд ли спит в подвале, и принялся бодро шагать по ступенькам. Через несколько пролетов он уперся в дверь, которая оказалась незаперта. Мальчик тихонько толкнул створку, но она уперлась во что-то с той стороны. Урсу осторожно просунул голову в щель. Препятствием оказались сапожищи такого размера, что их обладателю не потребовались бы лыжи в заснеженном лесу. Хозяин обуви, солдат в гвардейской форме, мирно храпел на стуле, свесив голову на грудь.

Мальчик перешагнул через его ноги и на цыпочках скользнул в следующую дверь. Перед ним простиралась анфилада темных залов. Лунный свет, струившийся в высокие окна, рисовал на полу голубые квадраты. По-прежнему никаких следов господина Бигля. Урсу пошел вперед, стараясь держаться в тенях и вздрагивая при каждом шорохе. Без провожатого он понятия не имел, как найти королевскую спальню. Что-то зацокало по паркету, и мальчик сжался в комок за ближайшей статуей. Это была всего лишь робокошка. Ее интересовали только грызуны, так что даже если она и учуяла чужака, то не обратила на него никакого внимания.

Один зал переходил в другой, другой — в третий и так дальше без конца, будто Урсу блуждал по зачарованному лабиринту. За все время ему не встретилась ни единая живая душа — дворец спал глубоким сном. Поэтому когда впереди замаячили человеческие силуэты, мальчик принял их за очередные статуи. В огромных мохнатых шапках и с ружьями в руках. Гвардейцы! Урсу прижался к стене. Но что они здесь делают? Слабый свет лампы, свисающей с потолка, позволял разглядеть золоченую дверь, слабо поблескивающую между оружейными стволами. «Что могут охранять солдаты во дворце посрели ночи? Конечно, — ответил Урсу сам себе, — сон Его Величества!»

Он присмотрелся к стражам. Они стояли неподвижно, как всегда, будто вмурованные в пол по обе стороны заветной двери. Мальчик тоскливо вздохнул. Стоило таскаться по вонючей канализации и изображать верблюда, пытающегося пролезть в угольное ушко, чтобы наткнуться на то же препятствие, что у дворцовых ворот. Где же все-таки Бигль? Может, у находчивого усача нашлось бы решение и этой проблемы? «Думай, думай, думай!» — Урсу стукнул себя кулаком по лбу, но это не слишком помогло — только заболела шишка, оставшаяся от столкновения с мусорным баком. «Что ж, ничего не поделаешь. Бигль наверное прав. Я виноват в том, что очкастая Циветта с котелковыми заявилась именно к нам. Я тут так до утра могу торчать. А могу попытаться исправить свою ошибку».

Он отлепился от стены и медленно направился в сторону заветной двери. Шаг. Второй. Третий. Урсу на мгновение замер, прежде чем вступить в круг света от лампы. Как только солдаты заметят его, дороги назад уже не будет. У мальчика оставалась одна надежда — шум привлечет внимание короля, и он выйдет из спальни, чтобы посмотреть, что случилось. «Вот тут-то я и выложу ему все, — думал Урсу. — Если Его Величество действительно так добр, как рассказывал Бигль, то он обязательно поможет».

Гвардейцы никак не среагировали на появление ребенка в рваном пальто посреди роскошного зала. Мальчику казалось, каждый его шаг эхом отдается от высокого расписного потолка, так что даже король за золоченой дверью не может не слышать их. Солдаты продолжали изображать статуи — глаза не видны под меховыми шапками, рты плотно сжаты, квадратные подбородки выставлены вперед. Урсу подошел уже так близко, что ему пришлось задрать голову, чтобы держать в поле зрения лица гвардейцев. И тут он заметил кое-что странное. Оба солдата прислонились спиной к стене, позы их были необычно расслаблены, а устрашающие подбородки держались на месте только ремешками высоких шапок.

— Да они дрыхнут! — прошептал мальчик. — Прямо на посту. Стоя, как лошади.

Он едва удержал судорожный смешок и юркнул прямо к двери. Створка легко приоткрылась, и Урсу оказался в душном полумраке спальни. Красноватое пламя ночника освещало контуры огромной кровати с балдахином. От цели доносился раскатистый храп. Похоже, господин Бигль ошибся — король спал сном праведника.

Мальчик подкрался к закрытой одеялом фигуре.

— Ваше величество, — прошептал он, косясь на дверь.

Храп на мгновение прервался, но тут же грянул с новой силой. Чуть подумав, мальчик опустился на одно колено и ткнул атласное одеяло:

— Ваше величество!

Спящий недовольно зашлепал губами и перевернулся на спину. Взору Урсу явился благородный профиль с внушительным крючковатым носом. Мальчик наклонился ближе к торчавшему из спутанных волос уху:

— Выше величество!!!

В этот момент воздух взорвался истошным воем.

— А-а-а! — храпун вскочил на постели, обшаривая комнату дикими глазами.

— И-и-и! — одеяло на другой половине кровати взметнулось, и из-под него явилась пухлая девица в белой кружевной ночнушке и волосами торчком. — Помогите, убиваю-ут!

От неожиданности Урсу позабыл, что хотел сказать, и только сидел на полу, разинув рот и прижимая ладони к ушам. А когда слова нашлись, было уже поздно — разбуженные гвардейцы ворвались в спальню и скрутили нарушителя спокойствия в бараний рог.

— Постойте! — отчаянно кричал мальчик, пока его вытаскивали за дверь. — Мне нужно поговорить с Его Величеством! Это важно! Надо спасти детей! Подождите!

Но его призывы тонули в истошном реве, исходившем будто из-под земли. В зал с одной горящей лампой выскакивали полуодетые приворные, заспанная челядь носилась в панике туда-сюда, мимо протопал сапогами целый отряд вооруженных до зубов гвардейцев. Урсу все еще кричал, когда перед ним вырос синий мундир с золотыми пуговицами. Рука в белой перчатке врезалась в щеку со скоростью паровоза, и все вокруг померкло.

Следующие три дня мальчик провел в тесной камере без окон и мебели. Судя по холоду и сырости, она находилась в том самом подвале, куда они с господином Биглем с таким трудом проникли из канализации. Никто с ним не говорил и не отвечал на вопросы. Один раз в день в маленькое окошко в двери просовывали миску с едой и воду — этим и ограничивался контакт узника с внешним миром.

Урсу в очередной раз забылся беспокойным сном, когда его разбудил грохот открывающегося замка. Мальчик зажмурился от яркого света.

— Государственный преступник по имени Урсу, — прогнусавил противный самоуверенный голос, — ты обвиняешься в покушении на жизнь Его Величества Льва XIII и пособничестве в ограблении королевской сокровищницы негодяем, известным под прозвищем Бигль. Хочешь ли ты что либо сказать в свою защиту?

Урсу протер глаза и ошарашенно уставился на длинноволосого господина в черном сюртуке и цилиндре с толстым журналом и самопишущим пером в руках. За плечами незнакомца высились два дюжих солдата.

— Я не преступник! — воскликнул мальчик. — Я никого не грабил. И с Его Величеством я только хотел поговорить. Я должен рассказать ему, что творится в Дирижаблестрое...

— Соучастие в ограблении отрицает, — пробормотал посетитель и застрочил в журнале. — Вину в покушении на Его Величество признает.

— Ничего я не признаю! — возмутился Урсу, но тут до него дошло значение слов господина в черном. — Ограбление… Вы сказали, Бигль ограбил королевскую сокровищницу?

— Пытался ограбить, — уточнил незнакомец и поднял глаза от своей писанины. Они оказались холодными и скользкими, будто поросшие водорослями речные камушки. — Его схватили с поличным, как раз когда ты занес нож над Его Величеством. Если бы не новая система сигнализации в сокровищнице… — цилиндр закачался из стороны в сторону, на костлявые плечи посыпалась перхоть.

— Но ведь не было никакого ножа, — убито пробормотал Урсу, не смея поверить в подлость взрослых.

— Ты сомневаешься в словах Его Величества? — длинноволосый угрожающе наставил на мальчика кончик пера.

— Ну… — Урсу было совестно назвать вруном короля и он осторожно предположил. — Может, ему со сна показалось?

— Обвиняет во лжи Его Величество, — самопишущее перо снова заскрипело по бумаге. — Прекрасно. Мы готовы огласить приговор.

— Приговор? — мальчик оцепенел. — Разве сначала не должен быть суд или что-то в этом роде?

— Что-то в этом роде только что было, — умехнулся тонкими губами человек в цилиндре. — Ты признался в своем преступлении, а потому именем короля приговариваешься к смертной казни вместе со своим сообщником Биглем. Приговор будет приведен в исполнение, — скользкие глаза сверились с журналом, — немедленно.

Солдаты сделали шаг по направлению к Урсу.

— Как «немедленно»? — прошептал мальчик, вжимаясь в угол.

— Очень просто, — посетитель аккуратно затолкнул самопишущее перо в серебряный футлярчик и положил его в карман сюртука. — Новый указ Его Величества. Чтобы сэкономить расходы на содержание правонарушителей, все камеры должны освобождаться в течение трех дней. Пришлось упразднить суд и нанять дополнительный штат палачей, зато уровень преступности в столице упал за год на пятьдесят процентов. Очень эффективная мера, не находишь? Взять его!

Солдаты схватили Урсу и выволокли в коридор.

— Но я ни в чем не виноват! — крикнул мальчик, пытаясь вывернуться из хватки стражников.

— Послушать, так все вы невиновные, — захихикал сзади черный человек. — Но тебе повезло: Его Величество почтит личным присутствием твою казнь.

Господин Бигль уже стоял на эшафоте, выстроенном прямо во внутреннем дворе королевской резиденции. Урсу едва узнал своего спутника — франтоватый цилиндр пропал вместе с тростью, усы развились и свисали унылыми ниточками на дрожащий подбородок, под глазами залегли синие тени. «Небось я выгляжу не лучше», — мелькнуло у мальчика. Ему тоже связали руки и вытолкнули на помост рядом с вором.

Урсу огляделся. На расчищенном от снега пространстве собралась немаленькая толпа, состоявшая в основном из придворных. Сам король в окружении приближенных возвышался над морем голов, стоя на балконе, как капитан на мостике корабля. Лев XIII был молод и хорош собой. Темные кудри ниспадали на белоснежный мех шубы, голубые глаза властно сверкали, обегая подданных. Слева от него улыбалась, демонстрируя ямочки на щеках, пухлая блондинка, скорее всего, та самая, что делила с королем постель. Справа опирался на странный посох с крюком на конце сгорбленный старик с длинной седой бородой. Палачи в масках возились на эшафоте с какой-то здоровенной машиной, назначение которой Урсу затруднялся определить.

— Выходит, вы врали мне с самого начала? — негромко сказал мальчик, подняв взгляд на господина Бигля. — Вам просто понадобился простачок, который бы открыл для вас решетку?

— В общем и целом, — вор отвел глаза.

— И что вы собирались делать, если бы вам удалось ограбить сокровищницу? Бросили бы меня в подвале?

— Вполне возможно, — пробормотал Бигль и хлюпнул носом. — Но что теперь об этом?! Скоро нас обоих скормят утилизатору — новой выдумке нашего замечательного монарха, чтоб под ним балкон провалился.

— Утилизатору? — недоуменно повторил Урсу.

Вор дернул подбородком в сторону странной машины, внутри которой усилиями палачей заурчал мотор, выбрасывая в морозный воздух клубы вонючего пара.

— Его Величество Рационализатор решил сэкономить на похоронных услугах. Теперь тела казненных тут же перерабатывают на полезные обществу продукты.

— Какие п-продукты? — Урсу шумно сглотнул, смачивая пересохшее горло.

Но ответить Бигль не успел. Запели трубы, загрохотали барабаны, заставляя толпу притихнуть. Палач вытолкнул вора вперед, и длинноволосый в цилиндре начал читать приговор. Из него Урсу узнал много для себя нового. Господин Бигль, очевидно, был известной в столице личностью. Перечисление его преступлений заняло столько времени, что зрители начали зевать, свистеть и беспокойно выкрикивать:

— На мыло! Пустить негодяя на мыло!

Король на балконе поднял руку и произнес красивым звучным голосом:

— Да свершится воля народа!

Человек в цилиндре сделал знак палачу, и тот потащил Бигля к утилизатору. Еще один заплечных дел мастер открыл в машине железную дверь, но вор входить в нее не торопился. Сыпля проклятиями, от коротых щеки Урсу заполыхали, как стоп-сигнал семафора, осужденный брыкался, кусался и цеплялся за куртку палача, пока не оторвал от нее приличный клок. Наконец усилиями трех сотрудников в масках господин Бигль был водворен внутрь машины, и дверца за ним захлопнулась, отрезая истошные вопли и богохульства. Палач в порванной куртке дернул красный рычаг, и утилизатор мелко задрожал. В недрах его что-то задвигалось, загремело. Черный дым сильнее повалил из трубы, в воздухе запахло стиркой и глаженым бельем.

Толпа затаила дыхание. Сердце Урсу, казалось, перестало биться. Внезапно машина взрогнула последний раз и затихла. Одновременно в ней распахнулось четыре люка. Из них выехали на приготовленные лотки… стопка аккуратно сложенной и отпаренной одежды в купе с сапогами господина Бигля; каштановый завитый паричок, в котором мальчик с ужасом опознал шевелюру вора, еще недавно прочно сидевшую на его голове; бруски розоватого мыла с королевской печатью; закрепленный на штативе скелет, подобный тому, который украшал кабинет биологии в школе Урсу; и наконец изящное золотое кольцо.

«Зубы Бигля!» — подумал мальчик, чувствуя, как его ноги становтяся мягкими, будто макаронины. Теперь он понял, что вор имел в виду под «полезными обществу продуктами». Зрители между тем разразились восторженными воплями, бойко выкрикивая какие-то цифры. Оказалось, останки несчастного господина Бигля выставлялись на аукцион. Особой популярностью пользовалось мыло, которое тут же разошлось по неслыханным ценам от пяти до десяти талеров за штуку. Скелет однако никто покупать не хотел, и король отписал его в качестве гуманитарной помощи школе при сиротском приюте столицы.

Урсу подумал о том, откуда происходит наглядное пособие, клацавшее зубами в углу класса Дирижаблейстройской средней школы, и почувствовал подступающую к горлу тошноту. Сильный тычок в спину заставил его вылететь на середину помоста. Он и не заметил, что трубы уже продудели свою песню, и человек в цилиндре начал читать следующий приговор. Мальчик едва слышал чудовищные обвинения, оглашаемые гнусавым голосом, и знакомые уже вопли придворных:

— На мыло! На мыло сопляка!

— Это неправда! — хотел он закричать изо всех сил, но тут будто невидимый кляп заткнул ему рот. Сколько бы Урсу не напрягал голос, казалось, он уходит в толстую мягкую подушку, так что все звуки превращаются в едва слышное невнятное мычание. Сквозь слезы мальчик закрутил головой, пытаясь освободиться от наваждения, и тут взгляд его упал на старика на балконе. Глаза под островерхой шляпой смотрели прямо на Урсу, белая борода шевелилась, будто ее обладатель разговаривал сам с собой. Закорючка на конце чудного посоха голубовато светилась.

«Колдун! — озарило мальчика. — Он прямо здесь, рядом королем. Это его чары мешают мне говорить!»

—… сметрная казнь через утилизацию! — тем временем объявил длинноволосый в цилиндре и уркадкой стряхнул с плеча перхоть.

Зрители возликовали, но палач почему-то не спешил заталкивать Урсу в чудовищную машину. «Король не подал знака», — догадался мальчик, и бешено колотящееся сердце пропустило удар, тронутое надеждой. Действительно Его Величество совещался о чем-то с Колдуном. Внезапно молодой повелитель поднялся с золоченого кресла и протянул руку к эшафоту. Шум шгновенно утих. Палач надавил Урсу на плечи, принуждая опуститься на колени.

— Принимая во внимание юный возраст преступника и тлевторное влияние, оказанное на него старшим сообщником, мы, Лев XIII, данной нам властью повелеваем заменить смертную казнь, — король сделал эффектную паузу, наслаждаясь недоуменным ропотом толпы, — пожизненным заключением в летающем замке верного друга короны, Магистра Амаранта.

— Да здравствует Его Величество! — заголосила публика, разражаясь апплодисментами. — Да здравствует Лев Милосердный!

— Это было спланировано заранее! — хотел крикнуть Урсу. — Колдуну просто нужно от меня… то же, что от всех остальных детей, которых он похитил!

Но чары Магистра все еще надежно затыкали ему рот. Палач принудил мальчика поклониться, стукнув лбом о помост. Перед глазами замелькали звезды. Чьи-то сильные руки потащили его с эшафота и нахлобучили на голову черный мешок. Последнее, что Урсу увидел, прежде чем погрузиться в темноту, была торжествующая улыбка старика на балконе.

Мальчика бросали то на снег, то на пол, то на железные прутья, заставившие его вспомнить ту клетку, в которой втягивали в замок Мышь и Мура. Его волочили, везли на чем-то тряском, поднимали в воздух, снова катили куда-то в скрипучей тележке. Урсу предполагал, что он уже в летяющем замке, и странные голоса, которые он слышит, принадлежат жутким слугам Колдуна, наверное, гоблинам или гномам. Голоса эти были высокими, будто детскими, но с дребезжащими и хриплыми нотками, как у глубоких стариков. Вскоре движение остановилось, Урсу подняли множество маленьких рук, потащили и наконец водрузили на холодный пол. Нож разрезал стягивавшую руки веревку. Лязгнуло железо, послышался звук поворачивающегося в замке ключа.

Мальчик поспешил развязать шнурок, стягивающий мешок на его горле, и сорвал черную ткань с головы. Он сидел в стальной клетке, такой низкой, что он едва мог выпрямиться во весь рост. А за решеткой стояли и пялились на него… гномы. Или по крайней мере существа, очень похожие на гномов, как их описывают в сказках. Самый высокий из них был ростом с самого Урсу. Лица у всех покрывали морщины, у некоторых исчезающие в густых белых бородах. Безбородые гномы, судя по тощим седым косицам и крысным хвостикам, относились к женскому полу. Мальчик обратил внимание на их одежду — короткие юбочки и голые коленки явно не соответствовали почтенному возрасту старушек.

— Здравствуйте, — вежливо обратился к гномам Урсу.

Те переглянулись между собой, молча повернулись к нему спиной и зашаркали к выходу.

— Постойте! — крикнул он им вслед, радуясь, что снова может говорить. — Скажите, это замок Колдуна? Вы не видели здесь мальчика лет семи по имени Муравей? У него руки еще трясутся? И девочку помладше, Мышь? Она на меня похожа, только пятно на лбу вот такое здоровое!

За последним гномом захлопнулась дверь, и помещение погрузилось в тишину. Урсу закусил губу. Что ж, ничего не поделаешь, придется выяснять все самому. Мальчик осмотрелся. В просторном помещении с голыми стенами громоздились привинченные к полу клетки разных размеров. Все они были пустыми, за исключением одной, самой большой. В ней под мохнатым белым одеялом лежало что-то массивное и, кажется, живое: одна сторона покрывала часто вздымалась и опускалась. Да это же...

Узнавание окатило Урсу волной радости, смешанной с тревогой:

— Медведь?

Белое «одеяло» замерло.

— Михаил, это ты? — громче позвал мальчик.

Из-за мохнатого бока показался влажный черный нос. Глаза над ним были плотно зажмурены:

— Не говори, не рви мне сердце. Я сам скажу, — жалобно проворчал знакомый голос. — Я неудачник. Позор медвежьего племени. Дырявый спасательный круг. Гнилая селедка в блюде на праздничном столе. Промокшие дрова в морозную ночь. Я...

—… хотел сказать совсем не это! — оборвал Урсу поток медвежьего самоуничижения. — Я рад тебя видеть, Михаил.

— Правда? — один черный глаз приоткрылся и тут же удивленно расширился. — Большая Медведица, что с тобой приключилось?!

Мальчик машинально тронул заплывший глаз, прибавившийся к шишке на лбу:

— Да так, поболтал с королем. Лучше скажи, как ты тут оказался.

Михаил вздохнул и повернулся наконец к Урсу передом:

— Стыдно признаться, но я пришел сюда сам.

— Сам залез в клетку? — поразился мальчик.

Медведь удрученно тряхнул головой:

— Почти. Большой идиот! Сосиска без кетчупа. Рыба без плавников. Сито без...

— Хватит! — Урсу разибрала жалость, но он не собирался показывать это расклеившемуся зверю. — Соберись. Нам надо подумать, как выбраться отсюда, да побыстрее, а не терять время на… кулинарию.

— Ты прав! — Михаил хлопнул огромной лапой по полу, так что клетка мальчика содрогнулась. — Нельзя терять ни минуты. Неизвестно, когда безумному Магистру придет в голову запихнуть тебя в колокол. А заодно и пустить меня на жир для эликсира.

— Подожди-подожди! — замхал руками Урсу. — Я что-то пропустил? Какой колокол? Какой эликсир?

Медведь уселся на пушистый зад и просунул морду между толстыми стальными прутьями:

— Тот самый, из-за которого ты оказался здесь. Да и я впридачу. После встречи с тобой я решил на ходу сменить тему диплома, — начал свой рассказ Михаил. — Ну кому интересно возрастное неравенство в человеческом обществе, когда у меня перед носом, можно сказать, загадка века — летающий замок, умыкающий детей?! В общем, я решил разобраться в чем тут дело. Признаюсь, мной двигало не только желание спасти малышей из лап Колдуна, но и возможность прославиться в научных кругах Анималии, написав блестящую работу, основанную на фактах собственного расследования.

Вот так и вышло, что я отправился в Дирижаблестрой. Мне не пришлось следить за передвижениями замка более пары часов, как он уже нанес новый удар — с вечерней улицы города была похищена маленькая девочка. Мне удалось хм… обезвредить робопса и загрузиться вместо него в клетку. Так я попал наверх.

Михаил тяжело вздохнул и почесал шею задней лапой.

— Ты такой смелый! — с завистью протянул Урсу, представив себе лица мадам Циветты и ее подручных при виде огромного разъяренного зверя.

— Ты думаешь? — медведь с сомнением облизнул пальцы. — Обитатели замка в ужасе бежали от меня.

— Гномы? — мальчик кивнул в сторону закрытой двери.

— Если бы, — Михаил встряхнулся и печально посмотрел на собеседника. — Ты еще ничего не понял, верно?

Урсу нахмурился:

— Что я должен был понять? Говори, не тяни!

— Это дети, — нехотя выговорил медведь. — С морщинами и седыми волосами, но это те самые дети, которых Колдун забрал у их матерей.

— Ты шутишь, — криво улыбнулся Урсу, но наткнувшись на мрачный взгляд черных глаз, замолчал. «Этого просто не может быть, — думал он, вспоминая покрытую бурыми пятнами кожу и слезящиеся глаза маленьких «старичков». — Неужели Мышь и Мур выглядят сейчас также?»

— Откуда ты это знаешь? — спросил он вслух.

— Когда я блуждал по опустевшим коридорам замка, то наткнулся на лабораторию Колдуна. Самого Магистра в ней не было, но я увидел, чем он там занимается, — пояснил медведь. — Мальчик чуть младше тебя сидел под прозрачным стеклянным колпаком в форме колокола. От колпака шли гибкие трубки, по которым бежали цветные пузыри. Постепенно смешиваясь, они сгущались в сияющие капли, которые падали в мензурку. На моих глазах ребенок за стеклом съеживался. Волосы истончались и выцветали, западали и тускнели глаза, увядала и желтела кожа… Через несколько минут передо мной стоял маленький старик.

— Неужели ты просто смотрел на это?! — выкрикнул Урсу, сжимая кулаки. — Ты ведь мог все остановить. Разбить колокол!

— Я попытался, — повесил голову медведь, — но слишком поздно. Колдун подкрался сзади и выстрелил чем-то острым мне в корму, — мохнатая лапа потерла уязвленное место. — Последнее, что я помню — это очкастая женщина и мужчины в котелках, набрасывающие на меня сеть. Очнулся я уже в клетке. Проклятый Магистр торчал рядом и, потирая руки, рассказывал своей сообщнице, какая удача ему привалила в моем лице. Видишь ли, — Михаил бросил на Урсу извиняющийся взгляд, — тот эликсир молодости, которым сейчас торгует ушлый колдун, не действует на него самого, потому что он изобрел его, когда был уже слишком стар. Чтобы усовершенствовать формулу, ему не хватало только одного компонента. Как ты думаешь, какого?

— Жира белого медведя? — потрясенно прошептал Урсу.

Михаил удрученно кивнул.

— Выходит, нет никакой волшебной школы, — мальчик прислонился пылающим лбом к прутьям клетки. — И все дети… Мышь, Мур и я сам нужны Колдуну только для одного — еще одной пробирки с эликсиром, который можно хорошо продать. Но я не понимаю одного, — он тряхнул головой, — пусть они и постарели, но ведь детей много! Почему они ничего не сделали, чтобы помешать своему мучителю?

— Думаю, это потому… — начал Михаил, но внезапно замер, навострив уши. — Сюда идут, — тихо прорычал он. — Не говори со мной, что бы ни случилось. Никто не знает, что я умею...

Дверь распахнулась, и медведь улегся на пол, настороженно следя глазами за вошедшими. Двое «гномов» тащили на подносах вкусно пахнущие миски. Одну, размером с суповую кастрюлю, лысый, как колено, старичок-лилипут трясущимися руками просунул в клетку Михаила. Вторая посудина очевидно предназначалась Урсу. Дряхлая девочка, шаркая тапками в форме розовых мышек, подтащила поднос к раздаточному окошку, но Урсу в одно мгновение забыл голод. Эти тапочки отец подарил Мыши на ее пятый день рождения, и с тех пор она с ними не расставалась. В тот вечер, когда ее и брата забрала мадам Циветта, звери тоже были на ней.

Урсу перевел взгляд на лоб маленькой старушки. Пятно, пусть сморщенное и усохшее, по-прежнему украшало его ровно посередине.

— Мышь! — он перевел взгляд на лысого «гнома», руки которого задрожали так сильно, что поднос выскользнул из них и с грохотом упал на пол.

— Муравей! Разве вы не узнаете меня? Это я, Урсу!

— Значит, это правда, — лысый дернул ворот рубашки непослушными пальцами, на запавших щеках выступил лихорадочный румянец. — Ты пытался убить короля.

«Как бы его кондратий не хватил», — испугался Урсу и поспешил заверить:

— Никого я не убивал. И даже не пытался. Мур, я просто хотел спасти вас с Мышью!

— Это невозможно, — затряс головой старик. — Никто не покидает замок против воли его хоязина.

— Не бойся, — шепнула бабушка с родинкой и улыбнулась беззубым ртом. — Он не сделает тебе больно. Зато потом мы снова будем вместе.

Урсу тряхнул головой — он не мог поверить своим ушам:

— Отоприте клетку! Этого психа в колпаке надо остановить.

Мур печально покачал головой, похожей на морщинистое яйцо:

— У нас нет ключей. И потом — как ты собираешься остановить Магистра? Он же колдун.

— Еще не знаю, — признался Урсу. — Но мы должны что-то сделать, иначе он будет продолжать красть детей… — мальчик вспомнил рассказ белого медведя и подавленно прошептал, — вечно. Где хранятся ключи от клеток?

— На поясе господина Олинго, — поджала бесцветные губы Мышь.

Внимание Урсу привлек Михаил, подававший странные знаки из-за спин «гномов». Он просовывал лапы между прутьев клетки, закатывал глаза, вываливал алый язык на плечо и валился на бок, чтобы тут же подняться и начать пантомиму сначала. Тут мальчика озарило:

— Ребят, а вы не могли бы привести этого Олинго сюда? Ну, скажем, наврать ему, что белому медведю поплохело, лежит мол в клетке и не дышит. Типа тепловой удар или что-то в этом роде, а?

— Зачем? — наморщил Мур и без того похожий на стиральную доску лоб.

— Врать нехорошо, — строго заявила Мышь и погрозила брату искривленным артритом пальцем.

— Скажем, чтобы заполучить ключи, — Урсу проигнорировал палец.

— Даже если тебе это удастся, ты только разозлишь Магистра, — лысый понизил голос, оглядываясь на закртыую дверь. — И тогда… — голос его сорвался.

— Тогда, — испещренные прожилками глаза старушки выпучились от неподдельного страха, — хозяин не просто заберет твою молодость, он возьмет у тебя жизнь! И состарит всех, кто тебе помогал, еще больше, до тех пор, пока мы не превратимся в засохшие мумии...

— Или не рассыплемся в прах, — затрясся лысый, будто из него уже сыпался песок.

Урсу нахмурился:

— Значит, вот чем он вас запугал. Вот почему никто из детей так и не вернулся домой.

Мур отвел глаза, а Мышь хрипло хихкнула:

— Вернуться домой? Да кто же нас ждет там — таких? — она дернула себя за седую косичку. — Мама с папой нас просто не узают.

— Я же узнал! — с негодованием воскликнул Урсу.

— Даже если так, — горько пробормотал лысый и почесал заросшее мохом ухо, — кому мы такие нужны?

— Мне! — воскликнул мальчик. — И все остальным детям, запертым в замке. Если вы поможете раздобыть ключи, я уверен, что найду способ заставить мерзкого Магистра расколдовать всех. Скажите, здесь есть еще взрослые кроме него и Олинго?

Мышь и Мур неуверенно переглянулись:

— Да, мадам Циветта и господин Капибара.

«Второй усатый в котелке» — сообразил Урсу.

Медведь на заднем плане снова оживился. Встав на дыбы и жутко оскалившись, он беззвучно навис над несуществующей жертвой. Черный глаз подмигнул мальчику, огромная лапа открыла невидимую дверь, закрыла и повернула ключ в замке.

— Сначала нам придется разобраться с ними, — обратился Урсу к «гномам», подбодренный поддержкой Михаила, — а потом заняться Колдуном.

Мур покачал сморщенной головой:

— Тебе никогда с ними не справиться одному, ведь ты всего лишь ребенок.

— И гораздо младше нас, — ехидно вставила Мышь.

— Я не один, — уверенно возразил Урсу. — Мы сделаем это вместе. А еще нам поможет мой взрослый друг.

— Друг? — одновременно продребезжали старческие голоса.

Мальчик кивнул:

— Он сильный, смелый и очень умный. Настоящий ученый, а наука сильнее всякого колдовства.

— Но где он? — Мышь заозиралась по сторонам так, что что-то угрожающе хрястнуло у нее в шее.

Михаил прикинулся ветошью в клетке, даже морду лапой закрыл.

— А он… прячется в замке, — придумывал на ходу Урсу. — Но в нужный момент появится и даст всем прикурить. Так как, вы поможете заманить Олинго к клекте с медведем?

Мышь сосредоточенно ковыряла тапочкой щель в полу. Мур глубоко вздохнул, в его изношенных легких что-то заскрипело:

— Но он же сразу увидит, что со зверем все в порядке, и поймет, что мы врем.

— Это вы называете «в порядке»? — Урсу ткнул пальцем в сторону самой большой клетки.

«Гномы» обернулись. Михаил развалился на спине, бессильно раскинув лапы и вывесив длинный язык на плечо. Казалось, даже грудь его перестала вздыматься. Провалившиеся в череп глаза Мура блеснули знакомым озорным огоньком:

— Не знаю, как ты это делаешь, брат, но похоже, у тебя и вправду есть план. Пошли, — он ухватил Мышь за костлявую ручонку, — позовем нашего сторожа.

Господин Олинго направился прямо к клетке с безжизненным медведем. На Урсу он едва посмотрел. Мальчик сразу узнал человека в котелке, хотя теперь черное пальто сменила пиджачная пара, у пояса которой что-то тяжело позвякивало.

— Проклятье! — подручный Колдуна пнул толстые прутья так, что они загудели. — Похоже, тварь действительно издохла. А ведь еще утром эта туша была абсолютно здорова. По крайней мере, сожрала двадцать кило свежей рыбы и даже не икнула, — Олинго развернулся спиной к клетке. — Придется сообщить обо всем… — договорить он не успел. Коготь ожившего медведя зацепил его за ремень и с силой дернул обратно. Затылок мужчины треснулся о решетку, котелок слетел и покатился в сторону Урсу. Глаза Олинго съехались к носу, тело рухнуло на пол, словно мешок с песком.

— Ключи, быстрее! — крикнул мальчик замеревшим у входа Муру и Мыши. — Откройте клетку!

Обойдя довольно урчащего Михаила по большой дуге, «гномы» подковыляли к распростертому Олинго. Мышь завладела связкой и, шаркая тапочками, подтрусила к Урсу. Замок щелкнул, и мальчик выскочил на свободу.

— Спасибо, сестренка! — он чмокнул седую макушку и забрал ключи из старческих пальцев. Перескочив через ноги Олинго, Урсу подбежал к клетке медведя.

— Что ты делаешь?! — выпученными глазами Мур следил, как брат возится с замком. На его блестящей лысине выступил пот.

— Не бойтесь, — мальчик распахнул дверцу, и Михаил, радостно рыкнув, прошествовал на выход. — Он вас не тронет.

Слабо взвизгнув, «гномы» попятились по проходу между клетками. Медведь застенчиво улыбнулся детям, обнажив белоснежные клыки. Не сговариваясь, Мур с Мышью развернулись и бросились нутек.

— Он не кусается!

Толкаясь и спотыкаясь, «старички» вломились в пустую клетку и захлопнули за собой дверь.

— Не огорчайся, — Урсу почесал погрустневшего медведя между ушами. — Они ведь никогда раньше не встречали такого, как ты. Им просто нужно время, чтобы привыкнуть. А пока давай разберемся с Олинго.

Михаил бодро уцепил лежащего за ворот пиджака и затолкал в свою клетку. Мальчик захлопнул дверцу и повернул ключ в замке.

— Теперь дело за мадам Циветтой и ее помощником. Мышь, Мур, позовите-ка их сюда!

— Но… что мы им скажем? — робко спросил из-за решетки лысый.

— Правду, — улыбнулся Урсу.

Капибара оказался вооружен. Он ворвался в помещение первым, выставив перед собой револьвер. Дама в очках следовала за ним по пятам, вооруженная шприцом размером с велосипедный насос.

— Олинго! — завопила она и бросилась к безжизненному телу в клетке.

Урсу, вжавшийся в стену за дверью, дернул рычаг. Закрепленная на системе блоков у потолка сетка рухнула вниз. Капибара повалился на сообщницу, оба завозились, сыпля проклятиями и запутываясь еще больше в прочных веревках. Прогремел выстрел. Завоняло порохом, облачко синего дыма повисло над замершими фигурами. Огромная белая тень метнулась к сетке, черная пасть сомкнулась вокруг руки с револьвером. Оружие упало в мохнатую лапу, которая тут же сплющила ствол, загнув его книзу. Мадам Циветта с легким стоном закатила глаза и ткнулась острым носом в пол. Мур подковылял к живописной группе на дрожащих ногах и вытащил из безвольной руки шприц.

— Ай! — господин Капибара дернулся, когда игла воткнулась в его ягодицу.

— Пусть попробуют своего же лекарства! — ухмыльнулся беззубым ртом братишка и всадил шприц в круглый зад мадам Циветты.

Медведь отволок сеть с добычей в свободную клетку, а Урсу торжествующе запер дверцу:

— Теперь остался только один.

Лаборатория Колдуна сияла полированым металлом и стеклянными гранями. Огромный прозрачный колокол стоял в самом центре на круглой платформе. Множество гибких трубок соединяли его со странным агрегатом, занимавшем длинный стальной стол. На вершине колокола была закреплена цепь, которая при необходимости могла поднимать его и опускать на место.

— Хватит пялиться по сторонам, — вернул Урсу к действительности Михаил. — Магистр может появиться здесь в любую минуту.

«Еще бы, — подумал мальчик. — Ведь Мышь с Муром сообщат ему, что сбежавший медведь громит его любимое изобретение!»

— Может, и правда разнести тут все к ёжкиной бабушке?

— Нет, — тряхнул мохнатой головой Михаил. — Тогда дети навсегда останутся стариками. Нам надо заставить Магистра обратить волшебство.

— Заставить?! — проревело из середины зала.

Там грохнуло, из воздуха повалил белый дым, обрисовывая контуры скрюченной фигуры в островерхой шляпе.

— Кто это собирается заставить меня, Магистра белой и черной магии, великого Амаранта? Может быть ты, малолетний неудачник, по которому тюрьма плачет? — Колдун взмахнул посохом, и невидимый кулак ткнул Урсу в грудь, отбросив на пол. — Или ты, будущее чучело в моей приемной?

Михаил удивленно взревел и плюхнулся на толстый зад, тряся мордой, будто его ужалила невидимая пчела. Колдун дико расхохотался, синий огонь на конце его посоха вспыхнул еще ярче:

— Что ж, пора разобраться с вами раз и навсегда. Осталось только решить, с кого мне начать. С тебя, — медведь взвыл и принялся кататься по полу, будто теперь его преследовал целый рой пчел. — Или с те… — Магистр подавился словом, когда розовый ушастый тапочек хлопнул его по носу.

Колдун потерял равновесие, и молния, сорвавшаяся с конца посоха, с шипением ударила в притолоку. Взвизгнув, Мышь исчезла за дверью. Урсу вскочил на ноги и бросился к противному старику. Внезапно ботинки мальчика перестали доставать до земли и беспомощно забили по воздуху. Невидимая рука, будто выросшая из волшебного посоха, подняла его за шиворот и потащила в сторону жуткого колокола. Оправившийся колдун растопырил пальцы, и цепь, прикрепленная к стеклянному колпаку, скрипнула, натягиваясь.

— Сестренка сделала выбор за меня, — захихикал Магистр, тряся бородой. — Пора, мой мальчик, и тебе узнать, что значит, когда ревматизм скрючивает спину, а подагра — пальцы!

Колокол медленно поехал вверх. Урсу закричал, беспомощно пиная воздух, когда его потащило к мягко засветившейся платформе. На спине что-то треснуло, и старенькое пальто, не выдержав бесцеремонного отношения, лопнуло по швам. Мальчик грохнулся на пол, едва успев смягчить падение руками. Одновременно Михаил атаковал. Огромная лапа огрела Колдуна по боку. Посох вылетел из старческих рук, а сам Магистр с воплем укатился под стол.

На всех четырех Урсу рванул к волшебному инструменту и вскочил, крепко сжимая его в пальцах.

— Отдай мне жезл, щенок! — прошипел Колдун, поднимаясь на ноги. Одна его рука зажимала помятые ребра, другая, дрожа, тянулась к Урсу. — Все равно он для тебя бесполезен. Им может управлять только настоящий волшебник.

И тут мальчика осенило. Улыбаясь, он наставил посох на помятого Магистра:

— А я и есть волшебник. Еще посильнее вас.

Тот расхохотался, но смех быстро сменился жалобным кряхтением — ребра давали себя знать:

— Ты просто самозванец, не способный двже на самое крошечное чудо.

— Не способный на чудо?! — торжествующе повторил Урсу. — А вот это мы сейчас посмотрим.

Он ткнул жезлом в сторону Михаила, тихонько подкрадывавшегося к Колдуну на задних лапах, и выпалил скороговоркой:

— Кому злато, кому медь,

Скажи что-нибудь, медведь.

— Чего? — неуверенно рыкнул зверь, застыв с вытянутыми в сторону Магистра лапами.

— Ай! — испуганно подпрыгнул на месте Колдун и принялся ковырять в ухе узловатым пальцем. — Не может быть, мне просто послышалось.

— Скажи что-нибудь, медведь, — отчетливо, по слогам произнес Урсу, снова тряхнул посохом и подмигнул Михаилу.

— А-а, — понимающе улыбнулся тот и возвел очи к потолку. — Мня-мня-мня… Гхм. Да вот, пожалуй, — и, помахивая лапой в такт, зверь начал декламировать:

Однажды, в студеную зимнюю пору

Я из лесу вышел; был сильный мороз.

Гляжу, поднимается медленно в гору

Лошадка, везущая хворосту воз...

Колдун схватился за сердце, беззвучно открывая и закрывая рот. «Гномы», ввалившиеся в этот момент в дверь под предводительством Мыши и Мура, замерли, пораженно внимая медведю-лирику. Братишка опомнился первым и закричал, напрягая из последних сил старческие легкие:

— Ура! Да здравствует Урсу, добрый и непобедимый волшебник!

— Ура! Ура! — подхватили «гномы», кидая в воздух панамки, вязаные шапочки и чепчики.

— Постойте! — прохрипел Магистр, с трудом опираясь на стол с агрегатом. — Все это обман, фокус для дураков! Разве вы не видите, мальчишка — чревовещатель! Он сам говорит за медведя!

— Кто тут говорит за медведя?! — Михаил, прервавшись на половине строфы, схватил Колдуна за грудки и поднял на уровень своего носа.

Старик в ужасе зажмурился и обвис в огромных лапах, как тряпичная кукла, из которой выпустили набивку.

— Немедленно преврати всех детей обратно! — велел Урсу, грозно стукнув посохом в пол.

«Гномы» одобрительно завопили, топоча в пол искривленными артритом ногами.

— Это невозможно, — жалобно проблеял Колдун, приоткрыв один глаз. — Процесс необратим. Против него нет контр-заклинания.

Радось Урсу улетучилась, как дым. «Гномы» вокруг притихли, переводя глаза, все еще полные надежды, с медведя на мальчика с посохом и обратно. Михаил разжал лапы, и Магистр мешком плюхнулся на пол.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил Урсу мохнатого друга с отчаянием в голосе.

Медведь пожал плечами в очень человеческом жесте:

— Не знаю. Я ученый, а не волшебник.

Мальчик подошел к столу с непонятными трубками и колбами:

— Может, удастся перенастроить эту машину на обратный ход?

Михаил вздохнул:

— Увы, я не химик, я...

— Держи его! — прервал медведя чей-то крик.

Урсу крутанулся на месте. Колдун под шумок решил сделать ноги и теперь на четвереньках пробирался под столом к выходу. Призыв крикуна подхватило множество дребезжащих голосов. «Гномы» бросились в погоню. Завязалась шумная возня. В какой-то момент из ощетинившегося распухшими коленками и морщинистыми локтями клубка выкатился великий Магистр и бросился наискосок через лабораторию.

— Уйдет! — отчаянно завопила Мышь, сжимая в кулачке клок белой бороды.

Урсу инстинктивно дернулся. Посох в его руке ожил. Синяя молния пролетела через зал и шибанула цепь, на которой висел колокол. С громким «кланг!» звенья лопнули. Стеклянный колпак рухнул на платформу, накрывая Колдуна, оказавшегося как раз в ее центре. Старик забился в стенки, открывая рот и жутко вращая глазами, но ни один звук не проникал из колокола наружу. Что-то щелкнуло, и голубое сияние стало подниматься по стенкам западни, заставляя тело пойманного человека слабо светиться. Колдун схватился за голову, задрожал и упал на колени. Борода его поредела и вытянулась, укладываясь кольцами на пол. Волосы на голове стали вылезть клочьями, обнажая череп в коричневых пятнах. Кожа на руках высохла и натянулась, обрисовывая кости скелета.

Магистр дернулся и завалился на бок. Роскошная лиловая мантия опала, будто тело под ней сдулось, как воздушный шар, из которого выпустили воздух. Мгновение — и сияние в колоколе погасло. На платформе под ним осталась лежать иссохшая желтоватая мумия с провалившимися в череп глазами.

Урсу оглядел притихшую толпу. По лицам «гномов» он понял, что они только что увидели то, чем так долго пугал и держал их в повиновении злобный Колдун. Взгляд мальчика нашел брата и сестру. Мур заботливо обнимал Мышь, спрятавшую лицо у него на груди.

— Все кончилось, — сказал рядом чистый детский голосок.

Урсу обернулся и встретился взглядом с большими ярко-голубыми глазами на чумазом лице. «Это же малышка из подвала! — узнал ее мальчик. — Значит, я успел вовремя? Колдун еще не пустил ее детство на эликсир? Жаль только для других я пришел слишком поздно...»

— Мур! Твоя лысина! — раздался внезапно визг Мыши.

— А что с ней? — Брат испуганно ощупал пробивающуюся на плеши кудрявую поросль.

— Твоя борода! — закричал кто-то слева от Урсу. — Она уменьшается!

— Твой горб! Морщины! Зубы! — раздались пораженные возгласы со всех сторон лаборатории.

Действительно, всюду, куда хватало глаз, сутулые спины распрямлялись, лица разглаживались, волосы снова обретали цвет. «Гномы» молодели, снова превращаясь в детей.

— Значит, Колдун врал? — радостно крикнул Урсу Михаилу.

Медведь задумчиво принюхался:

— Не думаю. Скорее всего, волшебство пропало с его смертью. Нам больше ничего не грозит.

— Ура! — завопили услышавшие его вердикт мальчишки и девчонки. — Ура Урсу и говорящему медведю!

Спасителей захлопали по спине, заобнимали, хотя львиная доля радости пришлась на Урсу — к Михаилу решились приблизиться немногие. Наконец мальчику удалось пробраться к столу и взобраться на него. Встав так, чтобы его видели все, он поднял руку, призывая к тишине. Восторги понемногу унялись, и Урсу произнес счастливым и немного усталым голосом:

— Мур, Мышь и все остальные — спасибо вам за помощь. Без вас у нас с Михаилом ничего бы не вышло. А теперь… пора возвращаться домой.

— Что это за толпа? — Урсу ткнул в обзорное стекло рулевой рубки, за которым открывался прекрасный вид на Дирижаблестрой. Похожая на паутину путаница центральных улиц была запружена народом. Площадь перед губернаторским дворцом почернела, как заполненное муравьями блюдце с вареньем. Такого столпотворения мальчик не видел даже в день рождения короля, отмечавшегося в городе с особой помпой.

— Сейчас посмотрим, — Михаил подкрутил что-то на приборной панели и изображение внезапно скакнуло вперед, увеличилось, так что стали четко различимы детали. В отличии от королевских юбилеев лица собравшихся на площали были гневными или заплаканными. Многие что-то рассерженно кричали, махали руками или трясли самодельными табличками, на которых было что-то написано.

— А нельзя рассмотреть получше лозунги? — попросил Урсу.

Медведь снова завозился с приборами, и расплывчатые буквы собрались в слова: «Верните детей родителям!» и «Где совесть губернатора? Продана хозяину летающего замка?» и еще «Колдуна на мыло!» Мальчик вздрогнул, вспомнив жуткий утилизатор, и попросил друга снова пройтись линзой по толпе. Знакомое лицо поймало его взгляд.

— Папа! — воскликнул он, судорожно вцепившись в штурвал. Отец, взгромоздившись на пьедестал конной статуи короля, кричал что-то собравшимся, указывая на губернаторский дворец. У его ног стояла с плакатом хрукая фигура в знакомом крапчатом пальто. — Мама!

Урсу отжал руль высоты.

Когда на митингующих упала, заслонив небо, огромная тень, люди замерли, не веря своим глазам: никогда еще летающий замок не опускался так низко. Многие, не выдержав, закричали и бросились бежать в страхе, что стальное чудовище раздавит их. Началась давка, вот-вот грозила вспыхнуть паника. Тогда человек, взобравшийся на статую короля, воскликнул глубоким, далеко разносящимся голосом:

— Граждане, остановитесь! Вы пришли сюда, чтобы вернуть своих детей, чтобы призвать власти к ответу. Наконец хоть кто-то из них услышал наш голос. И теперь вы бежите? Куда? Разве осталась у нас жизнь без наших сыновей и дочерей? Соберем мужество в наших сердцах. Останемся и спросим этого вора в колпаке волшебника, что он сделал с нашими детьми!

Слова возымели действие на толпу. Бегущие остановились, многие повернули обратно. Сотни бледных лиц поднялись вверх, со страхом и надеждой глядя на надвигающееся стальное днище. Движение замка постепенно замедлилось и остановилось, когда он завис в метре на вставшим на дыбы железным конем. На площадь упала зловещая тишина. Люди затаила дыхание. Внезапно в стальной плоскости распахнулся люк. Широкий трап с грохотом появился из темного отверстия и поехал вниз. Собравшиеся быстро расчистили место, и вскоре ступени коснулись земли и остановились. Мгновение ничего не происходило, и тут послышался торопливый топот: вниз по лестнице хлынул поток цветных пальто, курточек, платьиц и школьных форм.

— Котик! Зайчик! Лис! Белочка! — радостный зов родителей, узнавших своих детей, захлестнул площадь. Волна людей подкатилась к трапу, едва не захлестнув его. Передние подхватывали малышей на руки и передавали по цепочке счастливым мамам и папам. Ребята постарше сами находили дорогу к машущим и кричащим семьям.

Урсу наблюдал за всем, стоя у открытого люка, и горло у него перехватывало от радости и гордости за своего отца. Ему хотелось первым побежать вниз по трапу, но он должен был сначала убедиться, что все дети в целости и сохранности покинут замок. Теперь он был капитаном, и ответственность за них лежала на нем. Когда Мур и Мышь в числе последних спустились на площадь, мальчик повернулся к своему мохнатому другу:

— Ты уверен, что хочешь остаться здесь?

Михаил кивнул:

— Уверен. Я только напугаю людей, к тому же мне вообще строго запрещено показываться им на глаза.

Урсу улыбнулся:

— Похоже, ты уже нарушил это правило, причем не однажды.

— Так то по уважительной причине, — поднял черный коготь Михаил. — К тому же, надо, чтобы кто-то присматривал за нашими пленниками, да и за всем замком, пока взрослые не разберутся, что к чему. Вот я и послежу тут за всем, а заодно закончу свой диплом. А то сроки уже поджимают.

Мальчик обнял медведя за пушистую шею:

— Спасибо тебе за все. И помни — ты должен обязательно навестить нас перед тем, как отправишься домой. Мама напечет таких пирогов!.. — он обернулся на статую короля, но отец уже спрыгнул с пьедестала. Его голова в вязаной шапочке едва выделялась в волнующейся толпе. Мышь и Мур висели у папы на шее, мать стояла рядом, высматривая кого-то на опустевшем трапе.

— Тебе пора, — Михаил тихонько подтолкнул Урсу к ступеням. — Спасибо за замечательное приключение. И до встречи.

Белый медведь навестил дом номер 22 по Рабочей улице через неделю. Он пришел не с пустыми лапами. В огромном мешке кроме запакованной в промасленную бумагу форели лежали подарки для всех членов семьи — их Михаил тщательно отобрал из сокровищ, нажитых Колдуном на продаже молодильного зелья. Мама получила замечательные сапфировые серьги, папа — чудесную трубку из слоновой кости в форме медведя, Мур — телескоп, Мышь — говорящую фарфоровую куклу, а Урсу — компас и карту Анималии.

— Карта — это лично от меня, — смущенно пробормотал медведь, вручая мальчику шуршащий свиток. — Так ты сможешь приехать ко мне в гости. Мой дом обозначен крестиком.

Когда все расположились у жарко натопленной печки, любуясь подарками, отец и Михаил обменялись новостями. За последние дни в городе и во всей стране произошло так многое, что Урсу, вынужденный вернуться в школу, чувствовал себя совершенно отставшим от жизни.

В день чудесного возвращения детей слуги обнаружили своих господ в совершенно удручающем состоянии. Кто-то спал в кресле, мирно пуская пузыри, дряхлый и немощный, по пробуждении не помнящий своего собственного имени. Кто-то впал в детство и принялся играть с горничными в прятки, сунув седую голову под подушку. Губернатор Дирижаблестроя врезался в фонарный столб на своем паробиле, потому что его глаза внезапно затянула старческая катаракта. А Его Величество Льва XIII хватила кондрашка, когда он во всю скакал на своей пухлой фрейлине.

Как объяснил Михаил, смерть Магистра Амаранта отменила действие его эликсира, и все, употреблявшие зелье, вернулись в свой естественный возраст со всеми сопутствуюшими ему проблемами. Дирижаблестрою пришлось незамедлительно выбирать нового губернатора, и единогласным решением жителей города им стал отец Урсу. Сложнее оказалось дело с королем — ведь у Льва XIII не осталось наследников. Но медведь надеялся, что новым монархом станет племянник покойного, Снежный Барс. Беднягу сплавил Корлдуну собственный дядя, чтобы избавиться от возможного конкурента. Хотя мальчику было всего пятнадцать лет, Михаил не сомневался, что пережитое в летающем замке его многому научило.

— Что же будет с самим замком? — задумчиво спросила Мышь, жуя кусок рыбного пирога, испеченного для дорогого гостя.

— Есть задумка переделать его в дом для детей-сирот, — ответил отец, воодушевленно блестя глазами. — Лаборатория там уже есть, библиотека тоже. Многие комнаты можно оборудовать под спальни и классы. Я лично буду отвечать за подбор воспитателей и учителей. Это должны быть добрые сердечные люди, такие как вдова Бобр из сорокового номера или...

— Наш учитель труда, господин Дятел, — вставил Мур.

— Замок, конечно, большой, — почесал за ухом медведь. — Но хватит ли там для всех места? Ведь Колдун похищал бездомных детей по всей стране. И теперь они смогут расти.

— Хватит, да еще и останется, — уверенно заявил Урсу. — Ведь там буду жить только те, кого еще не разобрали по семьям. Знаешь, скольких ребят хотят усыновить? С нами тоже скоро будут жить пятеро — как только мы закончим пристройку с двумя комнатами.

— Пятеро? — Михаил схватился за голову в притворном ужасе.

Мышь гордо кивнула:

— Ласка, Крот, Комар, Енот и Синичка. Это дети, с которыми Урсу ночевал в подвале.

Медведь вытащил из мешка пухлый блокнот и сделал в нем пометку карандашом:

— Пожалуй, придется кое-что добавить к моей дипломной работе.

— Можете еще добавить, — раскрасневшийся от тепла отец стянул изношенный на локтях свитер, — что мне понравилась ваша идея с подарками. Пожалуй, своим губернаторским указом я введу в Дирижаблестрое новый праздник — ежегодный День Воссоединения. Пусть люди помнят, как важна семья, и как много можно сделать ради любви. Пусть в этот день во всех домах будет тепло, на столах много еды, а дети и родители дарят друг другу подарки. Что вы об этом думаете? — он с волнением окинул взглядом маленькую компанию.

— По-моему, это замечательная идея, — Мышь вскарабкалась отцу на колени и чмокнула в колючую шеку.

— По-моему, тоже, — одновременно сказали Урсу с медведем, рассмелись и чокнулись чайными чашками.

Эсбьерг, декабрь 2012