Маньяк

«Норма — это понятие большинства...»

Ричард Матесон

Предисловие.

Норма — понятие большинства. Если главенствующее место в обществе займут те, кого можно смело назвать «быдлом», хамство и жестокость будет возведено в ранг высших моральных ценностей, а такие слова как «вежливость», «культура», «сочувствие», «тактичность», «этика», «учтивость», «сопереживание» и многие другие станут ругательными. И тогда возможно приключится подобная история…

Ахилл, роняя на ходу вещи с вешалки, спотыкаясь о табуретки, ввалился в кухню, по привычке, вместо утреннего приветствия отвешивая детям подзатыльники. Распахнув дверцу холодильника, он вытащил на свет бутылку темного стекла, одним ловким движением сверчивая ей шею. Пробку Ахилл щелчком отправил в настенные часы, стараясь попасть в циферблат. Как всегда бывает у него с похмелья, руки у него дрожали и жестяная крышечка, пролетев по дуге, ударилась о стену, на полметра левее часов, чтобы затем отрикошетить и попасть в чай Гермесу, младшему сыну. Довольно хохотнув, Ахилл сделал длинный глоток холодного пива, чтобы затем звучно рыгнуть, насыщая воздух запахом вчерашнего перегара.

— Эй, вы! — громко обратился отец семейства к жене и детям. — Слышали новость?

Дети — два мальчика и девочка — не обратили на вопрос никакого внимания. Старший сосредоточенно тыкал вилкой в глаз шелудивому котенку. Младшие вяло перекидывались кусочками хлеба. Персефона же, молодая женщина с преждевременно постаревшим лицом, немедленно навострила уши. Его глубоко посаженные глаза заискрились злобной заинтересованностью. Больше всего на свете она любила слушать слухи, распространять сплетни и учинять скандалы. Видя, что муж не собирается продолжать, а лишь присосался к бутылке, словно умирающий от жажды в пустыне, Персефона взорвалась. Это получалась у него всегда легко и естественно.

— Твою же мать! — взревела она, брызгая слюной. — Какая новость? Ну, говори же!

Затем мгновенье, помедлив, добавила длинную тираду, состоящую сплошь из непечатных слов. Девочка, оторвавшись от перестрелки хлебным мякишем, заинтересованно посмотрела на мать. Ахилл довольный тем, что привлек внимание своей дражайшей половины, оборвал ее гневную филиппику.

— Захлопни пасть! С утра башка болит. Сейчас допью вот!

И запрокинув голову, Ахилл влил в свое горло последнее пиво из бутылки, чтобы затем сообщить:

— Парк на Солнечном проспекте знаешь? Так там появился маньяк!

Персефона от такой новости даже привстала со стула.

— Точно, точно! — продолжал вещать Ахилл, доставая вторую бутылку из холодильника. — Мне сейчас Аякс сообщил. Представляешь, каждое утро появляется утром у южного входа этакий типчик. Холенный, подстриженный, в плаще, и шляпе...

— Шляпе? — переспросила Персефона, не веря своим ушам. От предвкушения ее оттопыренные уши неестественно зашевелились. Новость явно стоила того, чтобы быть пересказанной всем ее товаркам.

— Дальше, дальше что, придурок? — поторопила она мужа, попутно отвешивая подзатыльник среднему отпрыску, за то, что плюнул, целясь в сестру кашей, а попал матери на блузку.

— Дальше? — ухмыльнулся Ахилл. — А дальше этот извращенец, повадился не торопясь прогуливаться по дорожке через весь парк, до самых северных ворот, совершая совершенное непотребство…

Ахилл, выдержав короткую паузу, продолжил.

— Представляешь. Он с каждым встречным здоровается, желает доброго утра, спрашивает, как они поживают.

Персефона ахнув, хватается за сердце, скорчив брезгливо лицо.

— Да, да! А еще, он дарит детям конфеты, женщинам цветы… Если кто несет тяжелую сумку помогает им… Мусор кидает в урны...

Ахилл, увидев, как его жену корчит от рвотных позывов, довольно расхохотался. Старший сын, услышав про конфеты, отвлекся от котенка, потребовав себе шоколада. За что, получил одновременно по уху, с двух сторон — от младшего брата и матери. Персефона возбужденно заголосила, предвкушая, как сообщит подобную новость подружкам:

— Нет, ну надо же! Вот ведь гад! Вот извращенец! Он еще, наверное, и место в автобусе старикам уступает? Что делается? И такие маньяки ходят среди нас! И чему они научат наших детей! И куда смотрит полиция?

Ахилл увидев, что привлеченные причитанием матери, дети, наконец, стали прислушиваться к разговору взрослых, назидательно и грозно пророкотал:

— Если узнаю, кто из вас поздоровается с соседями или удумает на улице поделится игрушками — изобью в кровь! Не хватало, что бы нашу семью обзывали воспитанной или еще хуже, интеллигентной! Чтобы меня, Ахилла Троянского, обвинили в том, что я неправильно воспитываю детей! Никогда этому не бывать! Слышите? Не хватало краснеть перед соседями из-за вас!

Мораль.

А мораль проста… Грубость и невоспитанность становятся нормой, и это никого не удивляет. Вежливость превращается в редкий и ценный дар, доступный не каждому. Быдлом может быть проще по жизни. Но, что это будет за общество, где царствуют подобные Ахиллы и Персефоны? И еще… Аккуратней при детях. Они смотрят на нас, они повторяют нас до мелочей...