Лучшее время

Вы слышали тысячу таких историй. Или — ни одной похожей. Просто эта сказка не даст мне покоя, пока не поделюсь ею с другими.

В королевском замке у царственной четы родился мальчик, долгожданный наследник престола. Как водится, к нему позвали со всех мест и краев магов и колдунов, чтобы они высказали мнение о судьбе ребенка и наделили его волшебными и не очень дарами, которые пригодятся в жизни. Маги, занятые люди, не очень охотно принимали такие предложения, и далеко не всегда те, кто принял, творили волшебство для новорожденного; многие отдаривались вещами, и даже не волшебными, а другие преподносили артефакты, быстро терявшие силу — чародеи не хотели брать на себя ответственность за то, как их используют. Но король и королева все-таки надеялись на полезный подарок и потому пригласили всех, кого могли.

И, как тоже нередко случается, они забыли про одного чародея — этот юный маг недавно окончил волшебную академию и не успел прославить себя ни добрыми делами, ни злыми, и потому о нем мало кто знал. Он ждал приглашения во дворец больше остальных волшебников, вместе взятых, а не получив его, страшно рассердился. И все-таки пришел — незваным.

Появлению молодого мага обрадовались и королева, и король. К тому времени все волшебники уже успели вручить малышу подарки, и мало среди них оказалось полезных, так что еще одного чародея приняли в замке очень хорошо. Окруженный вниманием и почетом, он мог бы перестать сердиться, если бы был старше и опытнее. Но юность не дает так быстро забыть обиду. И вот, когда его позвали к колыбели младенца, волшебник взглянул на ребенка, улыбнулся чуть отрешенно и сказал:

— У него будет все… — король и королева громко и счастливо вздохнули, а маг закончил: — Все, кроме любви — пока не придет лучшее время для нее. А оно не придет, пока я не решу.

И после этого у него достало гордости уйти, хотя очень уж хотелось остаться. Молодому магу нравилась пышность дворца, музыка и ощущение праздника, какого он был долго лишен в академии, сурово воспитывавшей своих учеников. Но что поделаешь, если ты уже сделал все, что мог, а большего не простил бы самому себе?

Слова чародея исполнились в точности. У принца в самом деле было все, но никто никогда его не любил, кроме родителей. Да и они постепенно остыли к сыну — может, так действовало волшебство, или это случилось, как случается многое в жизни — своим порядком. Зная о своем проклятии, мальчик, потом юноша, а после мужчина отчаянно страдал и все искал, искал то, чего для него не существовало. И поначалу верил каждому, кто говорил ему о любви, и однажды даже женился, но на следующий же день узнал, что жена мечтала не о нем, а о власти — и немедленно развелся с ней. Он мог принимать любовь женщин и отвечать на нее, но не знал того, особенного чувства, о котором так страстно пишут поэты и поют менестрели, и страдал от этого.

И так прошло много лет. Не скажу сколько, но принц, ставший королем после смерти родителей, уже был немолод, когда в замок снова пришел тот маг. И если иней седины лишь чуть припорошил волосы короля, то голова волшебника побелела совершенно, и даже лицо его казалось тусклым, как старая монета. Любой, посмотрев на чародея, понял бы: этот человек несчастлив и, скорее всего, никогда не был счастлив. В замке к тому времени почти никого не осталось: редкие слуги и служанки, стражники да несколько человек, считавших себя друзьями короля и, наверное, бывшие ими, ведь они не покидали своего сюзерена, хотя тяжко жить рядом с тем, кого невозможно любить и кто отчаянно хочет этого больше всего на свете.

— Ну что же, — сказал чародей, встав перед королем, а тот сидел у окна и смотрел в мир, затянутый тучами, как вся его жизнь. — Пора закончить начатое.

Король удивился, он впервые видел этого человека.

— О чем ты говоришь? — спросил правитель, вставая навстречу гостю.

— О нас с тобой. Я тот, кто наложил на тебя заклятие нелюбви, — старик хрипло, коротко рассмеялся, как старый ворон на ветке, с которой его пытается сдуть ветер, а за окном, словно в ответ, громыхнул гром, — и сам попал под его действие. Если бы знать заранее, что так будет… но выпускнику академии не хватало опыта на такие вещи. Все эти годы я пытался держать лицо и убедить всех — и себя самого, — что могу прожить без любви… Но не смог. И пришел к тебе, чтобы объявить: время настало, самое лучшее время.

Король потрясенно пошатнулся:

— И это все? Теперь я смогу найти ту, которая полюбит меня?

— Не все так просто, — вздохнул маг, — этот мир слишком привык к нам, таким, какие мы есть; ни мы, ни он не можем сразу измениться. Пройдет, я думаю, десять лет, прежде чем мир примет нас новыми, и лишь тогда в нашу жизнь начнут приходить любящие женщины. Наверное, это будет поздно для тебя и уж точно поздно для меня. Поэтому предлагаю тебе другое. Я позову сюда пять женщин из других миров, не знающих ни тебя, ни меня и не имеющих отношения к нашим делам и нашим заклятьям. И среди них ты сможешь выбрать одну, а она выберет тебя. А другая — меня. Согласен ли ты на это?

— Конечно, согласен! — воскликнул король. — Для чего ты спрашиваешь?

— Ты мог захотеть отомстить мне и прожить оставшиеся дни без любви только для того, чтобы и я никогда не узнал ее.

— Чушь и ерунда, — отмахнулся король, его глаза сияли, — твори скорее свое волшебство!

И чародей немедленно начал магичить, просто и безо всяких особых эффектов: лишь произнес пару заклинаний и обошел зал по кругу — за спиной волшебника медленно поднимались из пола высокие, с полукруглыми арками, двери.

— Теперь будем ждать, — сказал он. — Если не трудно, прикажи принести чаю, ожидание может оказаться долгим.

Король кликнул слугу, и тот принес им обоим чаю — и сам остался в комнате, на случай, если им понадобится еще что-то.

Прошел, может быть, целый час. За окном бесновались ветер и дождь, и король почти уже решился начать вежливую беседу с магом, хотя совсем не знал, о чем и, главное, как с ним говорить, когда одна из дверей открылась, и в залу шагнула девушка в поцарапанных латах, с длинным тяжелым мечом в руках. Дверь за ней захлопнулась; гостья огляделась, устало вздохнула, прислонив меч к дверному косяку, стащила с руки латную перчатку и провела ладонью по лицу, как человек, который только что проснулся. Она принесла с собой запахи пыли, дыма и боя.

— Неужели все закончилось? — спросила девушка и посмотрела на короля и мага, словно они и только они могли ей ответить.

— Да, закончилось, — ответил чародей и улыбнулся, — но лишь для того, чтобы начаться снова.

— Война? — устало и тихо спросила пришедшая. — Снова война?

— Нет, — на этот раз король опередил мага с ответом, — любовь. Если ты сможешь или захочешь полюбить кого-то из нас.

Казалось, гостья услышала только часть ответа.

— Значит, не война. И мне не придется снова быть в первых рядах, вести всех и вдохновлять, обещая победу и помощь Небес. Значит, я теперь свободна выбирать, — и только потом она посмотрела на того, кто ответил на ее последний вопрос: — А что такое любовь?

Волшебник нахмурился:

— Разве ты не знаешь? Это когда ты счастлив, только если рядом с тобой другой человек…

— А если он не человек? — спросила гостья. — Это считается?

— Конечно, — кивнул маг и торжественно выступил вперед, ради такого случая перестав считать себя человеком, — и еще как считается.

На улице снова громыхнуло. Чародей поежился и сделал шаг подальше от окна, разом забыв про торжественность.

Девушка печально улыбнулась:

— Тогда я знаю, но и тут уже не могу выбирать, потому что люблю, но вряд ли мой избранник захочет быть со мной.

— Почему? Он не любит тебя?

— Думаю, что любит — так, как его, ангела, научил бог. У него есть лишь такая любовь, а у меня — только война. Та, на которую он позвал меня когда-то.

Король ощутил, как комок подступил к горлу. Он всю жизнь считал себя самым одиноким человеком на земле, потому что никогда и никто не любил его. А теперь видел человека еще более одинокого, любовь которого должна остаться неразделенной навсегда.

— Но может быть, ты спросишь у него? — заметил король. — Может, его ответ будет другим?

Девушка усмехнулась:

— Пожалуй, я спросила бы. Теперь, после всех моих битв, я не побоюсь задать такой вопрос ангелу. Но где найти его?

Король вопросительно посмотрел на волшебника:

— Ты можешь это?

Маг поджал губы. Он терпеть не мог, когда кто-то сомневался в его силе.

— Думай о нем, — попросил он девушку, развел руки в стороны и топнул ногой.

Пол замка задрожал, стены пошли рябью, и в зал прямо сквозь крышу спустилось сияющее существо, прекрасное, как надежда. Белоснежные широкие крылья, синие глаза и лицо, полное огня и вдохновения. Вряд ли кто-то мог бы не полюбить его.

Ангел опустился на пол и сложил крылья, совершенно сухие, несмотря на ливень снаружи. Взглядом нашел девушку и улыбнулся ей.

— Это ты… — прошептала она, бессознательно подалась вперед и тут же отступила, словно остановленная ангельской улыбкой. В ней была любовь, но — король и сам теперь видел — совсем не такая, не человеческая. На понимание этого ему хватило знаний и опыта.

— Да, — сказал ангел, — это я. Ты позвала меня?

— Я хотела, чтобы ты пришел, — поправила его девушка. — Хотела спросить тебя о любви.

Ангел слегка шевельнул крыльями:

— Ты знаешь ответ. Я люблю всех.

— И меня?

— И тебя, — крылатый снова улыбнулся. — Создатель не разрешает мне исключений.

Девушка-воин судорожно вздохнула и снова вытерла лицо рукой — но на этот раз стирая бежавшие по щекам слезы. Ангел словно и не заметил этого.

— Теперь ты сможешь отдохнуть, — сказал он и огляделся. — Правда, все должно было закончиться иначе, но так лучше.

— Лучше для кого? — с горечью спросила девушка и обернулась к королю: — Есть тут где-нибудь война?

— Нет, — ответил король, — я давно уже не веду войн, или, скорее, никто не хочет драться со мной, потому что я никому особенно не нужен и не интересен. Но у меня есть стража и армия.

— Тогда я поступлю к тебе на службу. Но не сейчас, а немного позже. Хочу пожить мирной жизнью и узнать, а вдруг у меня это получится. Попробую поверить в жизнь без войны, — она снова взяла в руки меч, слишком тяжелый для девушки. — Сражаться и верить — лучшее, что я умею. Скажи, куда мне идти?

Король кивнул на дверь:

— Туда, — и приказал слуге: — Проводи ее.

Тот открыл дверь перед девушкой и вышел вслед за ней.

Ангел проводил ее взглядом и снова улыбнулся.

— Чем ты так доволен? — спросил чародей почти зло.

— Итогом, — ответил ангел. — Ибранница должна была умереть, а теперь будет жить.

— Может, лучше умереть, чем жить так, как станет она, — проворчал чародей, но никто не успел ему ответить — из второй двери в залу вышла еще одна девушка.

Она была красива — красотой жгучей и вызывающей. Нельзя было отвести от нее взгляд, но и нельзя долго смотреть на нее. Слишком яркий взгляд, слишком яркое платье, слишком яркие губы. И когда новая гостья сделала шаг, по залу разлилось благоухание духов и запах грозы, словно она принесла ее с собой.

— Кто из вас, — спросила она с вызовом, — будет очередным моим мужем?

Король нервно подался назад, и даже волшебник отшатнулся:

— Демоница!

Девушка расхохоталась:

— Да! Меня сделали такой, когда снова и снова продавали замуж по праву власти и за власть, травили моих мужей… У внебрачной дочери Иерарха Церкви нет другого пути в жизни, кроме этого — подчиняться и вести собственную игру. И, попробовав жить так, как я, вы стали бы еще хуже, чем я!

— Постой, — попросил ангел и подошел к девушке невозможно близко, словно не боясь обжечься ее яростью и красотой, приподнял крылья, точно хотел обнять, защитить, закрыть от всех и всего. — Ты никогда не знала любви?

— Знала, — ответила красавица, — но моего второго, любимого мужа, тоже убили, чтобы снова сделать меня свободной.

— Мне жаль, — сказал ангел. Свет его стекал на пол, истаивал, исчезал.

— Тебе — жаль? — воскликнула девушка и шагнула к нему. — Тебе, ангелу? Одному из тех, кто служит Богу, допустившему все это? Богу, который, в конце концов, примет меня в один из своих монастырей — потому что рано или поздно я постарею и перестану быть полезна моим патронам?

— Да, — ответил крылатый, — и я хочу предложить тебе немного тепла.

— Мне и так не холодно, — резко бросила красавица, — и я не понимаю, о чем ты.

— Думаю, что понимаешь, — сказал ангел, и его крылья тоже начали исчезать, стираться из реальности. — А теперь и я понимаю. Любить всех — значит не любить никого. Любить одного — больше, чем любить всех.

Он умолк и ничего больше не говорил, просто смотрел на девушку, а она на него. И, наверное, взгляды эти были наполнены смыслом, непонятным тому, для кого не предназначались. Даже дождь за окном, казалось, стал успокаиваться, как человек, который хочет прислушаться, чтобы понять.

И девушка стала вдруг не такой яркой и вызывающей — словно лишняя красота стекла с нее, как свет с ангела. Гостья протянула руку тому, кто был когда-то крылатым, а теперь превратился в обычного мужчину с очень простым лицом и синими глазами.

— Пойдем, — попросила она. И через минуту они, держась за руки, покинули залу.

— Ну и ну, — сказал король, качая головой, — и такое бывает на свете, и такая любовь?

— И такая, — кивнул чародей, — и думаю, мы с тобой еще многое узнаем, прежде чем закончится этот день. Самый лучший день для любви.

Вспышка молнии осветила залу — гроза продолжалась.

— Ты уверен, что этот день лучший? — спросил король, глядя за окно, по которому хлестали отчаянные струи дождя, словно просившего впустить его в комнату.

— Конечно, уверен, — нетерпеливо и раздраженно сказал чародей, — именно моя уверенность сделала этот день подходящим.

В этот миг открылась еще одна дверь, третья. Из-за нее вышла девочка лет четырнадцати, маленькая красавица с черными волосами, в пышном платье и с книжкой в руках. Легкий сквозняк из-за двери принес запах цветущего жасмина.

Девочка тут же прямо и очень серьезно посмотрела на короля и мага:

— Вы тоже будете задавать мне вопросы? Экзамен еще не закончен?

— Экзамен? — переспросил волшебник. — Никто не собирается экзаменовать тебя, дитя.

— Но я готова отвечать, — девочка гордо вскинула точеный подбородок, — о чем бы вы ни спросили.

Гром привлек ее внимание. Гостья посмотрела за окно с интересом.

Скрипнула дверь залы — вернулся слуга. Вернулся и издал удивленный вздох.

Король обратил на него внимание:

— Что такое?

— Она так похожа на мою умершую дочь, ваше величество, — сказал слуга.

Чародей фыркнул:

— Совпадение. Бывают совпадения такого рода, и даже чаще, чем можем себе представить. А скажи-ка, дитя, ты не хочешь замуж?

— Нет! — тут же ответила девочка и покрепче сжала свою книгу. — Нет, не хочу!

— А о любви ты когда-нибудь мечтала?

Девочка посмотрела на него темными, не по-детски серьезными глазами, и ничего не сказала.

Маг вздохнул и обернулся к королю:

— Она слишком юна и для замужества, и для любви, — заметил он, — и значит, не подходит ни мне, ни тебе. К тому же, у нее кажется, совсем другие желания.

— Я хочу учиться, — подтвердила девочка, ее лицо уже не было таким суровым, и на нем появилась мечтательность. — Столько, сколько живу.

Слуга снова тихо охнул:

— Так же говорила и моя дочь.

Девочка наконец поглядела на него.

— А в вашем доме есть книги?

— Мало, — признался слуга, — но это лучшие книги, которые я смог купить для моей дочки. К сожалению, она не успела прочитать их все.

Девочка немного подумала и подошла к нему.

— Ты покажешь мне эти книги? — спросила она.

— Покажу, — ответил слуга взволнованным, дрожащим голосом и поднял взгляд на короля. — Можно мне уйти сейчас, ваше величество?

Правитель кивнул, понимая, что толку от получившего неожиданный подарок слуги не будет никакого.

— Тут, в замке, богатая библиотека, которую редко читают. И ты можешь прийти в любое время, — сказал он девочке.

— Спасибо, — улыбнулась черноглазая. — Спасибо, что понимаете.

И вместе со слугой покинула залу.

— Ну вот, — разочарованно вздохнул волшебник. — У нас с тобой осталось только две возможности. Надо было создать больше, чем пять дверей.

— А ты не сможешь это повторить? — спросил король.

— Не смогу, — развел руками маг, — я уже выбрал лучший день — сегодня, и второго лучшего не может быть.

Очередная дверь отворилась, и из-за нее прилетел голос, поющий странную, грустную и одновременно веселую песню о том, что человек рождается, как птица, живет, как птица, и умирает, как птица. Через несколько минут в дверном проеме появилась и поющая.

Никто с первого взгляда не назвал бы эту женщину красавицей — но голос ее был по-настоящему прекрасен. Но потом становилось ясно — одно неотделимо от другого: это усталое лицо с яркими глазами, странное платье без одного рукава и песня, рвущая сердце. Как гроза и дождь, гром и молнии…

Женщина замолчала, закончив песню, смотрела теперь на короля и чародея и ничего не говорила. Но потом певица подошла к магу и коснулась кончиками пальцев его седых волос.

— Ты напоминаешь мне кого-то, — сказала она.

— Правда? — ответил он, оживляясь. От женщины пахло чем-то настоящим и вкусным, как пахнут свежеиспеченные булочки с корицей или бодрящий шоколадный напиток.

— Конечно, правда. Я и раньше не умела лгать и не собираюсь учиться теперь, — певица огляделась. — Что это за место?

— Королевский замок.

— Но ведь ты не король? — спросила женщина и улыбнулась — в ее улыбке не было разочарования. — Когда-то я мечтала о том, что буду богатой. Маленькая девочка, не нужная никому, кроме себя и женщин, продающих любовь, которые заботились о ней больше, чем ее собственная мать. Эта девочка не понимала, что уже богата. Когда-то со мной происходило много чудес… Мне кажется, ты — одно из них…

— А тот, кого я тебе напоминаю, — перебил маг взволнованно, — он хороший или плохой?

Гостья упрямо тряхнула кудрявой головой:

— Про человека или про чудо нельзя сказать, хороши они или плохи, пока они не уйдут. Но ты спросил так, что я понимаю — ты чего-то ждешь от меня. Чего же?

Маг явно хотел сказать прямо, но слишком долго собирался с духом и не успел. Женщина ответила раньше, за него:

— Я поняла. Ты ждешь любви.

— Ты сможешь полюбить меня? — с надеждой спросил чародей.

— Пока не знаю. Это не всегда случается с первого взгляда. Но что-то в тебе привлекает меня. Мне кажется, ты, как и я, знал разные времена и понимаешь, что такое настоящее чудо.

— Иногда я даже делаю чудеса своими руками, — почти с гордостью признался волшебник и тут же покраснел, устыдившись собственной похвальбы.

Женщина засмеялась. Смех у нее был очень красивый:

— Значит, ты тот, кем мне показался, — сказала она и предложила: — Пойдешь со мной?

— Пойду… Нет, погоди. Давай побудем тут еще немного. Мне хочется знать, кто достанется моему другу.

Он посмотрел на короля, и тот кивнул — может, раньше они не были друзьями, но сейчас стали ими.

Гроза, кажется, утихала.

Певица подошла к окну и открыла его — настежь, впустив в залу свежий воздух и запах влаги. Долго-долго она смотрела на что-то там, снаружи, потом обернулась к своему избраннику:

— Знаешь, когда видишь настоящее чувство со стороны, сложно его не узнать, — сказала она вдруг. — Там, во дворе, девочка в доспехах беседует со старым воином. И хотя дождь еще идет, и оба промокли насквозь, им, кажется, все равно. Думаю, это любовь. Хотела бы я так же точно сказать о себе и тебе. Впрочем, не знать — интересней.

Чародей хотел ответить, но последняя, пятая, гостья, выбрала этот миг, чтобы появиться.

Она вышла из двери, и все пять пропали, исчезли, истаяли, как крылья ангела и его свет. Как все ненужное.

Новая пришелица была… король смотрел, и ничего, кроме того, что она женщина, не мог сказать сейчас. Ее присутствие осветило замок светом, не сравнимым даже с ангельским — более глубоким и чистым. Она была проста обликом, не пела, и платье ее выглядело обычно, а руки явно знали всякую работу, даже очень тяжелую. Но входя, она улыбалась хорошей, светлой улыбкой, хотя для радости пока не было причины — по крайней мере, внешней. Женщина сразу же подошла к королю, принеся с собой запах свежести и весны.

— Здравствуй, — сказала она, — ты ждал именно меня?

— Думаю, да, — пока еще не очень уверенно ответил правитель и тоже шагнул к ней навстречу — хотелось получше рассмотреть гостью; для этого обычно надо отойти подальше, но он не мог себя заставить отдалиться от нее.

— Хорошо, — сказала женщина, — а для чего?

— Для счастья, — уверенно ответил король. Теперь он видел, что гостья не так молода, как предыдущие, но ему уже и не хотелось, чтобы она была молодой.

— О, это хорошо, — заметила женщина, — и надеюсь, ты хочешь того же и для меня. Я не заставлю тебя долго ждать счастья и надеюсь, что мы понимаем счастье одинаково или похоже. Это случалось со мной слишком часто — ожидание и непонимание. Женщинам вообще часто приходится ждать — то одного, то другого… То корабля, то Бога, то чуда… Но жизнь все-таки состоит не только из чудес. И когда отдаешь часть себя в руки другому, а он уходит навсегда, просто потому что вы с ним верите в разные вещи, то не понимаешь, чего теперь ждать и зачем. Сможешь ли ты это? Сумеешь ли верить во что-нибудь вместе со мной?

— Смогу, и… — начал король, но гостья перебила его:

— Прости, я все говорю и говорю, бессвязно, как ребенок… Словно во мне оживают мифы или сказки, или чьи-то жизни-истории, приукрашенные многими пересказами. Но они не мои. Я хочу жить собственной, выращивать цветы, алые и белые розы — и никакая стужа, и даже ожидание и непонимание не смогут погубить то, что ты держишь в своем сердце. Любишь ли ты розы?

— Я полюблю их, — уверенно ответил король и услышал смешок чародея. — Что такое?

— Все-таки тебе досталось лучшее, — сказал маг, — потому что досталось все. Пусть это будет моим подарком, хотя цена его выше, чем я думал. И мне, и тебе придется научиться любить, верить, понимать — а это не так просто, как жить без всего этого, хотя может казаться наоборот. Прощай же. Но, наверное, мы еще встретимся, ведь нам есть о чем поговорить.

И он тоже ушел вместе со своей избранницей, а король остался со своей.

Так закончилась эта история. Но лишь для нас, узнавших ее вот только что, а где-то там продолжается, для каждого, чье «здесь и сейчас» — лучшее время для любви.

10.04.14 г.