Коты говорят "мяу"

Маленькое чудовище запрыгнуло на стул и принялось внимательно наблюдать, как Рен водит кистью по холсту.

 — Что это? — в тихом ужасе спросила Айла, осторожно отодвигаясь подальше.

Рен, оставив рисование, почесала странное существо меж костяных шипов и ответила сестре:

— Это кошка.

— Как? — Айла отодвинулась бы и дальше, если бы не стена. Ты зовешь это кошкой?

В следующее мгновение в кухню не вошла, а прямо таки вплыла роскошная рыже-белая кошка с шикарным хвостом. Она посмотрела на хозяйку, на гостью, ни малейшего внимания не обратив на странное создание, и отправилась проверять миску. В миске было пусто.

— Сейчас, Мина, — Рен открыла дверцу холодного шкафа, достала бутыль с молоком и наполнила обе стоявшие на коврике глубокие тарелки. Чудовище, спрыгнув со стула, немедленно устремилось к той, которая побольше, а рыже-белая уже преспокойно лакала из меньшей.

Айла отлепилась от стены, шумно хлебнула чаю из расписной чашки и заметила:

— По-моему, оно не похоже на кошку.

— Ну, соврала я, — улыбнулась Рен, — это не кошка, а кот.

Айла поперхнулась чаем.

— Это самый настоящий кот, — повторила Рен, — его зовут Тами.

1.

В городе завелось чудовище. Наверное, притопало из леса, а может кто из местных магов слегка перемагичил. Никто, конечно, не признался. Просто на улице стало возможно встретить небывалое существо, чья темная с синим отливом спина щетинится костяными шипами, а умильно-клыкастая морда похожа на драконью, как их рисуют в книжках для малышей. Размером оно было всего-навсего с крупную кошку, поэтому пугало только в самом начале. Жители Аври люди незлые; они стали подкармливать существо, совершив, наверное, самую большую ошибку из всех. Неизвестно, чем чудовище питалось до этого, но ему понравилась человеческая еда. Создание повадилось сидеть и у дверей и калиток и жутко, надрывно выть. Замолкало оно, только получив еду.

Конечно, оно и само ее находило, ухитряясь пробираться в дома. И быстро изобрело совершенно безотказный способ выпросить съестное: сидение на дороге.

Делалось это так: чудовище устраивалось посреди торгового тракта в ожидании первой же повозки. Лошади, увидев существо, останавливались, подавали назад, начинали ржать и брыкаться, если хозяин повозки пытался заставить их двинуться вперед. Шипастое недоразумение могло издать негромкий, но противный рев, от которого некоторые особенно нервные — кони и люди — грохались в обморок. Но стоило бросить ему что-то съедобное, как чудовище убиралось с пути.

Купцы посылали товары в объезд — не помогло. Чудовище начало сидеть и на других дорогах. Торговцам быстро надоело терпеть убытки из-за нелепого существа, и они скинулись на услуги «героя», одного из тех охотников за чудовищами, которые спрашивают только о цене и, если подходящая, то берутся за дело, а если нет — торгуются, но потом все равно берутся. «Герой» со своим делом не справился — существо напрочь отказалось убиваться. Незадачливый вояка клялся, что не менее пяти раз пронзал его мечом, но создание восставало из мертвых, и принималось громко, требовательно вопить. Конечно, «герою» никто не поверил.

Бессмертное чудовище, которому понравилась человеческая еда, продолжало разорять огороды, заходило без спроса в дома, залезало в окна, едва ощутив аромат еды, и адски выло по ночам, неумело подражая местным волкам.

Терпение горожан иссякло быстро. Самые сердитые взяли по дубине и попытались прогнать непрошеного гостя в лес, но в лес чудо не захотело. Перекусив пару дубин — вернее перекусив ими, создание снова принялось вопить.

Люди, зажимая уши, разошлись по домам. И все осталось по-прежнему.

Террор продолжался: и сидение на тракте, и вопли под дверями домов, и кража еды, и проверка на зуб всего, что казалось подходящим. Ело оно все подряд, но потом обязательно возвращалось туда, где угостили, даже если угощением были помои, и просило добавки. Словом никто и не собирался его прикармливать, но приходилось.

2.

Рен вышла из дома вывесить свежевыстиранное белье и остановилась. Слева от порога, свернувшись клубочком, прикорнуло маленькое чудовище. От скрипа деревянной ступеньки оно проснулось и, подняв голову, неуверенно сказало:

— Гав.

Рен чуть не выронила постиранное.

Спустившись со ступенек, она принялась за развешивание платьев и простыней, то и дело косясь на сидевшее у порога чудо. Хвала Богам, больше оно не гавкало, зато пристально наблюдало за девушкой. Вид у существа был помятый и жалкий.

Рен закончила с бельем и прошла в дом. Ну, почти прошла. У порога она остановилась и немного подумав, присела рядом с несчастным, никому не нужным звериком.

— Ну что с тобой делать? — спросила она то ли себя, то ли его.

Чудовище раскрыло пасть, наверное, собираясь снова гавкнуть. Рен почему-то почувствовала возмущение

— Не надо! — попросила она, не думая, впрочем, что оно поймет. — Ты же не собака! Ты точно не собака!

За забором раздалось гавканье, к первому псу присоединился второй и вот уже захлебывающийся лай огласил всю улицу. Рен увидела, как маленькое чудовище съежилось и попыталось вжаться в поросшую жесткой травой землю. Девушка встала и решительно подошла к забору.

— А ну пошли вон! — закричала она на собравшихся за оградой собак, подняла палку и бросила в стаю. Как ни странно, помогло. Псы убежали — не поспешно, признавая отступлением свое поражение, но все-таки достаточно быстро.

Рен вернулась к псевдо-псу.

— Ну что с тобой делать? — спросила она очень тихо.

Зверь, услышав ее голос, поднял мордочку. Девушка шагнула на порог, открыла дверь и пригласила:

— Ну, пошли.

И оно пошло.

Чудовище оказалось голодным как… чудовище. Рен налила ему супа — оно съело его и покусало тарелку, превратив ее в ущербную луну. Выпило весь кефир и выхлебало воду, нашло короб с картофелем, и пока Рен выходила из кухни, съело больше половины ее запасов. Оно попробовало на зуб ножку табуретки. Увидав это, Рен вздохнула и налила гостю молока...

И тут в кухню вошла вернувшаяся с прогулки кошка. Вообще-то Мина была очень спокойным созданием, но, увидав, как хозяйка поит ее молоком из ее миски какое-то непонятное существо, не разбираясь, кинулась в драку.

Если бы чудовище начало обороняться Мине бы не поздоровилось. Но оно, скуля, полезло под шкаф. Шипы не пустили далеко, существо застряло, дав кошке возможность атаковать. Мина ударяла его лапой, выла, напарываясь на костяные шипы, и продолжала нападать. Рен далеко не сразу удалось, накинув на кошку одеяло, оттащить ее прочь и успокоить. Рыже-белая долго шипела в сторону шкафа, потом после долгих уговоров приняла подношение — рыбу и сливки, и удалилась. Рен снова осталась наедине с чудовищем.

— Ну что с тобой делать? — повторила она в третий раз.

Запуганный гость не торопился вылезать из укрытия. Надо было решать и решать сейчас. Одно дело притащить домой и пригреть котенка или щенка. Совсем другое — непонятное нечто, пытающееся время от времени вести себя как собака и вызывавшее резкую неприязнь у ее кошки.

— Нет, ты точно не собака, — сказала Рен присела рядом с торчащим из-под шкафа чудом, и, протянув руку, коснулась одного из шипов. Чудовище зашевелилось, попыталось вылезти, но тут из зала замяукала Мина, которая, наверное, опять загнала свой мячик под диван и звала хозяйку достать его. Создание, начавшее выцарапываться из убежища, панически рванулось обратно.

Еще одна проблема. Существо слишком пугливое. Если оно от любого мява станет забиваться в щель…

Рен почесала, а на деле — поскребла, плотную шкурку создания.

— Вылезай уже. Мина тебя не съест.

Пока существо решало, покидать убежище или нет, пока вытаскивалось, пыхтя, из щели — Рен не решилась ему помогать — девушка вспоминала, что знает о существе. Его нельзя или очень сложно убить. Чудовище постоянно хочет есть. Оно явно боится собак, но переняло псиные привычки… Полезным могло оказаться лишь последнее. Можно попробовать внушить ему кошачьи привычки, чтобы крайней мере никакого лая и погрызенных вещей.

— Ты кошка, — решив попробовать, сказала она, когда чудовище выскреблось на волю и, поправила себя тут же, — вернее, кот. А коты говорят «мяу».

Существо, переступив короткими лапами, посмотрело ей в глаза:

— Мяу?

Рен от неожиданности села на пятки. Выходит, оно все понимает намного лучше, чем она ожидала. И хотя «мяу» у него не получилось — скорее «маву» — кивнула с улыбкой.

— Ну да. Мяу. Мя-ау-у, — произнесла она с легким подвыванием, и найденыш повторил это очень точно. Подвывание в его варианте звучало зловеще, но почему-то и по-детски беззащитно тоже. Из коридора выглянула Мина, по виду — не столько испуганная сколько заинтересованная.

— Мяу? — спросила она.

— Вот! — Рен подняла палец и указала на Мину. — Слышал? Вот это и есть «мяу».

Чудовище по-собачьи встряхнулось и повторило:

— Мяу!

Рен согласилась:

— Уже лучше. Итак, ты — кот. Ну, вот как она, только мальчик. И коты не отряхиваются, они вылизываются.

Словно услышав ее, Мина села в невероятную позу и принялась приводить шерстку в порядок с помощью языка. О, ей было чем заняться, и она умела делать это с большим вкусом и изяществом!

Зверик внимательно смотрел и повторял все, что она делала.

Видно было: ему трудно вылизываться — по крайней мере, непривычно, это точно. Мешали шипы и тонкий розовый язычок доставал не всюду, существо выворачивало шею невероятным образом, но не останавливалось, и, в конце концов, справилось с трудным делом приведения себя в порядок. После этого оно стало выглядеть куда лучше.

— Ты будешь Тами, — сказала Рен. Подаренное имя означало, что чудовище останется жить в ее доме.

3.

Оно действительно все хорошо понимало и быстро училось. Примером для подражания сразу же стала Мина; она не любила пользоваться «кошачьим лазом», пружинной дверцей, устроенной специально для нее, и гулять ходила через форточку. Тами попытался сделать, как она, и немедленно застрял из-за торчавших во все стороны шипов. Он висел в окне, суча лапами и с жутким скрипом царапая когтями стекло, пока не пришла Рен и не вынула его из ловушки. Девушка потратила много времени, чтобы убедить Тами ходить гулять через «лаз». Пришлось позвать плотника, он сделал дверцу побольше, заодно Рен отдала в починку и покусанный стул. Зверик больше не пытался есть мебель, но прикосновение шипов к шкафам или стенам оставляло на них царапины. Тами пытался вести себя как настоящий кот — гонялся за мячиком, спал, свернувшись калачиком и задирал кошку. Мина первое время кидалась на него или шипела, забираясь повыше, потом заинтересовалась — что же это за странное существо. Тами позволил обнюхать себя и попытался обнюхать кошку. Выпиравшие из пасти, чуть ли не заворачивавшиеся колечками клыки помешали ему сделать это, но знакомство все равно состоялось.

Иногда Тами прыгал на колени Рен. Если она не успевала поймать его в воздухе — а Тами весил удивительно мало — то потом приходилось мазать заживляющей мазью очередную царапину. Аптекарь, у которого она покупала мазь, уже начал предлагать скидку, как постоянному клиенту...

Целую неделю девушка выполняла придуманный план по окошачиванию нового питомца. Показывала маленькому чудовищу картинки с кошками и рассказывала об их манерах. Объясняла, что кошки — замечательные существа, и он тоже замечательное существо, вот только очень уж неосторожный. Счастье, что до сих пор ничего не сломал, а то скоро и плотник начнет предлагать ей скидки.

И Тами начал вести себя осторожней. К тому же шипы сделались гибкими и мягкими, и если, играя с мячиком или мышкой, сшитой из меха, он касался мебели шипастым боком, то они просто сгибались. Рен больше не опасалась заполучить царапину, когда Тами прыгал к ней на колени. Только для кошки Мины ничего не изменилось — привыкшая увертываться от неуклюжих игр Тами, а может по-своему, по-кошачьи, проницательная и везучая, она и прежде не страдала от его колючести.

Отношение к еде тоже изменилось. Зверек словно утолил, наконец, большой голод и стал есть совсем немного. Рен вздохнула с облегчением. Она понятия не имела, как прокормила бы его, если бы Тами питался так, как раньше.

4.

Рен боялась в первый раз уйти, надолго оставив зверика одного, но написалась, наконец, новая картина и стоило отнести ее в Галерею. Девушка поговорила с Тами, на всякий случай объяснив, что скоро придет, и он должен ее ждать, взяла холст и отправилась в город, надеясь, вернувшись, найти дом не разрушенным.

В Галерее было тихо и светло, и пахло немного красками, немного лакированным деревом и чуть-чуть клеем. Рен посмотрела новые полотна, оценила мастерство художников, как знакомых, так и не знакомых, и зашла к господину Орни, хозяину Галереи, полному неистребимого оптимизма рыжебородому старику. Он сам не рисовал, но до безумия любил живопись и, разбогатев, основал Галерею, куда начинающий или поднаторевший в искусстве «повелитель краски и кисти» мог принести свои работы для продажи и на выставку, получить совет и помощь. Хозяин Галереи организовывал поездки художников в другие города и страны, сам много путешествовал и был страстным коллекционером рисунков и описаний необычных, небывалых существ.

Рен застала его за разглядыванием альбома с картинкой такого чуда — полулошади-полубыка с крыльями летучей мыши и хвостом орла.

— Я вот думаю, — сказал он задумчиво, — если это существо имеет крылья, то почему называется «икающая лошадь», а не «летающая»?

Девушка пригляделась; картинка была яркая и подробная, но в существование подобного верилось с трудом.

— Потому что летать оно вряд ли сможет. И вообще глупо выглядит. Голова быка на теле лошади, хвост птицы… о, да еще и ноги мохнатые… Встретишь такое, как раз до икоты напугаешься или от смеха икать начнешь. Но таких монстров нет.

— Отнюдь, — засмеялся хозяин Галереи, — если верить одному весьма, хм, многословному путешественнику, то это существо живет на островах Верен.

Рен улыбнулась:

— Ага. Вот вы немало колесили по миру — а хоть однажды видели создание, в котором была бы половина одного и половина другого?

— Видеть не приходилась, а слышать — слышал, — он хитро прищурился, — и, признаться, сам травил подобные байки, когда друзьям хотелось необычного. Что у тебя сегодня?

Рен развернула к нему картину лицом.

— О, замок, и какой замечательный.

— Я видела его во сне, — призналась Рен, почему-то краснея. Сон был красивым, и она не устояла — сделала несколько набросков сразу, как проснулась, а потом долго и старательно пыталась передать на картине сияние белых стен и неожиданную воздушность замка, готового, казалось, взмыть в небеса.

— Тем лучше. Настоящий замок тебя ни за что бы не вдохновил. Просто камни, составленные один на другой в определенном порядке… Дня через три заходи за деньгами.

Проницательность хозяина Галереи давно вошла в поговорку среди городских художников; он с первого взгляда мог сказать, найдется ли в городе покупатель для той или иной картины и когда ее купят, и ни разу еще не ошибся.

На крылечке сидела Шеа, дочь хозяина Галереи. Кругленькая девушка с короткими волосами цвета фиалки, походила на отца в главном — что бы ни случилось, она сохраняла бодрость духа. А с Шеа неприятности случались постоянно. Ее то и дело кусали собаки, а однажды цапнула крыса; девушка оступалась, роняла все подряд и падала сама, разбивала совершенно глупым образом стекла и зеркала, чуть не стала причиной пожара. Попытка покрасить волосы в золотистый цвет закончилась тем, что они стали фиалковыми. «Хорошо, что не зелеными» — пошутила она и даже не подумала перекрашиваться.

— Чего грустишь? — окликнула ее художница.

Девушка посмотрела на Рен с удивлением:

— Грущу? Я? Да как ты смеешь?

Она вскочила на ноги, разыгрывая возмущение, каблук туфли соскользнул с крылечка и Шеа, взмахнув руками, красиво села на ближайший газон.

Рен помогла подруге подняться. Та смеялась; такая ерундовая вещь, как падение на мягкую траву, не могла вывести ее из равновесия.

— Хорошо денек начинается, — заметила девушка, — кстати, тут этот твой друг мимо пролетал, который красивый, но злой.

— Красивое не может быть злым, — заметила Рен, хотя знала — еще как может. — Силк опять не смог пройти мимо тебя и не брякнуть какую-нибудь гадость?

— Не гадость, а глупость. «Эй, пузырек, смотри не лопни!» — передразнила Шеа. — У некоторых людей просто нет чувства юмора. Я показала бы ему пример, но, к сожалению, он становится бешеным, когда над ним шутят.

В самом деле, Силк обожал задевать и вышучивать других, но шуток над собой не выносил.

Силка Рен терпеть не могла, а он ее — наоборот. Девушка не считала себя красавицей; то ли дело Айла, ее младшая сестра, уехавшая учиться на соседний континент, синеокая, темноволосая, с тонкими чертами лица. Но нет, парень влюбился именно в Рен. Его приставучие ухаживания выводили художницу из себя так же быстро, как самого Силка — шутки над ним. Пару недель назад он уехал в Столицу, и вот — вернулся. Рен показалось, что слишком скоро.

Ухажер ждал ее у калитки. Художница не узнала бы «злого красавца», если бы он не приветствовал девушку так же, как и всегда:

— Любимая, это я!

Одет он был в совершенно чудовищный костюм — нечто радужно-яркое, новое и блескучее. Наверное, столичная мода. Но на Силке чудной костюм смотрелся, как судейский парик на стервятнике, а кричащая расцветка оскорбляла эстетическое чувство художницы.

Рен буркнула что-то в ответ на приветствие, прошла мимо и отперла дверь дома. Она не собиралась приглашать Силка в гости — он вошел сам.

— Я принес тебе подарок, дорогая, — в упор не замечая ее «приветливости», сказал незваный гость.

«О нет! — подумала Рен. — Только не брачное ожерелье!»

Силк торжественно открыл принесенную с собой коробочку и протянул девушке. Ожерелье лежало на темно-синем бархате, чудовищно красивое — яркий пример совершенной безвкусицы, зато топазы ожерелья были лишь чуть мельче булыжников, которыми выстилают мостовую.

— Прими его и вместе с ним мою любовь, — Силк опустился на колено. — Завтра мои родители принесут дары твоим и обсудят, когда и как нам сыграть свадьбу.

— Не пойду я за тебя, — Рен так и не взяла коробочку, но, протянув руку, резко захлопнула крышку.

— Но… — он начал подниматься, и девушка помогла ему, заодно направив не успевшего ничего понять женишка в сторону двери. Его почти удалось вытолкнуть за порог, но в дверном проеме Силк стал как вкопанный.

— Ты зря противишься воле Богов, — сказал он с таким пафосом, словно только что получил указание от этих самых Богов. — Я сделаю тебя своей женой.

— Пойди и женись на своей тени! — злясь и тревожась, воскликнула Рен все еще пытаясь выпихнуть гостя вон; ей вдруг стало страшно. Мало ли какая глупость в голову придет влюбленному идиоту?

— Я все равно… — Силк вдруг замолчал, глядя куда-то за спину девушки. Рен обернулась — в комнату, клацая по полу неубираемыми когтями, вошел Тами. А когда она повернулась к Силку, приставучий ухажер бесследно исчез.

— Мяу? — спросил Тами, глядя на нее вопросительно, словно интересовался, что это было.

— Это плохой человек, — сказала она, захлопнув дверь.

Немного подумав, девушка решила подкрепить слова картинкой. Она взяла Тами, усадила на диван и достала с полки книгу со сказками. Полистав, нашла рисунок, изображавший вооруженного до зубов разбойника, и ткнула в него пальцем.

— Вот. Это плохой человек, грабитель. Он отнимает у других людей все ценное и обижает их. А это — хороший, — она указала на картинку принца. — А это — Кот-Рыцарь, — она открыла поистине замечательную иллюстрацию — шикарного котяру в кирасе, шлеме с плюмажем и сапогах со шпорами. — Слушай, а давай я тебе сказку почитаю?

Это было нужно скорее ей, чем Тами; вряд ли он понял бы историю, как, кажется, понимал некоторые ее слова, но Рен хотела отвлечься от тревожных мыслей о Силке.

И она стала читать. Тами слушал очень внимательно. Более того, он забрался к ней на колени и устроился со всеми удобствами, и если девушка переворачивала страницу с картинкой слишком быстро, мяукал, прося не спешить.

5.

Силк, конечно, вернулся — хорошо хоть не сразу, а на следующий день. Рен занималась делом — мыла окна.

— Слушай, — сказал незваный гость, — я тебе покупателя нашел.

Рен удивилась: Силк всегда считал занятия живописью глупостью и не верил, что картину можно выгодно продать.

— Я отнесла мою последнюю работу в Галерею еще вчера...

— Я не о мазне, — он опасливо заглянул через плечо Рен, — а об этом.

Это, клацая когтями, играло с кошкой. Рен нахмурилась:

— Кто тебе сказал, что я собираюсь продавать Тами?

— И тебя не интересует цена? Рен, я бы на твоем месте...

— На моем месте я бы отвела тебя на рынок, поставила на прилавок и прикрепила бирку с ценой, — перебила она, — но только вряд ли кто купит. Ну всё, мне некогда.

Она захлопнула вымытую раму у него перед носом, и мысленно назвала Силка не самым хорошим, зато правильным словом. Как ни странно, он не попытался возражать, спорить или канючить, а быстро ушел.

Тем же вечером в ее дверь постучали.

— Помогите! — простонал человек за дверью прежде, чем она открыла, — мне плохо...

Рен отодвинула щеколду и тот, кто был снаружи, сильно дернул дверь и ворвался в дом. Здоровенный краснорожий мужик, схватив Рен, завернул ей руку за спину и приставил нож к горлу.

— Так, хозяюшка, золотишко-серебро есть? — спросил он.

— Обойдешься, — наглея от страха, брякнула Рен.

— Ты давай повежливей, — предупредил грабитель, — а то я и рассердиться могу… — Рен услышала стук когтей. Из комнаты вышел Тами и остановился, рассматривая гостя.

Бандит присвистнул:

— Ух ты, какая тварюшка… ну-ка иди сюда!

Тами и не подумал «идти сюда».

— Мяу? — вопросительно произнес он.

Рен не успела ответить. В спину девушке дохнуло прохладным ветром осени из-за резко распахнутой кем-то двери.

— Эй, ты, немедленно отпусти ее! — громко потребовал знакомый голос, на последнем слове давший петуха. Силк…

— Забирай, — разбойник толкнул Рен спиной вперед. Она наткнулась на руки, остановившие падение — «женишок» -спаситель поймал девушку, зазвенев оброненной на пол древней саблей, которую принес с собой.

— Я спасу тебя, любимая!

Рен вывернулась из рук Силка. Несмотря на угрозу, не хотелось хоть в чем-то ему потакать, а произнесенная им пафосная чушь вызывала желание залепить пощечину, чтоб пришел в себя и понял, как нелеп и смешон. Бандит, кажется, изменил свои планы: он не пошел в дом искать «золотишко-серебро», а сорвал со стены гобелен и стал деловито заворачивать в него маленькое чудовище. Но возмутиться девушка не успела.

— Что ты делаешь? — взвизгнул «спаситель» из-за спины Рен.

— А ты как думаешь? — ухмыльнулся разбойник. — Забираю свой приз, тварь как раз для боя на «Арене уродов». Подружку свою спас, герой и все такое. Могу даже вернуть тебе твои денежки.

Рен ничего не понимала. Какие еще денежки? Грабитель, словно услышав ее мысли, объяснил с усмешкой:

— Да, милая госпожа. Он мне заплатил, чтобы я на тебя напал, а он мог «спасти». — Краснорожий, наконец, сумел более-менее надежно упаковать Тами, поднял сверток и шагнул к двери.

— Нет! — крикнула девушка, стоявшая у него на пути и не собиравшаяся отступать. — Отпусти его!

— Ага, сейчас… а потом пойду и страже сдамся. С дороги уйди.

Рен сжала кулаки. Не дать ему унести Тами! Но как? У нее нет силы остановить бандита, если только сам Тами… Она вспомнила, как рассказывала ему о плохих людях, и как внимательно зверик разглядывал картинку разбойника в книжке со сказками...

— Тами, это плохой человек! — крикнула она, неизвестно на что надеясь. Может, Тами хоть встревожится от крика и попытается улизнуть.

Слабо шевелившийся в гобелене зверь замер. А потом рванулся так, что разбойник не смог удержать узел и уронил его. Гобелен разлетелся на клочки, располосованный когтями; освободившийся Тами угрожающе-медленно пошел на мерзавца.

— А я хотел как лучше… — разбойник не побежал, а достал нож.

Тами прыгнул. Нож блеснул в воздухе и вонзился в бок маленького чудовища — такая толстая на вид шкура не спасла его. Рен вскрикнула. Бандит сбросил с ножа беспомощно барахтавшееся тело, пнул его, вытер нож и убрал в засапожные ножны.

— Вот так-то, щенок, — назидательно сказал он, обращаясь почему-то к Силку. Потом кинул взгляд вокруг, словно жалея, что нет времени как следует прошерстить дом и вышел, оттолкнув с пути совершенно потрясенную девушку и не успевшего посторониться парня.

— Рен, — начал Силк, — ты же не…

— Пошел вон! — крикнула девушка, почти срывая голос. Силка вымело за дверь.

Тами лежал, раскинув лапы, еще более жалкий, чем в тот день, когда он появился перед домом Рен. Девушка упала на колени и подхватила маленькое чудовище на руки.

— Тами, Тами, лапушка, — шептала она, осторожно баюкая на ладони безжизненно свисавшую голову. Девушка знала слух о бессмертии своего питомца, и все равно боялась, что он умрет. Словно почувствовав ее страх и решив утешить хозяйку, Тами пошевелился, открыл один глаз и сказал — очень жалобно и очень тихо:

— Мяу....

Рен заревела.

Все обошлось. Не прошло и десяти минут, как рана от ножа заросла, исчезнув бесследно. Тами «почистился», вылизав себя от кончика короткого хвоста до кончика носа, но остаток дня был тихим и предпочитал сидеть или лежать, а не бегать. Наверное, на исцеление уходило много сил. Рен знала только один способ помочь ему восполнить силы — как следует накормила. И, глядя, как Тами уплетает сначала суп, потом кашу на молоке и колбасу, девушка сказала себе: если все так, если зверик понимает так много, стоит попробовать научить его защищать себя.

6.

Способ она выбрала фантастический, основанный на этом самом понимании или на вере Тами во все, что говорит ему Рен. Она начала рассказывать ему сказки о Коте-Рыцаре — такие, каких нет в книге. В ее сказках герой был отважен и благороден — и он мог посмотреть прямо в сердце, и человек менялся от этого взгляда, обретая отвагу сделать верный, но трудный шаг, посмотреть на себя со стороны и узнать, каков он на самом деле.

— Кот-Рыцарь понял: только он может защитить Потерянную Принцессу, — говорила она. — И тогда он посмотрел в сердце Чародею, который держал ее взаперти в высокой башне — такой высокой, что даже орлы не летают выше. И Чародей вдруг понял: он несчастлив и для того, чтобы стать счастливым, ему нужна вовсе не Принцесса. Чародей всю жизнь мечтал выращивать цветы в своем маленьком садике...

Или:

— Коту-Рыцарю не были страшны Ужасные Создания, но его хозяину они могли причинить вред. Он направил свой взгляд в их сердца — и они перестали быть Ужасными Созданиями. Нет, облик их не изменился, но души обрели покой и понимание самих себя.

Она всячески подчеркивала сходство между Тами и Котом-Рыцарем, говорила с ним так, словно верила — он и в самом деле обладает способностью смотреть в сердце, и то и дело упоминала об этом… Рен надеялась, что внушаемость маленького чудовища сыграет свою роль и тут. Поверил же Тами, что он кот? А она верила в его способность приобрести чудесное свойство, придуманное специально для него.

Но если что-то и менялось, то незаметно, а проверить не представлялось случая — мерзавцы в дом Рен больше не врывались.

Наверное, проще было бы придумать не взгляд в душу, а какую-нибудь особую магию, все, что проще использовать для защиты. Но Рен не хотела так, не хотела делать из живого существа оружие, волшебную дубинку, и не хотела, чтобы он менялся так сильно даже для защиты от всяких злодеев.

7.

Наверное, она должна была благодарить Тами за Силка, вернее, за его отсутствие в своей жизни. Закончилась осень и началась зима. Женишок не являлся в гости а, встречаясь с Рен, просто кивал ей или махал рукой, но не приближался. А потом он и вовсе исчез.

Навещая родителей, живущих в другом конце города, девушка узнала от матери, дружившей с матерью Силка, что он снова уехал в столицу.

— Возвращать ювелиру ожерелье, — хмыкнула Рен.

Мама посмотрела на нее с легким укором:

— Не думаю. Он все-таки любит тебя.

— Но я-то его не люблю! — Рен отломила печеньку, обмакнула ее в молоко и откусила.

— Вся в отца, — вздохнула мама, — приняв решение, уже его не меняешь. Но сейчас я только рада этому. Мне кажется, Силк не тот, кто тебе нужен.

— А ему, к сожалению, так не кажется. Так что пусть лучше вернет ожерелье.

— Он нашел себе в городе какого-то важного друга и отправился с ним посоветоваться, — сообщила мама, подливая дочке молока в широкую кружку.

— Насчет меня? — удивилась Рен. — С этим он мог прийти и ко мне, и я дала бы ему самый лучший совет: найти себе другую пассию.

— Это не тот совет, который хочет слышать влюбленный молодой человек…

— Ай, мама! Да себя он любит, себя, и больше никого!

— Ну, тебе виднее, — вздохнула женщина.

— Это из твоих печенек трудно выбрать одну, все они одинаково вкусные, — сказала Рен, вставая из-за стола, — а выбрать человека проще — они слишком разные. И Силк мне не по вкусу.

Мама засмеялась:

— Ладно-ладно, я поняла. Можешь забрать все печенье, я напеку еще для себя и отца. Кстати, и зверика своего угостишь.

Рен довольно кивнула.

Возле калитки ее ждала Шеа, в шубе и шапке похожая на меховой шарик.

— Привет, — сказала она, — я слышала у тебя живет какое-то удивительное существо… Не познакомишь нас?

— Еще как познакомлю, — Рен отворила сначала калитку, а потом дверь дома, пригласила подругу войти. — А скорее он с тобой познакомится.

— Уфф, холодища, — девушка прикрыла за собой дверь, ухитрившись прищемить ею край шарфа. А когда разобралась с шарфом и обернулась, Тами уже сидел коридоре перед Рен и постукивал по полу коротким хвостом — от этой собачьей привычки девушка так и не смогла его отучить.

— Ух ты, — сказала Шеа.

— Именно что «ух ты». Тами замечательный кот.

Подруга чуть приподняла красивую бровь.

— Не просто замечательный, — заметила она, — а уникальный, единственный в своем роде.

Она разулась, подошла к Тами, присела радом на корточки, но трогать его не спешила. Зверик смотрел на нее с интересом и вдруг мяукнул с явно вопросительной интонацией.

Шеа засмеялась.

— Конечно, поглажу, — и почесала шкурку меж шипов на спине. — Представляю, что скажет твоя сестра, когда увидит Тами.

— Айле лучше ничего не говорить, — заметила Рен, не без удовольствия представив себе удивление и возмущение сестры, которая была особой здравомыслящей и всяческие чудеса и непонятности не одобряла с детства.

Тами урчал от почесываний Шеа. Мурлыкал он пока плохо, но тренировался, и с каждым разом получалось все лучше и лучше.

Шеа понравилась Тами; они полдня играли, бегая по дому, катая мячик, и даже прячась друг от друга. Девушка, конечно же, поскальзывалась на половиках, за все цеплялась и падала, но все равно прямо светилась от счастья.

— Завтра еще приду, — сказала она, отдуваясь после очередной погони. — Принесу ошейник с поводком. С Тами нужно гулять! Нечего такому хорошему коту сидеть дома. Ой, я забыла на рынок забежать!

Она вскочила и схватила брошенную в кресло шубу. Попытка попасть в рукава на бегу — Шеа уже спешила к двери — и одновременно надеть шапку и завязать шарф привела к тому, что она уронила все три вещи. Рен нагнала ее уже в коридоре, помогла с одеванием, распахнула дверь, чтобы выпустить спешащую подругу и увидела стоявшего на пороге человека.

Высокий, смуглый, со странной серьгой в ухе, похожей на корчащегося в муках человека, он как раз занес руку, чтобы постучать. Рен сразу заметила странное украшение: ветра не было, но серьга вдруг качнулась в ее сторону.

— Здравствуйте, — незнакомец поклонился. — Разрешите ли переговорить с вами об одном важном деле?

Голос был красивый, и Рен даже подумала: вот бы ей такой. Поймала себя на этой странной мысли и фыркнула. Еще не хватало, завидовать!

Шеа махнула подруге рукой и вышла, заставив нового гостя посторониться. И пока девушка выходила, он вошел, и выгнать его Рен не смогла.

Она заперла за ним дверь и пригласила:

— Проходите, пожалуйста.

Провела в комнату, предложила сесть в кресло, что они и сделал.

— О чем вы хотели поговорить?

— О нем, — человек кивнул в сторону Тами, который сидел на комоде и вылизывался. — Знаете, что это такое?

Рен хотела ответить как обычно — «это кот», но поняла вдруг, что для этого человека такой ответ не подходит. И тут же подумала: когда Тами бродил по городу и еду выпрашивал — никто брать не хотел, а стоило пригреть и тут же нашлись «хозяева» — и испытала укол неприятного чувства.

— Нет, не знаю, — постаравшись взять себя в руки, призналась она. — Просто мой питомец.

Человек улыбнулся — очень обаятельно, но улыбка все равно не понравилась девушке. Чем дальше, тем больше она почему-то ощущала себя неуютно.

— Люди — существа очень эмоциональные и несдержанные. Подчас их чувства выплескиваются в мир с такой силой или в таком количестве, что образуют сгустки, способные существовать сами по себе, — сказал смуглый. — Порой получаются такие вот чудовища. Но не важно, как выглядит существо. Оно опасно. Может причинить вред вам и этому дому.

— Но он защищал меня! И будет защищать!

— Верю, — перебил гость Рен, которая и сама не знала для чего начала оправдываться и почему говорит с таким жаром. — Но существо станет расти, развиваться, требовать все больше и больше того чувства, которое его породило — и сделает что угодно, чтобы получить это. Но ведь вы не знаете, что ему нужно, и с каждым днем опасность будет становиться все больше, а ваш питомец — все дальше отходить от образа того существа, которым вы его считаете. Но я знаю, как защититься от такого и могу предложить вам хорошую компенсацию…

— Сожалею, — Рен поднялась, с трудом удерживаясь, чтобы просто не накричать на гостя. — Тами не продается.

— Ну что вы, я же не об этом, — он изобразил в воздухе жест, словно сыпал монеты в кошелек, — есть разные вещи, которые я мог бы сделать...

— Понимаю. Но ответ тот же.

— Хорошо. — Гость не стал спорить и тоже встал и разрешил себя выпроводить.

Рен, закрыв за ним дверь, постояла, прислонясь к ней спиной. Горячие, неразборчивые, но неприятные чувства уходили, пускай и медленно, как проходит внезапная головная боль. И совершенно придя в себя, она пожелала себе больше никогда не встречаться с незнакомцем, присутствие которого так на нее действует.

8.

До зимней ярмарки она не видела Силка и почти забыла о незнакомце со странной серьгой. А на ярмарку девушка решила пойти вместе с Тами. Шеа принесла и оставила в доме Рен мягкий ошейник с поводком, который использовала при прогулках. Горожане, привыкшие к свободно бродящему по улицам чудовищу, к нему же на поводке относились спокойно, а Тами гулял себе, не часто любопытничая и подходя к другим зверям или прохожим. Собак он по-прежнему ужасно боялся. Наверное, городские бездомные псы ухитрялись потрепать его, несмотря на неуязвимость; бессмертный ты или нет, а когда тебя кусают и облаивают — это очень неприятно. Да и вряд ли они давали ему отлежаться и прийти в себя.

…Рен гордо вела зверика вдоль торговых рядов ярмарки, то и дело останавливаясь, чтобы приценится к понравившемуся товару. Встретилась с Шеа у «ледяной стены», на которую раз за разом пытались забраться ловкие и не очень парни. На самом верху висели призы — варежки и шапка, вышитый шарф, меховая безрукавка и сумка, из которой доносилось возмущенное кудахтанье.

Девушки закупились вареньями, попробовали пару пирожных, одно оказалось соленым — какое-то заморское кушанье — и примеряли дивные, с вышивкой меховые варежки, когда одну из них ее окликнули:

— Рен?

Художница обернулась. Это был Силк, но какой-то не такой, словно погасший. И без своего обычного «это я, любимая».

— Здравствуй, — сказала она. Шеа изобразила поклон.

Тами смотрел на парня, словно решая, что с ним делать.

— Привет. А Ярн к тебе уже приходил?

Рен как-то сразу поняла — названное имя принадлежит гостю с серьгой.

— Приходил, — кивнула она.

— И ты… не отдашь ему свое чудовище?

— Я же сказала! — художница снова почувствовала раздражение. — Тами не продается!

— Ну да… только ты с ним лучше не спорь. Он… умеет разные вещи… — Силк замялся и зачем-то добавил: — И в украшениях разбирается. Он мне то ожерелье присоветовал. Обещал, что девушке обязательно понравится.

Рен вздохнула, Шеа возвела очи горе.

— Оно могло мне понравиться, да и любой другой девушке. Но я тебя не люблю, а ты меня преследуешь своей любовью…

— А что мне с ней делать? — огрызнулся он. И тут же опять притих, погас. — Разрешишь с тобой по ярмарке погулять и купить тебе что-то?

Девушки переглянулись.

— Нам обеим, — сказала Рен.

Парень покорно кивнул и закончил увереннее:

— И потом… ну, если тебе какая-то помощь понадобится — позови меня.

День прошел на удивленье хорошо. Силк, не споря, покупал девушкам разноцветное мороженое и шоколадные фигурки, помогал Шеа не падать — хотя спотыкалась она не часто, зато цеплялась за все и всех шарфом и полами шубы — и к концу дня немного оттаял. Рен заметила, что Шеа присматривается к нему, словно пытается разглядеть получше. И уже после того, как Силк попрощался и ушел, спросила у подруги:

— Чего ты так на него смотрела?

— Нуууу… Мне кажется, в нем что-то есть.

— Шеа! Ты влюбилась в Силка?

— Пока нет, но, кажется, я к этому уже готова, — призналась подруга.

— Но у него же нет чувства юмора!

— Я привила бы его, постепенно.

Рен хмыкнула, она не знала, что на это ответить.

… Дома, едва открыв дверь, она услышала басовитое гудение. Прошла в зал и увидела источник звука. В окно бился жук, зловещий, красно-черный. Рен жутко боялась насекомых, особенно больших. И сейчас попятилась, выронив из руки поводок, подалась назад, в коридор, подальше от ужаса. Тами словно понял, он подбежал к окну, запрыгнул на него. Придавил жука лапой и тут же съел его.

Рен перевела дух. Подойдя к Тами, она погладила его меж шипов и сказала:

— Спасибо, мой рыцарь.

— Мяу, — ответил он с интонацией «не за что». И облизнулся, словно намекая, что одного жука для полноценного ужина маловато.

9.

Все следующее утро и весь день Тами не давал ей работать: не отходил ни на шаг, требовал ласки, просил погладить его, поиграть с ним. Даже в лавку пришлось вести его с собой.

Через день стало еще хуже. Он всюду ходил за хозяйкой, и стоило перестать гладить, как Тами начинал вопить. Рен пол-утра потратила уговоры, но заставить замолчать так и не сумела, а потом помогла Мина, отвлекла зверика на себя. Она вошла в комнату, окинула желтым взглядом обоих, наверное, по-своему оценила ситуацию, и, подойдя к Тами, боднула его головой. Он тут же толкнул ее в ответ и дальше уже питомцы носились по всему дому друг за другом. За это время Рен успела немного порисовать, но так и не закончила намеченное, потому что снова пришлось уделять внимание зверику.

Но на третий день Тами вообще ничего не просил. Он позавтракал, забрался в кресло, и, кажется, уснул. Да и сама Рен ощущала страшную лень, нежелание заниматься любыми делами и сонливость. Надо было закончить картину, но девушка смотрела на холст и думала, что можно немного поспать. Тем более глаза закрываются.

Она легла на кушетку и проспала до утра следующего дня. Наверное, проспала бы и дольше, но разбудила проголодавшаяся Мина. А потом в гости пришла Шеа.

— Ой, а что с тобой? — спросила он сразу, с порога.

— Ничего, все в порядке. Спать хочу просто.

— Заболела, простудилась? Вроде кашля нет, но лицо такое… такое, — подруга неопределенно махнула ладонью. — А Тами где?

— Дрыхнет где-то…

— Хм… Что-то мне ваша сонливость не нравится, — она прошла в комнату, увидела спящего в кресле Тами, присела рядом, погладила. Зверек, не просыпаясь, проворчал, как человек, недовольный тем, что ему мешают. — Ого… Да что тут произошло-то?

— Ничего… гости всякие… — Рен вдруг ни с того ни с сего рассказала ей о человеке с серьгой, не имевшем к ее нынешнему состоянию никакого отношения, но почему-то всплывшем в памяти.

— Странное дело, — заметила Шеа, — но пока ничего опасного вроде бы нет. Думаешь, незнакомец напустил на тебя сонливость?

— Он тут ни при чем, — возразила Рен. Спать хотелось все больше, и визит раздражал.

— Тогда о нем можно забыть. Но проблему сонного царства надо решать. Давай, одевайся, бери Тами и пошли.

— Куда?

— В Галерею, конечно. Отец как раз разбирает всякое старье из запасников и ему помощь нужна. Кстати, можно и Силка позвать.

— А его-то зачем?

— Сам помощь предлагал на «если что». По-моему оно как раз и наступило. Интересно посмотреть, как он справится с нашим творческим бардаком. И Силку будет полезно — разбор хаоса помогает разгрести мусор в голове.

— Никуда я не пойду, — попыталась сопротивляться Рен. — Не хочу. Там кажется еще и метель.

— Ерунда! Просто немного снега и ветра. Давай-давай, поднимайся.

Рен была слишком сонной, чтобы спорить долго; и даже сонная она понимала — Шеа не отстанет. Поэтому оставила мечту о поспать еще немного, оделась и пошла с подругой, взяв с собой и Тами на поводке.

По правде сказать, его приходилось почти тащить.

Господин Орни открыл не сразу — запасники находились в другом крыле, за тремя дверями. Едва впустив девушек, он задал художнице тот же самый вопрос, что его дочь:

— Ренна, а что случилось? Ты какая-то… вялая.

Отвечать ей не пришлось — Шеа тут же рассказала ему все, что узнала от подруги, и про человека с серьгой, и про то, кто такой Тами по его словам, и про сонливость их обоих.

— Интересно… — заметил хозяин Галереи. — Если гость прав, то сонливость и вялость можно объяснить недостатком энергии. Допустим, Тами требуется особое чувство; он берет его у тебя, а ты в свою очередь начинаешь в нем нуждаться. Чего он хотел чаще всего в последние дни?

— Внимания, — призналась Рен, немного приходя в себя. Волей-неволей проснешься, когда приходится полуидти-полубежать сквозь метель.

— Ну вот… Думаю, и тебе оно нужно тоже, если вы связаны. Значит… — он замолчал и посмотрел на дочь.

— Да папа! — мгновенно отозвалась Шеа. — Все эти картины!..

— Думаешь?..

— Определенно! Лежат тут без дела…

Они обменивались незаконченными репликами еще минут пять, а Рен ничего не понимала, хотя и не впервые видела, как отец и дочь, объясняясь незаконченными фразами, прекрасно понимают друг друга.

— Решено, делаем выставку! — закончил хозяин Галереи. И объяснил для девушки: — Нечего картинам лежать в подвале. Выставим их на свет и пригласим других посмотреть. Кое-что можно подарить или продать. Это будет и ярмарка тоже. Поможешь нам подготовить все?

Рен не хотелось ничем заниматься, но и отказать она не могла.

— Все, теперь я точно побегу за Силком, — сказала Шеа и тут же умчалась, ухитрившись споткнуться на пороге комнаты и чем-то загреметь, когда уже вышла из нее.

Рен и хозяин Галереи отправились разбирать картины.

Девушка и не заметила, как втянулась. Господин Орни разговаривал с ней, рассказывал какие-то истории, и ей приходилось отвечать, рассказывая в ответ свои. Постепенно сонливость и лень прошли. Тами тоже не спал, он исследовал подвал, нюхал картины, некоторые осторожно трогал лапой. Потом явился Силк, и стало еще интереснее. Он в картинах не разбирался и все критиковал, зато имел хорошую память и помог разложить полотна по тематикам. Силк тоже не был разговорчив сначала, но потом Шеа втянула его в беседу. Парень даже попытался шутить.

— Какая большая… и правда, большая, работа, — заметил он, глядя на картину высотой под потолок, на которой автор нарисовал крошечный аквариум с рыбкой. — А этой рыбке не тесно? А, я понял! Автор просто боится рыб!

— Думаешь? — сделала удивленный и заинтересованный вид Шеа.

— Уверен! Наверное, в детстве его укусила рыба. А может, это он ее неудачно укусил и укололся косточкой. Или прочитал ту сказку о рыбке исполняющей желания, долго ее искал, но так и не нашел, разочаровался и этой картиной как бы мстит всему рыбьему племени.

— А что ты скажешь во-о-он о той картине? Видишь два дерева, ветки которых образуют лица. Заколдованные влюбленные?

— Глупости! Эти деревья просто воображают себя людьми! А вон тот дракон такой довольный, потому что у него, наконец, забрали похищенную принцессу, не дававшую ему спать своими капризами…

Так он болтал без умолку, с легкостью придумывая истории по сюжету каждой картины. Рен с удивлением смотрела на этого нового Силка. Она и не подозревала, что у парня такое богатое воображение. И еще она заметила одну вещь: Шеа, чем больше времени проводит с ним, тем меньше спотыкается и цепляется за все. То ли сама старается, не желая, чтобы Силк видел ее неуклюжей, то ли его присутствие так на нее действовало. И ей почему-то очень нравилось такое положение дел.

А день выставки оказался еще чудеснее, еще интересней. Рен ужасно нравилось, что ее окружают люди, здороваются с ней, заговаривают, и Тами нравилось тоже. Он чинно бродил по коридорам Галереи, иногда останавливался и мяукал, словно здороваясь с особенно понравившимся человеком. Художники приветствовали его кто поклоном, кто наклонялся и тряс лапу, кто гладил, и Тами не возражал. Силк тоже был тут, пришел по приглашению Шеа и ее отца. Лицо у парня было хмурое.

Рен понаблюдала за ним немного, потом подошла.

— Не грусти. Хочешь, подарю тебе что-то? Или нарисую картину.

— Да ладно, обойдусь и без подарка, — вздохнул он, — наверное, стоит попробовать остаться друзьями, раз уж со свадьбой не получится…

Его толкнули в спину, парень оглянулся. Шеа, споткнувшаяся и налетевшая на Силка, смущенно потупилась.

— Извини, я не нарочно. Слушай! Пойдем, я тебе покажу кое-что очень интересное!

И тут же взяла его за руку и потащила куда-то. Рен улыбнулась; похоже, подруга взяла ее ухажера в оборот. Интересно, это серьезно? Но об этом она могла спросить у нее потом. И художница не догадывалась, что в оборот взяли не только Силка…

10.

На следующий день с утра Шеа повела ее в гости к своей тете, большой любительнице сладкой стряпни, которую Рен обожала. Через день — на чтение стихов городских поэтов. Вместе с Тами. У тетушки его закормили сладким, а у поэтов он ухитрился вдохновить одного из них на поэму. Потом Шеа пригласила ее поехать с ней на выставку шитья в Столицу. Тоже вместе с Тами. На слова о том, что Тами просто не пустят в рейсовую карету, девушка ответила: «С ошейником пустят хоть дракона!». И оказалась права.

Путешествие понравилось зверьку, и новый город тоже. Он просился гулять и Рен с Шеа бродили по улицам допоздна, утоляя его жажду познания. Сонное безразличие оставило их обоих; может и в самом деле оба нуждались во внимании, которого в последние дни получали с избытком. А может, это было лишь совпадение.

Вечером в день возвращения домой Тами пришел к ее кровати, поднялся на задние лапы и положил передние на книгу сказок о Коте-Рыцаре, лежащую на тумбочке.

— Хочешь сказку, — догадалась она. — Хорошо, сейчас.

Она выбрала историю и начала читать забравшемуся на постель Тами. Но он почему-то не захотел слушать. Спрыгнул с кровати и начала бегать от стены к стене. Словно искал что-то.

— Тебе не нравятся эти сказки? Тогда придумаю новую.

Тами снова забрался на кровать. Девушка подумала, решая, о чем будет новая сказка и вспомнив жуткого жука и того незнакомца с серьгой, сказала:

— Однажды Кот-Рыцарь победил злодея, даже не зная, что победил. Как-то раз к нему пришел человек и сказал: «Пойдем со мной. Если ты согласишься, я заплачу много денег, и с их помощью ты сможешь сделать немало добра». — «Я и так могу сделать много добра», — ответил Кот и не согласился идти с гостем, который казался ему подозрительным. Гость пытался уговорить его, но так и не смог, и ушел, напоследок подарив Коту вещицу, игрушечную мышь в красно-черную полоску. Кот, конечно, был рыцарем, но и котом тоже. Он играл с мышкой и случайно проглотил ее. И тотчас мир его изменился; коту ужасно захотелось, чтобы на него обращали побольше внимания. Он не знал, как это сделать, но вспомнил предложение гостя. «Наверное, с деньгами я стал бы более значимым для всех», — подумал Кот-Рыцарь. Он отправился на поиски того человека, но его остановила девочка, которая заблудилась на улицах города, а потом старушка, уронившая свою клюку, и еще кто-то. И помогая людям, он был им нужен и получал от них желанное внимание… И деньги для этого оказались не нужны. Он вернулся домой и лег спать и во сне увидел человека, подарившего ему игрушку. Тот сказал: «Ты победил меня. Я подарил тебе заколдованную мышь, чтобы сделать зависимым от меня, но ты как-то смог преодолеть колдовство. Думаю, ты не тот, кто мне нужен, потому что не понимаешь самых простых вещей, а объяснять их тебе у меня нет времени. Но знай, тебе, такому единственному и неповторимому, всегда будет одиноко».

Тами поднял голову и произнес:

— Мяу!

И в этом «мяу» угадывалась благодарность за сказку и возражение против последнего слова.

— Да, — согласилась она. — Обещаю, тебе никогда не будет одиноко. А если все же станет… я что-нибудь придумаю.

Тами тут же бодро перепрыгнул с кровати на зеркало. Потоптался среди скляночек, ничего не уронив, и царапнул лапой стекло.

— Отражение? Хочешь с ним поиграть?

Зверик прислонился к стеклу и потерся головой.

— О, святые кисточки! Ты хотел бы познакомиться с таким котом… или с любым другим… таким же, как ты, да? Тебе нужен друг?

Тами оторвался от зеркала и перепрыгнул с трюмо к ней на постель. Рен почесала ему спину между костяными шипами.

— Я понимаю. Но вряд ли на свете есть еще такие, как ты — а если и есть, то я не знаю, где их искать. Может, таких больше и нет на свете.

— Мяу?

— Да, совсем. И тут я ничего не могу сделать, прости. Но я спрошу у господина Орни. Он специалист по чудовищам.

Тами глянул веселей, и тут же, заметив вернувшуюся с прогулки Мину, кинулся приветствовать ее.

11.

Рен выполнила обещание — забежала к господину Орни на следующий же день. К сожалению, он ничем не смог ей помочь.

— Если правда то, о чем сказал человек с серьгой, то второго такого, как Тами, не существует, — сказал он. — И, наверное, лишь тот гость может что-то тебе посоветовать и рассказать больше.

Рен поежилась. Она не хотела видеть этого Ярна. Но если он и в самом деле знает выход?..

Девушку разрывали два противоречивых желания: чтобы тот жуткий человек вернулся, и чтобы никогда с ним не встречаться. Он мог обидеть Тами… И все же мог и помочь. Она думала о нем всю дорогу до дома и не удивилась, увидев у калитки его и Силка. Они показались продолжением ее мыслей, словно возникли из них.

— Здравствуйте, госпожа. Кажется, я вам нужен, — сказал он. Гость выглядел слегка бледным и исхудавшим.

Рен ждала, что на нее снова нахлынут волной неприятные чувства, но ничего такого не было. Силк, хмурый, как туча, протянул ей коробку.

— Вот. Подарок. Это краски.

Рен уже привыкла воспринимать его иначе, не как помеху и досаду, а почти как друга. И потому взяла подарок. Только уточнила:

— Что-то изменилось? Ты стал иначе относиться к художникам?

Ответил не он, а Ярн:

— Мальчик подумал и понял, что неправ. И у него есть к вам просьба. Госпожа, начинается метель. Может, мы пройдем в дом?

В самом деле, резкий ветер бросал мокрый снег им в лицо. Рен решила попробовать разобраться в том, что происходит. Отворила калитку и впустила гостей сначала во двор, а потом в дом. Провела в зал, поставила чайник на огонь, а пока принесла вазочку с печеньем. Гости сидели в креслах, подарок, коробка с красками, стоял на столе.

— Так какая просьба?

Ответил снова Ярн:

— Он хочет, чтобы вы нарисовали его и себя этими красками. Ну а я… я вам заплачу за другой рисунок — меня и вашего питомца, вместе.

Рен оглянулась в поисках Тами — словно хотела с ним посоветоваться. Но чудовища нигде не было видно.

— Для чего вам такая картина? — спросила она.

— Ваш зверь очень мне приглянулся, но я собираюсь уезжать и хотел бы увезти портрет с собой, на память.

Просьба Рен не нравилась. Но и причин для отказа она не находила.

— Хорошо, но приходите через несколько дней...

— К сожалению, я уезжаю сегодня, поэтому хотел бы получить картину прямо сейчас.

— Это невозможно! Картина не пишется сразу! И краски должны высохнуть…

— Это непростые краски, госпожа, — перебил он, — а волшебные. Они позволяют сделать работу быстро, потому что в точности отражают то, что вы хотите нарисовать. Никаких неверных мазков. И сохнут мгновенно. Прошу вас, попробуйте.

Рен со вздохом взяла со стола коробку и открыла. Краски были очень хорошие — качественные и дорогие. Но волшебными они не казались.

— Ладно, — сказала она. В конце концов, она уже рисовала на заказ, а тут прямая выгода… — Нарисую то, что вы хотите, но не за деньги. Расскажите мне о Тами.

— Как вам угодно, госпожа. Я даже могу отвечать на вопросы, пока вы рисуете.

Все это очень не нравилось Рен. Но она уже согласилась рисовать, и потом гость тоже согласился ответить на вопросы. Да и волшебные краски… любопытно, как это работает.

Она провела обоих в свою студию, усадила на стулья, сама встала у мольберта с приготовленным вчера для новой картины холстом. Открыла коробочку с красками, выдавила на палитру несколько капель черной и коричневой, взяла кисточку… и упала в картину как в омут. Весь остальной мир померк, только иногда, краткими вспышками, появляясь вновь. В одну из таких вспышек она увидела гостя с серьгой, сложившего руки, словно он держал какое-то маленькое существо — как на картине, почти законченной, и Силка, вставшего на колени перед Тами, сидевшем в дверном проеме. Он что-то говорил чудовищу. Рен стало интересно, и она прислушалась, на миг оставив работу.

— Ты же можешь, да? Помоги мне.

Зверек в ответ тихо мяукнул.

— Госпожа, не отвлекайтесь, — попросил с интонацией требования смуглый гость.

— Нет, — Силк уже встал и подошел к ней. Взял за плечи, заглянул в глаза. — Рен, краски волшебные: как нарисуешь ими, так и будет. Их дал мне Ярн. Ему нужен твой Тами, а никак иначе он его взять не может.

Девушка слышала и понимала, и даже смогла кое-как противиться острому желанию закончить работу — недолго, всего лишь несколько минут. А потом снова потянулась к картине. Силк упрямо сжал губы, взял из ее руки кисть, макнул в белую краску, и закрасил черную серьгу у нарисованного Ярна.

— Это артефакт, с его помощью Ярн управляет тобой и другими, — он вложил кисть в пальцы художницы. — Нужно как-то его уничтожить.

— Не смейте! — воскликнул гость.

Художница оглянулась. Тами замер на пороге комнаты, вцепившись когтями в ковер, чтобы устоять на месте, а его тянуло вперед, к Ярну. Гость тоже стоял, хотя ему ничего не мешало подойти и взять Тами. Или, может, мешало. Он был нарисован стоящим именно на этом месте, именно в такой позе.

Рен снова отчаянно захотелось рисовать. Она подняла руку, повела к нужной краске — не белой, коричневой, смешала ее с другой, получив правильный цвет, и им закрасила белое пятно на месте серьги. Замазала совершенно по-дилетантски, чтобы сделать частью фона, но это помогло. На какой-то миг все застыло перед глазами Рен, а потом встало на свои места. Девушка снова полностью владела собой.

— Уф, — выдохнул Силк облегченно. — Получилось.

Он смотрел на гостя, и Рен тоже посмотрела. Он стоял так же, как на незаконченной картине. И в его ухе больше не было черной серьги.

— Кто вы? — спросила девушка, осознавая, что у нее есть какая-то власть над ним, но еще не понимая, на что она способна. — Зачем вам Тами?

— Это не важно. Закончите картину, я уйду, и вы меня больше не увидите. А если нет, останусь тут. Пока картина не дописана, я не могу двинуться с этого места.

Девушка растерялась. Наверное, он говорил правду.

— Позвать городскую стражу? — предложил Силк, уже шагнувший к двери и взявший на руки отчаянно сопротивляющегося движению вперед Тами. Парня качнуло, словно он поднял гору.

— Нет, — решительно ответила девушка. — Просто унеси Тами отсюда.

Она поняла, как поступать. Повернулась к картине, немного поправила ее, и потом еще немного. Как показать, что человек на картине не только говорит, но и отвечает на вопросы? Нарисовав ему особенное выражение лица, особую позу, обозначить, что он в комнате не один… Рен не стала рисовать всю себя, только краешек платья и всё. Но, рисуя, она представляла себя вопрошающей, а гостя — отвечающим ей.

Закончив, повернулась к нему.

— Так для чего вам Тами?

— Он такой же, как я! — резко ответил Ярн, кажется, он сопротивлялся, но не мог ничего сделать. — Просто я принял облик человека, а он стал чудовищем. А ведь должно быть наоборот. Я собрался из того, что люди осуждают, а ваш питомец — из того, что превозносят. Зверь мне нужен. Я сделал частью себя многих таких, как он. И всеми ими могу распоряжаться. Выпускать на людей с помощью артефакта сделанного из еще одного чувства, ярость, гнев, ревность, зависть, жадность… Но оказалось, что нужен противовес. Противоположные чувства. Иначе я исчезну, уйду в землю, как вода. Но я не могу просто прийти и взять зверя. Мы отталкиваем друг друга. Я попытался получить власть над ним, подарив ему одно из чувств, привлекательное для таких, как он, превращенное в жука. Это нас связало, я смог какое-то время брать у него силу на расстоянии. Мог бы постепенно выпить зверя, даже не прикасаясь к нему. Но потом ему помогли наполниться. И переполниться… А я брал и не мог остановиться из-за нашей связи, и захлебывался силой, пока связь со зверем не растворилась в другой, его привязанности к вам.

В другой комнате тихо мяукнул Тами. Рен спохватилась. В своем желании знать она совсем забыла о маленьком друге, которого отчаянно тянуло навстречу гибели, и о Силке, державшим его.

Она снова повернулась к картине. Ярн сам подсказал ей выход.

Художница не знала, получится ли у нее. Просто взяла кисточку и стала рисовать.

Сделала фигуру Ярна полупрозрачной, потом совсем прозрачной. Потом уменьшила его, как если бы он был из снега и таял под лучами солнца. И еще. И снова, пока Ярн просто не исчез с картины. И оглянулась посмотреть, только когда закончила.

Ярна не было, даже следа его не осталось.

В дверях комнаты появился Силк с Тами на руках, он выглядел ужасно усталым, но улыбался.

— Прощения просить не буду, — сказал бывший ухажер, — я не мог ему сопротивляться, пока Ярн не взял под контроль тебя… Да и потом не мог, пока твой зверь не придал мне храбрости… Жаль, что про это никто не напишет сказку.

— Сам и напиши, — предложила Рен, опуская усталые руки и подходя к нему. — Тем более мне интересно, как ты с ним познакомился и откуда знаешь о нем так много.

— Это я тебе и так могу рассказать… Я и сказки? Тебе не кажется странным?

— После Галереи — нет. Там ты придумал их штук двадцать без особого труда. Попробуй сочинить еще одну, на основе настоящего, — она почесала Тами меж шипов и он довольно замурлыкал.

Юноша кисло скривился.

— В Галерее это было несерьезно, а так, для смеха. Серьезно у меня не получится. Просто слов не хватит.

Девушка слушала и не верила. Прежний Силк никогда бы не признался, что у него что-то может не получиться. Все-таки парень не был таким уж плохим; даже смог перестать к ней приставать, а на это наверняка потребовалась сила воли. И помог с Ярном. Его было за что уважать.

— Знаешь, у меня есть мысль, — сказала она. — А еще есть волшебные краски, которыми можно нарисовать что угодно. Например, как тебя слушают… Думаю, и так будут слушать, ты умеешь цветисто выражаться — это половина успеха. А я немного помогу.

— Но…

— Не спорь! Давай попробуем, — тут же скомандовала Рен, взяла у парня Тами, мысленно сказала маленькому чудовищу: «Не важно, кто ты, какое именно чувство в тебя превратилось, я тебя очень люблю», посадила его в кресло, а Силка подтолкнула в нужную сторону. — Вставай туда. Да, в тот угол. Нет, не так, а чуть боком. Вот. Замри!

Силк попытался возражать, но она была непреклонна, хотя и не знала — не перестали ли краски быть волшебными после исчезновения Ярна.

…Наверное, не перестали — по крайней мере, в одном: ей удалось быстро и хорошо нарисовать Силка и Шеа: он увлеченно и вдохновенно рассказывал что-то ее подруге, а она слушала… И не только она.

* * *

— Тебя нельзя и на день оставить одну, — сказала Айла, допивая чай. Кажется, она больше не боялась Тами, но все равно смотрела на него без одобрения. — Обязательно в историю попадешь!

— Да ладно тебе!..

— Мне-то ладно, я за тебя беспокоюсь. Тебе жить в одном доме с этим… этим...

— Тами, — с улыбкой подсказала Рен, решая какой краской воспользоваться — голубой или зеленой.

— Тами, так Тами. Кстати сейчас я видела Силка, он какую-то историю рассказывал прямо на улице. Его слушали, словно он пророк. Слушай, что ты там опять рисуешь?

Айла оставила, наконец, чай, и заглянула через краешек мольберта. Заглянула и тут же отпрянула.

— Ну, знаешь Рен, это… это уже чересчур!

Рен снова взяла в руки кисть и усмехнулась. Да, пожалуй, зеленые глаза — это все-таки чересчур. Сделаем-ка их голубыми, как небо.

Обмакнув кисть в нужную краску, она превратила зеленое в голубое, потом отошла полюбоваться картиной. Тами сидел и любовался тоже.

— Нравится? — спросила Рен.

Кот не ответил.

С картины смотрело голубыми глазами еще одно маленькое чудовище. Оно сидело на пороге дома Рен и ждало, пока ему откроют дверь.

31.05.09.

(картинка из Сети, найдена Светулей. )