Два товарища (отрывок из книги "Во всем виноват Колобок")

Соловей-Разбойник отродясь не отличался силушкой, а уж тем более богатырской. В детских играх да забавах он никогда не верховодил а частенько, чего греха таить, бывал бит, особенно пацанами из соседних деревень. Бывало пойдет в лес по грибы да по ягоды, так его поймают, отлупят, причем лупили за то что сдачи дать не мог. Вот так и протекало его босоногое детство сдобренное синяками да шишками.

Но как известно Природа-мать пустоты не терпит, не стерпела она и в случае с Соловьем. Драться он не научился, а научился звать на помощь своих деревенских пацанов. Ну а поскольку в те далекие времена мобильных телефонов не было, то существовал только один эффективный способ подать сигнал бедствия и призыва на помощь — свист. Вот Соловушка и научился свистеть. Стоило ему свистнуть, как прибегали свои, ну а что происходит с теми кто бьет наших, думаю пересказывать не стоит, сам процесс и последствия более-менее известны всем.

Со временем, уже ближе к юности, он научился свистеть так, что самый забойный хэви-метал в сравнении с его свистом воспринимался не более чем робкий шепот. Такое не могло Соловью не понравится, как никак удаль молодецкая играла, и пусть не в бицепсах и кулаках а всего лишь в глотке, но все равно требовала выхода наружу и превращения во что-то более конкретное, нежели чем призыв к тривиальной драке. Так Соловей, незаметно для себя и окружающих, стал Разбойником чем вскорости и прославился.

Бывало сидит Соловей на дереве при дороге, на небушко любуется, птичек слушает. Глядь, ухарь-купец едет, весел и пьян, или же еще какой люд, но сразу видно, что при деньгах или при товаре. Свистнет Соловей, народ кто куда, в основном в обморок падали, как кисейные барышни. То что от свиста Соловейкиного якобы дух испускали, вранье все это, не было такого. Даже умом далеко не все трогались, разве что бусурмане, но те пожиже против наших будут, а вот пугались даже очень сильно.

Соловей-то вовсе и не хотел чтобы все в дальнейшем получило такой оборот, вышло как-то само собой. Однажды он просто свистнул, решил просто пошутить над проезжавшими мимо торговыми людьми. Так на его свист по старой привычке сбежались деревенские дружки-приятели и намяли бока, опять же по старой привычке, проезжим. Глядь, а у них какое-никакое барахлишко при себе имеется. Ну взяли себе кому что приглянулось и по домам. Соловей даже с дерева не успел слезть как дружки его скрылись унося на себе какие-то мешки.

Сообразили быстро, и не очень то перетруждаешься, дело еще сызмальства привычное и в хозяйстве прибыток немалый. Очень скоро Соловья стали просить, мол, чуть что, ты свисти, а мы мигом будем. Самое интересное, просили не только свои, но и жители соседних деревень, те кто когда-то лупил самого Соловья. А что, Соловью не жалко, да и уж больно работать не хотелось. Так и повелось, сидит Соловей на дереве проезжих высматривает, увидел едет кто заслуживающий внимания, тут же свистит. Путники от его свиста или в обморок падают или же ничего толком не соображают, а местные тут как тут. Для порядка наминают бока, забирают то что получше и по домам, ищи их, лес кругом. Соловью оставят, так сказать, его долю, это само собой разумеется, а сами опять мирные хлебопашцы.

Правда вскорости откуда-то появились подозрительные личности промышлявшие душегубством по большим да малым дорогам. Попросились в шайку которой к слову сказать то и не было и уже было приготовились поставить дело на широкую ногу, как откуда ни возьмись и появилась Ольга Никитична. Раньше Соловей с ней не то чтобы был не знаком, здоровались при встрече, но разговоров меж собой не разговаривали и дружбы не водили:

— Соловушка, пентюх непутевый, ты кого это привечаешь да дружбу хочешь свести? Это же душегубы-убивцы! Одно дело пошутить, похулиганить и совсем другое дело ради какого-то барахла человека жизни лишить. Не бери греха на душу, грехов этих на тебя итак понаприлипает, не надо их самому на себя наклеивать.

— Ольга Никитична, дык просятся, неудобно отказывать. — Соловей был слегка озадачен.

Ольга оставалась непреклонна:

— Посвистом разбойничьим свистеть это одно, а душегубством заниматься — совсем другое. Не бывать этому в Лесу!

— Да я и не хочу душегубствовать. Тут ведь в чем дело, многие из тех с кем начинал еще в ребяцкие игры играть, даже те, кто лупил меня уже справными хозяевами стали, им прибегать на свист уже вроде бы как и не с руки, а без них что я могу? Попусту свистеть поотвык, а больше то ничего и делать не умею.

— Один ты не останешься, не бойся, мы то на что? А этих, эй, Леший-Лесовик, проводи гостей незваных к кикиморам да русалкам, пусть займутся ихним воспитанием, заодно и позабавятся а то жалуются, скучно им.

Из-за дерева вышел мужичонка непонятного вида и возраста и поманил за собой несостоявшихся “компаньонов” Соловья. Те без каких-либо признаков возмущения и несогласия спокойненько так пошли за Лешим, а уж куда пошли, Соловей так и не узнал.

Вроде бы ничего не изменилось в Соловьевой жизни, как и прежде сидел он на дереве у дороги и при появлении прохожих или проезжих свистел. Народ как и прежде от посвиста соловьиного падал в обморок, реже стоял или сидел крутя головой и ничего не соображая, вот только вместо деревенских выходил Леший и уводил путников с собой в лес. Что удивительно, потерявшие сознание как-то быстро в него возвращались при появлении Лешего, но не ругались и не буянили, а можно сказать покорно шли за ним в лесную чащу. И надо сказать что потом возвращались. Но возвращались уже какими-то другими, взгляд у них был уже другой, чище что-ли, осмысленнее. А некоторые не возвращались, видать нагрешили много но таких мало было потому что народ, он по большей части все-таки хороший. И точно так же оставляли что-то Соловью, но это уже наверное в знак благодарности а может быть еще в знак чего-то, неизвестно. Так вот и жил Соловей, разбойничал.

Правду сказать что после того разговора с Ольгой Никитичной деревенские по первости все же пару раз прибегали, но увидев Лешего на свою, как им казалось, законную долю добычи почему-то не претендовали, грозились как следует отлупить Соловья за предательство, но не отлупили, все так и осталось на уровне обещаний. А по окрестным деревенькам пополз слух, мол, в лесу завелась нечистая сила и верховодит ей Соловей-Разбойник, так что лучше туда не соваться, а то костей не соберешь. Вообще-то последствия посещения леса в представлении каждого жителя окрестностей были свои, отличавшиеся лишь красочностью подробностей, но все были единодушны в одном — в лесу нечистая сила и верховодит ей Соловей-Разбойник.

Но печки надо было чем-то топить, да и грибы с ягодами из-за того, что Соловей якобы ни с того ни с сего стал Разбойником и предводителем нечистой силы, местным жителям не разонравились, поэтому как ходили в лес раньше, так и продолжали ходить, нисколько не опасаясь этой самой нечистой силы, да и самого Соловья. Все эти рассказы неизвестно на кого были рассчитаны если сами деревенские в них не верили. Наверное просто поговорить меж собой было особо не о чем, это между собой, а рассказывая об этих страстях несусветных людям приезжим не сколько пугали последних а сколько хвастались, мол, смотрите какое диво-дивное в нашем лесу живет, бойтесь и завидуйте.

Люди же приезжие и проезжие от рассказанного может и пугались, но деваться было некуда. Дорога, что шла через этот лес, была самой короткой и удобной, объездная дорога, это еще верст пятьдесят с гаком, если не больше, и на ней тоже шалили. Причем если на этой, короткой, дороге шалили всего один раз под соловьевы пересвисты, то на объездной дороге случалось что и два, и три раза приключалось такое, правда без свиста. Так что по старой народной привычке из двух зол выбирали меньшее. Поэтому ничего окрест не изменилось, вернее изменилось.

Случилось так, что проезжал через лес Илья Муромец, из отпуска в стольный град возвращался, на службу. Вот скорее всего по привычке и свистнул Соловей. Видел же что мужик здоровый да и при оружии, однако не утерпел, свистнул.

Илья Муромец свиста соловьиного не испугался, даже не поморщился, а лишь поманил к себе пальцем:

— Иди-ка сюда, музыкант.

Соловей даже и не подумал ослушаться Илью, слез с дерева и подошел к нему, даже шапку свою баранью, разбойничью зачем-то снял.

— И кто же ты такой голосистый будешь? — Илья слез с коня и присел в траву, а конь хоть и богатырский, воспользовался моментом и принялся эту самую траву щипать.

— Соловей я, люди разбойником прозвали а имени своего уж и не помню. — как-то покорно сказал Соловей.

А что ему оставалось делать если он первый раз увидел человека которому от его свиста хоть бы хны, Ольга Никитична не в счет.

— Значит разбойничаешь, людей жизни за барахло лишаешь. — со вздохом сказал Илья Муромец. — Эх, дать бы тебе по ушам, да боюсь что отвалятся.

— Душегубством я не занимаюсь это у нас тут запрещено, только грабим но не сильно. А ты то кто будешь?

— Ну хорошо коли так, коли без душегубства. — весь вид Соловья говорил о том что не способен он на такое наверное потому Илья ему и поверил. — Звать меня Илья Муромец и еду я в стольный град на службу государеву, из отпуска возвращаюсь.

— Ишь ты, у самого князя служишь! — то ли с завистью, то ли потому что не приходилось до этого Соловью встречаться со слугами государевыми, почти шепотом сказал он.

— Не служу я, а землю нашу от бусурман всяких защищаю и не только от них, а вообще от всякой нечисти. Вот и с тобой надо бы что-то сделать потому как никакой от тебя пользы, один вред.

— И как же ты защищаешь то? — Соловью стало интересно.

— А вот так и защищаю. Если нападает на нас кто, так выходим в поле с дружиной и бьем супостата что есть мочи, покуда всех не перебьем или не разгоним. Только что-то много их ноне развелось, так и лезут со всех сторон, не успеваем отбиваться. — начал было рассказ Илья.

— Илья, а ты возьми меня с собой, ну, тоже землю нашу защищать. — неожиданно даже для самого себя попросил Соловей. — Честно говоря, надоело сидеть тут на дереве, да пугать всех подряд, мало их, а развернуться негде.

— А что!? Это хорошая идея. — немного подумав согласился Илья. — Вот только придется дружину от тебя куда-то прятать, а то ты как свистнешь, так и у них тоже ум за разум зайдет. Собирайся, поехали.

— Да что мне собираться-то, вот он я, весь собран. — весело сказал Соловей.

— Немного же ты наразбойничал. — усмехнулся Илья, — Ладно, садись на коня позади меня да шапку хоть одень, а то продует еще, возись потом с тобой.

Илья сел на коня, Соловей пристроился сзади Ильи и они поехали в стольный град на службу государеву, службу ратную — так сказать, старослужащий и новобранец.

По дороге Илья рассказал Соловью о службе и вообще как ему живется. Соловью это понравилось, ему, если честно, давно уже надоело сидеть на дереве, а куда себя деть, он не знал вот и продолжал маяться дурью. Так что можно сказать, повезло Соловью.

Приехав в стольный град Соловей был определен на службу, все честь по чести, ну а вскорости и бусурмане в очередной раз пожаловали. И что удивительно, Соловей своими талантами чуть было Илью Муромца без “работы” не оставил.

Ну в начале битвы, как водится, богатыри меж собой сражались, силу своего войска показывали. Здесь конечно же Илье равных не было, ну бывало потрепахается бусурманский богатырь можно сказать для вида, а потом или вообще падает или убегает куда глаза глядят.

Да, поначалу бусурмане даже смеялись, слова обидные кричали, мол что это за войско такое в котором всего то два человека: один с виду как бы и воин, а второй вообще мужичнока какой-то, из всех доспехов только и есть что шапка баранья? Но стоило Соловью разок свистнуть как сразу становилось понятно что к чему. Вернее будет сказать что как раз понятно бусурманам не становилось, потому что после Соловьева свиста нечем им уже было понимать-то В их головах как будто бы бомбы взрывались и они переставали что-либо соображать, ну разве что одно понимали, тикать отсюда надо как можно быстрее и как можно дальше.

Так и служил Соловей в стольном граде, а в отпуск приезжал в свой лес, к Ольге Никитичне. Во время первого отпуска он в лес приехал, подарки всем привез и рассказал Ольге Никитичне чем теперь занимается. Ольга Никитична была довольная, не подарками хотя и подарками наверное тоже, а тем чем Соловей занимается и приняла гостя. Так они и подружились, потом уж Соловей каждый год в лес приезжал, в отпуск.

Как говорится много с тех пор неизвестно куда воды утекло, изменились времена, изменилась жизнь. Правда бусурмане не исчезли, вернее одни исчезли а появлялись другие. И сейчас бусурмане тоже были, только гораздо более хитрые и подлые чем те, прежние. Все то они старались чужими руками напакостить, а сами как бы в стороне, не причем, ракеты всякие понапридумывали.

Вот с этими ракетами сейчас и была связана служба Соловья. Правда это тайна военная и государственная и даже не за семью печатями, а наверное за семью тысячами, но кое-что, совсем чуть-чуть, все-таки узнать удалось. Оказывается сейчас Соловей занимался тем, что отворачивал ракеты бусурманские, разумеется если они полетят, с их курса. Наши ракету обнаруживали, ну, техники-то сейчас много всякой преумной, и как обнаруживали, так наступал черед Соловья. Соловей не изменяя себе за многие годы просто свистел в ее сторону и ракета, сойдя со своего электронного ума, разворачивалась и летела аккурат туда, откуда прилетела. Вот такая сейчас была служба у Соловья, но это опять же если верить отрывочным и недостоверным слухам. Ну и еще конечно ученые исследовали так сказать феномен Соловья, все пытались понять, как ему это удается, да все бес толку.

Вот таков он, Соловей, бывший Разбойник. Конечно много из его жизни и биографии в силу различных причин неизвестно а то и просто засекречено, но в общих чертах что он из себя представляет из вышеописанного, понять можно. Опять же не стоит терять надежду, вполне может быть что по ходу происходящих событий еще что-то из его жизни станет известно.

***

А второй сказочный персонаж, это конечно же Змей Трехглавый, Змей-Горыныч, а если по простому, среди своих, то просто Змейка.

Змей Трехглавый, он же Змей-Горыныч, родился в обыкновенной змеиной семье и теоретически у него были все шансы прожить свою змеиную жизнь мало чем отличную от жизни его собратьев. Но по никому неизвестным причинам случилось то что случилось, и потекла Змейкина жизнь совсем, так сказать, по другому руслу, отличному от общепринятого, змеиного.

Все дело в том, что родился Змейка о трех головах вместо одной да еще с крыльями и лапами. Дабы увидеть этакое чудо, сползлась вся мыслимая и немыслимая родня, даже самые дальние родственники — ящерицы и крокодилы не утерпели, пришли.

Собрались значит все, долго смотрели на малыша Змейку и так и этак, начали вспоминать хоть кого-то, мало-мальски на него похожего и не смогли вспомнить. Вернее вспомнили что давным-давно была у них родня с крыльями да лапами, но голова у них у всех была одна а у этого целых три. Именно три головы и не давали покоя собравшимся. Это что же получается, значит ползать, ну на худой конец ходить да летать, будет один а есть сразу трое, где же такое видано!?

Долго судили да рядили что с ним таким хоть еще и маленьким, но без сомнения прожорливым делать, и как на это посмотрят многочисленные родственники. Завистников не оберешься, это точно, а значит и врагов. И это среди своих, не говоря уже об извечных врагах рода змеиного. А сколько таких, которым дай только повод, они такого нашипят, нарычат да наквакают, что во веки вечные не разгребешь. Вот была бы одна голова, еще как-то можно было смириться и все объяснить, а тут целых три. Хоть и говорят что змеи — мудрые создания, но от такого у кого угодно голова кругом пойдет, а сам он без посторонней помощи в морской узел завяжется.

Даже вспомнили случай, что однажды у птиц родился неизвестно кто, тоже весь такой неприятный и ни на кого непохожий. Там тоже все с ума сходили, не знали куда его деть и что с ним делать. Но птицы решили проблему просто, взяли да выгнали малютку на все четыре стороны, мол раз ты неизвестно кто, то и иди неизвестно куда, и там живи. Но у них промашка вышла, птенец этот, весь такой непонятный и неприятный, в прекрасного лебедя превратился, а они потом локти от досады кусали. Почему локти кусали и опять злились — неизвестно, может от того что сами такими стать не могут а может еще от чего.

Вот и здесь, сидит, сразу аж шестью глазами хлопает и всем своим видом вносит смятение и дисбаланс в змеиной общество.

Сначала было его мамашу во всем обвинили, мол, спуталась неизвестно с кем вот и получилось такое недоразумение. Папаша Змейкин даже удавить ее хотел да не позволили, оттащили а потом уж он и сам одумался. Дело в том что другие то детки все в папу и маму и не только в них но и во всю многочисленную родню тоже, а этот непонятно в кого.

Долго судили-рядили что же со Змейкой делать. Временами споры доходили до того, что некоторые из сродственников меж собой драться начинали, правда дерущихся разнимали быстро и растаскивали. Но недаром змеи тем и славятся что мудрые, порешили что пусть пока живет, а там видно будет. А может быть он, как тот птенец, со временем тоже в “прекрасного лебедя” превратиться, только разумеется в змеином воплощении. Опять же, все-таки теплилась надежда, что лишние головы, крылья и лапы сами собой отвалятся и станет он таким же как все, а покуда у него вместо одной головы — три, быстрее и больше ума-разума наберется и станет самым умным и мудрым среди народа змеиного. А что, а вдруг это самый мудрый и великий змеиный царь родился? Так что, дабы не кусать опосля локти и не обвинять друг друга в недальновидности решили, пусть живет. А для того чтобы он поскорее приобрел привычный и приятный змеиному глазу вид, надумали кормить только одну голову в надежде на то, что две другие от голода загнутся, а за ними и крылья с лапами последуют.

Так и остался Змейка жить среди своих сородичей. Стоит сказать что особого внимания на него не обращали, так сказать, махнули рукой, или что там у змей на этот случай предусмотрено. Кормили строго одну голову, ее даже чем-то пометили чтобы не перепутать, а в остальном Змейка был предоставлен сам себе.

Так и жил он среди змей будучи змеей по рождению, но не являясь таковым по внешнему виду и как оказалось позже, по характеру. Дружбу со своими братьями-сестрами и другими сверстниками Змейка не водил, как-то не задалось с самого начала. Впрочем, он не переживал на этот счет потому, как голов то три а значит всегда есть компания. И соображают три головы в три раза если уж не лучше, то в три раза больше, это уж точно. Довольно таки быстро научился Змейка сам добывать пищу, причем так научился, что всем трем головам хватало потому и рос быстро.

Змейка рос а его родня смотрела на этот процесс с ужасом. По общему змеиному мнению ненужные Змейкины головы вовсе не собирались отваливаться а росли наравне с той которую кормили в надежде на то что только она и выживет. Туловище все меньше и меньше напоминало змеиное, даже крокодилье уже напоминало с трудом, а все больше и больше становилось похожим на туловище какого-то медведя, только вот с хвостом, хвост остался и стал больше похож на хвост ящерицы, чем змеи. И лапы не отвалились, а стали сильными и похожими на крокодильи. Крокодилы этому можно сказать даже обрадовались, но ничего не говорили, а только загадочно улыбались. Крылья тоже никуда не делись, а стали похожими на крылья летучих мышей, а это, по общему мнению Змейкиных, теперь уже почти сородичей, вообще ни в какие ворота не помещалось.

Но чашей, переполнившей змеиную чашу терпения и плюрализма, стал то факт, что Змейка начал летать. Случилось так, что Змейка то ли просто гулял и игрался, то ли что поесть для себя искал, но оказался он на краю обрыва и не заметил как, упал. Случай конечно для змей досадный и можно сказать трагический потому, как ничего не остается делать змее как лететь, извиваться в воздухе и надеяться на то, что по пути попадется какое-нибудь дерево или куст и посадка будет хоть и не совсем мягкой, но во всяком случае благополучной. Вот и Змейка упав, полетел, но произошло то, что никто так понять и не смог. Крылья сами собой расправились, замахали, и Змейка полетел. Он перестал падать, он летел! Змейка быстро понял что может летать как хочет и куда хочет и наверное наслаждаясь столь приятным для себя открытием, целый день только и делал что летал по окрестностям пугая местных жителей. Они то и птиц, летавших туда-сюда, не особо то жаловали, а тут такое.

Когда Змейка вдоволь налетавшись вернулся в родительский дом, там уже собралась вся его родня по змеиной линии. Весь их вид и дружное шипенье ничего хорошего не предвещали, так оно и оказалось. Змейке сказали что он среди них чужой и поэтому должен уйти и жить отдельно где-нибудь от них подальше чтобы не пугать и лишний раз не расстраивать настоящих змей своим несостоявшимся змеиным видом. Змейка перечить не стал, он вообще рос незлобивым и легкомысленным, попрощался со всеми и улетел куда глаза глядели, целых шесть глаз.

Обижаться на родню Змейка не стал, решил что и без них проживет. Да и что толку обижаться если тот, кто родился ползать никогда не сможет понять того, кто летает? Правду сказать, Змейка тоже родился чтобы ползать но, по никому непонятной причине однажды полетел, а это лишь добавило непонимания и чего там греха таить, гнева, в змеиные сердца и души.

Неизвестно долго ли он летел, но оказался в горах. Горы были высокими, самые высокие так вообще были покрыты снегом, которого Змейка никогда не видел и решил при случае слетать туда, посмотреть, что это такое. Народу звериного, в том числе и змеиного, вокруг не было а если и было, то очень мало, одним словом понравилось в горах Змейке и он остался там жить.

Нашел себе даже очень удобную пещеру, не то что змеиная нора, места много и крыша над головой не земляная, а каменная, опять же высоко находится, а сверху оно завсегда все гораздо лучше видно, чем снизу.

Вот здесь то, в горах, и пригодилось Змейке его умение летать. Много ли наползаешь, по горам-то, когда одна гора вроде бы и рядом с другой находится, а если ползти до нее, то дня три надо? А с крыльями, взмахнул ими два-три раза, и уже на той самой горе до которой так далеко, если ползти конечно.

И стал Змейка жить в горах. Поначалу он не знал чем себя занять, ну, пропитание, это дело понятное, но не одной же едой жив змей, тем более что летающий. Начал Змейка летать над окрестностями, смотреть что и где происходит, кто где живет и как живет.

В отличии от Соловья-Разбойника злато-серебро и другие всякие богатства Змейку не привлекали, уж если случилось так что был рожден он не для ползания а для полета, то значит был рожден для действия а не для созерцания действий совершенных и совершаемых другими. Вот и летал Змейка, сначала над горами, потом и на равнины стал залетать, в поисках этого самого дела для себя.

Однажды, пролетая над лесом, Змейка увидел что тот горит. К тому времени он уже достаточно подрос и можно сказать что вошел в силу и поэтому решил пожар потушить. Но тут произошло то, что лишь подтвердило что с ним все не так, как с другими, причем с самого рождения. Вместо воздуха, неожиданно для самого Змейки, из трех его глоток, вдруг вырвалось пламя и только усилило пожар. Змейка сначала от удивления чуть не забыл что умеет летать и не упал, но быстро опомнился и полетел в горы, что проверить вновь обретенную силу. В горах, как известно, деревьев растет мало, да и не собирался Змейка их поджигать, скорее наоборот, выдался случай “разобраться” со снегом который Змейке не понравился потому, что был холодным.

Подлетев к одному из заснеженных склонов, Змейка “дыхнул” на него огнем и снег зашипев начал превращаться в воду, которая ручейками стекала вниз. Правда в скором времени она опять замерзала и превращалась в тот же снег хоть и в виде льда, но это уже были мелочи, которые Змейку не интересовали. Он стал мало того что летающим, так еще и огнедышащим да еще и при трех головах. Змейка был вне себя от счастья хоть и не понимал почему.

После этого, почувствовав и уверовав в свою немалую силу, стал залетать Змейка в места далекие от гор. Летал, смотрел на то что внизу происходит, иногда шалил, что-то поджигал, в общем жил в свое удовольствие, хоть и не придумал что же ему делать.

В один из дней, как обычно от нечего делать, Змейка, летая над степью, увидел как люди гонят куда-то табун лошадей. Не сказать чтобы это уж так сильно его возмутило или заинтересовало, но, опять же от нечего делать, Змейка решил помочь убегавшим от людей лошадям и поджег степь. Аккуратненько так поджег, что стена огня встала между табуном и его преследователями. Надо сказать что убегающие от людей так и продолжали бежать, ну разве что побыстрее, огонь все-таки. На Змейку они не обратили никакого внимания, мало ли кто там в небе летает? А вот люди обратили, со своих лошадей на землю попадали, стали на колени и принялись кланяться. Змейка не понял чего это они такое затеяли. Людей то до этого случая он видел, но так чтобы познакомиться и поговорить, то нет, не доводилось. И лишь один из людей не соскочил с лошади и не бухнулся в траву, а все смотрел и смотрел на летающего над ними Змейку. А потом начал Змейке махать рукой, приглашая к себе. Змейка из любопытства приземлился, интересно все-таки, тем более что людей он совсем не боялся.

Звавший его представился как властелин здешних земель, хан Бусурманин. И поведал он Змейке что эти земли испокон веку принадлежат его роду-племени, а он сейчас над ними самый старший. Лошади тоже принадлежат ему, и гнали их не куда-нибудь, а на другое пастбище, так что Змейка, сверху глядючи, не разобрал что к чему.

Хан Бусурманин расспросил Змейку откуда он и чем занимается, а потом начал рассказывать о своем житье-бытье. И как бы между прочим поведал Змейке, что в далеких землях живут люди, которые много лет назад украли у него лошадей и угнали к себе. Хитрый был хан Бусурманин, ох и хитрый. А так же рассказал, что вскорости собирается он в эти самые далекие земли с тем, чтобы вернуть своих лошадей. Получается что вроде бы как украли чужое имущество и пользуются, а это несправедливо. Змейка согласился с ханом что несправедливо, и что надо тех людей за это наказать. Хан Бусурманин характер имел хоть и мерзкопакостный, но хитрый, благодаря чему и стал ханом, но был он человеком умным, чего не отнять, того не отнять. Он и сказал Змейке что никого наказывать не собирается, а просто потребует, чтобы вернули ему его же имущество или же на худой конец деньги за него заплатили, вот и все. На этом разговор и закончился. Они попрощались и Змейка полетел к себе домой, в горы.

Однако сказанное ханом не давало покоя Змейке. Здесь было и возмущение и злость на тех, далеких людей, за их неблаговидные дела и хана было жалко, можно сказать ограбили человека. Нет бы попросить по хорошему, а так, несправедливо это.

Так что через пару дней, после всех этих размышлений, полетел Змейка опять в степь и найдя там хана Бусурманина попросился с ним в те далекие земли. Змейке было интересно как в дальних землях живут, и если понадобится, поможет хану восстановить справедливость.

Хан Бусурманин выслушал Змейку, подумал-подумал, даже начал было отказываться от помощи, но потом согласился и пригласил Змейку с собой в поход. Ох и хитрый же был этот Бусурманин, ох и хитрый, паскуда!

Вскорости после этого разговора они и отправились в поход. Правда Змейку удивило, зачем хан Бусурманин с собой так много людей взял о чем он его и спросил. Хан ответил что те люди украли лошадей у этих людей, и вот чтобы узнать свое, так сказать, имущество, ну чтобы не перепутать, чужого им не надо, все и поехали вместе с ханом. Говорю же, что хитрый был…

Ехали долго, правда Змейка не ехал, а летел, и все-таки добрались до тех далеких земель. Гор здесь и в помине не было, холмы были, а гор не было. И речек было много всяких разных и больших, и маленьких, и очень маленьких.

Змейка, летая над хановым войском, еще издали увидел двоих. “Наверное эти у хана лошадей то и украли.” — подумал Змейка, — “И пришли чтобы деньги за лошадей вернуть. И зачем двоим столько лошадей”?

Наивен был Змейка и доверчив. Это уже потом ему Соловей и Илья Муромец всю правду то рассказали. И началась битва, в которой Змейка поначалу было принял участие и там же познакомился с Соловьем-Разбойником. А дело было так.

***

На самом деле собрал хан Бусурманин в очередной раз свое войско и повел на наши земли чтобы поживиться чужим добром. Наши, ясно дело, прознав про это, отправили на встречу Илью Муромца и Соловья, мол нечего мужиков от дел отвлекать и вдвоем справятся. И вот встретились, и завязалась жестокая битва...

Значит встретились два войска, бьются между собой и наши уже вот-вот одолевать начнут, одно непонятно, что со Змеем-Горынычем делать? Соловей свистит, заливается, бусурмане кто в обморок падает, кто просто рассудком трогается, но воевать после его свиста уже не воюют. Тут подъезжает к Соловью Илья Муромец и говорит:

— Соловушка, ты лучше на Змея посвисти, чтобы он оглох. Понимаешь, все-таки три головы, сложновато будет. А как он оглохнет, я с ним мигом справлюсь. Так что давай, свисти на него, а с этой шелупонью я и без тебя справлюсь.

Соловей приблизился к Змею-Горынычу, все-таки боязно, огнем пуляет и засвистел. Змей огнем пулять перестал и как сидел, так и остался сидеть, только шестью глазами хлопал.

Соловей свистел, свистел, видит что толку вроде бы никакого нет, ну разве что сидит и не шевелится. “Может я его, того, ухайдокал”? — подумал Соловей, но на всякий случай спросил:

— Ты что, глухой что ли?

— Не глухой. — ответил Змей.

— А что тогда глазами хлопаешь?

— У меня слуха музыкального нет, вот сижу и никак не могу понять, что за песню ты мне поешь, сам сочинил?

— Почти. — теперь и Соловей сидел на земле, потому что был ошарашен ответом...

… потом они поговорили о том, о сем и выяснилось, что хан Бусурманин на самом деле обманул Змея, решил воспользоваться его талантами. Ну Змейка полетел, пообещав догнать хана и спалить его, но не нашел и вернулся. А не нашел наверное потому, что тем временем хан Бусурманский бежал со всех ног и никак не могу понять куда он бежит, — куда глаза глядят, или глаза глядят туда, куда он бежит?

Вот так Соловей и Змейка познакомились и подружились. Сначала было Змейка думал вернуться в степь и спалить там все к едреней матери, то есть до тла, но потом передумал. Соловей и Илья Муромец, когда они после битвы устроились на берегу какой-то реки чтобы отдохнуть и перекусить тем что с собой взяли, рассказали Змейке как оно на самом деле все обстоит и что за сволочь этот самый, хан Бусурманин.

Змейка был немало удивлен не сколько рассказом, а сколько хитростью и подлостью бусурмановой и попросил Илью Муромца и Соловья взять его с собой. Те согласились и, отдохнув, отправились домой. Так у Змейки появились друзья — Илья Муромец и Соловей, бывший Разбойник.

Приехав и прилетев в стольный град, Змейка тоже был определен на службу государеву по защите границ от супостатов разных, чем они трое с успехом и занимались.

Есть такая картина, “Богатыри” называется, вот только на ней лишь Илья Муромец изображен таким, какой он есть, а Соловья и Змейку художник изобразил в виде богатырей, похожих на Илью. Сейчас уж и не узнать почему так получилось. Может быть всему виной фантазии художника и такое видение им героических образов Соловья и Змейки, а может быть просто не решился он изображать рядом с красавцем богатырем Ильей невзрачного мужичонку в бараньей шапке и непонятно какой породы зверя, да еще о трех головах. Тогда бы наверное никакого героического вида у картины не было бы, да и на богатырей Соловей со Змейкой как-то непохожи.

На самом деле три богатыря — это, Илья Муромец, Соловей-Разбойник и Змей-Горыныч. Они-то и охраняли нашу землю от врагов, а картина сами видите, что понаделала. Верить в это, или не верить — дело каждого, но на самом деле так оно и было.

Уже после, по прошествии времени, Илья Муромец занялся тем что принялся обучать желающих военному искусству, а впоследствии образовал Военную Академию, которой и руководит до сих пор, а Змейка пошел по авиационно-ракетной части. Кстати, с него то все эти реактивные самолеты и ракеты и сделали, он, так сказать, был их прототипом. На сегодняшний день Змейка продолжал служить и работать в жутко засекреченном космическом институте, а чем он там занимался — военная тайна, жутко какая военная и секретная. Вот такие вот дела…