Сказка о пророчестве и поцелуях

Новый текст

С благодарностью

Курмакаевой Анне и Abstractedly Lina —

единственным мастеровчанам,

откликнувшимся на просьбу

о помощи в написании этой сказки.

Едва часы на городской ратуше пробили четверть первого ночи, как в дверь небольшого, ничем не примечательного дома на улице Стражников постучали. Высокий худощавый мужчина тщательно кутался в длинный плащ, на глаза надвинул широкополую черную шляпу, ссутулился и нервно оглядывался по сторонам. Одним словом, хотел остаться незамеченным. Впрочем, старался он зря. Промозглый осенний ветер разогнал по кабакам и притонам местных бродяг, и на темной кривой улочке не было ни души. Ждать пришлось не долго, дверь бесшумно отворилась, и мужчина скользнул внутрь. Он оказался в тесном, не слишком чистом коридоре. В углу в куче валялось оружие и доспехи, на стенах висели мечи всевозможных форм и размеров, на колченогой табуретке лежала громадная кувалда орка, грязная, со следами недавней битвы.

— Прошу прощения, — хозяин повел рукой, в которой держал канделябр с тремя свечами, отчего по стенам пробежали неровные круги, — недавно вернулся из похода, не успел прибраться.

— Я здесь по делу, а не удовольствия ради, — официальным тоном ответил посетитель. — Я правильно понимаю, вы и есть господин Кевин Трой?

— Он самый, — равнодушно ответил хозяин. — Прошу.

Он повел гостя в кабинет. Там оказался деревянный стол, десяток стульев, шкаф, заваленный каким-то хламом. Окна плотно зашторены. На подоконниках и на полу разложены мечи, алебарды, шлемы, нагрудники, запчасти для оружия и доспехов, склянки с маслом, тряпки, в углу прислонены копья.

Хозяин, мужчина лет тридцати пяти, одетый в когда-то белую, а теперь уже серую рубаху и тканые темные штаны, небрежно уселся за стол и указал посетителю на противоположный стул. Гость мазанул пальцами по стулу, проверив, чистый ли он, прежде чем сесть, снял шляпу, ослабил завязки плаща, еще раз огляделся и, наконец, остановил свой взгляд на хозяине. Тот за все время не произнес ни слова, только бесстрастно наблюдал за посетителем. Черные волосы его были взлохмачены, казалось, он очень хочет спать.

Поняв, что хозяин не собирается начинать беседу, посетитель откашлялся и спросил:

— Вы уверены, что нас никто не может услышать?

Он явно желал услышать горячие уверения в абсолютной безопасности, но пришлось довольствоваться простым кивком Троя.

— Дело крайне конфиденциальное, — гость поерзал на стуле. — Меня зовут Август Морсер, я пришел к вам с поручением от Его Величества Короля Георга, — он сделал паузу, чтобы господин Трой смог оценить важность сказанного, но, не дождавшись ответной реакции, продолжил. — Его Величество решил поручить вам чрезвычайно важное дело государственной важности. Вы должны понимать всю …

— Я прошу прощения, господин Морсер, — скучающее выражение лица Кевина Троя никак не вязалось с вежливым тоном, — нельзя ли ближе к делу.

Август Морсер бросил на Кевина возмущенный взгляд и поджал губы.

— Его Величество Король Георг хочет, чтобы вы сопроводили его дочь Принцессу Кейт в Лонгостуру к ее жениху Королю Жоржу, — сухо произнес он.

— Господин Морсер, — после небольшой паузы ответил Трой, тщательно подбирая слова, — моя фирма специализируется на перевозке и охране ценных грузов, но никак не принцесс. У меня нет подходящих людей, чтобы сопровождать ее. Для этого придется специально нанять как минимум дюжину пожилых опытных солдат, обучить их, вооружить. На подготовку может уйти несколько месяцев.

— Об этом не стоит беспокоиться. Охрана будет обеспечена. С вами отправятся двести лучших королевских гвардейцев. К тому же Король Жорж прислал сотню солдат.

— К чему столько охраны? Это всего лишь принцесса, а не сундук с драгоценностями.

Морсер замялся.

— У нас есть все основания полагать, что ее попытается похитить племянник Короля Жоржа Руфус Макрой.

— Злобный Змей, — задумчиво пробормотал Кевин. — Зачем она ему?

— Он претендует на трон Лонгостуры и всеми силами пытается сместить своего дядю. Сейчас, когда Король Жорж на старости лет решил жениться и обзавестись наследниками, Руфус не останется в стороне.

Кевин криво усмехнулся.

— Ясно. Политика. Я в нее не лезу. К тому же, как я уже сказал, у меня нет сейчас подходящих людей, все на заданиях. Мне некого отправить в Лонгостуру. Его Величеству лучше обратиться к кому-нибудь другому. Я могу порекомендовать…

— Вы не поняли, господин Трой. Его Величество хочет, чтобы вы лично сопровождали Принцессу.

— Вы шутите?

Август непонимающе уставился на охранника.

— Не вижу в этом ничего смешного.

Кевин вздохнул и терпеливо объяснил:

— Посмотрите на меня. Я грубый неотесанный вояка, большой и сильный как медведь. Я не обучен любезностям и этикету, частенько нецензурно выражаюсь, я не галантен с дамами, нелюдим и угрюм. У меня темные глаза, на щеках трехдневная щетина, на теле шрамы от ранений, нос с горбинкой и квадратный подбородок. И еще я морщу лоб. Меня и близко нельзя подпускать к юной прекрасной принцессе.

Август Морсер внимательно оглядел Кевина и покачал головой, соглашаясь с изложенным описанием.

— Разумеется, вы не самая подходящая компания для изысканной, образованной и утонченной девушки, каковой является наша Принцесса Кейт, но вы можете сделать над собой некоторое усилие и вспомнить о хороших манерах. В конце концов, вам платят за профессионализм.

Кевин поморщился.

— Да не в этом дело. Поймите, юные принцессы — существа романтичные. Начитаются любовных романов и выдумывают себе черт знает что. Любая нормальная принцесса влюбится в меня через десять минут знакомства. А я слышал, Принцессу Кейт всю жизнь держали в особой строгости и тщательно оберегали от посторонних мужских взглядов. Думаю, ей хватит и пяти минут, чтобы решить, будто я и есть любовь всей ее жизни. Не уверен, что ее жениху это понравится.

Морсер мелко закивал.

— Его Величество высказывал такое предположение. Но даже если это и случится, хотя я никогда не поверю, что Принцесса Кейт сможет очароваться таким… таким человеком, как вы… это не имеет никакого значения. Самым главным условием вашего задания является сохранение полной, абсолютной девственности Принцессы Кейт, включая поцелуи и любые другие проявления внимания со стороны мужского пола. А вы не станете посягать на ее честь.

— Вы так уверены?

— Эээ…, — произнес Август со значением. — Это же всем известно. Вы равнодушны к женщинам.

Кевин скрипнул зубами.

— У вас ошибочные сведения, — выдавил он. — Мне нравятся женщины.

— Да, да, — примирительно ответил Морсер, — мы знаем про предсказание. И это дает гарантии того, что с вами принцесса будет в безопасности. Вы понимаете, о чем я.

— Понимаю, — буркнул Трой. — И все же вынужден отказаться.

Август достал из-под плаща внушительный мешочек с монетами и положил его на стол.

— Это задаток. После того, как вы выполните поручение, получите в два раза больше.

Трой покачал головой. На стол лег еще один мешочек.

— Король настолько щедр? — наморщил лоб Кевин.

— Когда речь заходит о делах государственной важности, скупиться не приходится. Подумайте хорошенько. Это последнее предложение. Никто и никогда не предложит вам больше таких денег за работу.

Это Кевин понимал. Он долго раздумывал, прежде чем неохотно кивнуть.

— Ладно, уговорили. Но у меня есть условие. Действовать будем по моему плану.

***

— Ох, как же чешется! — Кейт с наслаждением провела ногтями по голове. — И кто только выбирал этот ужасный парик?

Парик и в самом деле выглядел не лучшим образом — светлые короткие пряди топорщились в разные стороны, словно волосы давно не мыли и не расчесывали. Зато он идеально подходил к наряду принцессы: коричневое штопаное платье мешком сидело на ее хрупкой фигурке, на груди крест на крест повязан вытертый шерстяной платок мышиного цвета, на ногах поверх толстых носок одеты грубые деревянные башмаки. Ухоженные руки скрывали пестрые вязаные перчатки. Правда, прежде чем позволить Кейт одеть их, Кевин повозил их в пыли и потоптал ногами. Над лицом принцессы Трой тоже поработал — смешал в воде гость земли и сажи и втер эту дрянь в нежную кожу. Кейт мужественно терпела, но пара слезинок все же сумела улизнуть из голубых глаз, и теперь на ее щеках красовались еще и грязные разводы.

— Ничего, терпеть придется не долго. До Лонгостуры всего три дня пути, — ответил Кевин не отрываясь от подзорной трубы. Мысли его были явно не здесь.

Оделся он под стать своей спутнице — поверх кожаных доспехов накинул тонкий крестьянский тулуп, подпоясанный простой веревкой, черные шерстяные штаны заправил в тяжелые сапоги, на голову нацепил видавший виды картуз. Одним словом, мужик, который вместе с женой едет в город на заработки.

Светало. Утренний туман медленно сползал вниз с холма, на вершине которого находились Кевин и принцесса. По мере того, как поднималось солнце, лес наряжался в радостные осенние цвета — желтый, красный, зеленый, багряный. Под ногами шелестела опавшая листва. Кейт примостилась на огромном валуне и терпеливо ждала, пока Кевин битых полчаса стоял неподвижно и изучал в подзорную трубу столицу. Принцесса уже успела переделать множество дел — попрыгала, чтобы согреться, собрала букет из мокрых листьев, понаблюдала за муравьями — а теперь развлекалась тем, что смотрела, как на морозном воздухе изо рта вылетают облачка пара.

— Есть! — сказал Кевин и сложил подзорную трубу. — Идем.

Кейт вздрогнула от неожиданности.

— Что есть? — она поспешила вслед за охранником.

— Из городских ворот выехал королевский кортеж в окружении сотни гвардейцев, в котором ты направляешься в Лонгостуру. И не успел он проехать и полмили, как следом за ним последовал небольшой отряд. Видимо, шпионы Руфуса. Я наблюдал только за северными воротами, но из трех остальных выехали точно такие же кортежи. Готов побиться об заклад, за ними тоже следят.

У подножия холма их ждала лошадь, запряженная в телегу. Кевин подсадил Кейт, а сам взялся за вожжи. Лошадь резко тронулась с места, так что принцесса повалилась на охапку сена. Но, похоже, ничто не могло испортить ей настроения.

— Четыре кортежа? Зачем так много?

— Это должно отвлечь Руфуса. Надолго это его, конечно, не задержит, он не такой дурак. Но день форы у нас будет.

— Ты его знаешь? — Кейт устроилась поудобнее и укрылась одеялом. На холме она здорово продрогла.

— Было дело, встречались, — неохотно ответил Кевин.

— Расскажи!

— А не много ли ты болтаешь?

Кейт хихикнула.

— Когда я нервничаю, то становлюсь жутко разговорчивой. Во дворце надо все время следовать этикету и взвешивать каждое слово. Скоро я приеду в Лонгостуру, и там тоже придется следить за собой. А сейчас у меня три дня свободы! Представляешь, целых три дня! Разумеется, я и раньше выезжала из города, но всегда в сопровождении охраны, служанок, дуэний и придворных. А вот так, почти в одиночестве — впервые. Это так необычно!

— Сейчас тебе надо следить за собой тщательнее, чем во дворце. Своей болтовней ты легко себя выдашь, так что лучше помалкивай.

— Обещаю, когда будем подъезжать к деревне — слова не скажу. — Кейт немного помолчала, но эмоции ее так и рвались наружу. — Когда папа сказал, что надо ехать в Лонгостуру, я от радости едва не запрыгала. Целый месяц готовилась, вещи собирала. Уложила двенадцать сундуков.

— Ты так жаждешь выйти замуж за Короля Жоржа?

Кейт вздохнула.

— Нет, конечно, — не так бодро ответила она. — Но что делать, это же мой долг. Мне всегда говорили, что мой долг — выйти замуж за жениха, которого выберут родители. — Она помолчала. — Правда, я надеялась, что они найдут кого-нибудь помоложе. И покрасивее. И не такого мрачного, — закончила она, подозрительно шмыгнув носом.

— Эээ… Король Жорж не такой уж и плохой парень, — рассудительно заметил Кевин. — Да, он уже не молод, но человек он добрый и справедливый. Мне кажется, тебе выбрали не самого плохого мужа. Да и не мрачный он вовсе, я бы назвал его серьезным.

— Ты и его знаешь?

— Совсем не много. Не уверен, что он меня помнит. Мы вместе сражались под Черными Лужами.

Глаза Кейт загорелись.

— О, это же величайшая битва за всю историю Тридцатилетней войны! Я учила по истории. "Битва при Черных Лужах послужила переломным моментом в ходе войны. Двадцатитысячная армия союзных войск, — начала она цитировать по памяти, — дала сражение пятидесятитысячной объединенной армии орков и темных огров."

Кевин оглянулся.

— Похоже, ты была прилежной ученицей.

— Да, я много чего знаю. По книгам. Не то, что ты, сам все видел.

— Уверяю тебя, о войне лучше знать по учебникам истории. Не самое это приятное место, особенно для женщин.

Кейт хитро прищурилась. Она переместилась ближе к переднему борту телеги, и теперь могла видеть профиль Кевина.

— Правду говорят, что ты ненавидишь всех женщин и что у тебя железное сердце?

Трой бросил на нее хмурый взгляд.

— Откуда ты этого набралась?

Кейт пожала плечами.

— Слухи…

— Врут твои слухи.

— Тогда расскажи правду.

— Правда в том, что сердце у меня самое обычное и женщин я люблю.

— Все знают, что ты их избегаешь!

— Все ошибаются! — с нажимом прошипел Кевин.

Кейт помолчала.

— Ладно, не хочешь говорить — не надо, — примирительно сказала она. — Я понимаю, трудно признаваться в таких вещах, особенно мужчине как ты.

Кевин резко остановил лошадь и развернулся к принцессе.

— Что ты имеешь в виду? — раздельно по словам спросил он.

— Ну…, — Кейт смутилась. — Ты сам знаешь. Когда… мужчины равнодушны к женщинам… такое бывает… я слышала. Но я считаю, — официальным тоном быстро добавила она, — что необходимо проявлять лояльность ко всем случаям непохожести, если они…

— Очень давно, еще в детстве, — холодно перебил ее Кевин, — цыганка предсказала, что меня погубит поцелуй красивой девушки. Я дорожу своей жизнью и поэтому взял за правило никогда не целовать женщин. Но это не значит, что мне они не нравятся. Любить женщин можно и без поцелуев.

— Но…

— Никаких но. А теперь закроем эту тему. И ты выбросишь из головы всякие глупости, ясно?

— Ясно, — пискнула Кейт и закусила губу.

Кевин отвернулся от нее и вновь тронул лошадь. Телега не спеша покатила по проселочной дороге мимо голого черного поля, уставленного стогами сена. Солнце поднялось уже высоко и начало припекать, обещая ясный и теплый осенний день. В чистом синем небе носились стрижи.

Долго ехали молча. Кевин погрузился в свои мысли, застыл, словно изваяние и, казалось, мог провести неподвижно целый день. В отличие от него Кейт распирало от вопросов, но она не решалась заговорить с суровым охранником. К тому же она чувствовала себя очень глупой и неуклюжей. Она и раньше, бывало, попадала из-за своей болтливости в неловкое положение, но во дворце слишком воспитанные придворные всегда дипломатично сглаживали ситуацию.

— Почему ты об этом не рассказываешь? — наконец не выдержала Кейт.

Кевин ответил не сразу.

— Каждому не объяснишь. Людская молва — жестокая штука, любые слова перевернут с ног на голову. Вот ты о чем подумала в первую очередь? — он посмотрел на принцессу, наморщив лоб. Кейт потупилась. — То-то. Да и с какой стати я должен перед кем-то оправдываться?

Но мысли Кейт уже были о другом. Осознав, что Трой на нее не сердится, она заулыбалась, на щеках ее заиграли ямочки.

— Это хорошо, что тебе нравятся девушки.

Кевин с подозрением глянул на принцессу.

— Эй, мы же договорились, что ты выбросишь из головы все глупости. Все — это значит абсолютно все!

— Ладно, — легко согласилась Кейт. Она постаралась спрятать улыбку.

Кевин нахмурился.

— И не надо на меня пялиться.

— Я не пялюсь. Просто смотрю.

— Пялишься.

— Нет, не пялюсь. Честно!

Кевин опять изучающее осмотрел принцессу. Та ему улыбнулась самой очаровательной из всех своих улыбок. Кевин вздохнул и отвернулся.

— Мы подъезжаем к деревне. Постарайся помолчать хотя бы полчаса.

Кейт зажала рот ладошкой и ничего не ответила.

***

— Наелась? — Кевин налил в кружку вина из глиняного кувшина. Кейт, не переставая жевать, кивнула. — Я думал, что принцессы едят, словно птички, — усмехнулся он.

— Так и есть, — серьезно ответила Кейт. — Обычно полагается соблюдать умеренность в еде. Считается, это полезно для здоровья. Но на самом деле просто какой-то придворный садист объявил, что модно быть стройной, и ему почему-то сразу поверили, и теперь все дамы морят себя голодом, а я, как принцесса, должна подавать им пример. — Кейт лукаво улыбнулась. — Хорошо, моя горничная тайком приносит с кухни пирожки и бутерброды. Но это секрет!

Кевин рассмеялся.

— Обещаю никому не рассказывать!

— Жаль, что мы ужинаем в комнате. Может, спустимся в общий зал? Там много людей и, кажется, очень весело.

С первого этажа таверны слышался нарастающий гомон хмельных голосов, доносились звуки в разнобой играющих шарманки и скрипки. Во дворе за окном стучали копытами лошади, скрипели колеса телег, лаяли собаки, кудахтали куры. Постоялый двор находился на пересечении нескольких дорог, ведущих в Лонгостуру, и оттого был местом популярным и многолюдным. Кевин не хотел здесь останавливаться, но, как на зло, в соседней деревне расквартировался военный отряд, призванный Королем Жоржем из приграничного гарнизона для обеспечения порядка во время свадебных торжеств. Пришлось селиться в гостинице.

Трой покачал головой.

— Слишком опасно. Из тебя все-таки плохая актриса, на крестьянку ты никак не похожа. Поэтому лучше лишний раз не стоит показываться на людях. Лучше ложись пораньше спать, завтра отправимся затемно.

Принцесса наморщила носик.

— Эта гостиница выглядит лучше той, в которой мы ночевали вчера. Надеюсь, хотя бы здесь не будут кусаться клопы. Прошлую ночь я совсем не спала.

Кевин пожал плечами.

— Таверна как таверна.

— Ты всю ночь спал словно убитый. Не понимаю, как тебе это удается, лежа на полу. Мне и на кровати показалось так жестко, что до сих пор все бока болят.

— Мы, солдаты, привычные к походным условиям. А принцессам полагается быть неженками.

Кейт вспыхнула.

— И вовсе я не неженка! Ты не можешь обвинить меня в том, что я капризничаю! Согласись, я очень мужественно терплю все невзгоды.

Кевин, не успев проглотить вино, которое только что отхлебнул, так и прыснул.

— Невзгоды? — переспросил он, отсмеявшись. — Проехать несколько миль в телеге на охапке сена — это ты называешь невзгодами? — Но тут он заметил, как Кейт смотрит на него широко раскрытыми огромными голубыми глазами и осекся. — Э… ну… вообще-то я не хотел сказать ничего такого… обидного. Ты и в самом деле молодец. Я думал, с тобой будет много мороки, но я ошибся. — Кейт немного расслабилась, и Кевин продолжил более воодушевленно. — И мне это очень в тебе нравится. Ты потрясающая девушка. Такая смелая, стойкая и очень, очень мужественная.

— Ты на самом деле так думаешь, или говоришь мне приятные слова, потому что я принцесса и могу приказать отрубить тебе голову?

Кевин опешил.

— Как-то я не подумал о такой возможности.

Кейт рассмеялась.

— Расслабься. Я пошутила. Я считаю, что нельзя отрубать головы своим подданным без веской на то причины.

— О, ты еще и справедливая.

Кейт хотела ответить, но в дверь постучали.

— Я открою, — она вскочила на ноги.

— Стой!

Но было поздно, Кейт уже распахнула дверь.

На пороге стоял высокий красивый зеленоглазый молодой человек в военной форме, которая сидела на нем ладно и немного щеголевато. Обе руки он держал на эфесе сабли в ножнах, украшенных драгоценными камнями и золотом. На благородном лице застыло слегка недоуменное выражение, словно он ожидал увидеть кого-то другого.

— Могу я войти? — завораживающим баритоном спросил он и, не дожидаясь приглашения, шагнул в комнату.

Кейт пришлось отступить назад. Молодой человек спокойно зашел внутрь, закрыл за собой дверь и поклонился принцессе.

— Счастлив приветствовать Ваше Высочество. Сэр Руфус Макрой, тринадцатый герцог Макрой к Вашим услугам. — Он выпрямился и без всякого почтения оглядел принцессу с головы до ног. — Какой отвратительный парик. — Молодой человек двумя пальцами снял парик с головы Кейт и бросил его на пол. По плечам принцессы рассыпались густые каштановые волосы. — Так намного лучше.

— Иди сюда, — Кевин схватил Кейт за локоть и толкнул ее себе за спину.

Руфус холодно глянул на меч в руках Кевина.

— Ты так и не научился хорошим манерам, Железный. Разве так встречают гостей?

— Особым гостям я оказываю особый прием, Змей, — сухо ответил Кевин. — Как ты нас нашел?

— Это было не сложно, — Руфус, словно был у себя дома, уселся на стул и закинул ногу на ногу. — Ты, Железный, хороший воин, но конспиратор из тебя никудышный. Хотя должен признать, трюк с кортежами и фальшивыми принцессами произвел на меня впечатление. Пришлось попотеть, чтобы разгромить их все. Зато найти солдата, переодевшегося мужиком, и болтливую, хорошо образованную крестьянку оказалось проще пареной репы.

— Ах, — выдохнула Кейт.

Кевин скрипнул зубами.

— Ну что ж, — не торопливо продолжил Руфус, — раз мы все выяснили, не вижу смысла дальше терять время. Собирайтесь, Ваше Высочество, — обратился он к Кейт, — мы уходим.

— Никуда она с тобой не пойдет, — ответил Кевин.

— Тц, тц, тц, — прищелкнул языком Руфус. — А что ты сделаешь, чтобы помешать мне, Кевин?

Трой бросил беглый взгляд в окно. Весь двор был заполнен вооруженными всадниками. В коридоре слышался топот десятка ног, обутых в военные сапоги. В одиночку он мог бы прорваться, но с принцессой это невозможно. Вряд ли она сможет вскарабкаться на крышу по водосточной трубе.

— Да не переживай ты так! — рассмеялся Руфус. — Не сделаю я ей ничего плохого. По сути, мне нужен от нее один-единственный поцелуй при свидетелях, а потом я готов отпустить ее на все четыре стороны.

Квин по привычке наморщил лоб.

— Один поцелуй? Что ты задумал, Змей?

— Как? Неужели Ее Высочество не поведала тебе свой главный секрет? Странно, — Руфус усмехнулся, — ведь у вас схожие … проблемы с поцелуями.

Кевин бросил вопросительный взгляд на Кейт. Та отвела глаза.

— Сегодня я не в меру великодушен, — лениво продолжал Руфус. — Чтобы ты не мучился, я расскажу. Когда родилась Ее Высочество, фея-крестная сделала ей подарок, хотя, на мой взгляд, это трудно назвать подарком, скорее уж проклятие. Так вот, она наложила на девочку волшебное заклинание: первый мужчина, которого поцелует принцесса, станет величайшим королем из всех ныне живущих. Король Георг принял сей подарок как благословение небес и с жаром принялся опекать дочурку. Кейт не даст соврать, все семнадцать лет ее жизни с нее в буквальном смысле глаз не спускали, мужчин близко не подпускали и умудрились задурить ее бедную головку всякими страшилками о поцелуях.

— На самом деле, все совсем не так, — вставила Кейт. — Я общалась с мужчинами.

Руфус, отмахнулся:

— С престарелыми развалинами.

— Герцог Стенфорд и барон Гри вовсе не старые. А господин Ульи, учитель верховой езды? Его-то уж никак нельзя назвать старым!

— Видишь, что они сделали с ребенком? — печально обратился Руфус к Кевину. — Самому молодому из них — пятьдесят четыре.

Кевин слушал молча и все больше хмурился. Кейт кипела негодованием.

— Бедное дитя, ее запугали настолько, что она и помыслить не смела о том, чтобы ослушаться родителей, а о юношеской влюбленности речи вообще не шло. И вот по достижении семнадцати лет Король Георг решил выдать дочку замуж, но не просто так, а с выгодой для себя, — Руфус явно наслаждался ролью рассказчика, — Вряд ли наша дорогая принцесса знает, но родители устроили настоящие торги за ее первый поцелуй. Несколько месяцев шли переговоры почти со всеми неженатыми королями и принцами, пока мой дядюшка не отвалил самый большой выкуп.

Кевин опустил меч и взглянул на Кейт. Она потрясенно замотала головой.

— Ты лжешь! Отец не мог так со мной поступить.

— Увы, детка, к сожалению, это правда, — Руфус не стал больше утруждать себя показной вежливостью. — Знаю, потому что сам участвовал. Согласись, я больше подхожу тебе в качестве мужа. Как ты на это смотришь?

Кейт гордо вскинула подбородок.

— Отрицательно. Я смотрю на это отрицательно, — четко и громко проговорила она. — В связи с открывшимися обстоятельствами, Трой, я хочу, чтобы ты проводил меня обратно к отцу.

— Как прикажете, Ваше Высочество, — глухо выдавил Кевин.

— Не так быстро! — запротестовал Руфус. — У меня есть другое предложение. Мы сейчас поедем в мой замок, который находится неподалеку, завтра утром принцесса Кейт поцелует меня на глазах у всех моих подданных, и я с почестями верну ее домой. По-моему, идеальный план!

— Благодарю, сэр Руфус, но я предпочитаю, чтобы меня проводил Трой.

Руфус поднялся и одернул мундир.

— Детка, я не спрашиваю. Я сообщаю, что мы будем делать, нравится тебе это или нет. Мне нужен этот поцелуй, и я получу его, разве не ясно? Не заставляй меня быть грубым.

Кейт саркастически улыбнулась.

— Так ты из-за поцелуя так разошелся? Мне очень жаль, но ты опоздал.

— То есть? — вскинул изящную бровь Руфус.

— Я уже поцеловала его, — Кейт выбросила руку в сторону Кевина.

— Хорошая попытка, детка. Но не засчитывается. Все знают, что Трой ни за какие богатства мира не стал бы с тобой целоваться.

— А он и не делал этого. Я поцеловала его вчера ночью, когда он спал.

Несколько мгновений до мужчин доходил смысл сказанного. Затем раздался звон падающего меча. Руфус задохнулся от возмущения. Он, тяжело дыша, нервно прошелся по тесной комнате, постоял у окна, собираясь с мыслями, затем повернулся к Кевину и неопределенно махнул рукой.

— Нет, ну каково, а?

Трой впал в ступор. Он стоял, уставившись на Кейт, и не реагировал на Руфуса. Кейт упорно не смотрела на Троя, делая вид, что ее занимает только Макрой. Руфус быстро взял себя в руки и принял какое-то решение. Он подошел к принцессе и впился взглядом в ее лицо. Глаза его потемнели от гнева, желваки ходили ходуном, но внешне он оставался спокоен. Кейт с вызовом смотрела на Макроя.

— А наплевать, — холодно произнес он. — Свидетелей нет. Значит, и не было ничего.

— Было!

— Даже если ты не врешь, это не имеет значения. Завтра ты поцелуешь меня, и все будут думать, что это твой первый поцелуй. А его, — не глядя, он кивнул в сторону ошарашенного Кевина, — я повешу. Никто ни о чем не догадается.

— Я все расскажу!

— Кто поверит в такую чушь?

— Я все равно не стану тебя целовать!

Руфус зловеще усмехнулся.

— Станешь. Если захочешь, чтобы он остался жив.

***

Где-то в темноте равномерно капала вода. Под слежавшейся соломой шуршали мыши. Пахло плесенью. Часть подвала была огорожена решеткой и поделена на несколько камер. Ту, в которой сидел Кевин более или менее постарались привести в порядок — подмели пол, поставили крепкую лавку с чистым тюфяком, принесли теплое одеяло и даже оставили горящий факел в кольце на стене. Факел больше чадил, чем давал света, но Кевину было все равно. Он лежал на лавке, закинув руки за голову и безучастно глядел в потолок. Остальные камеры пустовали.

Скрежет ключа в замочной скважине отвлек Кевина от раздумий. Дверь со скрипом отворилась, впустив конус света в дальнем конце подвала, и быстро закрылась. Легкие шаги, шуршание платья. Трой напрягся.

Кейт подбежала к камере и вцепилась в прутья решетки.

— О, боже, Кевин! Что они с тобой сделали! — с отчаянием воскликнула она.

Трой нехотя поднялся и сел на лавке.

— Ничего со мной не сделали, — буркнул он. — Всего лишь предоставили возможность выспаться.

Кейт растерялась. Она успела умыться и переодеться. Из-под теплого плаща, отделанного лисьим мехом, виднелся подол темно-синего платья. Длинные шелковистые волосы рассыпались по плечам. Юное личико, полное грусти, без грязных разводов сделалось еще прекрасней, даже красные, опухшие от слез глаза его не портили.

— Но здесь такое ужасное место!

Кевин огляделся.

— Камера как камера.

— Здесь отвратительно. Холодно и темно. У Руфуса совсем нет сердца!

— Есть, если он разрешил тебе прийти сюда.

— Это было мое условие, — не без гордости ответила Кейт. — Я сказала, что не поцелую его, если он не разрешит мне повидать тебя. Ему пришлось согласиться.

— Ага, пришлось. Как же, — себе под нос пробурчал Трой.

— Прости, что ты сказал?

— Я говорю, Макрой придумал новую пытку. Прислал мне тебя.

Кейт, нахмурившись, задумалась.

— Раньше ты так не позволял себе со мной говорить.

— Раньше меня не держали в темнице.

Принцесса поникла.

— Мне так жаль! — она покаянно покачала головой. — Это моя вина.

— Конечно, твоя.

— Ты имеешь полное право сердиться на меня.

— Я? Сердиться? О, совсем нет, — Кевин встал, подошел к решетке и накрыл своими пальцами пальцы принцессы. Она подняла на него полные нежности глаза. — Я просто в бешенстве, и, если бы мог, придушил бы тебя голыми руками, — сквозь зубы прошипел он.

Кейт дернулась, но Кевин крепко держал ее.

— Мне предсказали, что меня погубит поцелуй, и я всю жизнь как ненормальный избегал женщин! И вот появляешься ты, нагло вторгаешься в мою жизнь, походя разрушаешь ее, а теперь смеешь говорить, что тебе жаль?! — проорал Трой принцессе в лицо.

Кейт открывала и закрывала рот, не находя слов от испуга и возмущения.

— Ты… ты должен понимать, что принцесса не может думать только о себе. Она ответственна за судьбу государства! Я не могла позволить, чтобы Руфусу достался мой первый поцелуй!

— Вчера ночью ты не могла знать, что Руфус найдет нас.

— Я… я… ты все время твердил, как опасно наше путешествие, вот я и предположила…

— Не годится! Давай, придумай что-нибудь более правдоподобное!

Оба сверлили друг друга яростными взглядами. Кейт дернулась посильнее и смогла вырвать руки из Кевиновой хватки. Она отступила на шаг назад и растерла пальцы.

— Хорошо, — выкрикнула она, — мне захотелось тебя поцеловать, и я это сделала. Доволен?

— Несмотря на запрет отца?

Кейт всплеснула руками.

— Запреты, запреты, всю жизнь одни запреты! Ты хотя бы представляешь, каково это — жить под постоянным надзором? Это даже хуже чем… хуже, чем здесь!

Кевин смотрел на нее некоторое время, потом глухо сказал:

— Завтра на виселице это послужит мне большим утешением.

— О какой виселице ты говоришь? Руфус обещал отпустить тебя.

— И ты поверила?

— Зачем ему тебя убивать?

Кевин громко вздохнул:

— Затем, что я для него опасный свидетель. Если он в своем уме, то не оставит меня в живых. А Руфус в своем уме, поверь мне.

— Но это же бесчестно!

Кевин вернулся на лавку.

— Добро пожаловать в реальный мир, Ваше Высочество.

Кейт обескуражено села на скамью, что стояла возле стены. Повисла тишина, нарушаемая лишь звуками падающих капель воды. Через несколько минут принцесса поднялась. Двигалась она словно во сне.

— Не знаю как, но я не позволю тебе умереть. Обещаю, — глухо проговорила она и направилась к выходу.

— Кейт.

Она медленно вернулась к камере и подняла на Троя испуганные глаза. Он просунул руку сквозь прутья и взял ее ладошку.

— Не переживай ты так. Когда-то это должно было случиться. Руфус, конечно, негодяй, но у него есть свое собственное понятие о чести. Договорись с ним, не надо его злить. Просто сделай, что он хочет, он вернет тебя отцу, и больше ты о нем никогда не услышишь, — он крепче сжал ее пальцы и выдавил кривую улыбку. — Не смотря ни на что, я рад, что мы встретились.

По щекам Кейт текли слезы, как ни старалась, она не могла их сдержать.

— Можно мне еще раз тебя поцеловать?

— Нет.

Кейт понимающе кивнула.

— Тогда… прощай?

— Прощай.

Кейт пошла к выходу, то и дело оглядываясь на Кевина. Стук, скрип открывающейся двери, конус света, снова скрип. Наступила тишина.

Долго сидеть в одиночестве Кевину не пришлось. Опять загрохотала дверь, и в темнице появился Руфус. Он был необыкновенно хорош в белой, расстегнутой на несколько пуговиц, шелковой рубашке, со слегка взъерошенными волосами. Руфус вошел немного не твердой походкой, в одной руке он держал две бутылки вина, в другой — штопор и два бокала.

— Ну, что она сказала? — спросил он, ставя бутылки и бокалы на скамью. — Заливалась слезами и просила прощения, верно? Они всегда так делают — сначала гадят, потом валяются в ногах.

Кевин сидел неподвижно в камере и смотрел на Руфуса. Тот принялся откупоривать вино.

— Я подумал, ты не станешь пить со мной, поэтому принес отдельную бутылку. Держи, — он просунул вино сквозь прутья решетки и поставил на пол. Рядом поставил бокал. — Твое любимое, Шато Бриньон пятьдесят шестого года.

Кевин немного подумал, поднялся со скамьи и взял угощение. Молча вернулся на свое место и наполнил бокал. Тем временем Руфус открыл вторую бутылку и плеснул вина в свой бокал.

— Твое здоровье, Трой. Твое недолгое уже здоровье, — без тени насмешки добавил он.

Кевин ничего не ответил, сделал глоток, откинулся к стене и закрыл глаза, наслаждаясь. Руфус походил по темнице взад-вперед, с любопытством путешественника оглядел стены подвала, сел на лавку, встал, опять прошелся.

— Молчишь, — наконец заговорил он. — Понимаю, ты расстроен. Смею надеяться, что злишься ты на нее, а не на меня. Все-таки я не делал тебе ничего плохого.

— За исключением того, что собираешься меня убить, — проговорил Кевин, не открывая глаз.

— А что мне остается делать? — Руфус широко развел руками. — Ведь она подставила тебя. Подставила нас обоих. Я не хочу тебя убивать, но вынужден.

Он опять наполнил бокал, сел на лавку и задумался. Затем усмехнулся.

— Какая ирония судьбы, Трой, не правда ли? Судьбу не обманешь. И для чего, спрашивается, ты всю жизнь шарахался от женщин? — Он снова поднялся и принялся ходить, пошатываясь и размахивая руками, словно актер на подмостках. — Они лгали, предавали, обворовывали тебя, но ты удивительным образом им все прощал. Вон тот шрам у тебя над бровью, ты получил его, когда бросился защищать какую-то шлюху от ее же дружков. И чем она тебе отплатила? Обчистила до нитки, унесла все, даже последнюю рубашку. Или помнишь ту беременную бабу, из-за которой тебя пырнули ножом? Сколько я тебя потом выхаживал, забыл? А эта… блондинка цветочница? — он махнул рукой с бокалом, отчего вино выплеснулось на пол. Руфус с недоумением посмотрел на пустой бокал, отбросил его в сторону и отхлебнул прямо из горла бутылки. — Да что там, всех не упомнишь. Но ты же благородный рыцарь, черт бы тебя подрал! — Руфус все больше распалялся. — А эти бабы вместо благодарности распускают про тебя похабные слухи.

— Зато про тебя не ходит таких слухов, — глухо отозвался Кевин.

— Верно! — глаза Руфуса блестели. Он сделал очередной глоток и вытер рот рукавом белоснежной рубашки. — Не ходит. А заешь почему? Я не даю повода. Люди глупы, они верят тому, что видят, а не тому, что подсказывает здравый смысл, — он постучал пальцем по лбу. — Покажи им любую иллюзию, и они будут восхищенно смотреть, разинув рты. Любую, Кевин, любую красивую картинку. Завтра я покажу им иллюзию волшебства, и они поверят. Потому что хотят верить. И они пойдут за мной, и я стану величайшим королем на свете без помощи всякой магии. — Он подошел к решетке и уперся лбом в прутья. — Потому что вера — это самая сильная магия, — добавил он громким шепотом. — Она творит настоящие чудеса!

Кевин не отвечал. Он продолжал сидеть с закрытыми глазами, и могло показаться, что он не слышит Руфуса. Но Руфус знал, что Трой его слышит, что ему больно, и хотел сделать еще больнее. Но больнее становилось отчего-то ему самому.

С каждым новым глотком вина движения его становились все более резкими и нервными. Он опять сел на лавку, упер локти в колени и запустил пальцы в волосы. Через какое-то время Макрой снова заговорил уже спокойно и глухо.

— Меня всегда поражало твое упрямство, Кевин, — Руфус шмыгнул носом. Глаза его покраснели, на щеках выступил лихорадочный румянец. — Оно меня просто бесит. — Он горько рассмеялся. — Даже сейчас, сидя в этой грязной вонючей камере, ты хочешь, чтобы я умолял тебя. Но я не стану! — вдруг громко выкрикнул он. Руфус резко поднялся, подошел к камере и вцепился в прутья. — Слышишь, не стану! Хочется подохнуть — подыхай! Не жалко!

На лице его отразилось страдание, но его тут же сменило гордое выражение. Он уже едва стоял на ногах, его шатало. И все же он сохранял ясность ума. Он хотел еще отхлебнуть вина, но обнаружил, что бутылка пуста. Несколько мгновений он с недоумением смотрел на нее, потом отшвырнул в угол. Бутылка со звоном покатилась по каменному полу.

— Одно твое слово, Кевин, и ты останешься жить, — хрипло произнес Руфус. — Вместе мы могли бы творить великие дела! Если пророчество сбылось, и девчонка в самом деле передала тебе волшебную силу, ты только подумай, какие перед нами открываются возможности. Твоя сила и моя власть. Мы можем завоевать весь мир, Кевин. Весь мир будет у наших ног! Я знаю, в глубине души ты мечтаешь об этом.

— Не такой ценой, Змей, — Кевин открыл, наконец, газа и покачал головой. — Не такой ценой.

Они долго смотрели друг на друга, ведя безмолвный диалог, какой могут вести люди, которые давно знают друг друга настолько, что способны понимать без слов. Затем Руфус кивнул, молча развернулся и пошел прочь. Кевин смотрел ему в спину.

Вдруг Руфус остановился, покачиваясь, развернулся и вернулся опять к камере. На губах его играла насмешливая ухмылка.

— Думал, я совсем пьян? Да? — он отрицательно покачал указательным пальцем. — А вот и нет. Штопор я заберу с собой. А бутылку так и быть, оставь себе. Я предупрежу охрану, что ты вооружен, — он подмигнул Трою и ушел.

Кевин налил себе еще вина, откинулся на стену и закрыл глаза.

***

Веселые солнечные зайчики плясали в стрельчатых окнах каменного замка, отражались в начищенных доспехах солдат, сражались с корочкой льда, за ночь покрывшей лужи. В центре внутреннего двора старинного имения Макрой высился небольшой деревянный помост, на котором стояли два высоких резных кресла. По помосту расхаживал взад-вперед Руфус. Поверх плотно застегнутого серого военного мундира он накинул меховой плащ. Собранный и подтянутый, герцог скупо отдавал приказы. На красивом благородном лице застыло выражение ледяного спокойствия. Лишь едва заметный блеск зеленых глаз мог выдать внутреннее напряжение герцога. Но единственный человек в замке, способный понять это, сидел сейчас за решеткой в сыром промозглом подвале.

Весть о том, что герцог готовит что-то необычное, в мгновение ока облетела окрестности, и теперь во дворе толпились не только солдаты Руфуса, но и крестьяне со всех близлежащих деревень. Макрой приказал пускать всех. Из уст в уста разносилась новость о том, что в замок вчера вечером приехала Принцесса Кейт, люди гадали, предполагали и томились ожиданием.

Кованые ворота в два человеческих роста распахнулись, и толпа притихла, чтобы тут же зашуметь еще громче — задние ряды спрашивали передних, что происходит. Появилась принцесса под конвоем трех солдат. Она была необычайно бледна и серьезна. Руфус хотел подать Кейт руку, чтобы помочь подняться на помост, но Ее Высочество, не взглянув в сторону герцога, прошествовала мимо с гордо поднятой головой и села в одно из кресел.

Все с тем же каменным выражением лица Руфус подошел к краю помоста и вскинул руку. Толпа смолкла.

— Сегодня великий день! — хорошо поставленным голосом прирожденного полководца произнес он. — День, когда вы превратитесь в непобедимую армию, которая покорит весь мир! С сегодняшнего дня для вас не будет преград! К вашим ногам падут неприступные города и сдадутся самые могущественные войска! Вы завоюете столько золота, сколько не могли и желать! Сегодня станет возможно все! И поведу вас я! — Он сделал паузу. Над замком повисла гробовая тишина. — Запомните этот день, — голос Руфуса разносился над площадью, докатываясь в самые отдаленные уголки, — ибо это день, когда свершится пророчество!

Толпа взревела. Руфус полуобернулся к Кейт, указал на нее рукой и продолжил в наступившей тишине:

— Прекрасная, восхитительная Принцесса Кейт оказала мне великую честь, согласившись подарить мне свой первый поцелуй!

Люди на площади радостно кричали, Руфус ждал, Кейт продолжала сидеть в кресле. Макрой с почтительным видом подошел к принцессе, крепко схватил ее за руку и потащил в центр помоста. Принцесса упиралась, но никто не обращал на это внимания. Одной рукой Руфус мертвой хваткой держал Кейт, а другой махал своим подданным. Затем герцог ловко перехватил Кейт за талию и прижал к себе.

— Сделай лицо повеселее, — сквозь зубы процедил он, улыбаясь толпе.

— Я знаю, что ты собираешься убить Троя! Я не стану тебя целовать, — вырываясь, ответила Кейт.

Но Руфус держал слишком крепко. Без всякого выражения он сказал:

— А куда ты денешься?

И впился губами в ее губы. Толпа в очередной раз затихла, а когда Кейт, наконец, отпихнула от себя герцога, издала дружное «Ах!». Руфус, уже не обращая на принцессу внимания, подошел к краю помоста. Он махал подданным, те тянули к нему руки, приветствовали так, словно он уже выполнил свое обещание и стал величайшим королем. «Ура герцогу!», «Веди нас, Макрой!», «Мы непобедимы!» — раздавалось со всех сторон. Руфус наслаждался моментом. Но постепенно крики стали стихать, по толпе прошелся испуганный ропот. За спиной герцога что-то происходило.

Руфус обернулся и не поверил своим глазам. Кейт раздувалась. Она становилась все больше и больше, шея ее вытягивалась, сзади вырос хвост, и через несколько мгновений вместо принцессы на помосте оказался огромный уродливый дракон. Чудовище щелкнуло клыками и издало рык, от которого зазвенели стекла в окнах. Толпа замерла. Руфус не мог поверить в происходящее. Он стоял, не шевелясь, и словно зачарованный смотрел, как к нему приближается морда дракона. В мгновение ока открылась бездонная пасть, усеянная сотней клыков, на Руфуса пахнуло горячим тошнотворным дыханием, он почувствовал прикосновение влажного шершавого языка и…

Над двором повисла звенящая тишина. Люди в ужасе смотрели, как дракон разжевывает герцога. Вдруг кто-то закричал «Спасите!» и толпа словно очнувшись, ломанулась к воротам. Образовалась давка. Никто не заметил, как позади дракона возникло облачко дыма, и из него появилась моложавая белокурая дама. В волосах ее застряли соломинки, а лиф светлого деревенского платья был расшнурован.

— Святые угодники, что происходит? — недовольно воскликнула она, моща носик и разгоняя руками дым. Ей хватило одного взгляда на дракона, который сконфужено — если так можно выразиться о жутком чудовище, только что проглотившем человека — рыгнул, чтобы измениться в лице. — О, моя дорогая!

Дама взмахнула появившейся в ее руке палочкой и коснулась дракона. Тот стал уменьшаться и скоро снова превратился в Принцессу. Кейт в слезах бросилась к даме.

— Фея — крёстная, как хорошо, что ты здесь! Я проглотила Руфуса!

— О, — беззаботно махнула рукой дама, — кровожадность тебе досталась от прадедушки. Он слыл очень жестоким королем.

— Ты не понимаешь, я съела человека!

— Ах, это. Не переживай. Ничего страшного. Несколько дней тебя будет мучить тяжесть в животе, но это скоро пройдет.

— Крестная!

— О, милая, прости. Я думаю совсем не о том. Ты, должно быть, напугана, бедняжка, — она обняла крестницу. — Пойдем, присядем, ты вся дрожишь, — она повела Кейт к креслам.

— Крестная, я ничего не понимаю! Что произошло? Как все это возможно?! — Кейт хотела, но не могла удержать слез.

Фея усадила принцессу в кресло, сама села в соседнее. Спохватившись, она опять взмахнула волшебной палочкой и облачилась в строгое темное платье, подобающее случаю. Соломинки исчезли, а волосы сложились в аккуратный пучок. Теперь крестная являла собою само сочувствие.

— Милая, — она взяла в руки ладонь крестницы, — я должна тебе объяснить. Не стоит пугаться. Когда ты родилась, и я наложила на тебя волшебное заклинание, то вставила в него маленький предохранитель на тот случай, если кто-то захочет против твоей воли получить твой первый поцелуй.

— Но ты ничего об этом не сказала.

Фея-крестная пожала плечами.

— Признаться, я и забыла совсем, — она виновато улыбнулась. — Мне и в голову не могло прийти, что кто-то решится принудить тебя. Я вспомнила о нем, только когда меня неожиданно перенесло сюда.

— Но предохранитель ты все-таки вставила.

— Формальная предосторожность, — отмахнулась крестная, — стандартная для всех заклинаний.

— Но она сработала!

— Это же замечательно!

— Замечательно? — Кейт вскочила на ноги. — Ты говоришь замечательно? Что замечательного в том, что я убила человека? Да не просто убила, я съела его? Целиком!

Крестная поморщилась.

— Да, одежда всегда плохо переваривается, — заметив выражение лица крестницы, она всплеснула руками. — Ой, в самом деле, не станешь же ты убиваться из-за этого негодяя? Мне Руфус никогда не нравился. Такой красивый мужчина… был, и такой … равнодушный, — фея застенчиво поправила прическу.

Кейт ее не слушала. В порыве чувств она металась по помосту, все еще не отойдя от потрясения. Во дворе замка уже не было ни души, остались только принцесса и фея.

— Да, да, да, Руфус негодяй. Он унизил, оскорбил меня, он хотел обмануть всех, он засадил Кевина в темницу, собирался убить его, хотя обещал мне, что сохранит ему жизнь. Он…, — Кейт остановилась и уставилась на крестную, словно ее только что озарила какая-то мысль. Фея вопросительно подняла брови. — Но твой предохранитель не мог сработать.

— Почему?

— Потому что первый поцелуй я отдала Кевину. Получается… получается, что теперь при каждом поцелуе я буду превращаться в дракона и сжирать человека?!

Крестная на секунду призадумалась.

— Не-ет, — она отрицательно замотала головой. — Заклинание было правильным, это я точно знаю. Ну-ка расскажи, как вы с Кевином целовались.

Кейт потупилась.

— Не то, чтобы целовались. Мы остановились на ночлег в гостинице. Такое ужасное место. Я все не могла уснуть. Я сидела на кровати и смотрела на Кевина и думала, что мужчины красивей я еще не встречала. Ты когда его увидишь, согласишься со мной. Он такой смелый, такой сильный…

— Ближе к делу.

— Я подумала, что не справедливо отдавать свой первый поцелуй какому-то старому незнакомому королю, которого мне выбрали в женихи, тогда как есть мужчины более достойные. В общем, я не удержалась, тихонечко подошла к Кевину и поцеловала. В губы.

— А он спал?

— Спал.

Крестная откинулась на спинку кресла.

— Тогда все понятно. Чтобы заклинание сработало, необходимо, чтобы поцелуй был желанным и взаимным. А так как Кевин спал, то не мог ничего желать. Вот заклинание и не сработало.

— Крестная, о каких еще условиях заклинания я не знаю?

— Клянусь, это все.

— Ты уверена?

— Да.

Кейт присела в кресло.

— Что же мне теперь делать?

— Может быть, для начала освободить Кевина?

***

Едва часы на городской ратуше пробили четверть первого пополудни, как в дверь небольшого, ничем не примечательного дома на улице Стражников постучали. Кевину страшно не хотелось открывать, но стук повторился, а затем и вовсе перешел в настойчивое и весьма недвусмысленное громыхание. Пришлось Трою все-таки натянуть рубаху и, как был босиком, спуститься вниз.

На пороге стояла Кейт. Бордовое бархатное пальто, шляпка с длинным страусиным пером, рубиновая брошь и маленькая сумочка на золотой цепочке — принцесса явно хотела выглядеть старше и солиднее.

— А, это ты, — Кевин умело спрятал удивление за безразличием. — Заходи.

Кейт величественным жестом приказала фрейлинам дожидаться на улице и вошла в дом. Она прикрыла за собой дверь и прошла вслед за Кевином в комнату, заставленную оружием.

— О! — выдохнула она, оглядываясь. — Как у тебя здесь… по-деловому.

— Охранникам много не надо, — пожал плечами Кевин. Он уже застегнул рубашку и даже заправил ее в брюки, и сейчас стоял, облокотившись на стол и скрестив руки на груди. — К тому же, в последнее время клиентов не так уж и много…

Кейт сочувственно вздохнула.

— Да, я слышала, после скандала дела у тебя пошли совсем неважно. Мне очень жаль, Кевин… — с чувством начала она.

Но он быстро перебил ее:

— Не стоит. Все хорошо. Лучше расскажи, как у тебя дела.

Кейт немного растерялась, видимо, она готовилась совсем к другому приему. Она стояла посреди комнаты, обоими руками держа перед собой сумочку, не решаясь присесть на единственный замызганный стул. Кевин подумал, что такой шикарной принцессе совсем не место в этой тусклой унылой комнате.

— У меня? — Кейт изобразила улыбку. — У меня все хорошо. Да. Все хорошо, — она опять огляделась. — Папа, конечно, был очень зол на меня, но теперь все уладилось…

Кевин наморщил лоб.

— Зол? На тебя-то за что?

Кейт посмотрела на Кевина как на неразумное дитя.

— Ну… ты же понимаешь… если бы вдруг у нас получилось доехать до Лонгостуры … и свадьба состоялась… и я бы вместо Руфуса съела короля Жоржа, то сейчас была бы королевой.

Кевин несколько мгновений соображал.

— О! Такая мысль не приходила мне в голову.

— Король обязан быть дальновидным.

Кевин мог только молча согласиться.

— Через две недели я уезжаю в Лонгостуру, — нарушила затянувшуюся паузу Кейт.

Она краешком глаза наблюдала за реакцией Кевина. Трой вежливо изогнул бровь.

— Все-таки выходишь замуж…

— Помолвка все еще в силе, — принцесса опустила глаза и потеребила цепочку на сумочке. — По правде сказать, король Жорж — единственный, кто еще согласен взять меня в жены. Сейчас он готовится к свадьбе — строит в церкви большую клетку, готовит охрану.

— Очень благородно с его стороны.

Принцесса пожала плечами.

— Отец отказался возвращать выкуп, который он заплатил за меня.

— Хм… это в духе Его Величества.

Кэтрин понимающе улыбнулась.

— Знаю, он и тебе не заплатил обещанного.

— Залог оставил и на том спасибо, — ответил Кевин.

— Я… я хотела… подарить тебе это, — принцесса порылась в сумочке и достала небольшой медальон, — на память.

Кевин откинул изящную золотую крышку, усыпанную крошечными изумрудами. В медальоне оказался миниатюрный портрет принцессы. Трой усмехнулся.

— Уверен, что и без этого не смогу тебя забыть, — он заметил, что у Кейт дрогнули губы. Она изо всех сил старалась сохранить независимый вид. Кевин улыбнулся ей. — Спасибо. Я буду хранить его.

Принцесса на шаг подошла к Кевину.

— Я не хочу уезжать. Но родители настаивают. Все твердят, что это мой долг. Даже фея-крестная говорит, что может назвать мне шестьдесят четыре причины, почему я должна отправиться в Лонгостуру и ни одной — чтобы остаться.

— Ммм… фея-крестная — умная женщина, ее стоит слушаться.

Кейт сделала еще шажок.

— Да, да, уверена, она желает мне добра, — принцесса замялась немного, потом подняла на Кевина полные надежды глаза и спросила почти шепотом: — А ты как думаешь? Мне надо ехать?

У Кевина пересохло в горле. Он постарался незаметно отодвинуться к краю стола.

— Э-э… ты же знаешь… брак принцессы — дело политическое, а я стараюсь не лезть в политику, — осторожно сказал он. — Не складываются у меня с ней отношения.

Кевин приготовился к худшему, но к чести принцессы, она лишь подняла выше подбородок и сжала губы.

— Пон…, — голос изменил ей. — Понятно.

Кевину стало стыдно.

— Послушай, Кейт, — начал он, еще не зная, что сказать.

— Я зашла попрощаться и поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал, — официальным бесцветным тоном перебила его Кейт. — Я была рада нашему недолгому знакомству.

Она протянула Трою руку для поцелуя. Он сжал ее ладошку в своих пальцах. Затем мягко привлек принцессу к себе и легонько поцеловал в губы.

— Я тоже… очень был рад, — как можно искренней сказал он. Видя, что глаза Кейт заблестели, а на щеках выступил румянец, он поспешил добавить: — Тебе пора.

Кейт согласно кивнула и нехотя направилась к двери. У порога она оглянулась.

— Прощай, Кевин.

— Постарайся не есть короля Жоржа. Он этого не заслуживает.

— Я постараюсь, — грустно улыбнулась принцесса.

Дверь за ней закрылась. Трой постоял в раздумьях несколько мгновений, затем поднялся по лестнице на второй этаж. Он оказался в необыкновенно уютной спальне, обставленной с большим вкусом и изяществом в белых и голубых тонах. Модный спальный гарнитур белого дерева занимал почти всю комнату, возле окна примостилась кушетка на изогнутых ножках, обитая дорогим полосатым шелком, рядом — кофейный столик тончайшей работы. На полу — дорогой персидский ковер, на окнах — кружевная тюль, на кровати — гора воздушных подушек.

Кевин бросил один короткий взгляд на все это великолепие и скривился.

— Какого черта? Что ты сделала с моей спальней?

— Всего лишь навела немного уюта, — беззаботно ответила фея-крестная, вспархивая с кровати. — Не переживай, потом верну тебе твою суровую солдатскую холостяцкую берлогу.

На ней был одет полупрозрачный розовый пеньюар, отделанный пышным пухом и перышками по вороту и на рукавах. Трой никак не мог понять, почему женщины любят наряжаться в подобные тряпки. Они не согревали, путались под руками, а перья так и норовили залезть в рот. Единственное, что примиряло Кевина с этим нарядом — то, что прозрачная ткань совершенно не скрывала восхитительных обнаженных форм феи.

Кевин плюхнулся на кушетку и вытянул босые ноги. Фея тут же примостилась рядом и закинула ножку на колено Троя. Тот стал машинально гладить нежную кожу.

— Значит, шестьдесят четыре причины? — спросил Трой.

Фея хихикнула.

— На самом деле, их шестьдесят пять. Но я подумала, что последняя причина слишком расстроит мою маленькую крестницу и решила ее не огорчать. Я же все-таки добрая фея.

Трой усмехнулся и сосредоточился на женской ножке. Фея внимательно вгляделась в его лицо.

— Жалеешь, что отпустил ее?

Кевин немного подумал и покачал головой.

— Нет. Вряд ли я смогу простить ее за то, что она съела Руфуса.

Фея закатила глаза.

— И что все так переживают из-за него? Даже Жорж, и тот устроил прощальную панихиду по племяннику.

— Если разобраться, он был не плохим парнем, пока…

Кевин замолк и нахмурился.

— Пока что? — Крестная склонила белокурую головку на бок и прищурилась.

— Неважно.

Фея улыбнулась, поднялась и прошлась по комнате. Она остановилась перед большим зеркалом в резной раме и с удовольствием рассмотрела свое отражение.

— Пока он не стал слишком…мм… своеобразно трактовать понятие мужской дружбы?

Кевин растерянно посмотрел на нее.

— С чего ты взяла? — не слишком уверенно спросил он.

— Когда мужчина не обращает никакого внимания на молодую, красивую обворожительную и сексуальную женщину, это наводит на определенные мысли, — не отрывая взгляда от зеркала промурлыкала фея-крестная.

Кевин усмехнулся.

— Ты клеила его!

— Ни за что! — фея резко отвернулась от зеркала, так что полы ее прозрачного пеньюара взметнулись в воздух и медленно опустились. — Благородная дама никогда не клеит мужчину! Она поощряет его, посылая улыбки и красноречивые взгляды. Мужчина, видя, что его не отвергают, начинает оказывать даме робкие знаки внимания — комплименты, конфеты, цветы. Если дама принимает их, то следует приглашение на свидание, обмен любовными посланиями и прочая чепуха. Это общеизвестный ритуал.

Кевин откинулся на спинку кушетки и откровенно прошелся взглядом по женской фигуре.

— Что-то я не припомню такой стадии в наших отношениях. По-моему, от знакомства в подвале мы сразу перешли к поцелуям.

Фея широко улыбнулась. Она подошла к Кевину, села ему на колени и провела ладонью по небритой щеке.

— Я не смогла устоять перед твоим обаянием.

Кевин задумчиво почесал подбородок.

— Трехдневная щетина всегда творит чудеса.

— Возможно, — фея поцеловала его в губы, — но сбрить ее придется.

Кевин возражать не стал.

Конец

2014г.