Я покажу тебе твою смерть

Вены под кайфом,

струны под током.

Знаешь ли ты о том,

как трудно быть богом?

NN

____________________________________________________

Я сидел в гримёрке уже почти час и просто тупо пялился сквозь своё отражение в зеркале, будто ожидая чего-то. Но ничего не происходило. Только помещение медленно заполнялось густым тяжёлым дымом от моих сигарет – уже полная пепельница окурков. Дым клубился и вился под потолком. Часть его уходила в вентиляцию, но большая часть оставалась здесь, создавая вокруг меня ореол и размывая предметы.

Кинув в пепельницу очередной бычок, я, прежде чем достать новую дозу никотина, подался вперёд и выдохнул на стекло. Оно тут же запотело, чего, собственно, я и добивался.

«Бог» — гласила надпись, накаряканная моим кривым подчерком.

Подумал и приписал «Я», поставив между этими двумя словами чёрточку.

— Я смотрю, твоя мания величия всё прогрессирует! – раздался ехидный голос откуда-то из дыма, заставив меня вздрогнуть. – Какие мы дёрганые, однако, а!

Сжав зубы, я проигнорировал замечания, узнав голос….

Моё личное безумие собственной персоной!

— Молчишь? Зря! Однозначно! – раздалось уже ближе, и из дыма появилась фигура невысокой девушки.

Я машинально прошёлся по её внешности, рассеянно отмечая длинные русые волосы, горбатый нос, большие глаза тёмно-синего цвета и  тонкие руки. Красавицей её не назовёшь, но не уродина. Так, среднячок! Выйди на улицу – полно таких!

И чего это моё подсознание выбрало для голоса моей совести именно это?

— Ты так на меня смотришь, будто впервые видишь!

Хмыкнув, я покачал головой на свои мысли и достал сигарету. Последняя в пачке оказалась.

Девушка неодобрительно покосилась, но ничего не сказала. Только прищурилась и отошла к стенке, прислонившись к ней спиной и сложив руки на груди. Вид у неё был… странный.

Сегодня на ней был строгий костюм тройка молочного цвета и тёмно-синяя блузка, а волосы убраны в ракушку. Обычно она появлялась в джинсах и бесформенных кофтах, невероятно походя этим на парня, а сейчас даже старше стала казаться….

Ну у меня и воображение!!!

Это началось года два назад, когда наша песня прорвалась в хитпараде на первое место. Она держалась там месяц, что было почти нереально! С этого начался и подъём нашей группы. Концерты, турне, записи альбомов и синглов… вечеринки, клубы, дискотеки, девочки на любой вкус и море выпивки пополам с никотином… автобус, как место прописки, гостиницы, как перевалочные пункты, и концертные залы, как места, где я оставлял добрую половину своей энергии и почти все свои эмоции, возвращаясь в гримёрку выжатым до суха.

Вот тогда и появился голос, который посоветовал не пробовать наркоту. Да я и не собирался… пока трезвый был, а тогда выпивки было слишком много. Но женский голос, прозвучавший в моей голове отчётливо, несмотря на гремящую вокруг музыку, тут же заставил меня протрезветь.

Ещё где-то месяца три я думал, что схожу с ума, так как голос появлялся всё чаще.

А потом она явилась во плоти, если это можно так назвать, и не дала мне расколотить о стенку телефон… что впоследствии спасло жизнь Сашке – гитаристу. Он, снимая гитару, запнулся на лестнице и полетел вниз, разбив голову и вырубившись. Было кровотечение. Как назло, как раз в этот момент в здании вырубили свет, а парни свои сотовые позабывали.

После этого случая я стал прислушиваться к голосу своего личного безумия. Но выполнять её советы беспрекословно – нееет!!! Да она, как мне кажется, и не ожидала ничего другого.

Вообще, она была на редкость терпелива, я даже вначале думал, что она и ругаться то не умеет. Но, оказалось, что умеет. И почище меня!

Как-то раз она явилась в момент, когда я поднимался в лифте с очередной «фанаткой» на вечер в свой номер. Она появилась и начала мне ездить мне по мозгам, чтоб я отказался от этой затеи или, на худой конец, выбрал какую-нибудь другую. Я только отмахивался. Мысленно, естественно, так как это моё личное безумие – и другие её не видят, и было бы странно, если б я вдруг начал разговаривать с пустотой. Но она не унималась. И я резко взмахнул рукой, мысленно посылая её в места не столь отдалённые. «Ну как знаешь» — процедила она и, резко развернувшись, исчезла. Я с досады дёрнул рукой и задел сумочку «фанатки». Сумочка упала, раскрывшись в полёте, и оттуда выпали вещи. Девчонка бросилась собирать, а я бы даже внимания не обратил, но мой взгляд зацепился за паспорт. Наклонившись, я успел выхватить документ из руки девчонки.

Фанатка ушла, громко стуча каблуками, а я долго отмокал под душем, упёршись руками в стенку и прикрыв глаза.

— Ты знала, что она несовершеннолетняя? – спросил я, зная, что моё личное безумие рядом.

— Знала, — выдохнула девчонка, усевшись на кафель у стенки и глядя на запотевшее зеркало.  

— Почему ты это делаешь? – я присел рядом, накинув на себя халат и захватив полотенце, чтоб вытереть волосы.

— Делаю что? – уточнила она, даже не повернув головы в мою сторону.

— Помогаешь, — пожал плечами. – Предостерегаешь. Даёшь советы.

— Я живу, пока есть ты, — ответила она. – Если умрёшь ты, исчезну и я. Всё просто.

Для меня просто не было ничего, но это её не волновало. Девчонка продолжила оберегать меня всё в таком же духе, иногда доводя до срывов своей невозмутимостью и упрямством. Но мысленные споры с ней вскоре стали чем-то необходимым, как воздух. Я привык к её постоянному присутствию настолько, что когда почему-то её не было, мне становилось скучно, и я частенько срывался на остальных.

Так началось моё второе безумие. И если первое в лице девчонки приносило пользу и оберегало, то второе не имело лица, но имело весьма неприятные последствия.

Нервы стали ни к чёрту.

Я всё чаще напивался у себя в номере, чокаясь с бутылкой. Всё чаще срывался на парней из группы и других из кружения. Я стал мало есть. И то, что я не подсел на героин или другие наркотики – заслуга моего личного безумия. Она единственная, кто подолгу выдерживал меня. Она с невозмутимым видом выслушивала всю ругань из моих уст и оставалась рядом. Я часто успокаивался, когда она просто молчала.

А в последнее время срывы прекратились. Но меня  охватила апатия. Мне резко стало всё равно. Как будто кто-то взял и разом вырубил все мои эмоции. Не осталось ничего. Только невероятная усталость, которая нещадно давила и от которой даже избавляться не хотелось. И я стал часто ловить себя на мыслях о самоубийстве.

Ведь это так просто – провести по коже рук на запястьях бритвой, оставив несколько полосок в разных местах – чтоб наверняка. Или, забравшись на крышу шикарного отеля, шагнуть вниз и попробовать летать без крыльев. Это ведь просто….

Девчонка, зная об этих моих мыслях всё чаще крыла меня последними словами, приводя в себя. И это помогало… первое время. Под конец – даже это оставляло меня равнодушным.

Ведь так просто: несколько росчерков и моя кровь капает на кафель, жизнь угасает.

Ведь зачем я здесь? В этом мире? На меня всем наплевать. Мне на всех наплевать. Зачем? Если меня не будет, парни из группы, наконец, смогут нормально работать, а не выслушивать мои бредни и не расходовать на меня свои нервы. Своей смертью я многим доставлю удовольствие.

Только несколько росчерков бритвой….

Хотя, зачем бритва....

Мой взгляд упал на упаковку таблеток. Хм…. И крови не будет….

Я взял баночку.

— Не делай этого, — слишком усталый у неё голос.

Даже ей, чтобы она там не говорила, что живёт, пока жив я, я доставлю радость. Ей больше не придётся носиться с таким ничтожеством, как я

Открутил крышку.

Она всё также стояла у стенки, даже не делая попытки подойти и вырвать упаковку.

Лекарство от головной боли.

Если не рассчитать дозу, то можно запросто склеить ласты.

Белый медицинский яд.

Я стал наклонять банку.

В глазах на миг поплыло от слабости, но я зажмурился. В следующий момент на моей руке лежала горсточка белых таблеток.

— Макс… — выдохнула девчонка.

Я бросил на неё быстрый взгляд и улыбнулся.

— Так будет лучше, — и разом засунул их всех себе в рот.

Проглотить было сложно. Но возможно. На языке осталась неприятная лекарственная горечь.

Потом был стук в дверь, но я не стал отвечать. Только уселся у стенки, рядом со стоящей девчонкой. А она молчала, поджав губы и глядя в окно. Только через какое-то время, когда стук в дверь и голоса в коридоре почему-то затихли, она присела рядом – просто сползла вниз по стенке. Присела, положила голову мне на плечо и спросила:

— Что и кому ты этим доказал?

Я с удивлением почувствовал странную легкость в теле. А ещё то, что девчонка оказалась вполне осязаемой и тёплой. Будто бы стала материальной. Будто моё личное безумие стало реальностью.

— Это не я стала материальной, — покачала она головой и улыбнулась. И было что-то странное на дне её зрачков. – Это ты умер, Макс.

— Что?.. – переспросил я.

И в следующий момент мир потерял цвет и звуки.

Я будто бы ухнул в колодец, но остался на своём месте. И я видел, как распахивается открытая пинком дверь, как в гримёрку забегают парни из группы, как подбегают ко мне и начинают трясти. Как Колька с шальными глазами набирает какой-то номер и что-то орёт в трубку. И только через несколько мгновений до меня доходит мысль опустить взгляд. И я вижу… себя. Бледная кожа, выпирающие кости. Скелет, обтянутый кожей. Синяки под закрытыми глазами. И грудь не двигается. Дыхания нет.

И все суетятся. Бегают. Кричат. Пытаются что-то сделать, чтобы я очнулся, пришёл в себя.

И не вдомёк им, что вот он я. Здесь. Рядом.

Они меня не видят. Не слышат. Не чувствуют.

Зато я всё вижу. Не слышу, правда, но мне хватает и глаз.

Я вижу, как в гримёрку забегают врачи, как один из них опускается рядом с моим телом и щупает пульс, проверяет зрачки фонариком, оттягивая веки, как пытается заметить дыхание.

— Идиоты! Я мёртв! – кричу я. Но они не слышат.

Не слышат. Ведь я всего лишь душа. А душа без тела – это ничто.

И они увозят моё тело куда-то. Пытаются вернуть меня к жизни, пропуская через моё тело высокое напряжение. И в такие моменты я чувствую тягу к своему телу. Но недостаточно сильную, чтобы вернуться.

Они кричат, что-то вкалывают мне. Вновь высокое напряжение.

А потом врачи только качают головой и разводят руками.

Парни стоят с остекленевшими глазами и смотрят перед собой.

Потом Сашка срывается и трясёт врача за грудки, крича что-то тому в лицо. Но врач только вновь качает головой. Сашку оттаскивают Колька с Антоном и Юрой. Что-то шепчут на ухо. И Сашка ревёт, как настоящая девчонка на плече Юры. А Колька обессилено падает в потрёпанное больничное кресло и достаёт телефон.

Что? Зачем куда-то звонить?

А! Ведь нужно похоронить! Да, действительно! Меня нужно похоронить!

— Он звонит твоей матери, — раздаётся сбоку. И я даже успеваю удивиться, но, обернувшись, вижу своё личное безумие.

Девчонка стоит в своей излюбленной одежде, невероятно похожая на парня. Волосы заслоняют половину лица. Но я вижу её тяжёлый взгляд исподлобья.

Почему-то она видится мне в цвете, хотя весь остальной мир – в оттенках серого. Но я не успеваю подумать об этом.

В голову приходит другая мысль.

— Ты же говорила, что умрёшь, если умру я.

— Так ты же ещё здесь, — пожимает она плечами и, обойдя меня, усаживается в кресло, по-мужски закинув ногу на ногу.

И я рассеянно перевожу взгляд с неё на Кольку. Он сидит с каменным лицом и что-то говорит в трубку. Потом прикрывает глаза, словно пытаясь сдержать слёзы. В следующий момент трубка летит в стенку и разлетается вдребезги. А барабанщик впечатывает в стенку кулак, расшибая костяшки в кровь.

А до меня с каким-то пугающим запозданием доходят слова девчонки.

— Матери? – шепчу я, глядя на Антона, который сидит на полу и кусает кулак.

— Матери, — выплёвывает девчонка. – Вспомнил?! – она вскакивает и подлетает ко мне, пройдя сквозь парней. Берёт меня за грудки и начинает трясти, как до этого Сашка врача. – А ещё у тебя есть отец и младшая сестра!!! А ещё друзья!

— Отец… Лида… — шепчу я, даже не пытаясь вырваться из её цепкой хватки.

— Придурок!!! – бросает девчонка и, оттолкнув меня, вновь садится в кресло. Я же сползаю на пол, там же, где и стоял – посреди коридора.

Мимо меня и даже сквозь меня бегают люди: персонал больницы, пациенты. Но никто меня не замечает. А я не замечаю их.

Перед моими глазами родители… отец и мать. И Лидка. Сестра, которую я старше на пятнадцать лет. Парни. Которым я не звонил… сколько? Месяц? Три? Полгода?!

А потом перед глазами встаёт лицо Светки. Мы виделись на прошлой встрече выпускников. Пять лет назад. И её рассказ о том, почему заядлых двоечников Мишки с Женькой нет сейчас рядом. Помню её глаза. Она грустила по ним….

А теперь будет грустить и по мне с такими же глазами….

— Вставай, хватит, — раздался рядом уставший голос девчонки, и на плечо легла её рука.

Я вздрогнул и поднял глаза. И замер.

На стульях, где сидели парни из группы, сидели мать с отцом. Мать не плакала. Только судорожно цеплялась за отца. А он смотрел прямо перед собой, упрямо сжав зубы. Потом к ним подбежала Лидка…. Лида…. А я и не заметил, что ты уже выросла.

Она подбежала к матери, опустилась на колени, заглянула в глаза. А потом уткнулась матери в живот и заплакала, что-то шепча бескровными губами.

Эх, Лидка, Лидка. Не ерошить мне больше тебе волосы.

Что же я натворил то, а?!!

Я судорожно вдохнул и закрыл лицо руками.

— Вставай! – прорычала девчонка и потянула меня вверх, но я не обратил на неё внимания. – Вставай, слабак. Не смог прожить жить с честью, так хотя бы уйди теперь с честью!

— Почему ты не сказала мне о них? – прошептал я, отнимая руки от лица и запрокидывая голову, чтобы посмотреть ей в лицо. Девчонка нахмурилась, а потом опустилась на пол рядом со мной и взяла моё лицо в свои ладони:

— Я говорила. Но ты не хотел меня слушать. И я рада, что теперь ты это увидел.

— Увидел… — горько усмехнулся я. – А что толку?! Я уже мёртв!!!

— Мёртв… — задумчиво произнесла она. Но потом приблизилась ко мне и зло прошипела в лицо:

— Как будто это что-то меняет!!!

— Это меняет всё!!! – возразил я.

— Что это меняет?!!! Как будто, ты хочешь жить теперь!!!

— Хочу!!! Да!!! Хочу!!! – заорал я и вскочил.

Девчонка поднялась вслед за мной.

— Я хочу жить, — произнёс я. – Только я понял это слишком поздно.

— Нет, не поздно, — покачала девчонка головой и виновато улыбнулась.

— Что? – замер я.

— Запомни свои слова, Макс. На всю жизнь запомни, — произнесла она.

И в моих глазах всё поплыло.

И я зажмурился.

А когда открыл глаза, то на мою ладонь высыпалась горка таблеток из упаковки.

— Что за?.. – не понял я, огромными глазами глядя на своё встрепанное отражение в зеркале. – Я же умер….

— Запомни свои слова, Макс. На всю жизнь, — прошептал голос моего личного безумия над самым ухом.

Я резко обернулся, но никого не было в гримёрке. Только плотная завеса сигаретного дыма.

Помотав головой, я вновь уставился на горку таблеток у себя в руке.

В следующий момент дверь распахнулась, и в гримёрку влетели парни.

— Макс, мать твою, ты что творишь, скотина?! – заорал Сашка.

— Маааакс?! – угрожающе протянул Колька. – Что это такое? – по слогам произнёс он, глядя на горку таблеток, которую я ещё держал в руке. Я тоже на неё посмотрел. Потом на притихших ребят.

«Помни, Макс».

Я усмехнулся.

— Таблетки от головы. Что, не видно?!

— Таблетки? – уточнил Юра и сделал шаг. – Все?!

— Ты на что намекаешь?! – вскочил я. – Ворвались тут…. У меня от грохота рука дёрнулась! И вообще, моя голова сейчас на части развалится! – и, швырнув таблетки на пол, закинул одну в рот.

— Фух! – выдохнул Колька и улыбнулся. После чего кинулся на меня и, ухватив шею локтем, принялся ерошить волосы.

— Макс – придурок! Скотина неблагодарная! Мы о тебе беспокоимся! Ходит тут призрак отца Гамлета, пугает всех своим дистрофичным видом! Того и гляди в окно сиганёт или по венам бритвой! А у него голова видите ли болит!!! У меня уже нервов нет!!! Гад ты этакий!!!

— Ну всё-всё! Понял! Пусти меня, наконец!!! – я поднял руки в знак того, что сдаюсь. – Не буду больше!

— Точно не будешь? – уточнил Антон, доставая сигарету.

— С один условием, — усмехнулся я. Парни напряглись. – Дай закурить!

— Кури, наркоман! – фыркнул Антон и протянул мне пачку.

Я затянулся и, выпустив дым, оглядел парней. Они выглядели довольными. Усталыми, но довольными. И такими привычными уже.

Каким же идиотом нужно быть, чтобы покончить с собой! Ведь жизнь и так коротка! Так зачем же её укорачивать самому?!

— Иэх, как же хорошо! – зевнул Колька, откидываясь на стенку.

— А завтра будет ещё лучше! – хмыкнул Юра, вертясь в кресле.

— В каком смысле? – не понял я, снова затягиваясь.

— Ууууу, брат! Многое ж ты пропустил! – фыркнул Сашка. – Тур закончился! Всё! Отпуск!!!

— Да! – дружно кивнули Колька с Антоном и хлопнулись ладонями.

— Мы хотели куда-нибудь, где тепло и океан!

— Ну и вперёд, парни! – улыбнулся я. – Что вам мешает?

— В каком смысле «вам»? – не понял, Антон. – Ты что не с нами?

— К предкам съезжу. Сестру проверю. А то она у меня замуж выйдет, а я и не замечу!

— Оооо! Это дело! – покивал Юрка.

— Но потом ведь ты к нам?

— Конечно к вам, куда я денусь?

— Да, действительно, куда ты с подводной лодки денешься?!..

____________________________________________________

Я стоял на балконе и смотрел на город, окутанный пеленой дождя.

Осень…. Поганое время.

На меня постоянно наползает депрессия. И курить хочется нещадно. А бросить всё никак не получается.

Прошло два года с того момента, как я умер…. Хотя нет. С того момента, как я собирался покончить с собой. И столько же, как пропало моё личное безумие.

Правда, я теперь сомневаюсь, было ли это моим безумием.

Но что тогда?

Этого я не знаю.

Знаю одно – эта девчонка спасла меня от суицида.

Только вот зачем ей это?..

— Потому что это мой долг, — раздался спокойный голос рядом.

Медленно обернувшись, я увидел такую знакомую картину: невысокая девчонка стояла у стенки, засунув руки в карманы. К её внешности добавился ещё один штрих. Она грызла зубочистку.

— Долг? Что же это за долг такой странный – спасать самоубийц?

— Долг Ангела Хранителя, — улыбнулась она.

— Ангела Хранителя? – уставился я на неё.

— Угу, — хмыкнула она, кивая головой.

Я же поражённо её рассматривал.

И вот ЭТО – мой Ангел Хранитель?!

— А что тебе не нравится?! – прищурилась она. – Не беспокойся. У тебя на лице всё написано!

— Да всё мне нравится, — нервно сглотнул я. – Просто как-то по-другому я себе представлял….

— Да ты никак себе не представлял Ангелов Хранителей! Ты в нас даже не веришь!

— Эээээ… это не помешало тебе, однако, спасти меня.

— Не помешало, — подтвердила она. – И не помешает.

— То есть ты будешь хранить меня и дальше?

— Пока да. А потом — как решит Вероятность. Так что пока – можешь даже не думать о смерти.

— Иначе ты меня спасёшь?

— Спасу!

Я замолчал, а потом усмехнулся.

— А ведь ты меня обманула!

— Обманула, я не отрицаю.

— Целых два раза!

— Каких два раза?

— Когда заставила увидеть свою смерть. И когда сказала, что умрёшь, если умру я.

— А, ты про это! – фыркнула она и опёрлась о перила рядом со мной. – Это была не ложь. Это было преувеличение действительности.

 - Аааа, — протянул я, сдерживая улыбку.

Мы замолчали, глядя на осенний город.

Депрессия мгновенно прошла. Только курить всё равно хотелось. Но я не стал, хоть в пачке и оставались ещё сигареты – нужно же когда-то начинать бросать.

Мой Ангел Хранитель стояла рядом, и из её рта, так же как и из моего, вырывался парок….

— А где твои крылья?..