Спаситель Крис и Мэри

Нельзя говорить девушке, даже шлюхе, что доллары всех мужчин звенят для нее одинаково.

Ну, то есть может кому говорить и можно, но только не Мэри, лучшей танцовщице и певице во всем Южном Техасе. А то рискуешь нарваться на стакан виски в глаза, или, что гораздо хуже, на тухлый взгляд Криса-Святоши, если он в этот вечер торчит в салуне, а не таскает свою задницу по ту сторону мексиканской границы.

Почему Святоша? Да потому, что не расстается с молитвенником, и если ему удается прочесть человеку проповедь до того, как проделать тому дыру между глаз, а не после, он считает, что день прожит не абы как, а во славу Господа.

А еще, говорят, что Святошей Криса прозвали за то, что он быстро отправляет людей прямо в рай, подальше от этой грешной земли с ее торговлей контрабандным виски и табаком. Не всех людей, конечно, а только тех, кто считает, что заниматься контрабандой может каждый, у кого есть пара вьючных лошадей, да избыток наглости.

Но с Мэри Святоша ведет себя иначе. Приходит, получает, зачем пришел, щедро платит и быстро сваливает, так и не прочитав ни одной проповеди. Пытался было раз, да внебрачная дочь бывшего священника верит в Господа не больше, чем в Санта Клауса. А Санте — нечего делать среди жары, кактусов и контрабандного виски.

В тот раз, дождавшись, пока отзвенит серебряный смех Мэри, от которого не видевшие месяцами женщины ковбои кончают прямо за стойкой, Крис поднял правую руку и высказался в том смысле, что если у Спасителя нашего хватило сил сделать из Марии Магдалины приличную женщину, то и у него, Криса, с Мэри все получится. Сказал и вывалился за дверь, не глядя на согнувшуюся пополам от хохота танцовщицу.

Она тогда долго смеялась, но слова Святоши почему-то запали ей в душу, и с тех пор его серебряные доллары звенели для нее иначе, чем деньги других клиентов.

Поэтому, когда она мельком услышала за покером разговор очень серьезных людей о Генерале, то сразу вспомнила про Святошу.

Генерал командовал гарнизоном Синалоа, маленького приграничного городка, в котором только юродивый Пепе, трясущий обрубками рук на паперти храма Святого Яго, не занимался контрабандой. Генералу показалось мало обычной доли с караванов, идущих в Штаты, и он объявил революцию. Расстрелял верных правительству офицеров, назначил на их место своих друзей и родственников и плотно оседлал текущие в Техас потоки. Настолько плотно, что большой бизнес больших людей по обе стороны границы стал по доходам быстро превращаться в маленький.

Генерала пытались урезонить, потом убить, потом подкупить, потом опять убить, но все тщетно. В его ближней охране были люди, обязанные ему всем, чем может быть обязан мужчина другому мужчине, и подступится к нему близко не было никакой возможности.

И тут Мэри подняла глаза от своих паршивых карт и сказала, что у нее есть на примете человек, который подберет к генералу ключик и сделает тому последнее предложение. И это был ее сильный ход. Из тех, после которых можно все на свете выиграть. Или проиграть все на свете. Такая уж это, синьоры, игра, покер.

Святоша сначала отказал ей, не в его правилах было встревать в политику. Тем, кто берется за такие заказы, не суждено нянчить внуков. Но Мэри напомнила Крису о его обещании, и он, нахмурившись, согласился.

Дело с самого начала не задалось. Кто-то донес мексиканцам, и Криса арестовали сразу по ту сторону границы. Арестовали, но не расстреляли, а стали пытать. Генерал вел свой собственный счет врагам, и хотел разузнать, кому предъявлять его в случае со Святошей. Однако Крис терпел и не кололся. До Техаса — рукой подать, и он обещал сделать Мэри приличной женщиной, а не покойной, и потому пытки продолжались день за днем, ночь за ночью, с перерывами на сиесту для усталых палачей.

Что бы сделала другая женщина, синьоры? Поплакала бы, а потом надела траур. Молилась бы днем и ночью, не вставая с колен. Но только не Мэри. Стоять на коленях ей приходилось только во время работы в салуне, а молиться Санта Клаусу — смешить себя и людей. Поэтому она собрала все свои сбережения и поехала в Синалоа, выручать Криса. А по дороге заглянула успокоить своих партнеров по покеру: сорванный заказ — серьезная штука, а когда серьезные люди начинают серьезно волноваться, у гробовщиков на Крук Стрит сразу прибавляется работы.

Она благополучно прибыла в Синалоа, но дальше дело застопорилось. Увы, Криса охраняли неподкупные люди. В том смысле, что у нее не хватило денег подкупить их. Единственное, что ей позволили, так это навестить то, что к тому времени осталось от Святоши.

Она вошла в камеру, позвала его, но он даже не повернулся в ее сторону, только хрипло спросил, зачем она пришла.

— Отдать долг, — сказала она.

— Ты мне ничего не должна, — прохрипел он и закашлялся.

— Тогда, сделать подарок, — сказала она, присела за его спиной на корточки и вложила ему в руку с содранными плоскогубцами ногтями маленькую стеклянную капсулу. По уверению аптекаря Шульца, там хватало яду, чтобы отравить десять техасцев. А уж что до мексиканцев — так хватит на всех пятьдесят!

Ладонь Святоши сжалась, а Мэри, больше не говоря ни слова, встала, вышла прочь из камеры, пошла прямиком в приют кармелиток, в котором остановилась в Синалоа, и стала ждать.

Генеральских живодеров хватило еще на неделю, а потом так и не сдавшего заказчиков Святошу решено было публично расстрелять.

В тот день на городской площади собралась куча народу. Расстрелы тут не редкость, но слух об упрямом пленнике прошел по всему городу, и марьячам стало интересно глянуть на парня, который три недели терпел то, от чего самый крепкий из них стал бы плакать, писать в кожаные штаны и молиться Святой Деве максимум через полчаса.

Пришел и Генерал. Работа-работой, но о развлечениях тоже не стоит забывать, если не хочешь превратиться в унылого бизнесмена-гринго. Когда офицер прочитал приговор, а священник, подойдя к повисшему на веревках безжизненному Крису, недоуменно пожал плечами, Генерал приказал расстрельной команде повременить, а сам подошел вплотную к пленнику, пытаясь угадать под оголенным мясом черты лица того, кто имел глупость попытаться убить Робеспьера Синалоа (так Генерал называл себя мысленно, впрочем, не решаясь озвучить это имя своим сторонникам, и духом не ведающим, кто такой этот самый Робеспьер)

Так вот, как только Святоша уловил смесь текилы и красного перца, исходящую от несостоявшегося Робеспьера, остатки его зубов хрустнули стеклянной капсулой, и кровавый плевок угодил Генералу прямо в глаз. Яду в капсуле было много — аптекарь Шульц не соврал. Хватило и Генералу, и Крису. На следующий день в Синалоа было двое похорон. Одни — шумные, помпезные, на которые собрался почти весь город, а другие — тихие, всего с одной женщиной, что молча шла за ящиком с остатками исколотого штыками и разбитого прикладами тела, не уронив и слезинки.

На следующий день Мэри уехала в Техас и пошла к своим партнерам по покеру. Те честно отдали ей деньги, хотя, даже по их терпимому мнению, решать вопросы таким способом — это как-то уж слишком. Но уговор — есть уговор, работа выполнена и должна быть оплачена.

Крис все-таки выполнил свое обещание: Мэри стала приличной женщиной. Она заплатила отступного в салуне, куда мать продала ее еще маленькой девочкой, и открыла собственный бордель, который назвала Крис-Спаситель. И пусть отец Педро из храма Святого Батисты засунет свои вопли по поводу богохульного названия прямо себе в волосатую мексиканскую задницу — Мэри так решила, а тот, кто докучает Мэри, рискует встретиться с настоящим Спасителем быстрее, чем она допьет крохотную чашку жгучего мексиканского кофе.

…… Вот так-то, сеньоры. А если вы нальете старику еще стаканчик текилы, я расскажу вам, чем на самом деле все кончилось с Рабыней Изаурой!