Лыжи для незнакомки

Непоседа проснулась, но вставать не стала. Вместо этого она зарылась в одеяло и зажмурилась.

Только нос торчал. Его и пощекотал солнечный лучик. Непоседа сморщила нос и чихнула. Лучик не отставал. Пришлось открывать глаза. Комнату заливало золотистое сияние. А за окном поскрипывал снег. Залаял Лоскутик.

Голубое зимнее небо глядело в окно и Непоседе сразу захотелось туда — на мороз, на солнышко, где чистый пушистый снег и укутанные в белые шубки ели.

Но сразу убежать не удалось — мама перехватила ее и завернула на кухню.

— Поешь сначала, — она погладила Непоседу по голове и пододвинула тарелку с сырниками и стакан молока, — Папа ушел уже. Он сегодня к дубам отправился, на шубы заплаты ставить.

Непоседин папа был Лесным Портным и дел у него круглый год было полным полно. Но все эти дела ему ужасно нравились, и он вечно то кроил что-то из свежего воздушного снега, то придумывал березам новые платья из клейких весенних листочков, то убеждал бабочек, что на белых крылышках прекрасно будут смотреться черные пятнышки.

В выходные Непоседа смотрела, как он перешивал зимний тулуп Лешему и слушала, как тот жалуется скрипучим голосом на боли в пояснице. Папа только посмеивался и ловко орудовал иглой.

Сжевав сырники и залпом выпив молоко, непоседа унеслась в сени. Схватила свои лыжи, и….

Она летела через поляну, вокруг кружился пес Лоскутик, все ближе были ели!

Щипал щеки мороз и мир был блестящим и искрящимся, как елочный шар.

Непоседа бежала на лыжах к берегу речки и думала о елочных шарах, о том, что до Нового года осталось совсем немножко, и тогда будет ночь, когда на поляне перед домом-деревом соберутся все ее друзья — и заяц, и бельчонок, и волчонок, и даже прилетит старая Сова, а на краю поляны встанет Леший, и папа будет дарить всем подарки, и будет празднично и немного страшно потому, что глубоко ночью лес потемнеет, что-то прошелестит и чья-то огромная фигура закроет звезды. Папа положит руку ей на голову и снова скажет, — Велес, хранитель лесов прошел.

А сейчас — вот он, спуск к замерзшей реке, Непоседа оттолкнулась и съехала вниз.

И тут же услышала плач.

На вмерзшем в берег бревне сидела незнакомая девочка и плакала.

Девочка была очень красивая — с длинной светлой косой, блестящей, как снег, румяная, в коротком белом полушубке и вышитых варежках.

Она сидела, держала на коленях сломанные лыжи, и плакала.

Непоседа подъехала к девочке:

— Ты что так плачешь? Ушиблась?

Девочка покачала головой.

— Нет. Лыжи сломала. Теперь не успею к дедушке, а я ему помочь должна. Новый год же скоро, надо раздать детям подарки!

Непоседа почесала варежкой нос, — да. Это плохо. И, нагнувшись, стала снимать лыжи.

— Вот. Бери, мне до дома недалеко идти.

— Благодарю! Как ты меня выручила, — девочка в белой шубке обняла Непоседу и быстро затянула ремешки креплений. Тут же закружился снег, поднялся в воздух — и девочка уже скользила вдалеке, прямо по замерзшей речке.

Вот бы я так умела, — подумала Непоседа и, подхватив сломанные лыжи девочки, отправилась домой.

Идти было нелегко. Она проваливалась глубоко в снег, валенки безнадежно промокли, но ей совсем не было обидно и она не жалела, что отдала лыжи девочке.

Непоседа шла и думала:

— Вот, здорово. Теперь она к дедушке успеет. И у всех будут подарки. И в новый год никто не будет плакать.

И, уже вечером, засыпая, когда мама, поцеловав ее, закрыла дверь, она все думала о том, как там девочка? Догнала дедушку? Они успеют все сделать? И, интересно, а тому, что проходит ночью над лесом, ему они тоже подарят подарок.

Пусть подарят…

И Непоседа уснула.