Фарфоровое счастье

Её жизненный путь был просчитал на десятки дней вперед, или ей просто хотелось верить в незыблемость собственных планов. В её жизни почти не было место спонтанности, неожиданности, случайности. Всего того, что делает каждого из нас по настоящему живым.

Ей часто казалось, что именно в этом спокойном, предсказуемом существовании, лишенном драм и внутренних потрясений, на самом деле и состоит то самое подлинное счастье, за которым так тщетно гонялись её подруги. Гонялись, обдирая в кровь своё самолюбие и попадая в липкую паутину неизменных разочарований.

Она уверяла себя, что в этом и состоит подлинная мудрость — добровольно отказываться от того, что может смять тебя, как тонкую яичную скорлупу.

Она была красива и изящна, как старинные фарфоровые куклы в витрине огромного игрушечного магазина. И иногда, проходя мимо, она ловила себя на мысли, что даже немного завидует им.

Она жила, заставляя себя не вслушиваться в тихий шелест песчинок в стеклянных часах отпущенного ей времени.

Но однажды, проходя мимо зеркальной витрины с манекеном, она увидела себя словно со стороны. Манекен с холодной безупречностью, недоступной живым, смотрел на неё сквозь затемненные стекла точно таких же солнечных очков и демонстрировал тот же самый наряд, что был на ней.

Это пугающее, вплоть до мелочей, сходство вызвало настоящее потрясение, сродни разряду электрического тока. Она невольно огляделась по сторонам, но обтекавшей её людской реке не было до неё никакого дела. Словно, она никогда и не была живым человеком — одной из массы индивидуальностей, что в сумме своей составляют единое информационное поле огромного, вечно спешащего мегаполиса.

В это короткое мгновение она впервые столь остро почувствовала, как щеки её холодит легкий ветерок, увидела над серыми крышами высоких домов, в бесконечности бирюзового неба серебристую точку самолета. Она заворожено смотрела, как в высоком небе подобно взбитым сливкам расплываются следы от двух самолетных сопел.

Именно в этот момент, убегавший от преследователей молодой воришка резко толкнул её в сторону пешеходного перехода. Мгновение растянулось на сотни мельчайших кусочков, имя которым — вечность.

Пешеходный светофор уверенно загорелся красным, машины, заурчав моторами, как хищники устремились вперед, подгоняемые вечным нетерпением водителей. Резкий вскрик, взметнувшиеся волосы, да едва различимый звук удара. Погружение сознания в оглушающую темноту.

Потом была сирена скорой и полицейских. Суета и любопытство праздных зевак. Вспышки фотоаппаратов. Усталые лица профессионалов, привычно фиксирующих обстоятельства происшествия.

Она долго плавала в белесом тумане, лишенном образов и красок, но все-таки вынырнула из него в мир цвета и запаха. Запаха роз на прикроватной тумбочке. Ощущение колкой боли в возвращающемся к жизни теле. Уже не таком совершенном, и совсем не похожем на безупречный манекен. Светлые стены и тревога глаз на осунувшемся родном лице. Болезненная гримаса, тронувшая её губы, едва ли способная сойти за улыбку.

Тепло солнечного света, струящегося из окна. Звуки музыки из небольшого приемника, стоящего на прикроватной тумбочке… Обнаженность нервов и молниеносный обмен взглядами. Миг, когда слова становятся лишь сухим набором звуков. Тепло сильной ладони на её руке. И неуверенность в завтрашнем дне.