ТОНЬКА

Что там думают на небесах, а возможно, они просо прозевали или отошли по делам, когда в семье поволжских немцев Крамер родилась дочка. Назвали малышку Антониной, только имя это к ней так и не прикипело. А всему виной была красота, которая, зараза, прошла мимо неё, вовсе не касаясь. Бывает такое в жизни, хотя и редко, но деревенское выражение «корова облизала» подходило к ней буквально. С годами стало понятно, что и фигуры природа Тоньке не дала вовсе. Как говорится, «ни лица, ни фигуры», да только дурой Тонька не была. Поскольку на женском фронте ей ничего не светило, то с возрастом Тонька увлеклась техникой. Это в городах ОСОАИАХИМ всякий, а в деревне круче трактора и нет ничего, вот трактора Тонька и изучила, как свои пальцы, особенно новомодные дизеля. Технику она знала досконально, могла настроить любой дизель так, что сердце радовалось. Заодно и управлять трактором могла лучше большинства мужчин. Платье на неё удавалось натянуть только на большой праздник, а так Тонька постоянно пребывала в комбинезоне и телогрейке.

Как бы там повернулись жизнь у Тоньки, но тут грянула война, враг давил по всем фронтам и рвался к Москве. Тонька с первых дней надумала податься на фронт, но родители удерживали её от этого. Но когда фашисты попёрли на Сталинград, Тонька не удержалась и сбежала ночью из родного дома.

— Ну что там у вас? — командир роты подъехал на мотоцикле к самоходке.

— Дизель барахлит, — смущённо отчитался молодой лейтенант, — а мехвод похоже в этом ни бум-бум.

— Ждать вас уже не можем, у меня приказ, чинитесь и догоняйте, — мотоцикл укатил, а лейтенант с досадой посмотрел на своего мехвода.

— Ты же тракторист, чего копаешься?

Наскоро сколоченный экипаж толком и познакомиться не успел, а сразу в машину и на марш.

— Да у нас в деревне только два трактора и было и оба Фордзон-Путиловец, там и мотор другой, — оправдывался мехвод.

Тут-то и подвернулась Тонька. Представившись Антоном, полезла в мотор и вскоре тот заработал ровно и мощно.

— Ну, ты ас! — повалил лейтенант «Антона, — а водить умеешь?

— Умею, — соврала Тонька, хотя от трактора это не сильно отличалось, а природный ум и проницательность помогли ей быстро справиться с управлением самоходкой.

Так и осталась Тонька в экипаже, а прежнего мехвода оставили при штабе в резерве. Почти сразу начались бои и экипаж узнал, что их мехвод женщина, только на отдыхе, когда устроили банный день. Тонька отговаривалась, что ей надо мотор проверить и масло и вообще, она потом помоется. Только опытный наводчик дядя Петя. Догадался, что Тонька на самом деле женского пола, но к тому времени экипаж так сработался, что решили начальство в известность не ставить.

Самоходка, это тебе не танк, тут от мехвода зависит почти всё. Остановка, выстрел и сразу менять место, пока вражеский снаряд не попал в машину. Тонька тут была на своём месте, сильная, умная, прекрасно разбирающаяся в технике, лучшего водителя экипажу и желать не хотелось. Пошли и первые подбитые танки, даже наградили весь экипаж. Постепенно в роте узнали о том, что в экипаже лейтенанта Осипова, мехвод баба. Только к этому времени экипаж наотрез отказался менять её на кого бы то ни было. А чего, когда самоходка всегда в исправности, мотор работает, как сердце молодого жеребца, а водитель понимает командира, как самого себя.

Так и воевали они, пока не пришёл этот день.

— Штурмовать населённый пункт одними самоходками, это же безумие! — пытался защитить своих комроты.

— Нет танков, а пехоте одной не пройти, укреплено там сильно, да всё я понимаю, но приказ сверху взять любыми средствами, — полковник и сам понимал, что это посылать людей на смерть, да только что тут поделаешь.

Так и пошли самоходки в атаку без танков, уже в поле загорелось несколько машин, но до окраины добрались и тут атака захлебнулась. Фашисты подтянули Тигры, а этого зверя просто так не возьмёшь. Тонькин экипаж поджёг один Тигр, сбил гусеницу на втором, но тут-то в самоходку и ударил снаряд.

Когда Тонька пришла в себя, она первым делом развернулась и посмотрела на экипаж.

— Всё, дочка, отвоевались мы, — дядя Петя сидел с бледным лицом, не жилец я, а остальные наповал. Ты уходи, если сможешь, а то горит уже машина.

Произнеся последние слова, наводчик уронил голову на грудь.

— Сейчас, — Тонька не то шептала, не то орала, в голове всё перемешалось.

Но дальше произошло то, чего никто не ждал. Из-за хаты влетела пылающая самоходка и рванула к ближайшему Тигру. Тот не успел перезарядить пушку и попятился.

— Давай, родной, дыши! — просила Тонька мотор, и дизель как будто понимал её.

Мотор уже свистел и плевался из чего-то перебитого, но упрямо гнал вперёд самоходку, пылающую уже как факел. От удара Тигр едва не перевернулся. Орудие в самоходке сорвало с крепления, и оно проткнуло моторный отсек. Лавина огня ринулась наружу, сжигая экипаж, но Тонька уже ничего этого не чувствовала. Душа её летела в небо вслед за своим экипажем, а внизу пылали и самоходка, и вражеский Тигр.

Увидев это, остальные экипажи рванули вперёд, не считаясь с потерями, и укреплённый населённый пункт был взят.

Хоронить было уже некого, да и технику даже трофейная команда не тронула. А часть ушла вперёд к Победе, ради которой отдали жизни миллионы советских людей, среди которых и осталась навечно Тонька.