Любовь до смерти

Любовь до смерти.

Одному работать сложно. И очень опасно. Но в последнее время меня стало раздражать близкое дыхание партнера. Спокойствие, выдержка и хладнокровие — три кита, на которых держится успех моей работы. Так что пришлось выбирать: либо спокойное, но опасное одиночество, либо раздражающая безопасность. Я — за спокойствие.

Страшно было всегда: и с напарником, и теперь. Но страх не сопит в ухо и не выдергивает из напряженной сосредоточенности своим бормотанием. Он молчаливо стоит за спиной, притягивая к себе тишину. И когда становится слишком тихо, раздается его ехидный вопрос: «Страшно?». Я резко оборачиваюсь, в надежде хоть краем глаза заметить силуэт вопрошающего, но каждый раз натыкаюсь на пустоту. Лишь едва уловимое движение воздуха. Он всегда играет со мной — издевается, пользуясь своей способностью мгновенно перемещаться в пространстве. Но мне нравится такая игра. Это лучшая альтернатива лабиринту, в который упорно лезут мои мысли, когда я поджидаю очередную жертву.

Сегодня у меня был выбор. На той стороне царила полная беспечность. Видно, они еще не сталкивались с такими как я, хотя и сняли с себя все знаки различия. Ха-ха-ха. Как будто это сможет ввести меня в заблуждение. Лучше бы не высовывались. Что ж, придется научить их осторожности.

Я стараюсь никогда не возвращаться в то место, где уже приходилось карябать лакированное дерево, делая очередную зарубку. Тому, кто придет сюда после меня, будет сложнее. Эти маленькие фигурки надолго запомнят урок, и вряд ли дадут моему коллеге шанс сделать то, что собирался сделать я: бардак, творившийся в лагере противника, так и подмывал на «королевский выстрел». Если сказать без пафоса, то: «одним выстрелом — двух зайцев». Остается только выждать, пока зайцы пожирнее собъются в кучу, предоставляя мне возможность опровергнуть старую поговорку.

Красавица-винтовка задремала от долгого возлежания на сошках и завалилась набок. Я погладил приклад, по всей длине которого теснились ряды коротких черточек. Ни одна женщина в мире не удостоится такой заботы и ласки, которые мы дарим простому орудию убийства. Хотя женщина порой убивает куда изощренней, вырывая из живой плоти остатки человечности, и жестоко заставляет свою жертву мучаться всю оставшуюся жизнь. В этом смысле моя красавица намного гуманнее — ни одного подранка. И ни одного отказа. За такую преданность и надежность я плачу безграничным вниманием. В рюкзаке, аккуратно свернутые, лежат ее выходные вечерние платья на все случаи жизни. Оружейная косметичка, по количеству содержимого, может утереть нос любой дамской сумочке, а каждая коробка с украшениями для моей девочки стоит, как бриллиантовое колье.

Только с ней я всегда могу быть настоящим. И даже больше. Ни одна, даже самая ласковая женская ладонь, не даст мужчине такого чувства уверенности, какое дает прикосновение теплого дерева приклада к небритой щеке. Да, винтовка тоже может капризничать, требовать, трепать нервы, но она никогда не останется равнодушной и бесчувственной. И всего лишь по одной фаланге пальца безошибочно распознает мои: страх, усталость, злость и даже жалость. Мне не нужно притворяться, играть, врать. С ней все по-честному. С ней у нас настоящая любовь, потому что, даже убивая, хочется любить.

Осторожно, чтобы не разбудить, отвожу край ее темно-зеленого платья, обнажая вороненый изгиб спины. Ласково провожу по нему пальцем, мысленно спрашивая: «Не жарко тебе, красавица?». Взгляд скользит по ее совершенному телу, для которого я сплел облегающий наряд с узором, напоминающим шкуру ядовитой тропической змеи. Я улыбнулся: «хорошее сравнение — и ее, и твой укус одинаково смертельны».

Пока она спит, остается подобрать венец ее сегодняшнего образа. Для королевского выстрела нужен королевский бриллиант в соответствующей оправе. Четырнадцатикратный цейх будет лучшим дополнением к изумрудному наряду. Достав самое лучшее украшение, притягиваю сонную красавицу к себе и, защелкивая застежку прицела, делаю предложение, от которого она никогда не откажется.

Затвор, с тихим клацанием, проводил латунное тело патрона в чрево самой лучшей из всех моих женщин. Теперь она с ухмылкой разглядывала двух, стоящих рядом, офицеров без знаков различия на форме, наперебой отчитывающих подвернувшегося под руку солдата, лишь для того, чтобы выяснить кто из них круче.

Палец ласкал спусковой крючок, нагревая его до температуры тела, чтобы мы с винтовкой смогли слиться в единое целое. Нежно выжимаю спуск наполовину, вдыхаю пьянящий аромат приготовленного мной воздуха и задерживаю его в груди, медленно доводя мою партнершу до пика наслаждения. Жду очередной паузы между порывами ветра и…

Моя возлюбленная, резко выдохнув из себя накопившийся внутри огонь, вздрогнула и благодарно уткнулась в плечо.