Юбилейная 200-ая салфетка-победительница!

Танечка смотрела, как он уходит все дальше и дальше.

Слезы катились по лицу, словно капли дождя на окне, за которым его неторопливая фигура удалялась из Танечкиной жизни навсегда.

Сил не было даже на то, чтобы думать. Она вышла из кафе и под струями дождя, совершенно забыв о зонте, поплелась домой.

В прихожей зеркало заставило остановиться. Танечка посмотрела на себя, отбросила мокрые волосы назад, всхлипнула.

Вот чего им всем не хватает? Молодая, крепкая, ухватить есть за что… Вон какая! Кровь с молоком!.. Хорошего человека должно быть много…

Утерла слезы, прошлепала в кухню.

За окошком все тот же невыносимый дождь, сил нет.

Танечка задернула шторы и потянулась к холодильнику. В полумраке плотно задернутых штор он белел наплывающим айсбергом и, вспыхнув ярким светом изнутри, на мгновение ослепил привыкшие к темноте глаза. А внутри… Танечка зацепила ложкой от половины вчерашнего тортика. Объеденье. Сама пекла. И крем какой получился, специально на рынок за сметанкой бегала, и коржи… Вот ведь, сволочь неблагодарная. Целыми днями ему выготавливала…

Тортик пропал с тарелки, холодильник одобрительно загудел, а слезы высохли.

Танечка потянулась за мисочкой оливье, богато выдавила майонез, перемешала. Холодильник требовательно замигал лампочкой сигнализации, Танечка закрыла дверцу и хотела сесть за стол, но полумрак заставил снова раскрыть холодильник — идти в коридор, чтобы включить люстру не было сил. Свет изнутри был манящим, совсем как в кино у Тарантино, когда разбойники открывают чемодан с деньгами, и свет из него озаряет их лица.

С озаренным лицом, Танечка сидела на корточках и кушала оливье. Пол дня ему на салат резала… Даже не притронулся, сволочь…

Холодильник, одобряя Танечкины мысли, опять заморгал лампочкой.

Танечка закрыла, тут же раскрыла, и он снова хищно улыбнулся ей светящейся створкой. Гусиный паштетик и курочка-гриль смотрели на Танечку в упор, связка шпикачек и мисочка жареной картошки ждали своего часа, ведерко с мороженым высунулось крышечкой из морозильного отделения.

Белый айсберг спокойно ждал, а где-то в светящейся глуби, поглощенные его холодными недрами, покорно застыли тени совсем недалекого прошлого — Танечкины легкость и грация, тонкая талия, изящная шея, звонки, приглашения, поклонники… и тот, ушедший сегодня навсегда.

Но Танечка не видела этих теней. Разве можно разглядеть что-то, прячущееся за пакетиком сливок и баночкой клубничного варенья?

Она пшикнула литровкой Кока-колы, улыбнулась щекотливым газикам, и подумала, что все не так уж и плохо… Дождик стих, а на улице уже совсем темно. Пора спать.

Танечка вышла из кухни, а белый айсберг поурчал еще немного и затих. Он знал — ночью она обязательно вернется.

Жертвы всегда возвращаются.

И ВНЕКОНКУРС.

Они сверкали!

Нет, подсветка витрины тут была ни при чем. Они сверкали и манили к себе, как мечта!

Усталость у Ирочки сняло как рукой, и каблучки вновь энергично застучали в огромном пространстве торгового молла, в унисон нетерпеливо застучавшему сердцу. Лишь пакеты в руках зашуршали, да длинные полы шубки развевались в стремительном Ирочкином шаге.

— Ой, здравствуйте… Давно к нам не заглядывали… У нас новый поставщик, и новая коллекция…

— Вот эти, на витрине, бежевые…

«Надену с ними светлые гетры… кстати, тоже нужно купить…»

— Прекрасные сапожки… только сегодня получили по одной единице в каждом размере, и почти все продали… Два размерчика только осталось…

«Гетры обязательно… и юбку короткую…»

— Бесподобные сапожки… Крокодилья кожа… Лимитированная серия…

«А наверх норочку короткую, с капюшоном»

— На витрине должен быть ваш размерчик как раз… но если не подойдет, даже и не знаю, чем помочь… лимитированная серия, крокодиловая кожа… два размерчика всего осталось…

«Все равно куплю! Даже если велики окажутся!.. И норочку сверху короткую… Ленка лопнет!»

— Вот примерьте… замочки пока тугие, походите немножко и будет все хорошо…

«Круть какая!.. Ленка лопнет!!!»

Ирочка подошла к зеркалу, на ноге сапожки выглядели еще лучше, чем на витрине. Они сияли.

Показалось на мгновение, что немного великоваты в подъеме, но после первых шагов они, словно какая-то термоусадка, плотно обхватили ногу, сообщая приятный комфорт. «Мои крокодильчики! Как под меня шили…»

— Я беру!

«Ленка лопнет от моих крокодильчиков!..»

— Хорошо, давайте я уложу их в коробку, и проходите к кассе…

Ирочка уселась на пуф, провела ладонью по голенищу. Выпуклые лаковые квадратики были прохладными и неожиданно мягкими. А вот замок не расстегивался. Золотой металл молнии не расходился, и «собачка» застежки застряла на месте, не сорвешь. Продавец дергала за нее, пока не сломала ноготь, кто-то высказался про плоскогубцы…

— Не нужно расстегивать, я сразу в них пойду, дома помогут снять. Мои в коробку положите, и скидку за молнию хотелось бы…

«Крокодильчики мои! Прямо сейчас Ленку огорчу!»

Ирочка выскочила из бутика и помчалась к эскалаторам.

На фуд-корте было не особенно людно. Ленка сидела за столиком в обрамлении пакетов с покупками, в одной руке имея чашку с латте, другою прокручивала страницы в айфоне.

Не поднимая головы, сказала:

— Я тебя устала ждать, дорогая… Тут в новостях такой бред пишут! Развод какой-то — представляешь, типа три случая по городу сегодня, сапоги из кожи крокодила сгрызают ноги своего владельца…

Ленка оторвала взгляд от телефона и увидела, как Ирочка, словно в замедленном действии, выронила из рук пакеты и судорожно схватилась за сверкающие молнии на новых сапожках. Лицо ее исказилось от боли и, наконец, наружу вырвался крик, ничем не напоминающий крик молодой девушки. Упав на пол, как была, в шубе, она вопила на весь магазин «Снимите их с меня! Снимите их с меня!», пытаясь сорвать с ног свою обновку, и уже теряя сознание прошептала: «Помоги…» Но Ленка не могла помочь, она хотела бежать, и убежала бы, если б ее не парализовала увиденная картина, и главное — Ирочкины ноги, извивающиеся внутри сапожков отдельно от уже неподвижного тела. Что-то урчало и причмокивало внутри сапогов, а крокодилья кожа снаружи как-будто двигалась, словно совершала глотательные движения, да штанины, заправленные в голенища, на глазах пропитались бурым цветом. Парень с соседнего столика выронил хот-дог и, подлетев к Ирочке, рванул сапог с ее ноги, но сапог остался у него в руках, а вместо ноги ровно на высоту голенища — лишь окровавленные лохмотья штанины, словно вырванные из жерновов. Парень, белый как полотно, в ужасе отбросил от себя извивающийся в руках сапожок с чмокающим кровавым месивом внутри.

«Шикарно шоппинганули», — мелькнуло в голове у Ленки перед тем как упасть в обморок.

Айфон, с новостной лентой на экране, погас.

Ирочка лежала неподвижно.

Бежевые сапожки крокодиловой кожи лежали рядом со своей хозяйкой.

Они по-прежнему сверкали.