Странствие по страницам

«Всё сводится к одному: вместе с настоящим пониманием,
позволяющим победить врага, приходит любовь к нему».

к\ф «Игра Эндера»

«Он взял со стола папку с бумагой для книжных форзацев и принялся перебирать её, думая о чём-то своём. «Каждая книга должна начинаться с такой бумаги, — сказал он однажды. — Лучше, чтобы она была какого-нибудь тёмного цвета, в зависимости от цвета обложки: бордового, тёмно-синего. Поэтому, открывая книгу, ты словно попадаешь в театр: сначала занавес, а раздвинешь его — и начнётся представление».

Корнелия Функе, «Чернильное сердце»

… и мне кажется, эти слова — лучший аргумент в пользу старых добрых книжек из бумаги, которые тяжело таскать с собою, которые могут порваться или не запихнуться в сумку, а при насильственном запихивании (например, в набитом по крышу вагоне метро) воткнуться острым углом переплёта либо в содержащийся в оной сумке бутерброд, либо вообще в бок постороннего товарища. Электронная книжка всего этого не умеет, что спорить. Не говоря уж о том, как это круто: в том же набитом вагоне вы прижимаете к носу заветную «читалку», и приклеенные к вам граждане точно знают: она у вас есть! Вы не просто так — вы электронно-читатель! И море позитива, смягчающего эффект часа пик, недосыпа, грядущего сейшна с начальством и прочих прелестей под кодовым названием «трудовыебудни», вам обеспечено.

Но вот эффект Волшебства — эффект занавеса, который медленно открывается, являя вашему взору сцену, в первый миг всегда загадочную, наполненную причудливыми декорациями и выступающими из-за них фигурами в гриме, заменившем в современном театре прежние маски… Нет, этого вам не постичь нажиманием кнопок и просмотром строк на экране. Быть может, это мистическое «то самое», что отличает поход в кино или тот же театр — от сидения на диване напротив телевизора.

Но вообще-то я совершенно о другом. Итак, вы открываете книгу… или включаете её, бог с вами… и смотрите на сцену, экран, всё равно; в любом случае, вы делаете Шаг — и входите в распахнувшуюся перед вами дверь. Дверь в Иномирье.

А теперь вспомним то ощущение, которое каждый наверняка испытал: у вас за спиной вокзал или аэропорт, а перед вами — совершенно новый, незнакомый город, страна, континент. Село, местность, леса, поля, горы… Главное — вы тут никогда ещё не бывали. Да, побывать вы по каким-то причинам пожелали. Вас же не во сне сюда занесло. Возможно, вы пролистали буклет, посмотрели фото, послушали рассказы знакомых. Наверняка вы чего-то ждёте — чего-то «своего», важного, радостного, интересного. Иначе зачем бы вы именно сюда потащились?

Но согласитесь: в самый первый миг, первый взгляд на новый кусочек мира — на самом-то деле вы ничегошеньки о нём не знаете. И как бы ни были вы напичканы теорией, но только ваши собственные глаза, уши, обоняние могут подсказать вам, что здесь красиво, что — нет, что восхитительно, а что неприятно. Только ваши ноги дадут вам представление обо всех выбоинах асфальта или неровностях троп. Только самолично отведав блюдо в незнакомом ресторанчике, вы сможете сказать, вкусно вам или нет.

И никакие рассказы друзей, никакие ожидания не подготовят вас полностью ко всей гамме ощущений и впечатлений, которые в итоге и сделают незнакомый город (страну, континент, деревушку) — понятным. Любимым или нет, это уже другой разговор. Может, понимание приведёт к тому, что вы рванёте отсюда так, что только пятки засверкают. А может, в итоге вы так прикипите душой к этим когда-то чужим улицам, площадям, аллеям и людям, что вернётесь домой только попрощаться — а затем переедете сюда навсегда. И будете счастливы или нет, обнаружите ли, что поняли и готовы принять далеко не всё — как знать. Это будет уже совсем другая история...

Но суть в том, о чём трудно сказать лучше тех слов, что вынесены в эпиграф… хотя их смысл я несколько перефразирую: только когда по-настоящему что-то (или кого-то) поймёшь, ты начинаешь воистину любить. И к мирным временам, к городам и друзьям это относится не менее, чем к пониманию противника. Когда-то, ещё в школе, я постиг эту немудрёную истину на примере науки: сперва формулы для тебя лишь набор непонятных загогулин, фразы словно на китайском, а задачи вызывают отчаяние и скрежет зубовный, но вот если потратишь адову прорву сил и времени, чтоб все-таки разобраться, — в какой-то момент ненависть к треклятому предмету сменяется искренним интересом, задачи начинают даже нравиться, а затем ты объявляешь миру, что любишь эту самую физику… но это тоже совершенно другая история.

Чтобы полюбить — надо понять. Не отвлечённо, со стороны, — понять искренне, глубоко, сердцем. Ощутить некую суть… неважно, чего и кого: будь то школьный предмет, город, профессия, человек. С человеками труднее всего: они такие неоднозначные. В чём-то — совсем как ты, а стоит копнуть чуть глубже — и попадаешь в натуральное болото, в тёмные воды, где не выплыть без акваланга… Но веду я к тому, что ровно то же самое относится к любому виду искусства.

Отчего-то в широких кругах бытует мнение, что только для создания предметов искусства надобно учиться. Есть школы живописи, есть консерватории, институты архитектуры и прочая, и прочая. И большинство потенциальных творцов смиряется с тем, что пока ты ни черта не понимаешь в нотах, музыкантом тебе не стать. А не разобравшись в тонкостях смешивания красок, сложно продвинуться в живописи. Не говоря уж о возведении прекрасных зданий — тут вообще учиться и учиться, и даже физику с математикой, о ужас, освоить приходится.

Да и в нашей профессии, гордо именуемой «писательством», без изучения неких специальных премудростей не обойтись. Как ни грустно. Хотя многие и пытаются… с разной степенью неуспеха. Да бог с ними, я пока не о них.

Я о том, что учиться надо не только тем, кто творит. Тем, кто, так сказать, потребляет искусство внутрь, тоже без обучения не обойтись.

И я уже буквально слышу хор негодующих воплей протеста. Как?! Учиться?! Кощунство!!! Бред!!! Понимание искусства — это чисто из души!!! Если она, душа, у меня от природы Тонкая и Возвышенная — я прям с пелёнок и музыку люблю, и живопись обожаю, и в любой книжке — как рыба в воде! Что за хрень вы тут несёте про какое-то там учение?!

Не спорю, бывает и такое. Природа постоянно подкидывает нам сюрпризы: и детишек с абсолютным слухом, которые выучивают ноты раньше, чем буквы (ага, вспомнили Моцарта), и крохотных художников, чьё чувство цвета и перспективы даст фору куче седовласых мастеров, и подростков, чьи творения по колориту и глубине затмевают маститых романистов и поэтов — возьмите Цветаеву, возьмите Саган… Правда, таких гениев мало. И я не о них говорю. А о более привычном варианте: человек, которого к искусству тянет, но… он не гений, и посему тяги мало. Требуются знания.

Вы любили школьные уроки литературы? Лично я — скорее да, хотя то была типичная «любовь сквозь слёзы», ибо в мои дни методика преподавания литературы была крайне далека от совершенства. Видимо, и сейчас она более чем не идеальна — исходя из того, какие «шедевры» сплошь и рядом выходят из-под пера юных «писателей». Но одного полезного момента у школьной «литературы» не отнять: нас учили анализировать. Правда, многое нам навязывали, самостоятельность мышления не поощряли, и поди-ка скажи, что Чацкий — не революционер, а самовлюблённый болван, Печорин вовсе не «лишний человек», а альтер-эго автора, ну а «Война и мир» — не самый гениальный роман на планете, зато прекрасное средство от бессонницы...

И всё же. Чему нас учили на уроках литературы? Что требовали в сочинениях? Составьте портрет героя — подкрепив каждую чёрточку цитатами. Опишите город, общество, исторический контекст, опираясь на текст, и цитаты в студию!

Какой мир и каких людей хотел показать нам автор? И цитаты, цитаты!

И вы знаете, ведь это правильно. Мы открываем книгу… отдергивается занавес… распахивается дверь. И я — читатель — шагаю в Незнакомое. В очередной мир Фантастики. По сути, мы с вами читаем фантастику с самого детства, с тех самых классиков, Лермонтова и Толстого, Диккенса и Дюма, и иже с ними — ведь они жили в совершенно иных мирах, куда нам нет ходу, нет ни тех миров, ни людей, что там обитали; нет мостовых, по которым ступали их ноги, нет морали, которую они исповедовали… Остались только книги.

И только из книг мы — как умеем — можем узнать, каковы были эти «фантастические» миры и люди, что их населяли.

А мы умеем?

В школе нас худо-бедно пытаются этому научить. Нам задают некое направление, методу постижения литературы, а именно: внимательно, вдумчиво прочти эту толстую книженцию, а потом напиши (хотя бы в голове, а лучше на бумаге) сочинение на тему: «Каков нрав Хорошего героя А, каковы убеждения Плохого героя Б, чем один плох, а другой хорош, что характерно для структуры мира, где эти герои обитают, и отчего там, в этом мире, все эти люди именно такими уродились и так поступают и чувствуют».

Согласитесь, не так уж часто эти герои нам близки по духу. Но мы ведь не теребим призрак Пушкина или Толстого, требуя переписать роман так, чтобы Онегин или Наташа Ростова стали в точности как мы или наши знакомые? И сталкиваясь с их странными (с нашей точки зрения) мыслями и поступками, мы же не заявляем, что автор — идиот и бездарный писатель?

А возьмём, например, первую страницу всем знакомых «Мушкетёров». Дюма с ходу погружает нас в чуждый (для нас) антураж, описывает нетипичный (для нас) облик героя, что внешний, что внутренний… Согласитесь, современный 19-летний юноша здорово отличается от вполне зрелого молодого мужчины — 19-летнего гасконца д'Артаньяна. В чем-то мы сейчас более «продвинуты», а в чём-то — напротив, более инфантильны. Желаем другого, реагируем по-другому… И то же самое можно сказать почти о любом герое почти любого классического романа.

Разумеется, будь они совершенно иными, ничуточки не понятными — мы бы этих романов не читали. Да и не читаем, если сталкиваемся с «чуждостью» определённого уровня, если герои нам ну совсем не близки, а интрига, как ни бейся, не цепляет.

И возвращаясь к теме обучения — нередко дело не в «чуждости и нецеплянии», а именно в том, что читать-то мы и не умеем.

А первая, главная ошибка — читатель не прилагает усилий.

В школе с нами не церемонились. Хошь не хошь, а задали тебе «Войну и мир» — и чтоб прочёл от корки до корки, или двойка. Нравится, нет, а сочинение писать будешь. Куда ты денешься. Хотя школьники и тогда, и сейчас быстренько осваивали способы уклонения от такой непосильной и неприятной работы, как прочтение занудного многобуквия, — прежде списывали у друзей, теперь из интернета… лишь бы поскорее и поменьше трудиться. Ведь иначе-то — думать надо. Напрягать глаза и извилины. А это занятие трудоёмкое и неприятственное.

И вот, невзирая на усилия школьных преподавателей, по причинам, которые можно анализировать часами, вырос у нас целый «пласт» читателей весьма специфичных. Как бы это сказать… «наоборотных». Этаких читателей-антиподов. Или, цитируя любимое моё произведение Стругацких, читателей-контрамотов. Лично я сталкиваюсь с ними с удручающей регулярностью. Чем они характерны?

Когда книгу открывает читатель нормальный — классический, так сказать, — он подобен тому самому путешественнику, открывающему дверь вокзала или аэропорта — и делающему первый шаг на улицы чужого города. Он о городе ничего не знает — но полон желания узнать. Он готов к тому, что здесь — всё иначе. Готов к тому, что в сплетениях незнакомых улиц запросто может заблудиться. К тому, что иначе выглядит главная площадь, храм и театр, другие цветы растут в парках, другие машины, деревья, фонтаны; рекламируются другие продукты, и вообще-то на чужом языке. И этого языка вы — новоприбывший — пока не знаете. Во всяком случае, стихов на нём не напишете, а красоту уже написанных не сразу поймёте.

И тем более, увидев множество незнакомых людей, вы не ожидаете, что прямо сразу, с первого взгляда, проникнете им в душу, отличите плохих от хороших, умников от глупцов, честных от обманщиков...

И вы — нормальный путешественник, то есть, нормальный читатель — приступаете к изучению. Вы бродите по улицам. Вы усваиваете тонкости наречия и особенности манер. Вы приглядываетесь к людям и обдумываете их речи и поступки, чтобы отделить видимость — от сути. Ведь вы — путешественник — готовы к тому, что эти люди непохожи на вас, но в то же время их непохожесть вовсе не означает, что они хуже.

И это странствие, этот процесс постижения сути — и есть, собственно, чтение книги. По мере того, как вы терпеливо продвигаетесь от пролога к финалу, вы узнаёте и город, и страну, и галактику. Вы «знакомитесь» со здешними обитателями — и зачастую только к последней странице вам становится окончательно ясно, кого стоило ненавидеть, кого — жалеть, кем — восхищаться, кого — любить. Иной раз автор нас изрядно удивляет, и на этой последней странице мы внезапно понимаем, что и любить, и ненавидеть стоило вовсе не тех… и в этом — особая прелесть и ценность прочитанной истории. Ведь одна из главных задач литературы — в очередной раз показать нам, как сложен этот мир, как многогранна суть человеческая, как нелегко иной раз составить истинно верное суждение. А иногда — и нет его вовсе, единственного «истинно верного»...

А что же происходит, когда за книгу берётся «читатель-наоборот»? Если продолжать ассоциацию с путешествием — забавный это будет турист. Едва выйдя из вагона/самолёта/автобуса на мостовую впервые увиденного города, он отчего-то убеждён: вот эта улица ведёт в лучший ресторан, вон та — к музею, та — в парк, а эта — на набережную. Причем карты сей путник в глаза не видал. Просто он так решил. Ведь он же знает, как устроен другой город — например, его собственный. Так какие проблемы? Все города одинаковы, правильно?

И когда наш новоприбывший вдруг понимает, что безнадёжно заплутал, — он… что думаете, всё-таки открывает карту? Ан нет. Он садится на скамеечку и начинает злиться. Как местные жители посмели город построить неправильно?! Откуда здесь то странное здание с зелёной крышей, когда должен быть фонтан?! И вообще дома в семь этажей из кирпича жёлтого в ромбик, а должны быть — десятиэтажные, а кирпич красный в ёлочку!.. И далее, по списку… а уж если в местном «Макдональдсе» подают совсем непривычные бигмаки, тут наш путник и вовсе рассвирепеет, кинется назад на вокзал и уедет из нехорошего места первым же поездом.

И отчего же вам смешно? Вам кажется, это абсурд, и аналогия нелепая, и таких туристов вовсе не бывает?

Ну да, не спорю.

Как, полагаю, не бывает и людей столь наивных (или столь самоуверенных), чтобы впервые увидев человека, разок услышав его речь и узрев единственный его поступок, претендовать на абсолютно полное, безошибочное понимание его характера, принципов, пристрастий и глубин его души. Как правило, уже к солидному средне-школьному возрасту мы осознаём: не то что дня, но и месяца, а иногда и года, а то и нескольких лет общения недостаточно, чтобы изучить человека по-настоящему, предсказать его поведение в любой, самой сложной и странной ситуации. Да что там — другого человека… зачастую мы и сами себя-то не знаем так уж досконально, и дожив до студенчества, зрелости, лет преклонных — всё ещё самим себе вынуждены поражаться: как, и вот это сказал, сделал, подумал, почувствовал я?!

Да, всё это вещи очевидные. Но вернёмся к нашей «Двери в Неведомое»… к новой книге. Ведь и здесь — ровно та же ситуация. Чтобы понять — надо странствовать, изучать… читать. От начала и до конца. А что же делает «Читатель-Наоборот»? По какой-то непонятной причине он заранее ожидает и знакомого расположения улиц, и конкретной окраски домов, и вкуса жаркого. Он заранее убеждён, что понимает характеры героев — он уже себе их нарисовал, именно о них-то, родных-знакомых-понятненьких, он и намерен читать!

И когда он — о ужас — с первой страницы попадает в неведомую местность, населённую странными незнакомцами, — он обижается. Он рассержен. Он в негодовании и в претензии к автору: как же так, я хотел читать вот об этом и этом, а тут… вы что, меня обманываете?! За дурака меня держите?! И книга отбрасывается с раздражённым «Фу, гадость», а если автор — не заграничный, а то и давно почивший, а наш-родимый, да ещё и «в зоне доступа» — то на него обрушиваются возмущённые комментарии в стиле «Писать не умеете, автор, и город-то у вас не городской, и село не сельское, и конь шестиногий, и рояль без педалей, и герои ну совсем не как я, мои друзья и сосед Вася, и я их вот прям с первой страницы в упор не понимаю. Здесь всё неправильно!!!»

А правильно — это как?

Иной раз я наталкиваюсь на крайне забавные попытки разъяснить невеже-автору, что он описывает неправильных эльфов, неправильных богов, неправильных магов… и так далее. Вам уже смешно? Нет? А жалко...

Хотя да — мне доводилось читать книги, где описаны неправильные боги, эльфы и волшебники. И неправильные инопланетные кони, рояли, мечи, мужчины и женщины, повара и ткачи, воины и политики. Но почему они — неправильны? Уж точно не потому, что у нас — или у Толкиена — они совсем не такие! Если ваше произведение — не фанфик, а самостоятельная работа, если ваш мир изобретён вами самолично и продуман до мелочей — от погоды до фасона обуви, от нюансов местной политики до формы оружия (или там и вовсе оружия нет никакого, почему бы и нет) — и если этот ваш мир совершенно не похож ни на наш-текущий, ни на наш-средневековый, ни на миры Толкиена, Мартина и кого вы там ещё читали и любите, — то всё там будет «не такое». Оно и должно быть не такое! Конечно, если вы не изобрели миллионный велосипед, описав ту же средневековую Европу или то же Средиземье. Или ту же галактику джедаев и Великой Силы.

Но казалось бы — какой интерес топтаться по хоженым-перехоженым тропам? Зачем писать о том, о чём прекрасно уже написали другие писатели — причём известные, талантливые… в отличие, будем с собой честными, от большинства «продолжателей». Вы оскорблены, дорогие? Вы тоже гении, не хуже Толкиена? Но тогда — зачем же вам чужие миры, чужие герои и чужие сюжеты? Те же леса. Те же боги. Те же эльфы… Разве не является одним из признаков истинного таланта — стремление и умение создать нечто новое? Не перепеть чужой мотив, а выразить неповторимого себя. Причем так выразить, чтобы, помимо новизны, творение содержало «изюминку», заставляло читать взахлёб, чтобы от прочитанного дух захватывало… и читатель бы не уставал удивляться. Не хлопать глазами недоумевающе, пытаясь отловить убежавшую в дальние края логику автора. Не разражаться нервным хохотом, зачитывая вслух особо «вкусные» отрывки друзьям для увеселения оных. Это всё, увы, бывает… да только о гениальности автора никак не говорит. Настоящее удивление от настоящей книги — это чувство сродни восторгу при виде потрясающей картины, прослушивании прекрасной музыки, при встрече с интересным, необычным, воистину мудрым и хорошим человеком. Когда нам посчастливится наткнуться на подобное — мы удивляемся, ибо истинной красоты, истинной гармонии, истинной мудрости не так уж вокруг нас и много. Полагаю, любой писатель слышал выражение «всякое ружьё на стене должно в итоге выстрелить». Но если честно — а много ли вы читали таких книжек? Таких, чтоб каждое ружьё произвело выстрел, и точно в цель. Чтоб каждый эпизод гармонично вплетался в основную ткань повествования. Чтоб каждый второстепенный герой не просто болтался на задворках, создавая «шум толпы», а играл бы свою, хоть крохотную, но важную роль, которую никакой другой персонаж не отыграл бы?

Все эти детали отличают «правильную» книгу — проще говоря, хорошую — от «неправильной», неудачной, слабой. Неинтересной. От той, что не заставляет задавать главный вопрос: «А что дальше?!»

Но вот с этим таинственным моментом «интересности» и есть одна загвоздка. А именно — возвращаясь к эпиграфу — зачастую, если не вообще всегда, надобно понять, чтобы по-настоящему полюбить. Человека. Город. Страну. Музыку. Книгу.

Разумеется, бывают прекрасные, если не сказать гениальные, книги, написанные довольно простым языком и не отличающиеся особой сложностью сюжета. Яркий пример — «Братья Львиное Сердце» Астрид Линдгрен. Но фишка-то в том, что написано просто — а сама книга вовсе не такая уж и простая… в смысле, не примитивная. Недавно я с большим удивлением обнаружил, что любимые мною с детства сказки Линдгрен могут быть нелюбимы — именно потому, что их не поняли. А собеседница моя была отнюдь не первоклашка, а умная, интеллигентная женщина зрелых лет. Но вот… как выяснилось из разговора, не поняла. И не любит. По той простой причине, что в моих любимых книгах Линдгрен написано вовсе не то, что усмотрела там она. А будь там написано то — и я бы этих книг не любил… наверняка.

Может ли неумный, поверхностный человек написать хорошую книгу? Ох, что-то я сомневаюсь. Смешную — возможно. На «прочесть разок от делать нечего» — запросто. Но вот настоящую — способную пережить и своего автора, и его внуков, и перекочевать через страны и континенты — это вряд ли. Пусть речь идёт о «несерьёзных» жанрах — детективах, приключениях, фэнтези, фантастике — но если всё это пишется талантливым, глубоким, умным человеком, то выйдет здорово. Сильно. Интересно. Невзирая на жанры.

Но если автор — талантливый, умный, глубокий, — то ведь и книга выйдет такая. Не занудная, вовсе нет! Но и не простая. Не такая, чтоб каждый, независимо от собственного интеллекта, жизненного опыта и «читательского таланта», с первой же странички её понял и возлюбил. Ведь и сложных людей мы понимаем лишь со временем, прилагая усилия, анализируя… И точно такие же усилия требуются для понимания хорошей книги.

Как минимум, вам понадобится её прочитать. Ну, пускай не всю — но чуть более первых двух глав, не считая пролога. За мою долгую «карьеру читателя» мне попадалось немало книг, которые только на третьей, а то и четвёртой главе становились понятны: привыкаешь к именам и характерам героев, в сознании потихоньку укладывается картина мира… а вот потом уже — интересно. Потом можно следить за сюжетом, переживать за героев — в общем, плыть, а не спотыкаться.

Вы скажете: а если сразу ясно, что «не моё», скучно и вообще отстой? Ну да, бывает. Но чаще всего истинный «отстой» заметен с первых строк — корявый язык, картонные персонажи, затасканный или попросту глупый сюжет. Бывает, конечно, и «не моё» — и оно вполне может быть написано талантливо, да только не полюбишь ты это никак, хоть десять раз прочитай. Лично у меня это, например, Бальзак. Крут, не спорю. Недаром же классик. Впечатляет. Талант. Но вот… не зацепил, и хоть честно прочитал, но по второму разу — не тянет.

И всё-таки… может, я тогда его как раз и не понял? Не дозрел до него… а ещё годков десять, ну двадцать — и вдруг откроется мне прозрение… Как знать.

Но я хотя бы попытался его понять. Если вспомнить пример с городом — ведь и город ты не всякий полюбишь, сколько по нему ни ходи… Каждому своё, рыбке вода, а птичке небо, и сию истину никто не отменял.

И всё же… всё же. Не полюбить, хотя и понял, — да, возможно. Запросто. Но вот полюбить то, что ты даже не попробовал понять, — это вряд ли. Нет. Думаю, почти стопроцентное «нет».

И когда я вижу растущую тенденцию отбрасывать непонятное, критиковать незнакомое только по той причине, что оно выпадает из некоего шаблона, негодовать при одном намёке на то, что книга — это нечто большее, чем способ убить время, а чтение — это особое умение, своего рода искусство, которое требует интеллектуальных усилий, — в общем, всё это грустно, мои дорогие.

И особенно грустно, когда сия тенденция расползается аки раковая опухоль среди тех, кто причисляет себя к авторам. Когда люди, мнящие себя писателями, спокойно и едва ли не с гордостью заявляют, что да, они любят литературу третьесортную, на «разок посмеяться», а настоящую, серьёзную и, главное, интересную — не любят. И не хотят любить. И даже читать. Вот так, не читали, но уже заранее не любят. Ибо услыхали, что там не просто «для поржать» — там иной раз и подумать надо.

Ну правда же — грустно.