Песни таежного края

Н. ХРИПКОВ

Песни таежного края

ПРЕДИСЛОВИЕ

Сразу хочу предупредить возможную критику и разнотолки. Это не биографическое и не документальное произведение, хотя основная канва жизни и творчества главного героя выдержана. Но автор позволил себе отступления и вольности, которые никак не допустимы в документальном жанре. Главной задачей я ставил перед собой показать непреходящую ценность любого самого малого и зачастую не известного широкой публике народа. Ведь сплошь и рядом, живя бок о бок с представителями разных народов, самое большее, что мы знаем, как зовут того или иного человека. Насколько ему удалось это сделать судить читателю.

Стихи, приведенные в произведении, принадлежат не герою, но автору. Однако написаны они по мотивам творчества замечательных творцов эвенкийского народа. Разумеется, приведены и тексты поэтических произведений эвенкийских поэтов. В каждом случае это оговаривается. Но, разумеется, в подстрочнике поэзия теряет свои достоинства. Желательно стихи читать в оригинале. Но понятно, что большинство лишены этого удовольствия.

И еще. Думаю, настало время создать энциклопедию малых коренных народов Российского Севера, благо накопленного в науке материала предостаточно. Конечно, это не означает, что мы все знает об этих народах. Но многие традиции и особенности быта уходят в небытие вместе с их носителями. И если сейчас не заняться масштабными полевыми исследованиями, культура многонациональной России потеряет очень много. Также шире надо демонстрировать и пропагандировать культуру этих народов. В основном фестивали этнокультуры народов Севера носят региональный характер. И широкая публика не имеет возможности познакомиться с ними, а зачастую просто не имеет даже элементарного представления об этой культуре. Для России такое положение недопустимо.

ДЕТСТВО

Какое это было счастье, когда у четы Чапогиров родился долгожданный сын. Он еще не появился на свет, а ему уже дали имя Олег. Споров не было. Если бы родилась дочка, то ее бы назвали Ольгой. Почему Олег? Потому что Олег — это Олежек, Олежка. Так ласково называли оленя, которого каждый эвенк любит больше, чем свою жизнь. А как же иначе?

Олень для эвенка — это всё, это основа основ, на нем держится мироздание, он прародитель всего сущего. И эвенки — это дети Великого Оленя. Оленя нельзя просто так убить. Это грех, которому нет оправдания. Это святотатство, за которое тебя проклянут на веки вечные. Священный Олень приносит своих потомков в жертву, чтобы люди могли поддерживать свою жизненную энергию и волю. Эвенки первыми приручили дикого оленя.

Когда я родился

Я эвенк. Когда на свет

Белый появился

(Говорил мне часто дед),

Так буран бесился,

Что шатался даже чум,

Жерди прогибались.

И под этот злобный шум

Пели и смеялись.

И сказал отец, подняв

Чарку с пенной влагой:

— Мой сынок покажет нрав

И блеснет отвагой!

Вон как духи разошлись!

Как гудят метели!

Но сильнее духов жизнь

В этом малом теле!

Как сжимает кулачок,

Будто бы грозится!

Будет воином сынок!

Зла не побоится!

Надо мной склонилась мать.

— Мой сыночек милый,

Ночь уже и надо спать,

Набираться силы.

Если ты не будешь спать,

Если будешь плакать,

Может дух тебя забрать

В царство зла и мрака.

Крепко глазки закрывай!

Баю-баюшки-бай-бай!

Когда сыночек еще лежал в колыбели, смотря на мир своими черными, удивительно глубокими глазками, мать долгими вечерами пела ему песни о Великом Олене, пронзительно голубом небе и ярких ночных звездах, тайге, которая дает людям жизнь, глубоких реках, в которых живут сильные рыбы, дружбе и любви людей. И конечно, о великом Бомбогоре, который собрал самое большое войско самых смелых охотников и воинов и всегда шел впереди, ведя их в бой против чванливых и хвастливых маньчжуров, которые хотели подчинить все земли до самого Океана Тьмы и Льда. Но Бомбогор, как стена, встал на их пути. Много отправил он врагов в царство тьмы, пока не окружили его огромной армией с пушками и палками, изрыгающими огонь. И убили всех его товарищей. Раненого Бомбогора цины в клетке повезли в свой главный шумный город, где на большой площади предали его самой лютой казни. Но все мучения до самого конца он принят мужественно. Эвенки не стали рабами цинов. И никогда они не были чьими-то рабами. Маленькому народу эвенков принадлежит огромная страна, на которой бы уместилась вся держава цинов и далекая Германия, с которой долго воевали вместе с русскими братьями бесстрашные эвенки-охотники, отправив на тот свет ни одного врага. И немцы считали их колдунами. Так метко они стреляли! Самые меткие охотники — это женщины и мужчины их народа. Даже дети — уже прирожденные снайперы. Охотники бьют белку и верткого соболя в глаз, чтобы не испортить шкурку. А самые опытные охотники легко попадают в иголку дерева. Разве можно такой народ победить?

Прощание со стойбищем

Мне сегодня стало грустно.

Лету красному конец.

До свидания, Тунгуска!

До свиданья, мать, отец!

До свиданья братья, сестры!

Уж недолго ждать пурги.

Скоро снег укроет пестрый

И цветной ковер тайги.

До свидания, соседи!

С вами мы единый род.

Что ж у чума, как медведи,

Расходились взад-вперед?

Уезжаю для учебы

В нашу школу-интернат.

Буду я учиться, чтобы

В жизни был и толк и лад.

До свидания, олени,

Людям преданный народ!

И не ведая о лени,

Вы идете всё вперед!

До свиданья, чум родимый,

Где родился, вырос я.

Ох, не скоро запах дыма

Я отмою у себя.

Мне рюкзак собрала мама.

В нем одежда и еда.

— И смотри, сынок, — сказала, —

Взрослых слушайся всегда!

До свиданья, сосны, ели,

Кедры, камни и вода!

Ну, чего вы погрустнели?

Еду я не навсегда.

Прочитаю много книжек

И опять сюда вернусь.

И девчонок, и мальчишек

Научу, чему учусь.

В ТУРИНСКОМ ИНТЕРНАТЕ

На излете лета отец привез Олега в Туру. Это было для него открытие нового мира. До этого он только видел тайгу, стада оленей, чумы и низенькие зимние избушки, тускло освещавшиеся вечерами и пропахшие насквозь дымом. Он широко распахнутыми глазами смотрел на большие дома, магазины… А людей здесь было столько, сколько у них оленей. Люди были повсюду. Одевались они странно, не так, как люди тайги. «Значит, мир очень разный, — подумал мальчик. — Дома один, здесь другой. А еще есть и другие миры». Он должен увидеть и узнать эти миры, чтобы потом, когда он вернется в свое стойбище, рассказать всем, что много есть мест удивительных и разных. А еще он обязательно увидит черных людей, которые живут в стране, где никогда не бывает снега и зимы.

Его приняли в школу-интернат. В большой комнате жило много мальчиков, которых привезли из таежных селений и стойбищ. Почти все вначале держались скованно. Здесь были не только эвенки, но и русские, якуты, эвенки, буряты. А вот воспитатели и учителя в основном были русские. Только завхоз и технички из эвенков. Говорили здесь на русском языке, но между собой мальчики долго еще говорили на родных языках. Некоторым чужой язык давался нелегко, но немало было и таких, которые уже к концу первого класса вполне сносно изъяснялись по-русски. И только, когда приезжали родители, все говорили на родном языке. Выходило так, что, кто лучше знал русский язык, тому и легче было учиться. Они становились хорошистами и отличниками. Олегу учеба давалась легко. Особенно ему нравились уроки чтения и письма. Удивился, когда в книге для чтения прочитал о ласточке, которая летит в сени, когда приходит весна. Учительница растолковала, что сени — это такая пристройка к дому, которая не отапливается, поэтому зимой там так же холодно, как и на улице. Стихи можно было петь как песню. Поэтому, прочитав стихотворение, Олег начинал его петь на те мелодии, которые он слышал от матери. Получалось красиво. Однажды (это было в четвертом классе) он написал стихотворение об оленях и стойбище. Учительнице оно понравилось, и она спросила: можно ли прочитать это стихотворение ребятам, им это будет интересно. А лучше, если он сам прочитает его. Олег смутился и покраснел. Он опустил голову и не отвечал. Вдруг ребята начнут смеяться. Щеки его раскраснелись.

— Ну, что же ты, Олег! Смелее! У тебя очень хорошие стихи. А стихи пишут не только для себя, но и для других. Талантливый человек должен делиться своими творениями со всеми.

Олег поднял глаза и, глядя поверх доски, к своему удивлению запел, потому что он эти стихи не читал, а постоянно пел на знакомую материнскую мелодию и иного существования его не представлял себе. Все сидели, как зачарованные, повернув головы в его сторону.

— Ты не просто прекрасно сочиняешь, но и хорошо поешь, — сказала учительница и провела мягкой ладошкой по его жестким волосам. — Обязательно тебе надо ходить в наш школьный хор. У нас очень хороший преподаватель музыки.

Она сказала так потому, что не знала, что Олег уже поет в хоре. Пение у них вел уже немолодой мужчина с короткой седой стрижкой и темным лицом. Он всегда носил хорошо начищенные сапоги и армейскую форму, только что без ремня и погонов. Сапоги скрипели при каждом его шаге. Гражданский костюм у него тоже имелся, но он не носил его, потому что чувствовал себя в нем неловко, и ему представлялось, что он в нем смешон. Костюм сковывал его движения, делал его неловким. А к форме он очень привык.

— Ребята! — сказал он через месяц, как начал вести у них уроки пения. — В школьный хор нам нужны певцы с самыми разными голосами. Я возьму тех, у кого есть музыкальный слух. Не все могут петь и играть музыку.

Он достал из старого облезшего портфеля какую-то металлическую штуку и поставил ее на стол. Рядом положил маленькую палочку.

— Это камертон, — сказал он. — Сейчас я ударю по нему железной палочкой. Будьте внимательны! Каждый из вас должен попытаться воспроизвести этот звук, как можно точнее. Так мы узнаем, у кого есть музыкальный слух.

Мальчики выходили по очереди. И железной палочкой били по камертону. Кто сильнее, кто с опаской едва-едва. И со страхом глядели на учителя.

— Садись! Садись! Садись! — по-военному командовал учитель.

Каждый раз, когда он говорил «садись», глаза его сердито блестели.

Из всего класса только четверо остались у доски, виновато поглядывая на остальных. Среди них был и Олег. Их взяли в хор. Занятия проходили четыре раза в неделю по вечерам. Они разучивали несколько песен. Сначала учитель играл на баяне и пел своим глухим, постоянно простуженным голосом, склонив голову к баяну. Со стороны казалось, что он о чем-то глубоко задумался.

Ребята переписывали с листка слова песни и начинались долгие репетиции. Через год Олег стал солистом. На каждом празднике хор выступал с песнями. Ему радостно хлопали. Порой, даже стоя. И тогда они исполняли песню повторно. Пели они и в городском доме культуры с взрослыми. И это заставляло их особо гордиться собой.

— Ты талантлив, — сказал учитель. — Не оставляй этого дела. И запомни: труд, труд и труд развивают талант. Надо работать каждый день по выходным и праздникам. Талант и лень — вещи несовместимые. Лень погубила столько талантливых людей.

Как-то Олег принес листок со своим стихотворением. Долго мялся.

— Вот! — сказал он, смущаясь. — Написал. Стихотворение.

Учитель взял листок. Лицо его не выражало никаких чувств. Читал он медленно.

— Не знаю, как на счет стихов. Не специалист. Тебе лучше спросить учителя литературы. Но стихотворение называется «Песня». Получается, что ты написал песню? А у песни должна быть музыка.

Олег кивнул. И почему-то отодвинулся от учительского стола.

— Споешь? Очень интересно! Ну-ка!

Пропел. Ему казалось, что поет он ужасно плохо.

— Что же! Для мальчишки неплохо. Даже хорошо! Но над мелодией надо поработать. И вот что, Олег. Хочешь стать музыкантом, обязательно изучи нотную грамоту. Музыка записывается нотами. На нотном стане.

— Я знаю, — кивнул Олег. — До — ре — ми — фа — соль — си — до!

— Любой музыкант, даже если он и не слышал музыку, по нотам может сыграть ее. Так что без нотной грамоты никак. Никакой бы музыки не было.

Олег обрадованно воскликнул:

— Это же здорово! Я обязательно ее изучу!

— Давай сделаем так! Я поработаю над музыкой к твоим стихам. Ты же сам чувствуешь, что у тебя не очень гладко. Но предупреждаю, композитор из меня неважнецкий. А настоящие композиторы вряд ли будут работать с пацаном. Может, и получится что-нибудь дельное. Посмотрим!

Через несколько дней учитель сыграл на баяне мелодию к песне, тихонько бормоча слова под нос. Они стали репетировать песню с хором. Ребята гордились, что это их песня, а не чужая. И сочинил ее не взрослый, а такой же мальчишка, как они.

Звенкия — край таежный

Эвенкия — край таежный.

Жили люди здесь всегда.

Есть закон здесь непреложный:

Слабых духом ждет беда.

Хоть его назвали малым

Моей родины народ,

Наделен великим даром

Здесь любой оленевод.

От мороза он бодрее.

И пускай за пятьдесят,

Щеки станут лишь краснее

И глаза сильней блестят.

Поразительный охотник!

У эвенка глаз — алмаз.

Он строитель, он и плотник,

Чум он выставит за час.

И ему в любое время —

Стоит только знак подать —

Запрягает он оленя

И летит стрелой спасать.

А вода, какая в реках!

Это подлинный кристалл!

Я здоровье не в аптеках,

А в родной тайге искал.

А потом было еще. И снова про свой родной край::

В таежной дымке — Эвенкия,

Где мир впервые я узнал.

Какие небеса! Какие

Несутся реки между скал.

Прощаюсь я с родимым домом

И еду в дальнюю Туру,

Где в новом мире незнакомом

Я, словно листик, на ветру.

В МУЗЫКАЛЬНОМ УЧИЛИЩЕ

Он еще учился в школе, но уже твердо знал определение своей судьбы: музыка и только музыка. Есть великая русская музыкальная культура, немецкая французская…Имена великих музыкантов слышат чуть ли не с младенческих ногтей. На всех фестивалях звучит музыка великих композиторов.

Что же касается малых народов, то попроси любого назвать музыкантов, музыкальные произведения, пожмет плечами и разведет руки: не знает он таких и музыку такую не слышал. Хорошо еще, если назовет Кола Бельды, камлания да горловое пение бурятов. А ведь здесь такой мощный пласт народной поэзии и мелодий. Но никто еще толком не занимался им. Россия должна услышать песни его удивительного народа, он запишет их, опубликует, будет петь их, где только возможно. Национальная песня должна зазвучать по всей России. Это программа-максимум, которую определил для себя Олег. Уже это говорило о широте и величии его души.

На каникулы, приезжая на стойбище, он записывал слова песен.

Я на стойбище приехал

Я на стойбище приехал.

Ну, встречайте же меня!

Заливаясь громким смехом,

Набежала ребятня.

В необычной я одежде.

Здесь не видели такой

Никогда ребята прежде.

Я же парень городской.

В нашей низенькой избушке

Чемодан открою свой.

Вот вам сладости, игрушки!

Я же парень городской!

Я узнал о мире много

И теперь я стал другой.

И лежит моя дорога

В город дальний и большой.

И сестренка на коленки

Забирается с кульком.

— Да! Мы, девочка, эвенки.

Мы талантливы во всем.

Если у человека, тем более молодого, есть цель и связана она не с личным благополучием и славой, это уже знак его высшего предназначения. И нельзя пренебрегать тем, что даруется нам свыше. Это преступление перед человечеством.

Программа-минимум — получить музыкальное образование. Без него профессионалом не станешь. Поэтому сейчас все силы на учебу. Можно стать писателем, не получив профессионального образования, сколько угодно художников, которые не заканчивали академий, но музыкант без музыкального образования невозможен, потому что, кроме природного дара, требуется техника и обширные музыкальные знания. Взять хотя бы элементарное — нотную грамотность! Без нее никуда!

Ближайшее музыкальное училище находилось в Норильске. Этот приполярный город знаменит не только своей металлургией, но и удивительными людьми. Еще с дореволюционных времен сюда ссылали политических, а в сталинские годы это уже был целый город ссыльных. После окончания ссылки немало людей оставались здесь: кто-то прикипел к этим суровым краям, другие здесь нашли свое призвание и судьбу, третьим просто некуда было возвращаться. На прежнем месте их уже никто не ждал.

Здесь была значительная прослойка творческий и художественной интеллигенции, поэтому культурная жизнь в Норильске била ключом. Устраивались выставки, концерты, давали спектакли.

Норильск среди северных городов был, наверно, самым культурно насыщенным городом. Даже в разговорах норильцев проявлялась какая-то особая вежливость и тактичностью

Олегу повезло. В тот год в вузы и в средние профессиональные заведения начался набор молодежи из коренных народов Севера. В норильское музыкальное училище принимали детей оленеводов и охотников Эвенкии и Таймыра. За ними были зарезервированы места, поэтому экзамены были чистой формальностью. Некоторые даже с трудом изъяснялись по-русски, но их все равно принимала, хотя преподавание велось только на русском языке. И потом этим ребятам приходилось очень трудно.

Среди преподавателей училища были настоящие мастера и фанаты своего дела, которые могли заниматься музыкой сутками. Знал о льготном приеме Олег или не знал, сказать трудно. Но он отнесся очень серьезно к подготовке. И очень боялся, что может не пройти. Что тогда делать, куда идти, он даже не представлял. Но он без труда сдал экзамены, на творческом экзамене он спел популярную советскую песню на русском языке и эвенкийскую народную и заслужил даже аплодисменты, что очень обрадовало его. Олег поступил на класс баяна. Баян и гитара оставались его любимыми инструментами. И он мечтал обзавестись собственными.

Первым его учителем по классу баяна был Борис Иванович Голиков, который привьет ему любовь к народным инструментом и будет с интересом слушать рассказы о том, под какую музыку поют и танцуют эвенки. Глаза его блестели, и он возбужденно потирал ладошки.

Сказать, что жизнь в музыкалке бурлила, почти ничего не сказать. Казлось, что суровый климат и долгая полярная ночь должны были всех сделать тоскливыми и медленными. Но ничего подобного!

Ни до ни после у него не будет такой насыщенной жизни. Порой приходилось спать по три-четыре часа: занятия, художественная самодеятельность, городские театры, кино, студенческое веселье, как они его называли «балдеж», который мог продлиться до самого утра. И тогда они на занятия приходили, не выспавшись.

Когда узнали, что он играет на гитаре и поет, его пригласили в вокально-инструментальный ансамбль «Север». В те годы ВИА начали набирать у молодежи бешенную популярность по всей стране. Ребята исполняли советские и зарубежные песни. Гитары и акустика были дешевые и некачественные. Но это нисколько не смущало слушателей. Наступил пик популярности битлов, и любое ВИА считало своим долгом иметь в своем репертуаре несколько битловских песен. Слова песен записывали русскими буквами и разучивали. Олегу они нравились, хотя английского языка он совершенно не знал. Но всё-таки это было не то. Нужны были свои песни, эвенкийские. Мы же всё-таки не англичане и не американцы. Олег писал стихи, которые потом начинал петь. Когда друзья узнали об этом, они непременно пожелали услышать его песни. Своего композитора у них еще не было. Олег долго отказывался. Но всё-таки уговорили. Он спел одну песню, потом другую, сильно волнуясь. И долго не смел поднять головы.

Поскольку они были на эвенкийском языке, который ребята не знали, исполнение он предварял пересказом на русском. Но любой пересказ всегда слабее оригинала. Порой невозможно было подобрать эквивалент на русском языке.

— Что, ребята? Здорово! — улыбался их руководитель, долговязый Костя Алдышев. — По крайней мере, очень оригинально и свежо! Такого еще никто не пел с эстрады. Вот «Песняры» поют белорусские народные песни. Ну, конечно, стилизуют их под современные ритмы. Каждая их песня становится хитом. Почему бы и нам не попытаться, когда у нас под боком собственный автор, композитор и исполнитель песен. Так же, пацаны? А давайте рискнем!

На первых концертах, где прозвучали песни Олега, зрители отнеслись к ним настороженно. Они пришли послушать эстрадные хиты, а тут какие-то непонятные песенки, да еще и не на русском языке. Олег был в отчаянии и хотел уже отказаться от их исполнения. Не нужны его песни никому.

— Погоди! — охладил его Костя. — Новое, необычное всегда встречает в начале неприятие. Давай сделаем так! Перед тем, как ты будешь петь, коротко, но ярко — запомни! ярко! — расскажи о чем эта песня. Чтобы заинтересовать слушателя.

К следующему концерту Олег готовился даже по ночам. Записал, о чем он будет говорить. Разучивал и репетировал. Выступали они в доме культуры «Металлург». Вначале спели несколько привычных советских хитов. Публике понравилось. Многие подпевали. Но вот настал момент Олега. Он собрался с духом. Начал, краснея и заикаясь. Но потом неожиданно явилось вдохновение. Он забыл заученные слова. Говорил, какой это фантастический народ — эвенки, о песнях, что пела ему в детстве мать, о людях, чья жизнь проходит в тайге, и они не могут себе представить другой жизни, без морозов, снегов и оленей. А потом запел. Когда он замолчал, наступила тишина. Неужели провал? Значит, всё бесполезно! Никогда эвенкийская музыка не станет близка и понятна этим людям. И тут зал взорвался. Кричали «браво» и бис»! Ребята с облегчением вздохнули. Стали хлопать Олега по плечам и спине.

— Давай, Олег, еще! Кажется, прокатило! Погнали!

— Нам нужны национальные инструменты! — решил Костя. — Ты их сможешь достать, Олег? Или попытаемся сделать сами.

Олег достал. Ребятам понравилось их необычное звучание. Молодость любит экспериментировать.

И они принялись со всем рвением осваивать экзотические инструменты. Эффект был еще тот. Вместе с электрогитарами и ударными установками получился необычный синтез. Их музыка становилась не похожа на то, что играли все остальные ВИА.

Денег не хватало. На студенческую стипендию, конечно, не умрешь с голоду, но и жирком не обрастешь. Но ведь нужно было не только питаться. Посещение театров, концертов, кино, девушки, которые тебя окружали в училище, на городских улицах — всё это требовало, говоря канцелярским языком, и соответствующего оформления. Олег хватался за любую работу: работал дворником, истопником в котельной, разгружал вагоны, перебирал овощи на базах. Потом ему друзья в общежитии подсказали:

— Олег! Ты же можешь и по профессии работать, а не таскать мешки. Музыканты нужны в школах, в домах пионеров, можно колымить в ресторанах, на свадьбах. Давать, в конце концов, частные уроки. Вон в газете есть объявления.

Геологи

Кто такой геолог, знает

Даже маленький пацан.

По тайге весь день шныряет,

Ищет всё чего-то там.

У него рюкзак огромный.

Как его таскать весь день?

Всё же транспорт есть удобный —

Это северный олень.

Он с оленями не дружит.

Он и в дождь и по жаре

Всё пешком. Обед и ужин

Он готовит на костре.

Он на стойбище к нам вышел.

Кушал с нами. Выпил чай.

Много я тогда услышал,

До чего богат наш край.

РЕПЕТИТОР

Дверь была оббита блестящей коричневой кожей, как будто ее смазали маслом. Наверху табличка, где золоченными выпуклыми буквами «Смирновы». Они-то и были нужны Олегу. Их объявление он нашел в городской газете.

Он поднял руку к звонку и тут же отдернул ее, как ужаленный. Может быть, не стоит? А если его там ждут насмешки? Какой он музыкант? Ему еще учиться и учиться. И неизвестно еще, что за ребенок ему попадется. Он не смел переступить порог этой квартиры, за которым его ждала полная неизвестность. Уже по двери видно, что семья интеллигентная и живет в достатке. А кто он такой? Репетитора они ждут другого, солидного человек, с богатым опытом, настоящего музыканта. Зря он понадеялся на себя, наслушавшись советов друзей. Кроме позорного изгнания, его ничего не ожидает. Да они только увидят его и тут же укажут от ворот поворот. Он повернулся, полный решимости покинуть этот дом и поискать что-нибудь скромнее. Взялся уже за перила.

Тут открылась соседняя дверь, и на лестничную площадку вышла пожилая женщина в меховой шапке и в шубе с меховым воротником. Из карманов выглядывали варежки. Олег сразу определил, что мех был из песца. Да он бы и по запаху узнал.

— Вы к Смирновым? — спросила женщина, как-то подозрительно глядя на него. Брови ее опустились.

Женщина поджала губы и окинула его сверху вниз. Приняла его, может быть, за вора? Вот побежит сейчас звонить в милицию.

— На звонок нажмите! В это время Элеонора Васильевна должна быть дома. Я уже выучила их расписание. Как никак соседи.

Олег кивнул и решительно нажал на звонок. Где-то в глубине мелодично затренькало. Послышались шаги. Дверь открылась. На пороге стояла полная женщина с пухлыми губами. Волосы у нее были подобраны на затылке. Почему-то сразу решил, что она работает поваром. Хотя сам не мог понять, почему. Может быть, потому, что полная.

— Я к вам по объявлению. Вы же давали объявление?

— Ах! Да! Проходите! Что же вы стоите на пороге?

Она отодвинулась в сторону. Олег прошел в коридор, наклонился, чтобы развязать шнурки. На одном шнурке от спешки образовался узел, пришлось повозиться. Элеонора Васильевна поставила возле него тапочки. Вероятно, мужа. А может быть, специально держат для гостей. В общежитии Олег ходил в носках. Но носки были теплые.

Олег еще не бывал в таких квартирах и чувствовал себя неловко и скованно. Он был убежден, что сделает что-нибудь не так. Шагнет не так.

— Вы, значит, у нас музыкант? — как-то равнодушно спросила хозяйка, даже не оглянувшись

— Учусь в музыкальном училище. Второй курс.

— Якут: или бурят? Хотя можете не отвечать.

— Извините! Я эвенк. Мои родители — оленеводы.

Они прошли в детскую. За столом сидел мальчик.

— А вот он наш Василий Иванович! Будущая звезда!

Мальчику было лет десять. Почему-то он был пострижен наголо. Он недоверчиво посмотрел на Олега, как будто не ожидал от него ничего хорошего. Надул щеки.

— Здравствуйте! Меня зовут Олегом. Я к вам по объявлению.

— А отчество? — спросила мама. — Как ваше отчество?

— Да молод я еще, чтобы по отчеству. Просто Олег. Для меня привычней.

— Это для меня вы молоды. А для него должны быть с отчеством. Вы как-никак наставник.

«Она определенно учитель», — подумал Олег. Такой тон бывает только у учителей.

— Олег Васильевич! Чапогир.

— Олег Васильевич! А вы не могли бы нам что-нибудь сыграть? По вашему желанию. Что хотите!

На диванчике стоял баян. «Дорогой!» — оценил Олег. У них в классе было таких два баяна.

— Непременно сыграю. А как же!

Понятно, что его хотят проверить. Ну, что же! Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Тем более, что год работы в классе баяна не прошел для него даром. Преподаватели его хвалили.

— Баян — чисто русское изобретение. А назвали его так в честь древнерусского сказителя Баяна, который упоминается даже в «Слове о полку Игореве». «Вещий Баян», — говорит про него автор. «Вещий» — значит, может предсказать будущее.

Олег произнес эту тираду на одном дыхании. Мамин взгляд смягчился. Почему-то Игорь заиграл «Не плачь, девчонка». Первое, что пришло на ум? Он сам бы не ответил, если бы его спросили.

— Как говаривал мой папа «недурственно», — сказала Элеонора Васильевна, улыбаясь. — Как у нас на счет нотной грамотности обстоят дела? Умеем играть по нотам?

— Как же без этого? — обиженно произнес Олег. — Я думаю стать композитором и уже сейчас сочиняю кое-какую музыку. Конечно, не шедевры. Но стараюсь.

— Вы пишите музыку? Интересно!

— Ну, может быть, это громко сказано. Пробою. Знаете, я балуюсь стишками. Потом подбираю к ним музыку. Уже несколько песен сочинил. Пою под баян или гитару. И в ВИА нашем солирую.

— Это прекрасно! Вы непременно должны что-нибудь спеть. Но не сейчас. Я тороплюсь, к сожалению. Я должна уйти. Давайте так! Сегодня вы познакомитесь с Василием Ивановичем. Расскажите ему что-нибудь. О музыке. О себе. И Василий Иванович пусть покажет, что умеет. А в следующий раз, когда придете, пожалуйста, принесите план занятий! Договорились? Тогда и вопрос с оплатой обговорим. Ой! Мне надо бежать! Я опаздываю.

— Что за план? — пробормотал Олег. Для него это было полной неожиданностью. Ни о каких планах ему ничего не говорили. Что же это за штуковина такая?

— А как же, молодой человек? Мы же должны знать, чему мы должны научить Васю и что для этого нужно сделать. Без этого никак.

Элеонора Васильевна надевала теплую кофточку. Открыла шкаф, сняла с вешалки шубу.

— Конечно же! Непременно принесу! А как же!

Вася бросал быстрые взгляды то на маму, то на Олега. Он изучал своего будущего учителя. Олег понимал, что мальчик должен привыкнуть к нему. А сейчас он еще не знает, что можно ожидать от этого почти взрослого дяденьки. Но, кажется, он ничего.

— Конечно, ты ходишь в музыкальную школу? — спросил Олег, когда они остались одни. — Давно ходишь.

Вася отрицательно помотал головой и слабо улыбнулся.

— Нет! Не хожу!

— Почему же? В Норильске, говорят, прекрасная музыкальная школа. Замечательные преподаватели. Оркестр свой.

Мальчик повернулся, руками он перенес ноги на новое место. Олег смутился. Но откуда он мог знать?

— Тебя уже кто-нибудь учил музыке? Ты играешь на баяне?

— Да! Папа учил. Немного. Он играет несколько песенок. И меня научил. Но он много работает.

— Сыграешь что-нибудь, Вася? Или тебя нужно называть Василием Ивановичем? Как мама называет.

— Лучше Вася. Это меня мама так в шутку называет. Она всех называет по имени и отчеству. И папу тоже.

— А как же ты учишься, если ты…

— Ко мне приходят учителя во вторник и в четверг. А еще со мной мама занимается. Иногда папа. Но редко.

Олег осторожно опустил баян ему на колени, одел ремень.

— Тебе не больно, Вася?

— Нисколько! Ни капельки!

— И что мы будем играть из своего богатого репертуара?

Вася сыграл довольно сносно «Во поле березка стояла». Лицо его при этом было очень грустным.

— Тебе какая музыка больше всего нравится? — спросил Олег. — Народная? Классическая или эстрадная?

— Когда хорошая, — грустно ответил Вася

— Тут мы с тобой солидарны. А ты слышал когда-нибудь эвенкийскую музыку?

Вася с недоумением поглядел на него.

— Нет! Не слышал.

Три месяца Олег занимался с Васей, пока они не переехали в Красноярск.

С ресторанами как-то идея пришлась ему не по душе. Сходил в одну, потом в другую школу, где его взяли учителем пения во вторую смену. Это было удобно. Да и школа была недалеко от общежития. Олег получил первый опыт организатора и руководителя.

Завелись денежки, и Олег теперь мог позволить себе одеваться — пусть и не очень богато, но вполне приемлемо для настоящего городского франта. Потом, когда его любимым фильмом станут «Три мушкетера» с фантастическим д’Артаньяном в исполнении Михаила Боярского — он будет то и дело напевать «Пора… пора… порадуемся на своем веку!» Достанет такую же широкополую черную шляпу, как у артиста, темные очки. Кто-то будет находить в нем сходство с Боярским и даже называть настоящим гасконцем. Олегу это льстило как малому ребенку. Вот он — эвенк — а его принимают за француза. Дас ист фантастиш! Как это сказать по-французски, он не знал. А немецкую фразу часто повторял их учитель немецкого языка.

Для дипломной работы он выбрал эвенкийский музыкальный фольклор. И когда приезжал на каникулы домой, то просил мать спеть ему те песни, которые он слышал от нее в детстве, наигрывал на баяне, а потом записывал мелодию. Несколько десятков песен! Защита прошла без сучка и задоринки. Наконец-то он получил желанный диплом

— Есть ли у вашего народа современные певцы, которые поют на эвенкийском языке? — спросили у него на защите.

Замялся, потупился. Он не мог назвать ни одного. А если песни не звучат со сцены, кто же их будет знать?