Гражданская война. Эпизод 2.

Прошу прощения у читателя за то, что нынешнее мое повествование почти не содержит эпизодов из жизни, лишь рассуждения. Я как будто подчеркнула вначале, что пишу воспоминания. И, на первый взгляд, свернула с дороги.

Это не совсем так. Потому что названию я не изменила, а оно, читатель, звучит так: «Гражданская война». И то, о чем я буду говорить, для меня имеет к этой войне самое непосредственное отношение.

Прежде чем начну говорить о революциях, выделю две из них особняком. Научно-техническую и сексуальную, чтоб сразу отсечь от остальных; слово «революция» по отношению к этим двум явлениям, на мой взгляд, мало подходит, если подходит вообще.

И уже реже употребляют этот нелестный революционный ярлык, по крайней мере, по отношению к одному из этих явлений; все чаще говорят о научно-техническом прогрессе.

Слово «прогресс» греет мне душу. Прогресс, который то ускоряет, то замедляет свой ход, в силу самых разных причин. Да, на данном витке прогресс этот невообразимо быстр; с другой стороны, человечество уже давно шло к этому, и вот созрело…

Собственно, даже если говорят о революции, подразумевая прогресс, или считают революцию предтечей прогресса, то эта последняя революция мне скорее симпатична.

Но обмануть себя не дам: страдающая экология, отступающая все дальше природа, братья наши меньшие, которых все меньше на самом деле, и так далее.

Общее свойство революций: хорошее вкупе со многим плохим и очень плохим. За каждый прорыв приходится платить цену, порой немыслимую. И, если б знать, какова она, цена, заранее, быть может, ты бы не согласился.

Сексуальная революция. Да ладно, Бог с вами, ну какая же она революция?

Были ли революционны, к примеру, институты гетер в Греции, алмей на Востоке, гейш в Японии? Древняя Греция, Древний Рим: это ли не общества победительного секса? Боюсь, что мы отстали от этих древних культур, упиваясь нынешней своей скромной «революцией».

Все новое у человечества есть не что иное, как хорошо забытое старое. Кроме того, что революционно для одного народа, то обычно для другого.

Японцы объявили в незапамятные времена, что момент получения оргазма, момент облаков и дождя, это момент наивысшего наслаждения, в котором они становятся равны своим богам. И посему, стремиться к этому наслаждению следует всеми мыслимыми способами. Были ли они революционны? Или чрезмерно раскрепощены? Поскольку и гомосексуальность, и зоофилия, и прочие способы совокупления, которые были неприемлемы для ряда других цивилизаций, в частности, западных, в Японии рассматривались как обыденные. Современные интим-шопы многими из своих товаров, во всяком случае, прототипами их, обязаны изобретательным японцам, уважительно относившимся ко всякого рода радостям с давних времен.

Есть аспект сексуальной революции, при упоминании о котором я нынче дергаюсь, хотя раньше была спокойна и рассудительна.

Я врач по профессии. Это означает, что обязана понимать многое. Я и понимаю.

Гомосексуальность всегда рассматривала как явление природное, присущее не только отдельным человеческим личностям. Да, оно есть, встречается в природе…

Вследствие того, что в природе это явление существует, надо ли возводить его в норму для всех человеческих особей? К чему агрессивно рекламировать, навязывать? Неужели человеческое поведение в первую очередь должно определяться биологией? Какую же роль в нашей жизни тогда играет культура?

***

Я своими соотечественниками считаю и грузин, и россиян.

Странно устроен этот мир…Вот ныне одни из их хотят, рвутся душой и телом. В демократию, и не моги возражать! Я же не «против» вовсе, это — проблема выбора, вот и все, и у моих соотечественников прав выбирать не меньше, чем у других, дай Бог им всего хорошего…

Я эту историю уже слышала, в исполнении близких друзей из Тбилиси. Теперь вот наблюдала «по ящику», не далее, как вчера. Вы уж простите меня, не толерантную такую, но как же я хохотала, давно так не смеялась, право слово!

Тут в Тбилиси в угоду демократии собрались гей-парад проводить. Надо так надо, товар лицом Европе показать и Заокеанью. И у нас все, как у людей, а как же?

Однако надо же знать, с кем дело имеешь. Заявленное еще не означает приемлемое. Страна в плане истинных демократических ценностей совсем еще «дикая», «недрессированная». Страна православная, причем там это всерьез. Многие и многие люди и молебны отстаивают, и псалтирь читают, и акафист при случае споют, и исповедуются батюшкам, и так далее. Я немногое знаю об этом, увы; мне, агностику, обычно радость в сторонке постоять, послушать пение, порадоваться фрескам и иконам, свету, вдруг распавшемуся на радужное семицветье, когда упал он под каким-то особым углом через оконце, проникновенным взглядам со стен…

Это часть души и культуры моего народа. И я здесь не чужая в любом случае. Даже если все это представляется мне сомнительным.

Но после признания в том, что я не верю в демократию, мне уж не страшно все остальное высказать, теперь уж пропадай моя головушка.

И вот, назначили день и час проникновенного действа, высокой интеллектуальной и духовной ценности, то есть гей-парад…

Вот тут мой народ подобрался, напрягся весь как-то… и высыпал на улицы, даже из деревень автобусами ехал, и пешком к назначенному месту сбора шел, и всяко-разно. Вооруженные дрючками, плетями, да просто кулаки сжимая…

И разогнали они геев! Самыми гомофобными оказались батюшки! Это ж видеть надо было, как они, потрясая дрючками, неслись в атаку. И вело их, несомненно, в бой, самое настоящее христианское милосердие. Любовь к ближнему своему.

***

А поделом! И те, и другие были смешны, буффонада, и только, правда, попало только одним, но надо сказать, что они сами вызвали огонь на себя. То есть спровоцировали, потом, верно, завыли в голос: «Больно!».

Понимаете, я вовсе не пытаюсь указать геям их место в строю всего остального человечества. Люди как люди, только любят друга нетрадиционно. И пожалуйста, раз им так нравится.

Да, пожалуй, это не совпадает с иудеохристианскими воззрениями, их которых мы вышли. Да, почему-то мою природную брезгливость уговорить трудно, мне это неприятно, и ощущение чисто физиологическое, а я не собираюсь себя за него ругать. Давайте ругать арахнофобов, например. Вот придут гринписовцы, начнут объяснять мне, как это нехорошо, что я не люблю этих милых, очаровательных паучков, несомненно, имеющих право на жизнь и мою любовь, уважение и прочее.

Ребята, я всецело за это. За демократию. Но давайте жить дружно, а?

Я не вмешиваюсь в постельные дела геев и лесбиянок, не осуждаю их поведение. Не призываю анафему на их головы, не требую сажать их в тюрьму и бить розгами.

Я и с пауками вполне прилично себя веду. И их право на жизнь никак не отрицаю, и с дихлофосом за ними не бегаю.

Вот я, например, гетеросексуальна. Но ведь не спешу, с «Камасутрой» подмышкой, демонстрировать миру, как я ЭТО делаю, на гетеросексуальный парад где-нибудь, допустим, на Красной площади. Не выделяю себя по этому признаку. Просто живу.

Зачем же пихать мне в нос вот это: обнаженку телесную, обтянутые трико задницы и прочие прелести? Я не гимнофоб, напротив, гимнофил. Красивое человеческое тело, тем более, мужское тело, радует мой взор. Но на гей-парадах красивого не просто мало, а и нет его вовсе, напротив, выпячивание всего малопривлекательного. Кривлянье это, ломанье к чему: ах, посмотрите, я не такой, как вы?

И потом, при всей своей гетеросексуальности, не смотрю порнографию прилюдно. Я не люблю смотреть даже эротику в кинотеатрах: мне как-то неуютно вместе со всеми, даже если красиво. Я предпочитаю быть наедине с партнером, вот такая у меня «странная» особенность.

Да, я из сексуального большинства, по-крайней мере в двух моих странах, и претендовать по этому признаку на преференции со стороны государства и общества не могу. Да и не хочу.

Вот чего я хочу точно: чтоб геи меня уважали, как я готова уважать их. Мое «не хочу, не нравится, не принимаю».

На той территории, где мы сосуществуем, давайте не выносить это на всеобщее обозрение.

А дома, где мы с теми, кого любим, делайте вы себе что хотите.

Есть еще категория людей, ведущих себя весьма нетрадиционно. Это — эксгибиционисты. Я, пожалуй, готова была бы уважать их права, как положено демократу.

А что делать с той семилетней девочкой, которую один из них напугал в подъезде? Швырнув портфель, я в мгновение ока вознеслась на третий этаж, придавила звонок, и не отпускала, пока не открыли перепуганные соседи. Я тряслась, как осиновый лист, я не могла еще минут пять объяснить, что со мною случилось, говорят, была бледна, губы синие…

Объясните мне, пожалуйста, господа демократы, как обстоят дела с правами этой маленькой девочки, которой я когда-то была? У нее их нет?

А как обстоят дела с правами той, которую как-то напугали так же, а потом родители годами лечили её от логоневроза, в быту именуемого заиканием?

Геи, лесбиянки, транссексуалы, бегающие по улицам в чудном виде, шокирующем меня, вызывающем внутренний протест, как меня уверяют, ведут борьбу за право добиться гармонии между собственным половым самосознанием и восприятием их окружающими.

То есть у них есть право со мной таким способом бороться за гармонию. У меня право обороняться отнято на смешном основании: я из большинства.

Я не оставлю им шанса добиться гармонии со мной таким способом. Я не могу быть в гармонии с людьми, насилующими мои чувства…

Есть еще «милые» люди, они детей любят, педофилами называются, и страшно бесправны, беззащитны, давайте будем думать об их правах.

Есть права у садистов, вероятно. У них вот такой способ любви, и они ни в чем не виноваты…

Вы с ума сошли, почему я непременно должна уважать права этих людей, но не свои?

Мне говорят: потому что демократия.

Я скажу вам так, господа демократы. Есть классический способ, весьма неприличный: послать вас в пеший тур с эротическим уклоном, но это было бы не толерантно, а потому недопустимо, конечно.

Я знаю и другое: если бы кто-то, спаси Бог, увлек бы на эту дорогу самое дорогое мне в мире существо, соблазнив его, уговорив попробовать и прочее…

Это была бы для меня личная духовная катастрофа, мое несомненное поражение, это раз. И два: лично, невзирая на демократию, оторвала бы такому имеющему права то, что мужчиной его еще не делает, увы!

***

Я понимаю, вроде о войне гражданской речь, о революциях.

Но вы и меня поймите. Странно оказались увязаны гражданские войны нынешние с парадом геев и лесбиянок. Как где-то революцию штампованную сотворят, так срочно парад геев подобный организуют, отчитаются, чтоб видно было: шабаш устроили, вот оно, теперь мы вполне ваши, всей душой и всем телом. Начинаешь понимать: самая важная составляющая привозной демократии, это, конечно же, такой парад. Это теперь знамя, под которым всем велено стоять…

Ах да. На Украине, летом 2013 года, в Киеве, совсем еще недавно на каждом шагу висели посты: «Нет содомистской атаке Запада!». Видела их сама, и в большом количестве. Теперь вот задумываюсь: видимо, это организовано было российскими туристами, которые вместо вещей побросали эти страшные, распечатанные в Кремле бумаги, в чемоданы, и везли их в насилуемую Украину, а потом тайком расклеивали ночами, чтоб скрыться от праведного гнева народного. Нет, это, верно, акция ФСБ, или Путин лично их разбросал. Или «сепаратисты» с юго-востока организовывали выездные акции протеста против парада геев с лесбиянками. Точно, это они, враги народа Украины. Слава Украине! Теперь их отодрали зубами со всех столбов и заборов, больше такого не допустят…

***

Смех смехом, ирония иронией, однако, есть вещи, которые вызывают уже яростный протест в душе. И желание взять, по меньшей мере, дрючок в руки, потому что отбиваться словами уже никак не удается. Ни просьбы, ни уговоры мои права ценить так же, как чужие, не проходят. Более того, то, что свято для меня, попирается. Преследуется и уничтожается.

Да, я о параде 9 мая в Киеве. Убеждена, что есть тысячи и тысячи людей, которые считают его необходимым. Такая масса обвинений в фашизме нынешнему режиму, с моей точки зрения, откровенно нацистскому. И не только от меня, и не только из России. Они отвечают: да, мы такие. Для нас это уже не праздник, победа над фашизмом, это, напротив, беда наша.

Хорошо, господа, я поняла и приняла вашу точку зрения. На войне как на войне, вполне понимаю. Вы на той стороне, я на этой. Тех, кто вместе со мной на этой, на вашей земле вы задавили. Как пишет одна моя знакомая, живущая на подведомственной вам территории: «за это можно и схлопотать». За инакомыслие, я имею в виду. Демократия, она и есть демократия, ничего иного от неё не жду.

Но ведь дело даже не в этом. Точки над i расставлены, мы разведены по разные стороны баррикад, и мне это даже нравится, люблю определенность.

Только вот парад геев в Киеве в это самое время!

Вы хотели плюнуть мне и тысячам людей в лицо. Вам это удалось…

Можете не сомневаться, что пощечина и вызов вам обеспечены.

Впрочем, тут я глупость сморозила, вряд ли с вами будут сражаться по благородным картельным правилам. Все проще гораздо. Да ведь вы знаете!

И еще. Тут вот попалось на глаза размышление шведского министра иностранных дел. Который утверждает: православие представляет главную угрозу для западной цивилизации…

Всё, приехали. Помнится, во времена коммунистические, один из главных упреков был в безбожии. В преследовании церкви в СССР. «Бога отринули!», ату их, ату!

А теперь вот православие провинилось перед самой западной демократией, начинаем с ним бороться из Европы. Ей, видно, у себя там уже бороться совсем не с чем, она вот в очередной раз сюда пришла.

Я все глубже понимаю, что правы люди, утверждающие: что бы русские ни делали, как бы они не поступали, плохо ли, хорошо ли, все равно раздражаем определенные силы на Западе и в Америке уже тем, что существуем. Было, есть и будет. И это не просто нормально, это даже хорошо, отлично!

Карл Бильдт, «продвинутый» министр иностранных дел Швеции, бывший премьер-министр этой очаровательной страны, считает, что в последние несколько лет Россия изменилась в худшую сторону. В первое десятилетие после развала Советского Союза она демонстрировала в политике приверженность западным ценностям, власти старались привить их населению. Нынешнее русское руководство встало в жесткую оппозицию Западу. Президент демонстрирует приверженность не общемировым, а православным ценностям…

«Новая антизападная и антидекадентская линия Путина опирается на глубоко консервативные православные идеи», — убежден Бильдт.

Ну, господину Бильдту меня не понять. А мои соотечественники поймут. Мне тут вспомнилась унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла. Я раньше думала, что в этом гоголевском образе есть ирония, ан, нет! Встречаются на самом деле люди, которые лихо умеют высечь себя сами!

Если я правильно понимаю, декаданс есть не что иное, как упадничество. То есть, на сей раз, страна воспротивилась упадничеству, прививаемому нам как благо.

Браво, батюшка, вооружившийся в Грузии дрючком! Браво, президент Путин!

Мне уже не смешно, простите за язвительные улыбки, которые я расточала по тому или иному поводу вам обоим.

Как-то так сложилось, что война полыхает, гражданская. Даже там, где, казалось бы, и речи быть не может о войне. И в этой войне я с вами!

***

По поводу общемировых ценностей. Очень это условно, господин Бильдт. Еще слава ли Богу для Вас в данном случае…

Выбирали мы как-то с подругой, которая живет в ЕС, куда нам ехать. Из одной страны в другую, и это моя первая поездка по шенгенским странам.

Была такая возможность: в Амстердам. У меня глаза поначалу загорелись. Здорово, столица Голландии! Побывать еще и там!

Предлагалась другая возможность: в Бельгию, в Брюгге. Тоже ведь не фунт изюма, вспомнилось детство, и, кажется, впрямь услышала, сам Уленшпигель произнес по-русски, правда: «Пепел Клааса стучит в мое сердце!».

Я заметалась в поисках ответа. Но помогла подруга, не одно десятилетие там проживающая. Она сказала так: «Мананка, понятно, что Амстердам тебе кажется крутым. Ты любишь видеть чужие нравы, наблюдать. Только что там? Присядем где-нибудь в баре, из тех, которыми он славится. Через минуту окажется, что какой-нибудь ублюдок обдолбанный с грустными глазами ласково уложил свой орган на твое плечо. Тебе это надо?».

Нет, не надо. И мы поехали в Брюгге.

Я абсолютно, совершенно уверена, что многим из тех, кто рядом с вами живет, господин Бильдт, это не надо…

Но ведь демократия! Куда деваться…

***