Мечта

А мы после фильма Кустурицы

Шагаем босиком по улице…

«Братья Гримм»

— Что задумалась, детина? — мама с улыбкой посмотрела на меня, сидящего над тарелкой супа и уставившегося в точку на стене.

— Да нет, ничего, — я мгновенно вышел из ступора, — просто сочинение задали писать.

— И на какую тему? — поинтересовалась мама.

— Моя будущая профессия.

Повисла тишина. — Напиши про массажиста! — внезапно выпалила мама.

Я был немного ошарашен. — А почему про массажиста?

— А почему нет? Массажист — это очень достойная профессия!

— Не спорю, но надо правду писать.

— А это что — неправда? Я же знаю, как ты хочешь стать массажистом, — мама снова улыбнулась, а я доел суп и пошёл писать сочинение. Правда, не про массажиста…

Сейчас мне четырнадцать лет. Я в восьмом классе, и совсем скоро мне предстоит делать выбор, который должен стать поворотным в моей жизни. Придётся выбирать профессию. Осознание этого пришло ко мне достаточно поздно. Задумываться о своём будущем я стал только последние два года. Если в разных рассказах и повестях шестилетние герои мечтали о профессии мороженщика с целой тележкой эскимо или сторожа склада, по ночам бьющего в колотушку, то я ни в шесть, ни в семь, ни в восемь лет не думал о чём-либо подобном. Зато сейчас у меня полно идей. Но обо всём по порядку…

Как известно, мы выбираем профессию на основе того, что нам нравится или что у нас хорошо получается делать. Кто-то отлично бегает на лыжах и идёт в спортсмены. Кто-то любит химию с биологией и выбирает профессию врача. А что же нравится мне? Что у меня хорошо получается? Вопрос. Мне нравится рисовать, но на рисунке я вижу совсем не то, что задумывал. Значит, я только листы пачкаю. Ещё я пою! По-моему, у меня достаточно неплохо выходит. Но окружающие меня люди этого моего мнения не разделяют. Но больше всего я люблю смотреть кино! Благоговейный ужас охватывает меня при мысли о том, какой путь проделывают кадры до моего экрана. Какое нужно иметь терпение, чтобы сначала написать сценарий, потом всё это снять на камеру, отмонтировать, подогнать звук и т.д. Испытываешь уважение к людям, которые этим занимаются. И я твёрдо решил стать кинорежиссёром. Буду снимать хорошие фильмы, а их будут смотреть хорошие люди и радоваться. Не правда ли, благородная цель? Но… все вокруг против моей затеи. Против родители, друзья, учителя. Говорят, что это очень нервная профессия. Что в режиссёры идут только строители воздушных замков. Что это постоянный поиск денег. И ещё много, много приводят такого рода аргументов. А меня тянет туда. Тянет к огромным камерам, к магическим словам «Мотор» и «Стоп! Снято!», тянет к людям в конце концов. К этим воистину волшебникам, которые дарят нам незабываемые минуты…

Был в моей жизни такой эпизод: возле летнего лагеря, где я отдыхал, снимали кино. Мы играли в футбол, когда киношники принесли на поле кучу разной аппаратуры. Нас, разумеется, прогнали и стали эту аппаратуру раскладывать и настраивать. Укрепляли отражатели (громадные квадраты из фольги на каркасах), ставили микрофоны, кричали на нас (мол, мешаем), клали рельсы, по которым должна была ездить камера с оператором и ещё много всего закручивали, разбирали, собирали. Когда все приготовления были закончены, появились артисты. Среди них выделялся знаменитый Армен Джигарханян. Актёры на нашем маленьком футбольном поле нашим же мячом на камеру играли в футбол. Не знаю, какие перипетии сюжета занесли их сюда, но эпизод был таким: несколько пожилых артистов стояли в стенке, в воротах находился вратарь, кстати, явно моложе всех, а Армен Борисович бил с центра поля штрафной удар. Всё это происходило буквально в двух метрах от нас. Я жадно смотрел на Великого Актёра, стараясь не упустить ни одного его движения. И вот мяч установлен, оператор готов к съёмке. Высокий армянин (похоже, ассистент режиссёра) громко крикнул: «Тишина на площадке!», камера, мотор, хлопушка. Небольшой разбег и… Армен Борисович на ровном месте запинается и не бьёт, а лишь несильно толкает мяч в сторону ворот. Тишина застыла зловещей и устрашающей нотой. А через мгновение все стоящие рядом выдохнули. Ничего страшного. С кем не бывает. Тем более уже немолодой, говорят, на съёмочную площадку его привезли из больницы. Но вдруг среди пронзительной тишины раздался смех! Смеялся мальчишка, лет двенадцати, явно нерусской национальности. Даже не смеялся, а гоготал — нагло, ехидно. А ведь всего лишь за пять минут до этого я рассказывал этому мальчишке, какой хороший и знаменитый актёр Армен Борисович. Парнишка смотрел на меня с недоверием, в глазах читалась усмешка. И вот сейчас он ржал. По-другому сказать нельзя. Все шипели на него, кто-то кричал, но он не унимался. Сквозь приступы противно булькающего хохота проскальзывали слова: «А ещё…ха-ха-ха…Великий… ха… Артист…Ха-ха-ха!» А Армен Борисович стоял и смотрел вдаль, шевеля своими красивыми белыми усами. Было видно, что он ничуть не обижен на этого мальчика. А вот мне было обидно за Джигарханяна. Смеха, издевательского и наглого, он недостоин. Ведь он один из лучших отечественных актёров! Если не лучший…Но с того, кто на переднем крае всеобщего внимания, и спрос намного больше. А не все готовы к этому.

Может, поэтому от идеи стать режиссером меня отговорили. На время. Я решил — пусть это останется мечтой. Самой заветной. Но до сих пор продолжаю воображать, как я буду снимать свой фильм, и стану приглашать только самых лучших актёров. Джигарханяна, например…

Мечты мечтами, но надо всё-таки решать, кем я буду. Помню, хотел стать архитектором и построить храм Святого Николая, да рисую плохо. Думал о математическом образовании, но начались функции, графики, квадратные уравнения, и стало скучно. А в последнее время я задумался о том, чтобы пойти по стопам родителей, на филологический факультет. Ведь язык — это основа всего, а хороший филолог — это универсальный работник! Только надо определиться со специальностью. Можно стать редактором или корректором, что неплохо, но обыденно. А можно стать писателем, это более привлекательная перспектива. Но, увы, в наши дни литературой заработать на жизнь очень трудно, если только ты не Борис Акунин (а он мне не нравится). А вариант стать учителем русского языка я отмёл сразу после моего педагогического дебюта. Состоялся он тогда, когда я понял, что моему двухлетнему брату Коле пора показать буквы. Я усадил карапуза на диван, что оказалось само по себе непросто, достал кубики, на гранях которых красными, синими, зелёными красками были нанесены небольшие буковки. Я начал с самого простого.

— Коля, какая это буква? — я протянул ему кубик с буквой «А».

— Медьбуля, — уверенно отчеканил Коля.

— Нет, Коленька, это буква «А». Скажи: «Ааааа».

— Ааааа.

— Молодец! А это буква «М». Повтори.

— Ммммм.

— Умница. А какая это буква? И протягиваю уже известную ему букву «А».

— Емалька!

— Коля, посмотри внимательно! Это же буква «А»!

— Ааааа…

Битый час я сидел и объяснял, что буква «А» это буква «А» и никакая иначе. Но Коля благодушно пропускал всё мимо ушей. Вдруг на показанную мною букву «А» и в сотый раз заданный вопрос «Какая буква?» он задумчиво протянул:

— Ааааа.

Сразу вспыхнуло безудержное веселье. Всех домочадцев (тут как тут оказался средний брат, прибежали родители) охватила необыкновенная эйфория. Все прыгали, смеялись, обнимали, тискали маленького героя. Он тоже на всякий случай смеялся. А я решил закрепить урок для публики.

— Коля, это буква «и»! Ты меня слышишь — «и»! Понял?

Малыш кивнул.

— Коля, так какая это буква? — торжествующе спросил я, предчувствуя скорый бенефис.

— А! — незамедлительно воскликнул он. Триумф мой не удался, и зрители разошлись.

Теперь на вопрос «Какая это буква?» Николай неизменно отвечает: «Ааааа». А я подумал, что до учителя мне ещё расти и расти…Поэтому поиск мой продолжается.

Но какой бы я ни сделал выбор, хочу верить, что он будет правильным. Что я буду любить свою профессию, получать удовлетворение от того, что делаю. Надеюсь, смогу кормить, содержать семью. Направлю на это все силы. Но даю слово, что пронесу через всю жизнь свою мечту. Мечту стать режиссёром. Буду мечтать, выдумывать миры, создавать сюжеты, ведь чувствую, что я творец, я режиссёр, как бы глупо это ни звучало.