Собачьи истории.

Потеряшка.

Он грустно брёл по дороге, огибая редких прохожих, что пытались его погладить или покормить. Он не нуждался в подачках. Пушок был воспитанной собакой и не брал ничего из чужих рук. Молодой хозяин приучал его этому с детства. Правда, в этой не совсем правильной ситуации, приходится нарушать некоторые запреты. Голод не тётка. А он уже в поисках друга больше трёх месяцев. Так, с оглядкой, не видит ли кто, он подбирал съестное у огромных мусорных контейнеров и бачков с отходами. Последние были гораздо вкусней, но их быстро убирали двуногие. Им они нужней были. А выпрашивать кусочек хлеба не давало воспитание. Пух даже с собаками не ссорился у мусорок. Ел то, что позволяли. Он же не бездомный, безродный пёс. Просто так вышло, что потерял товарища.

В детстве, едва заметив счастливое лицо мальчишки, он сразу же решил, что этот двуногий будет его хозяином навеки. Ему всегда нравился смех малыша, когда он лизал его лицо. Это доставляло Пушку такое блаженство, что было гораздо лучше любого куска мяса. Это было ни с чем не сравнить. Ну, разве если только ему чесали пузо. Маленький хозяин постоянно выгуливал его в скверике у дома и был почти всегда рядом. Но даже в те минуты, когда его не было дома, он всегда чувствовал его запах. Находил какую-нибудь вещь мальчика и уткнувшись носом вдыхал любимый аромат хозяина. За это иногда попадало от взрослых двуногих, но это не огорчало. Он был нужен и любим. А это главное. Пусть по прошествии лет ласк и внимания становилось меньше. Это не страшно. Его счастье было рядом с ним.

Вот и сейчас, когда он отощавший и грязный брёл по мостовой, его душа пела в ожидании встречи. Он верил в неё и в то, что хозяин ищет его. По-другому быть не могло. Во всём виновата его хозяйка. Это вечно ворчливое создание постоянно пахло резкими химикалиями и горькими цветами. Она постоянно злилась из-за вездесущей его шерсти и ругала за это остальных. Вот и в тот день, когда Пушок потерялся, злюка сама напросилась его выгуливать. Ему это не сильно понравилось. Но что поделать? Пришлось смириться. Пошли они как не странно в другое место. Помотавшись на железном чудовище, оказались в огромном парке. Поначалу Пушок был в восторге от нового места. Запахи манили вдаль. А сколько здесь было его собратьев. И не сосчитать. Старшая хозяйка не стала одёргивать его. Она, став на время доброй и ласковой, отцепила поводок и разрешила ему побегать по травке. Он за неполные полчаса перезнакомился со всеми, и четвероногими, и их хозяевами. Даже наметилась любовная интрижка с пушистой девочкой, что сильно походила на него. Её хозяйка была не против. Пушок оглянулся в сторону своей, чтобы испросить разрешения, и остолбенел. Лавка, на которой отдыхала женщина, была пуста. Он рванул к выходу, пытаясь нагнать старшую хозяйку. Но сколько бы пёс не бегал, той нигде не было. Была ещё маленькая надежда, что та сама его найдёт. Но и она пропала вместе с угасающим небосводом.

Парк опустел. Хозяева, вместе с питомцами, разбрелись по домам. Пёс улёгся под лавку и положил голову на лапы. Бродяга ветер, желая скрасить тягостное ожидание чуда, подталкивал ему под морду разный мусор. Но играть Пушку не хотелось. Внутри, наряду со страхом, зарождалось доселе незнакомое чувство обиды. Он отгонял его, как мог. Но то упорно возвращалось вместе с грустью. В глазах защипало и первая его слеза, смешиваясь с начинающимся дождём, упала на землю. Стало сыро и зябко. Но не только от влаги с небес. Главное от чувства одиночества, что он не испытывал даже во время кратких разлук с маленьким хозяином. С трудом поднялся и пошёл искать место посуше, где не свирепствовал, огорчённый его отказом играть, холодный ветер. Ночевать пришлось под огромным кустом. Сон постоянно прерывался криками миражей. Что казалось зовут голосом хозяина за собой. Он вскакивал и оглядывался. Но это был просто ветер и скрип проржавевших каруселей.

На утро, вместе с тёплым солнышком, пришла и надежда на лучшее. Хозяин не мог его позабыть и наверняка ищет своего друга. А значит и он не должен сдаваться. Надо помочь найти себя в этом городе потеряшек. И он рванул, с надеждой в душе, в омут городских застроек. Сколько километров Пушок исходил за это время и не сосчитать. Казалось бы не было ни единого уголка в мегаполисе, где бы он не побывал. Сколько двуногих повидал на своём пути. Были и добрые и злые. Были и те кто вообще не проявлял к нему интереса, словно он был кленовым листком, сорвавшемся с осеннего дерева. Лишь на секунду одаривали взглядом и, иногда просто перешагнув препятствие, отправлялись по своим делам. Местные бродяжки, недоверчивые поначалу, привыкли к мохнатому пацифисту. Он был им безобиден и даже полезен. Мог первым найти съестное и, не ввязываясь в драку, отойти в сторону и отдать найденное более шустрому. Пушок не обижался на них, хотя брюхо и требовало вступить в схватку за выживание. Но он просто потерялся, а они были брошены. Жалость к ним скрашивала свои неудачи в поиске хозяина.

И вот, когда Пушок уже стал сомневаться в успехе своих поисков, один из дворов показался ему удивительно знакомым. Запахи его давних коллег по выгулу в скверике, что был рядом с домом. Эта скрипучая деревянная доска на подставке, что так нравилась хозяину и его друзьям. И главное аромат самого любимого двуногого. Сердце застучало чаще, словно он только что бегал за мячиком. Душа ликовала и пела в предвкушении встречи. Он, впервые за эти месяцы, подал голос. Его лай разнёсся радостным звоном по двору и, отражаясь от стен домов, летел всё выше и выше, в попытке достать до самых верхних этажей. Там был его дом и живёт лучший в мире друг. Даже тишина, что в ответ на его лай, вновь окутала всё вокруг, не огорчила. Поиски подошли к концу. Он победил. Пёс улёгся у знакомого до боли дверного полотна и, положив голову на лапы, стал терпеливо ждать. Попытался успокоиться, чтобы вновь стать похожим на воспитанного питомца. Только хвост, словно жил своей жизнью, продолжал дёргаться от радости по сторонам. Часы ожиданий пролетели мгновенно. Пушок даже не заметил ускоренного бега времени, за своими мечтами предстоящей встречи. Там хозяин в слезах обнимал и кружил его в своих объятьях. И все были счастливы.

Муравейники постепенно просыпались. Из домов, наружу, словно сонные мухи, потянулись взрослые двуногие. Затарахтели двигатели автомобилей. Пёс вскочил с места и в нетерпении забегал около крыльца, встречая выходивших наружу радостным лаем. Кто-то пугался и шарахался от него в сторону, злобно сплёвывая и ругаясь. Кто-то узнавал его и пытался погладить грязную псинку. Он на это не обращал внимания. Ему нужен был только ОН. И вот знакомые до боли шаги. Собачка застыла, вглядываясь с надеждой и радостью в серую сталь двери. Полотно отошло в сторону и на крыльцо выскочил его хозяин. Сердце забилось ещё чаще. Пушок рванул к мальчишке с радостным воплем. Лай перемешивался с повизгиванием и даже плачем. Только его хозяин не обрадовался находке. Он от страха прижимал к себе четырёх лопастную машинку и отодвигался в сторону от лаючей псины. Нет, на секунду в его глазах проявилось узнавание и даже мимолетная вспышка радости. Но он отбросил её в сторону, словно ненужный мусор и отвернулся. Геликоптер, что подарили ему, чтобы скрасить расставание, был дороже всех собачек в мире. Тем более такой грязной и неухоженной, потерявшей товарный вид. Пушок вновь застыл на месте. Но теперь уже от удивления. Хозяин узнал его. Только почему он себя так ведёт неправильно. Не обнимет его, как бывало раньше. Или хотя бы погладит. Вслед за маленьким хозяином на крыльцо выдвинулась мама хозяина. Хмыкнула от удивления, но тут же исправилась. Оттолкнула кончиком туфли Пушка с дороги и промолвила, как бы успокаивая совесть свою и его маленького хозяина.

— Это не наша собачка. Наш был гораздо крупней и лучше.

— Я ваш! — Захотелось крикнуть в ответ. Но лай непонятен двуногим и они, обойдя помеху по окружности, пошли прочь в глубь дворов.

Ещё с минуту пёс стоял в онемении, не зная что делать. Цель последних месяцев, найти хозяина, растворилась в жестокости слов, «ты не наш». А другой цели в его жизни больше не было. Горло пса сдавил сильнейший спазм и из горла вырвался такой вой, что даже коты, выползающие из своих нор погреться на солнышке, шарахнулись по сторонам. Звук оборвался на самой высокой ноте и затих, погружая двор в печальную тишину. Пушок развернулся и побрёл прочь, сглатывая подступающие слёзы. Сердце было разбито на мелкие осколки. И внутри от этого нестерпимо жгло огнём. Проснулось чувство голода, что было для него вновинку. Раньше чувство долга и воспитанность перекрывали его. У ближайшего контейнера валялась куриная косточка. Он остановился чтобы её подобрать. Местные псы, зная его незлобивый самаритянский характер попытались отобрать её у везунчика. Злобный рык и устрашающий взор заставили стаю ретироваться и сглатывать слюнки в стороне. Пушок взял кость в зубы и ещё раз со злобой взглянул в сторону коллег по несчастью. Его взгляд как бы говорил.

— Теперь я не Потеряшка. Я теперь такой же как и вы, Бездомный, Безродный Пёс.

Такое хрупкое чувство — доверие.

Сквозь дымку липкого дождя, огибая слишком глубокие лужи, брёл Шарик. Почему его так назвали, бывшие хозяева, он не понимал. Видел разок это противное и невкусное, резиновое изделие. Ну совсем не похож. И раньше не страдал выпуклостью, а сейчас и того хуже. Скорее верёвочка от этого шарика. Серая в крапинку линялая шерсть уже клоками лезла с боков и брюха. Раньше это было только при переходе с зимы на весну и с осени на зиму. Сейчас гораздо чаще.

То, что было раньше, в другой жизни, ещё не совсем истёрлось из памяти. В редкие минуты забытья, ему снились розовые сны. Сейчас правда всё реже и реже. Как лелеяли его маленького, не ругая и не наказывая за маленькие провинности. А хулиганил он по молодости будь здоров. То тапки сжуёт, то просто напрудит в неположенном месте. Хозяева любили и прощали ему всё. Только жаль, что ты не остаёшься всегда маленьким и хорошеньким для своих домочадцев. Шарик рос и с каждым годом отношения к этой безродной становились прохладнее и суше. Даже стали частенько лупить его, почём зазря. Хотя он уже вёл себя вполне чинно и благородно.

И вот в один из чёрных дней, его просто поменяли на другого. Маленький чёрный комочек въехал в его жилище. А старого семейного друга попросту отвезли на трамвае подальше на окраину и выпустили. Он до сих пор помнит этот тяжёлый день. Хозяин принёс в коробке из-под туфель, что так нравились ему в детстве, дорогостоящего разлучника. А ему не разрешили с ним познакомиться. Одели ошейник с поводком и вывели прочь из квартиры. Потом гулко громыхающий трамвай, нагонял тоску и страх. Нет, конечно, он и раньше ездил на этом железном чудовище, встречая или провожая мужчину. Частенько это делал и самостоятельно. Ему нравилось восхищение хозяина, который на выходе из проходной удивлялся его появлению в такой дали. Пусть не всегда перепадало вкусненького, но даже лёгкие поглаживания по голове приносили невероятное восхищение жизнью. И вот теперь, когда вроде бы вместе в этом железном ящике, от поездки становилось лишь тягостно. Хозяин был сумрачен и тих. Натянутый словно струна, поводок делал поездку ещё дискомфортней. Потом недолгое гуляние на незнакомой остановке среди сумрачных раскидистых деревьев. Шарик ещё тогда заподозрил неладное. Хозяин впервые снял поводок вместе с ошейником. Такого никогда ещё не было. Даже дома этот красивое колечко не покидало его шею. Но он не придал этому большого значения. Всё также радостно и исправно принося любимому человеку палку, что тот бросал всё дальше и дальше. И вот запыхавшись от бега, он в очередной раз вернулся и никого. Лишь вдали по рельсам громыхал трамвай и тишина.

Нет он не сразу поверил в предательство двуногого. Какое-то время пытался найти дорогу назад. Только всё бестолку. Время шло и он смирился с судьбой. А вскоре и сам понял всю чудовищность двуного. Его улыбке и сюсюканью верить было нельзя. Отбитые бока часто напоминали об этом.

Так и шли дни за днями. Иногда плохие, а иногда и чуть получше. Если бы не этот противный дождь, то этот день можно считать почти счастливым. Целый кусок куриного окорочка приятно грел давно не знавшее пищи пузо. Правда пришлось за него схватиться с этой облезлой сосиской, что постоянно ошивалась у мусорного бака рядом со столовкой. Хвост до сих пор неприятно показывало. Успела-таки схватить его за кончик эта мелкозубая дрянь. Вот раньше, когда его сокровище постоянно торчало сверху в виде бублика, она бы не в жись не достала. А сейчас хвост почему-то болтался снизу. Может рефлекс защиты. Хотя как может защитить мелкая мохнатая палочка от сильного пинка или палки. Только ещё больнее делается. Главная защита — бегство.

Сейчас-то он научен на собственных ошибках и сматывался заранее. А вот, когда его бросили и он, по дурости своей, лез без разбору ко всякому двуногому. Туго тогда ему пришлось. Ушибы заживали долго и болезненно. А лапа до сих пор хромает, так и не срослась правильно. Были, конечно, редкие случаи, когда бросались едой или чем-то не сильно тяжёлым, как например снежком, в шутку. Но чаще приходилось уворачиваться от камней и палок, что оставляли после себя нестерпимую боль.

А тот случай с дурно пахнущим чужаком. Тогда Шарик вообще чуть с жизнью не распрощался. И ведь вроде « учёный» был. Знал, что нельзя доверять человеку. Но вот повёлся на небольшой кусочек колбасы. Как смог выкрутиться и сам до сих пор не знает. Просто повезло. Верёвка, что в мгновение ока стянула шею, оказалась хлипкой для его зубов. Бежал без оглядки и остановки часа два, не меньше. Потом долго отлёживался и радовался, что не разделил участь тех, что висели по стенам сарайчика этого злодея.

Вот так, по капле, вера и надежда в лучше изгонялась напрочь из его головы. Теперь только на расстоянии броска, а то и ещё дальше. Даже еду, что попадалась на дороге, вынюхивал долго и с пристрастием. Случай с товарищем, что делил с ним нищенское существование, до сих пор вызывает озноб при воспоминании. Он не хотел тому ничего плохого. Только уступил свою добычу, маленький кусочек мяса. Друг по несчастью долго мучился и скулил, прижимая все четыре лапки к животу. Плач заставлял Шарик лаять от злости, от своей бесполезности помочь малышу. Тот умер только к вечеру. Теперь даже к брошенному лакомству относился с опаской и осторожностью.

Этот бородатый и странный двуногий появился на горизонте совсем недавно. Он поначалу не обратил бы на него внимания, но тот с завидным постоянством посещал подворотню, где он обосновался. Приносил в плошке еды и смотрел издали как пёс уплетает. Пытался пару раз приманить Шарика к себе. Но он-то научен жизнью. Только издали и то если не держишь в руках чего нибудь для броска. Частые посещения кормильца зачастую заставляли нервничать. Он знал по своей собачей жизни бродяги, что если к твоей персоне проявили внимание, не жди ничего хорошего. И только что-то исподволь неуловимое в этих старческих, слезящихся глазах удерживали его на месте. Казалось они чувствовали его боль и никчёмное существование. И эта жалость подкупала. Уже через неделю встреч, он разрешил двуногому приблизиться и дать ему еду с рук. Когда Шарик торопливо заглатывал принесённое, тот посмел погладить его. Щемящее чувство чего-то забытого и счастливого лишь на секунду затуманили разум. Но старая боль в боку тут же вернули на землю. Он стремглав отскочил в сторону и зарычал. Бородатый не стал кричать, а лишь устало махнул рукой и ушёл. После его ухода есть расхотелось. На душе скреблись эти противные кошки. Казалось что сам кого-то обидел.

Почти с неделю не было двуного бородача. Шарик, уже начинающий привыкать к его частым появлениям, взгрустнул. По ночам снова начинали донимать столь болезненные колики спазм голода, что оставили его в последнее время в покое. Пора было искать место посущественней этого. Холода не за горами. О сложности их преодоления напоминали десятки зим, что он выдержал, выбиваясь зачастую из сил в поисках пропитания. И вот когда решение уже было принято, вновь появился старый знакомый. В руках была знакомая до боли плошка с едой. Хвост Шарика непроизвольно поднялся вверх и замотался из стороны в сторону. Даже для него это было удивительным. Старик поднёс плошку ближе и наклонился над изголодавшимся псом. Тёплая рука потихоньку перебирала шерсть на его голове, когда он приступил к трапезе. Двойное блаженство охватило Шарика, унося в неизведанные дали чувств и желаний. Он оторвал морду от чашки и пристально взглянул в лицо бородача. Мелкие капельки слёз висели на ресницах человека. В горле застыл спазм жалости. И впервые это была жалость не к себе, а к этому двуногому. Старик выпрямился и поманил пса за собой. Шарик с осторожностью пошёл за человеком к нему домой. Издалека эту парочку можно было принять за чуждых друг другу. Просто старик и пёс, что пытается выпросить у человека поесть. Лишь часты оборачивания к собаке говорили об обратном.

Дошли быстро. Дедушка жил неподалёку. Поворот ключа и дверь распахнулась, открывая затемнённое пространство прихожей. Шарик вздыбил на загривке шерсть и отошёл в сторону. Неизвестность пугала сильней голода. Старик улыбнулся и, оставив дверь открытой, исчез внутри строения. Шаркающие звуки тапочек на время стихли в глубине, потом снова напомнили о себе приближающимся звуком. Бородатый принёс воды и поставил в уголке прихожей. Ему тут же захотелось сильно пить. С робостью пёс прошёл за дверь и принялся лакать из миски. Дверь за ним с тихим скрежетом захлопнулась. Замок, щёлкнув словно выстрел, закрыл путь к отступлению. Шарик отскочил к стенке и вновь зарычал. Только человек снова не огорчился, улыбаясь ему издали. Пёс успокоился и прилёг у двери. Только зрачки глаз продолжали следить за снующим по комнатам двуногим. Тот вновь принёс воды и подвинул миску ближе к морде собаки. Шарик отодвинулся в угол.

— Ничего родимый — прозвучал в ответ голос старика. — Я знаю, доверие хрупкая штука. И нам ещё долго придётся привыкать друг к другу.

Пёс зевнул в ответ и прикрыл глаза. Сон потихоньку смаривал его. Во сне он вновь был маленьким щенком, которого лелеяли и любили двуногие хозяева.

Предательство.

Щенок открыл глазки. Рядом возились его братья. Большая мохнатая мама увидев, как один из малышей проснулся, принялась вылизывать его шершавым языком. Это было так приятно, что щеночек сомлел от восторга. Тепло материнского тела, вкусное молоко и ласки — вот всё было нужно для счастья. Маленькому созданию больше ничего было не надо. Он верил, что рождён для счастья, что мир прекрасен и добр к нему и что это будет длиться вечно. С утра до ночи он играл с другими щенками и не задумывался о будущем. Но как же мы ошибаемся, принимая сиюминутное прекрасное мгновение за чистую монету. Ошибался и щенок чуть только он и его братья окрепли, их запихнули в большую корзину и унесли от матери. Щенок долго помнил её грустные глаза и слышал тихое поскуливание. Он рвался назад, но хозяйка прикрыла крышку корзины и все затихли ожидая своей участи.

Их принесли в шумное и сильно пахнущее место. вокруг сновали двуногие и некоторые заглядывали в корзину, нависая над ними огромными головами. Они скалили зубы и казалось, что хотели их съесть. Только позже щенок узнал, что так они улыбаются. Сильные запахи будоражили и манили. Пахло едой и другими животными. Щенок осмелел и выглянул через край корзины. Мир в его глазах мгновенно расширился от размера квартиру до огромной площади забитой людьми. От непривычки даже закружилась голова и от страха он снова спрятался на дно корзины. Понадобилось много времени, пока всё снова стало на свои места. Братья постепенно исчезали из корзины один за другим. И скоро щенок остался один. Он улёгся на дно опустевшей корзины. Стало прохладно. Малыш стал дрожать мелкой дрожью.

Прошло много времени и когда щенок уже стал засыпать его потревожили. Маленькие ручки вытащили его из корзины на свет и прижали к своему телу. Щенок ощутил тепло и открыл глазки. На него смотрел своими серыми глазами маленький мальчик. От него пахло молоком и ещё чем то незнакомым и вкусным. Собачка в благодарность за тепло лизнула мальчика в нос. То засмеялся громко и звонко, так что у малыша заложило уши.

Хозяйка с корзинкой потрепав его на последок растворилась в толпе. Последняя ниточка связывающая его с мамой оборвалась и исчезла там же.

Его принесли в незнакомую квартиру. Сначала он пугался и жался к ногам нового маленького хозяин, но вскоре осмелел и начал обследовать неизвестную территорию. Мальчик что-то говорил ему. Но единственное, что он понял — его зовут или будут звать Рико. Перед щенком поставили блюдце с молоком и насыпали в чашку круглые шарики. Тот осторожно попробовал. Ему понравилось и он начал с удовольствием уплетать еду.

Наевшись до отвала щенок отошёл от чашки и как делают все малыши напрудил. Сверху раздался грозный рык большого человека и Рик спрятался под диван, изредка выглядывая и поскуливая. Так он просил не ругать его. Маленький хозяин напротив не рассердился, а принёс тряпку и вытер лужу. Потом поманил щенка и когда тот вылез погладил и показал ящик чем то наполненный доверху. Нагибая голову, он что то говорил. Рик понял ходить надо в этот ящик и тогда ругаться не будут. Рико вообще был понятливой собакой.

Вскоре всё стало на свои места. Щенок стал забывать маму и привыкать к новой обстановке. По ночам он уже не скулил, вспоминая прежнюю жизнь, а лишь горестно вздыхал. Новый хозяин относился к нему с любовью. Часто, если не был занят, играл с ним. Они вместе ходили на улицу и щенок увидел какой большой мир. Тут он познакомился с прекрасной маленькой собачкой девочкой, которая заигрывала с ним и частенько лизала его в нос. На прогулке мальчик кидал ему ветку или мячик и Рико приносил вещи обратно. Им было интересно вдвоём. Хозяин баловал его едой, мыл в ванночке тёплой водой и любил его. жизнь снова стала прекрасной. Он снова радовался жизни.

Прошло время щенок окреп и вырос. И вот в один из осенних вечеров всё переменилось.

Началось всё с плача хозяина, который прижимал к себе Рика и не отдавал его большим двуногим. Было много криков и ругани. Рик сжался в комочек и спрятался под рукой мальчика. Он понимал, что большие хотят сделать плохо хозяину и ему. Когда большая рука приближалась забрать его у хозяина, он рычал и пытался укусить обидчика. Но тут на крик врага мальчик, со слезами на глазах, сам передал щенка в руки больших двуногих. Его схватили за шиворот и как он не сопротивлялся засунули в большую сумку. Щенок скулил и звал на помощь хозяина, но то не отзывался. Это предательство больше всего расстроило щенка. Ведь он так верил в своего хозяина. Сумка вздрогнула и его куда то понесли.

Рокот двигателя и плохой запах бензина угнетал и беспокоил. Вскоре гул стих и его снова понесли. Из темноты сумки он слышал разговоры, которые ему не нравились. Скрипнула железная дверца и Рика вытряхнули на каменный пол. Глаза ещё не привыкли к яркому свету и он вначале только услышал как захлопнулась дверь и только потом увидел, что сидит в клетке метр на два. Вокруг было много таких клеток и все они были заполнены другими обитателями. Были здесь собаки разнообразных пород и даже кошки, на которых он любил лаять во дворе, сидели рядом в таких же камерах, заполнявших комнату до самого потолка. Большой мохнатый двуногий с неприятным запахом приблизился к клетке и поманил щенка, но Рик только сильнее вжался в заднюю стенку клетки, и его оставили в покое.

Первое время он отказывался от еды и воды. Потом привыкнув к новым обстоятельствам начал потихоньку есть. Голод не тётка. Пришлось привыкать к новым обстоятельствам. Соседи по камерам вели себя тихо ели и спали. Лишь кошки изредка начинали кричать возбуждая криками соседей заставляя их лаять. Все соседи по запаху и виду были какие то неполноценные. Рик не понимал в чём дело, но чувствовал, тут что-то не так. Когда Рико уже совсем успокоился и привык тюремщикам, дверца в клетку открылась. Щенок насторожился и зарычал. В клетку просунулась большая железная палка. Собачка цапнула за неё. В тот же момент вокруг шеи стянулась петля и сдавила горло. Упирающегося, задыхающегося Рика вытянули наружу и потащили в другую комнату. Там пахло странным противным запахом. Яркий свет бил в глаза. К нему подошёл двуногий во всём белом и схватил за холку. Сильная боль. Собачка вскрикнула и сознание стало уплывать. петля ослабла, но ноги не слушались и со страхом Рик погрузился в беспамятство.

Очнулся в своей прежней клетке. Внизу живота ныло и болело. Дотронулся носом. Резкая боль. Рик стал лизать рану стараясь унять боль. Вскоре он заснул. От переживаний и боли он поскуливал во сне и его соседи повторяли этот плач за ним.

Прошло время боль, перестала ощущаться совсем. Им овладела апатия. он стал спокойным и безразличным как его соседи. От еды малоподвижного образа жизни он начал полнеть. Жизнь стала серой и ненужной.

В один из дней всех собачек согнали в кузов. Куча мала из животных паниковала и беспокоилась. Даже самые спокойные заскулили в ожидании чего то страшного. Грузовик дёргаясь на ухабах повёз их вдоль домов на окраину города. Подъехали к сильно дымящемуся зданию. Рик уловил в воздухе запах тех кусочков, которыми мыл его мальчик. Воспоминания болью отозвались в душе. И тут ветер донёс ещё один запах. Шерсть дыбом встала на загривке. Коллеги по несчастью тоже учуяли его и сбились в кучу, скуля и лая. Рик зарычал — это был запах смерти животных в том числе и собак. Он заметался в страхе по кузову ища лазейку, чтобы сбежать. И удача улыбнулась ему. В одном из бортов часть доски сгнила и отвалилась. Небольшое отверстие было недостаточно большим для него. Но он втиснулся в него и обдирая бока об острые края вырвался наружу. Упав на асфальт с высоты полутора метров он взвизгнул от боли. К нему побежали двуногие из машины и он рванул не оглядываясь вдоль домов. Мелькнула рядом с мордой петля на палке. Щенок побежал ещё быстрей. свернул под мост в канаву и перемахнул небольшой забор. Преследователи, ругаясь отстали. Рико ещё долго бежал петляя и путая следы, пока вконец измотавшись остановился у каких то домов. За ним никто не гнался. Проходящие мимо двуногие не обращали на него внимание. Он успокоился. Сильно хотелось есть. В контейнере у одного из домов копались такие же как он бездомные собаки. Рик приблизился к ним, виляя хвостом. У них была еда и надо было с ними подружиться и влиться в стаю. Собаки сначала приняли его спокойно, но учуяв его ущербность разозлились и залаяли. Одна маленькая как и он собачонка изловчившись укусила его за заднюю ногу. Рик обиженно взвизгнул и побежал прочь. У здания из которого вкусно пахло он остановился. Туда заходили люди и щенок проскользнул вместе с ними. Люди сидели за столиками и ели. Голодные спазмы сжали желудок от такого изобилия всего вкусного. Никто не обращал на него внимания. Рик походил около столов, поглядывая на жующих двуногих. Но какие бы не строил, просящие мины на своей морде, никто ничего не подал. Один из посетителей подозвал работника и показывая на щенка, что то сказал.

— ну вот наконец то заметили — завилял хвостом Рико. Только подошедший двуногий схватил швабру и вытолкал его с побоями на улицу. Пробегающие мимо мальчишки смеясь кинули в него камень, который попал ему в бок. Было очень больно и он увернувшись от второго камня бросился наутёк. Люди стали для него злом, которое может только обижать и предавать. Даже вне тюрьмы мир стал таким же серым и злым.

Убегая подальше от домов с людьми, Рик забрёл на окраину города. Собак пробегающих мимо он уже сторонился. Он был для них изгоем. Поэтому лучше было б не рисковать.

Мимо проходил грязный как и он двуногий. Увидев Рика остановился и поманил его. Щенок отбежал. Мужчина достал кусочек колбасы из кармана и протянул в его сторону. Запах колбасы, как наркотик для голодного щенка, манил к себе. Рик осторожно подошёл. Мужик протянул руку, что бы погладить его и от страха собачка укусила его за руку и отпрыгнула прочь. Рик ожидал криков, но ничего такого не произошло. Мужик вытерев полой рубахи кровь продолжал приманивать его колбасой.

— Вот оно новое счастье. он не обиделся на него и не накричал за его проступок. Он добрый. это будет его новый хозяин-мысли вихрем кружились в голове щенка.

Рик подошёл потихоньку к человеку виляя хвостом, как бы извиняясь за свой поступок. Но в тот момент когда он уже собирался взять из рук кусочек колбаски петля из грязной верёвки обвилась вокруг шеи. Мужик, довольно улыбаясь, засунул еду в рот и потащил упирающуюся собачку за собой на пустырь. Рико уловил от него тот же запах собачей смерти, как и в машине в которой их везли на фабрику. Обезумев от страха он вцепился врагу в ногу и почувствовав как ослабло натяжение верёвки, рванул в сторону домов. Верёвка на шее цеплялась за кусты и заборы, мешала бежать. Кричащий от злобы и боли оборванец остался позади. Бег длился долго. Забежав в кусты щенок остановился передохнуть. Верёвка терла шею и Рик лапами стал стаскивать её с себя. После долгих мучений удавка, прижимая уши к голове, сползла и упала на землю. Темнело. Рик побоялся вылезти наружу, поэтому устроился на ночлег прямо в кустах на пожухлой траве и листьях. Закрыв от холода лапами морду он сложился клубком и уснул. Голодные спазмы и переживания заставляли его дергаться во сне и просыпаться. Так прошла ночь.

Утром Рик вышел из своего убежища и поплёлся в поисках еды. Пройдя пару домов сердце забилось часто-часто. Это был его двор, где он гулял с маленьким хозяином. Вот его подъезд. Из подъезда вышел мальчик. Да точно это его хозяин. Рико рванул к нему, но тут же затормозил. В руках у мальчишки была малюсенькая собачка, похожая на крысу.

Тот ласкал её и гладил и поднимая вверх кружил её, как когда то кружил его. Вышла гулять и его бывшая подружка девочка, так любившая лизать его нос. Рик завилял хвостом, но та пробежала мимо не обратив на него внимания. Да кому был нужен простой дворовый пёс. Он остался один и снова чувства предательства людей и своей никчёмности захлестнули его. Развернувшись он побрёл наугад прочь.

Чувство голода притупилось и осталась только боль внутри. Болела душа. Рик шёл довольно долго пока хватало сил. Поднявшись на пригорок он увидел две стальные полосы убегающие вдаль. Между ними было сухо и довольно таки тепло. Он устало опустился на траву. Сил больше не было. Вставать и идти искать еду не хотелось. Вдали загудела электричка. Рик даже не привстал. Ему было всё равно. Апатия, грусть и жалость к самому себе охватили его целиком. Он устало смотрел на поезд, который быстро приближался. Рико закрыл глаза……..