Густое чёрное марево нависало над полем. Свинцовые тучи не давали дышать, сводя судорогами лёгкие. Пепел в воздухе, пепел в волосах, пепел в глазах. Он казалось, покрыл всё вокруг на тысячи миль. Под пеленой его исчезла трава, и от этого мир стал похож на бескрайнюю пустыню с серым обжигающе едким песком. И под этим песком покоились трупы, окропленные алой кровью тела, свежеушедших в шуньяту[1]. Над ними кружат вороны, силуэты, которых сливаются с бесконечной темнотой небес. Глухое карканье раздаётся рваными дырами в реальности. Скорбный плач вестников смерти гулким эхом отправляет мёртвых, по чьим венам течёт горячая смола, не дающая шанса на спасение, в осколки мироздания.
А позже ткань неживой локации взорвётся нечеловеческим воем, полным дикой боли. Надрывно вырывались звуки из глотки с кровью, а сухие губы лопались, изгибаясь в истерической гримасе. Хрупкая фигура девушки, согнувшаяся над остывшим и скорчившимся в агонии телом мужчины. По её щекам катились слёзы, ставшие горькими и чёрными от пепла. Они собирались в уголках рта, где запеклась бурыми сгустками кровь, и кожу разъедали.
Глаза покраснели, исчезла прекрасная голубизна, сменилась серой непроглядной печалью. Было глупо ожидать, что он очнётся. Ведь и ей самой осталось совершенно немного. Так как по венам, впитываясь, проникая в каждую клеточку, текли стеклянные осколки, разрезая капилляры. Сердце угасало, замедляя стук.
Но ей было неважно, что произойдёт с ней. Она знала, что хочет умереть вместе с любимым, и быть погребённой хоть в сырой земле, хоть в океане пепла, не суть.
Девушка легла ему на грудь, переплела свои пальцы с его, под ногтями которых залегла почва с запахом свинцовых пуль. Сознание растворялось, поддавшись влиянию яда. Веки сомкнулись, погрузив мир в полнейшую тьму. Резкая и последняя вспышка разума и пустота…
***
Vita sine libertate, nihil[2].
Над их головами свисают хрустальные ветви вишни, всё окутывает белый дым. В воздухе чувствуется запах тамариска, и лёгкость переполняет тела. Прозрачные линзы горящих любовью глаз, и пустые осколки ничего незначащих фраз, на которых раскрыли лепестки ярко — алые ликорисы.[3] И вопреки своему значению, он дарит им ещё один шанс быть вместе. Говорят, что после смерти жизнь не кончается, скажите, правда ли это?
[1] Шуньята — центральное понятие в буддизме, обозначающее «отсутствие постоянного «я» у личности и явлений»
[2] (лат.) Жизнь без свободы — ничто.
[3] Ликорис, красная пауковая лилия, воскресшая лилия — мы никогда не встретимся вновь, забудь обо мне.
Также этот цветок посвящен мёртвым, он любит расти на полях сражений, где пролилась кровь воинов.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.