Миниатюры

МИНИАТЮРЫ

Дом заблудившийся в степи.

Это был пастуший дом на летнем пастбище. Он стоял один посреди ровного желто-зеленого степного моря. Обернутый в несколько слоев плотными листами рубероида, прибитых сверху досками, дом походил на осиное гнездо. Высокий порог, на стене напротив входа — пила и черная полевая сумка, напоминающая закрытый зонтик. Рядом умывальник и осколок зеркала над ним. Вечером пастух пригонит овец в загон, возле дома. Закроет деревянные ворота, войдет в дом и наклонившись над умывальником, увидит свое лицо в зеркальном осколке и улыбнется. Сядет за старый, посеревший от воды стол, поужинает и уснет на раскладушке укрывшись шубой. Завтра будет новый день.

Один жаркий день

Полдень. В поселковой столовой старик с растрескавшимся как сухая глина от солнца лицом, утыканном редкими щетинистыми волосками, бессмысленно, по-доброму улыбается, пытаясь размочить засохшие конфеты в чае. Чай становится мутным, старик радостно разгрызает конфету. За окном, что напротив старика, человек в одном ярко-красном носке стоит на костылях посредине пыльной поселковой дороги. Взмахнул рукой с бутылкой воды, хочет остановить машину. Брызги из бутылки летят и падают на ступеньки у входа в столовую и рассыпаются веером разноцветных брызг. Жарко. Разгорается лето.

Ника зимой

Дверь скрипнула и открылась. Из темноты коридора на меня смотрели два глаза. На них поблескивали большие круглые тонированные зеленым очки. В воздухе висел ржаво-кислый запах чего-то безнадежно испорченного.

— Ну и что происходит?

— А ничего не происходит. У него окончательно снесло крышу.

— Может все еще наладится.

— Если крышу снесло она уже не восстановится.

— Вам нужно поговорит.

— О чем и как с ним говорить. Когда я пытаюсь к нему подойти он говорит Пошла вон!

— Ты больше не ругаешься ним?

— Нет я попыталась с ним по-хорошему поговорить. Даже унижалась. Чуть ли не на коленях ползала. Говорила какой он замечательный, да как я его люблю.

— А он?

— Отстань я хочу спать.

Попутчица

Женщина в самолете на соседнем месте по имени Тамара. Возвращается из Новосибирска в Москву. Ездила навестить мать. Ей почти 80 лет. У Тамары в следующем году тоже юбилей — 50 лет. Они встретятся в Н-ске. Братья, сестры, племянники, дети. У нее двое детей, взрослые. Невестка вчера купила себе серьги с бриллиантами. Сын ей говорит: «Мама давай и тебе бриллианты купим». А я ему говорю не нужно. Вот колечко понравилось, купила себе подарок. Опал в золотой оправе. Посмотрите как он отливает, редкий оттенок. Вообще-то я хотела купить себе шубу. У меня есть уже несколько одну из Греции привозила, другую в Москве покупала. Но отдала одну невестке, себе теперь хочу норковую. Но как-то не купила. Деньги потратила, вставила маме пластиковые окна, сделала ремонт. Мы каждый год делаем с ней ремонт, в одной из комнат. Она ждет когда же я приеду. Готовиться, выбирает обои.

Как долго летим. Потом еще до вечера мне ждать автобус в Ригу. Но там удобно у меня самое первое место. Впереди дорога, сверху телевизор, фильмы показывают. Вообще мне нравится жить в Риге. Я там уже 25 лет. Только начинается май я собираю сумку и еду в Юрмалу, к морю. У меня там есть свои места. Летом можно купаться вода прогревается до 21 градуса. Загораю до осени. А мой любовник он морж. Купается зимой в море. Я стою закутавшись в шубу и смотрю на него. Как он раздевается бежит к воде, окунается, выскакивает, брызги летят во все стороны. Он выходит из воды, а я распахиваю шубу и говорю, иди же скорей сюда я тебя согрею. В Новосибирск возвращаться не хочу, что там делать. Море совсем не такое. В Риге я работаю. Местные многие, оосбенно молодежь уехали за границу. Работать некому.

Посадка. Тамара сладко потягивается. Она невысокая, полноватая, с белым гладким лицом. От нее исходит ощущение удовлетворенности собой, жизнью, каждым ее мгновением. Одевает белую куртку в узорах, вытаскивает многочисленные пакеты и сумки, не спешит и не протискивается к выходу. Я выхожу раньше. Мельком потом замечаю ее с тележкой в зале выдачи багажа, чтобы уже окончательно потерять из виду.

Давайте вязать

Черноволосая женщина продает канцелярию в музыкальной школе. Ручки, фломастеры, закладки, блокноты. Ее зовут Алиса. Она очень доброжелательно разговаривает со всеми — с детьми, родителями. Голос у нее приятный успокаивающий. Она разговорилась с высокой молодой мамой, которая вяжет.

— Какой у вас красивый шарф? По какому журналу вязали?

Высокая мама отвлекается от вязания и неспешно отвечает, показывает журнал. Вокруг постепенно собираются другие женщины. Слушают. Вязать — это такой удовольствие. Кивают. Поддерживают разговор короткими фразами. Мужчины не понимают, что это не работа, а отдых.

Алиса рассказывает свою историю. Я очень любила вязать. Потом родился ребенок. Не было денег и пришлось много вязать сначала ему, потом на заказ другим мамам. Вязала день и ночь. Мне снились чепчики в рюшках. Уже тошнило от них. Сын вырос и я бросила вязать совсем. Через несколько лет как-то в гостях у двоюродной сестры я увидела что она вяжет. Пальцы сами потянулись к спицам. Так захотелось вязать! Мы тут же пошли в магазин купили спицы, пряжу какая была. И мои пальцы сами все вспомнили. Какое было счастье! Потом снова как-то забросила вязанье, работа не позволяла. А теперь я снова хочу начать вязать. Я думаю это будет платье. Летнее, легкое платье из хлопка. Я не могла выбрать пряжу. Но теперь я поняла какая она должна быть — хлопок с эластином.

«Я буду вязать платье — говорит Алиса, обращаясь ко всем и никому в отдельности — нужно только выбрать цвет». Женщины вокруг одобрительно кивают.

Пляж в сентябре

День еще теплый. Но на песок уже падают первые желтые листья. Марина пришла на пляж с сыном. Положила покрывало у самой воды. Сняла футболку и шорты. Подошла к морю, потрогала воду. Медленно зашла по пояс, поплыла вдоль берега.

Вышла и легла на спину, подставив лицо солнцу. Она лежала с открытыми глазами и в них отражалось солнце и волосы, сидящего рядом с ней сына. Море и песок и люди лежащие рядом на полотенцах, только не было самой Марины. Вот она пошевелила рукой, провела ладонями по лицу, смахивая песчинки. Она чувствовала свои руки на лице, песок прилип к спине и ей неудобно было лежать, она это чувствовала. Но она не понимала другого — кто такая эта Марина, зачем она здесь, зачем этот пляж и этот мальчик, зачем ей жарко. Быть может некой Марине не понравилось бы все это и она была бы не здесь, а где-нибудь… еще. Но кто она та Марина и кто эта. Она не знала и никто не мог ей сказать. Поэтому она просто вздохнула, перевернулась на живот и стала смотреть на лестницу, по которой продолжали идти на пляж закончившие рабочий день люди.