Жизнь под хорошими хозяевами

Над воротами в город Упыреште красовалась надпись: «Траяска Дракула маре!». Она не отпугивала многочисленных торговцев и посетителей.

В таверне «Господарь Влад Грозный», как обычно к вечеру, собралась самая разношёрстная компания. Действительно важные господа сюда не заходили, а для относительно важных были нечто вроде отдельных залов: куски общего зала за частичными, скорее символическими, перегородками. В одной из «лож» ужинал рыцарь Бова со свитой, уже третий месяц живший в этой таверне за счёт княжества, поскольку состоял в резерве военачальников. Ему прислуживали собственные крестьяне. Он ел с отдельного якобы фарфорового (на самом деле из белой глины с глазурью) блюда, а его дружинники-лучники с общего оловянного. Он пытался грозно покрикивать на содержателя таверны Панку-Яшя, но Панку-Яшь почти не обращал на него внимания, давно уже зная ему цену.

В общем зале сидели крестьяне и мелкие торговцы, приехавшие на ярмарку. Почтенный глава семейства Гологонта вещал:

— Говорят, что здешние правители переселенцев привечают. А мне выделили надел наполовину в болоте, наполовину в лесу. И налог за год вперёд сразу взяли.

Гораздо менее почтенного, но ехидного, вида мужик спросил:

— И тебе приходится теперь вместе с семьёй осушать болото и лес корчевать?

— Да.

— А подтвердишь ли ты это? Тут ведь в зале сидит смотрящий от господаря и Совета Личей. Он специально выслеживает все нарушения. Если другие провинились, их накажут, а если ты оклеветал…

— Ну прислали сотню хилых скелетов рыхлить почву и пару десятков вонючих и тупых зомбяков лес корчевать да оросительные каналы копать. Хотел отказаться, да мне отсоветовали.

— Чего, боялся, что дорого возьмут?

— Да и так дорого взяли. Они все присланы в счёт налога, что с меня содрали. Жили бы спокойно у себя, у нас гуннский батыр налогов не брал.

— Так чего же ты уехал сюда?

— Сыновья довели. «У Дракулы живых в армию не забирают», ныли. И дочь у меня гунны забрали, когда на полюдье приехали.

— А, слышал. Когда у батыра или нойона деньги и провиант кончаются, они на полюдье ездят по своим деревням и городкам. Со всех берут, сколько вздумается им. Да ещё молодых парней в войско забрать могут, а уж девок да баб симпатичных часто тоже увозят в ясырь. И что, получалось меньше, чем налоги у некросов?

— Какое там меньше! — стукнул по столу Гологонта и понял, что проговорился. Но делать уже было нечего. — Если настроение хорошее, то почти столько же получалось, а если вожжа под хвост кощеям попала, то обдерут как липку и голых оставят. Даже бабьи волосы для канатов катапульт срезали. Надо было в лес к разбойникам уйти, там бы свобода была.

— И что, лучше жили бы?

— Зато деньги из дому не выходили бы. Выдали бы за охрану сколько положено хлеба, баранов и сивухи, а со своих они денег не берут. Брезгуют деньгами из рук мужицких. Высокородные, блин!

Сидевший в углу студент, проходивший курс подготовки на вампира (если троечником будет) либо лича, если диссер защитит, пробурчал:

— Живём здесь мирно, хозяйством занимаемся и исследованиями, а они всё лезут. Дескать, они воины света, а мы порождения зла. Хотят установить здесь демократию и права человека.

— Боятся, видно ваших расследований, — заметил приезжий купчик.

— Не расследований, а исследований. И правильно боятся, — ляпнул студиозус и прикусил язык: смотрящий ведь отметит, что проговорился.

— Ну ладно насчёт налога. Прислали гадкую, но подмогу зато. Но ведь эти личи-надсмотрщики и привидения-доносители круглые сутки повсюду шныряют и жить не дают, — вновь влез добавивший в себя ещё кружку сивухи Гологонта. — Всё у них не как у людей. Полагается ведь пахать поле, а я две борозды провёл, так меня лич-надсмотрщик выпорол и заставил руками голыми все комки земли разминать. У них какие-то палки-резалки.

— Плоскорезы, — уточнил кто-то.

— Ну ладно, выпорол, — зудел крестьянин дальше. — Так ведь пообещал, что за следующее нарушение самый гнилой и противный зомбяк меня пороть будет. И ладно бы, гневался господин и ругался. А то всё так вежливенько и без мата. А я так не привык понимать.

— Так ведь они никогда не гневаются и не унывают, ты что, не знал? — улыбнулся трактирщик.

— Слышал, да мало ли что люди брешут? А оказалось, правда. Как с такими господами жить? Да и вообще всё у них через задницу. Хотел, как полагается, пшеницу посеять. Так этот немёртвый «агроном» (тьфу ты, какое неприличное слово!) всё мне расписал: где что сеять. И хрен знает что. Аир, какой-то камыш особый, который папером назвал, кучу трав, что я даже названия выговорить не могу, и (вот срам-то!) лебеду.

— И не боишься ты, что тебя за такие речи… — выдавил ошеломлённый Садок, гость из Китежа.

— Господам всё равно, что болтают. Они ведь не обижаются. Главное, чтобы этот Голозад налоги платил да работал, — пояснил трактирщик. — У нас княжество свободное.

— А если Голозад уйти захочет? — спросил Садок.

— Тогда будет всё по закону. Его и всю его семью на кол и в зомбяки опустят. У нас диктатура закона. Как говорят господа, закон — самое мёртвое, что есть на свете.

Слышавший обрывки разговора рыцарь вдруг (значительно протормозив) взвился и помчался бить Гологонту.

— Сволочь! От армии косишь!

— А сам ты чего здесь третий месяц сидишь? Пошёл бы к другим властителям, а ты рад, что хоть немного платят, зато ничего не требуют, — отрезал трактирщик.

— Заткнись, быдло! — хотел было устроить дебош Бова, но посмотрел на смотрящего и опомнился, решив предъявить «законные претензии». — Ты что за кислятину мне вместо вина дал?

— Заткнулся бы ты! — отрезал трактирщик. — «Кровь любимой женщины», молодые вампиры, что ещё вкус вина не забыли и порою им балуются, его все лучшим считают.

Неизвестно, что было бы дальше, но в таверну ввалился патруль из лича, двух вампиров и десятка скелетов.

— Рыцарь Бова! Собирайся, пришло время служить!

Рыцарь растерялся. Он, видимо, так и надеялся пересидеть всю войну в таверне.

— Но я не хочу учиться! — возразил он, и через несколько секунд, поняв, что сморозил, добавил: — Некромантии.

— А тебя никто ничему учить не будет. Нам извозчик нужен, — так же спокойно отрезал лич.

— Я не кучер, я рыцарь! — заорал оскорблённый «герой».

— Уточняю, — голосом робота из старых фильмов продолжил лич. — Наши армии успешно наступают. Нужен командир обоза: подводить к ним резервы и забирать на обучение или переобучение вновь поднятых, пленных и перебежчиков.

Свиту рыцаря погнали в храм превращать в немёртвых. Рыцарь задрожал.

— Не бойся, — равнодушно утешил лич. — Ты нам нужен живой, командовать живыми. И работа спокойная. Разве что на вражин напорешься. Но здесь уж мозги применяй. Они у тебя ценные: в лавке ингредиентов мозги рыцаря большая редкость.

Садок вздохнул.

— Понимаю я, почему длинноухие либо люди на вас лезут. Но вот зачем полезли тёмные братцы длинноухих?

— Они говорят, что они — империя зла. И их империя очень зла на нас, за то, что мы не злы, а рассудочны и хозяйственны, — решил реабилитироваться студиозус. — Даже пленных не приносим в жертву. А принимаем к себе в соответствии с их рангом и даруем им вечную не-жизнь.

— А о душе-то вы хоть думаете? — заорал Садок.

— Зачем? — ответил неожиданно для всех Гологонта. — Наши господа и без неё прекрасно обходятся.