Взломщик

ВЗЛОМЩИК

Я сидела у окна, и я была она.

Последний трамвай прошел через комнату, въехав с фасада и выскользнув из угла. Два окна: одно на север, другое на запад. Стук колес не мешает. Хуже, когда опускается тишина, и обглоданная с бока луна зависает над рельсами. Отраженный свет меняет их сущность. Если долго смотреть на две нездешние стрелы, уносящиеся вдаль, в душе рождается беспокойство.

Сначала невнятное и глухое. Вкрадчивый голос уговаривает поднять глаза и посмотреть на источник света. Ты знаешь, что нельзя, луна не греет, она ворует свет и, вплетая в него ложные смыслы, посылает на землю отравлять души.

Но стоит только сказать, нельзя, как рано или поздно тебе захочется взглянуть. Всего лишь краем глаза. Ведь ты дома, что с тобой может случиться?

Я смотрю на свое отражение в стекле: темные глаза пугают. Это не я, это двойник. Привет. Но отражение не хочет здороваться, ему плевать на меня. Оно живет своей жизнью где-то там, между лунными рельсами и кривым безносым ликом, висящим над землей.

Отражение усмехается, и я понимаю, сейчас оно поднимет глаза.

«Не смотри!» — хочу сказать ему. Но звуки сворачиваются и комкаются, и слова забивают горло, перекрывая доступ воздуху. Слова тоже против меня. Я пытаюсь откашляться, исторгнуть их из тела. Втянуть глоток вожделенного воздуха. И слышу мерзкое хихиканье, это смеется двойник. Кто же еще? В комнате никого. Дом пустой.

Ах ты гад! Пытаясь расслабить горловой спазм, ищу взглядом двойника, чтобы понять, что сделала ему. Его глаза в темных обводах устремлены вверх, они пьют молочный свет. Жадно двигается кадык. Да что же там такого?

Смотрю вверх. С затененной стороны на меня стекает тьма. Тягучим потоком входит в мой разум, наполняя его музыкой и ритмом. Сердце сокращается, глухо стучит. Каждая клетка расслабляется и сжимается в такт. Я кручу регулятор на колонках, открывая еще один шлюз. Теперь музыка звучит в голове, и хлещет из динамиков.

Бешеная музыка. Мужской голос лавирует между нотами, хватает их, сплетая, чертит линии, свивает спирали. Малые сферы вбирают большие, прямые пронзают плоскости, Линии убивают друг друга, тут же рождаясь снова. Голос хриплый и красивый, он заполняет мой разум, и теперь я он.

Я он.

Разум кипит, плавится и трещит. Взлом сознания начат. Я погружаю руки в мозг и убираю все лишнее: эмоции, страсть, нежность. Я выбрасываю их, они с влажным звуком шлепаются на пол. Я хотел бы только думать, чтобы мысль расширялась вместе с вселенной. Я еще не готов.

Громче. Регуляторы не нужны. Музыку играют стены и пространство. Уши не нужны. Я слышу телом. Песня такая громкая, что лопаются перепонки. Разум врубает сирену, и руки сами тянутся к предохранителю. Выловленными из воздуха наручниками сковываю запястья. Стена не выдерживает, по ней бежит трещина.

Дом выдержит, я строил сам. Знаю.

Давай, друг, не трусь. Увеличиваю напряжение, и разум взрывается, разлетаясь по комнате. Теперь я все, что здесь есть: стол, кресло и книги в коробках. Я каждая буква в книгах, каждое слово, тысячи слов, миллионы, миллиарды слов. Я тире, я точка, я запятая. Слова лезут из книг, расползаются, я слышу, как они пищат. Мне хочется раздавить их ногой, ненавижу. Жуки-короеды.

Не время. Нужно остановить разбег и подчинить пространство.

Навожу резкость, и глаза различают электроны, протоны, нейтроны, нейтрино, фотоны, глюоны, мезоны. Устремляясь к центру бытия, достигаю нужного уровня. Удерживаясь на краю черной дыры, реку: стоп.

Мир замирает и затихает. Абсолютная тишина. Время лепить себя.

Малые сферы вбирают большие, прямые пронзают плоскости, убивают друг друга, рождаются заново.

Трансформация завершена.

Оборачиваюсь к окну, где над лунными рельсами висит корявая луна, и вижу отраженную перспективу комнаты. Жуки короеды, жужелицы покрыли панцирем стены и пол. Хитиновая мантия шевелится, дышит, меняется.

Демон с тремя глазами стоит в центре своего царства.

Это я.

Монитор мерцает синим светом, и черные клавиши ждут, чтобы я провел по ним дланью. Они дрожат, тянутся ко мне. Я медлю. Чем сильнее они меня желают, тем изощренней удастся извлечь мелодию. Обрушиваю на клавиши руки, когда напряжение достигает пика. Хитиновый слой на стенах вздрагивает, трескается.

И вдруг оттуда вылетают бабочки.

Синие, красные, желтые крылья трепещут, наполняют комнату цветом. Щекочут меня крыльями. Слушая меня, летят прямо к черному полю клавиш. На трепещущих крыльях поднимают черный корпус вверх, и экран вдруг вспыхивает ярким светом.

Ослепнув, я падаю на пол, и сознание гаснет.

Я очнусь, когда по рельсам пробежит первый утренний трамвай. Тело будет ломать, на лице отпечатались клавиши. Гляну на свое отражение в окне. Я это я. Луна еще смотрит в окно, но я ее не боюсь. Ночь на исходе. В соседней комнате одеяльный ворох крутится во сне, чувствуя мое приближение.

— Ма, мне снился демон с тремя глазами?

— Угу.

— А бабочка откуда?

— Спи.

Бабочка сядет на зеркало, и притворится китайской поделкой. Я упаду и усну, укачивая себя словами:

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился…