Внештатный ангел

Хоспис — не самое приятное место. Даже на кладбище так не ощущается присутствие смерти, как здесь. Должно быть это оттого, что на кладбище все уже мертвы, а в хосписе ты имеешь счастье наблюдать, как костлявая рука забирает всех вокруг, одного за другим. Наверное, вы согласитесь, что это не вполне подходящее место для первого свидания, но в этой девушке было странным абсолютно всё.

Хотя, это было уже днем, а начать, пожалуй, следует с утра.

Полоса невезения началась неожиданно, и все указывало на то, что продлится она долго.

Меня уволили с работы. Это было дерьмовое место, с идиотами-коллегами и ещё большим болваном вместо начальника. И за все это отнюдь не щедро платили. Но так уж вышло, что я почти ничего другого делать не умел, поэтому работа была единственной соломинкой, державшей меня на плаву и не позволявшей пойти ко дну бедности.

Нужно было кое-как барахтаться, поэтому на следующий же день после увольнения я поехал в город на поиски нового места. Жил я в небольшом пригородном поселке, где надежда найти сносную работу была ещё ниже, чем набрести на оазис в Сахаре.

Электричка была практически пуста, что очень удивительно для утра буднего дня. Но я не придал этому особо значения, а просто уселся возле окна, глядя на пробегающие мимо, размытые и едва различимые объекты. Уже не один год проезжая на этом поезде по одному и тому же маршруту, все равно каждый раз обнаруживаю какую-нибудь новую деталь за окном.

Так бы и проехал в полукоматозном состоянии всю дорогу, если бы не ощущение прилипшего ко мне пристального взгляда.

Ненавижу когда на меня пялятся.

Отведя взгляд от окна, увидел девушку, сидящую напротив.

Не придумав ничего лучше, стал разглядывать её в ответ. Что-то в ней было, что приковывало мое внимание.

На вид она была моложе меня лет на пять, короткие черные волосы, аккуратные черты лица, по-детски наивный взгляд. Косметика на девушке полностью отсутствовала, что, впрочем, не делало её менее симпатичной. Одета девчонка так же была неброско — белая футболка, джинсы, да старые потрепанные кроссовки.

Взаимное изучение продолжалось несколько минут. А может несколько часов. Сказать было трудно, потому что её сосредоточенный и в то же время какой-то добрый взгляд гипнотизировал меня ещё сильнее, чем бегущие за окном знакомые деревья.

— Улыбнись, — неожиданно нарушила она молчание.

— Что? — от неожиданности и удивления я, кажется, слегка вздрогнул.

— Ты самый угрюмый человек в этом вагоне. Плохо, — и она накуксилась, словно пятилетний ребенок, которого не пустили в зоопарк или заставили есть овощи вместо мороженного.

— Но мы же здесь одни, — удивляюсь.

— Ну и что? Тем хуже! — она скрестила руки на груди.

Её непосредственность и абсурдность ситуации, вначале смутившие, вдруг рассмешили меня, и я выполнил просьбу странной девчонки. Искренне.

— Так-то лучше, — похвалила девушка, и её губы одобрительно растянулись в улыбке.

Ситуация, как мне показалось, требовала от меня ответной реплики.

— И часто ты пристаешь к незнакомым людям, пытаясь поднять им настроение?

— Нет. Но ты был очень грустный. Плохо.

— Но ведь сейчас уже лучше?

— Нет. Ты улыбаешься, но тебе все равно плохо. Вон там, — она тыкнула меня пальцем в грудь.

— И откуда ты все знаешь?

— Вижу. Слышу. Чувствую.

Совершенно сбит с толку. Ещё не хватало, чтобы какая-то девчонка тренировалась на мне в психоанализе, а все указывало именно на это.

— Нельзя всегда радоваться и носить веселую маску. Жизнь, она ведь разная, — какая-то глупая, банальная фраза получилась. Но этот её взгляд. Не дает собрать мысли в кучу.

— Сдаваться и отчаиваться нельзя. А радоваться можно.

Я даже не хотел ей ничего отвечать. Меня возмущала её детская наивность, хотя на ребенка она совсем не была похожа. Наступила длительная пауза, в течение которой она не сводила с меня взгляда. Я не мог в нем ничего прочитать. Только собрался что-то сказать, как поезд прибыл на конечную станцию.

Мы вышли на платформу вместе, и, оказавшись в городе, я собирался с ней попрощаться, но она решительно не дала мне это сделать. Просто схватила меня за руку, и потащила на автобусную остановку.

— Знаешь, а у меня дела есть.

— Нет, — коротко перечеркнула все мои планы девушка.

Должно быть, вам трудно понять, почему я безропотно подчинился ей. Да и для меня самого это все ещё остается загадкой. Я просто покорно поплелся за ней.

Автобус привез нас на самую окраину города.

Мы неспешно плелись по обочине запыленной дороги, машины здесь почти не ездили, а прохожие попадались и то реже. Чаще мимо нас проходили бездомные побитые собаки, испуганно пятившиеся в сторону и прячущиеся куда подальше. Постройки вокруг представляли собой недружелюбного вида серые многоэтажки, жить в которых мне совсем бы не хотелось. Меня слегка угнетала эта атмосфера городского декаданса, но я не сопротивлялся и послушно шел за девушкой. Поняв, что я не собираюсь сбежать, она больше не брала меня за руку.

Периодически она забиралась на бордюр и балансировала на нем, раскинув тонкие руки в стороны. Но, из-за некоторой неуклюжести, получалось это у неё недолго.

Спустя минут двадцать мы подошли к кирпичному семиэтажному зданию казенного вида. Оно было окружено старым металлическим забором, краска неопределенного цвета на котором давно облезла. Никакой таблички или поста охраны я не заметил, что так же не придавало мне никакой уверенности и желания идти внутрь. Но я совсем не удивился, когда девчонка повела меня именно туда.

Территория заведения была покрыта неухоженной травой и деревьями, были даже какие-то лавочки и подобия клумб. Кое-где слонялись пожилые люди в домашней одежде.

Это и был тот самый хоспис, в котором вы меня застали в начале моего повествования.

Изнутри заведение выглядело как обычная больница, разве что врачей было поменьше, а младшего персонала побольше. Те больные, которые чувствовали себя чуть лучше остальных, неспешно прогуливались по коридорам, медсестры сновали там и тут, помогая пациентам или заполняя какие-то бумаги. В целом, ничего примечательного.

В голове крутились мысли, я судорожно пытался понять, зачем моя неожиданная спутница привела меня сюда. Пока я над этим размышлял, она отошла в сторону, чтобы поговорить с какой-то медсестрой. Я не слышал их разговора.

Вернувшись ко мне, она жестом указала путь.

Мы шли по тускло освещенному коридору, пока перед нами не возникла застекленная дверь палаты, с висевшей на ней табличкой с порядковым номером.

Девушка осторожно приоткрыла дверь, протиснулась внутрь, пригласив меня за собой. Молча, я следовал за ней.

Это была общая палата, в которой лежало четверо стариков. Один выглядел хуже другого, все были худощавыми, с бледной или пожелтевшей кожей. Кажется, в этой палате содержались больные на поздних стадиях рака.

Мы подошли к койке человека, лежавшего у самого окна. Оно выходило во внутренний двор, который контрастировал со всем окружающим внешним миром яркими зелеными красками деревьев, но старик не мог этого видеть. Он не мог даже приподняться на кровати.

— Привет, пап, — сказала девушка и приветливо улыбнулась.

Я должен был догадаться.

Старик не мог ничего ответить, только издал какие-то нечленораздельные звуки.

Девчонка села рядом с отцом и нежно взяла его за руку.

— Как ты поживаешь?

Он снова что-то невнятно пробормотал.

Я тихо со стороны наблюдал, как она разговаривает с умирающим стариком. Девушка рассказывала ему о своей жизни, друзьях, родственниках.

Мы шли тем же коридором к выходу в полной тишине.

Только на улице я решился заговорить.

— Сколько осталось твоему отцу?

— Меньше недели. Но это не мой отец.

Пауза.

— Я видела его впервые в жизни.

Мой немой вопрос.

— Ты заметил, как в его глазах промелькнуло счастье?

Кажется, я понял.

В тот день я был не в состоянии искать работу, поэтому, расставшись с девушкой, просто поехал домой.

Все произошедшее в тот день упорно не хотело идти из головы.

Осознав, что я, в сущности, ничего не узнал об этой странной девчонке, задался целью найти её снова.

Идея казалась безнадежной, ведь у меня не было даже её имени. Лишь одна зацепка — хоспис.

Пришлось долгое время потолкаться в холле, чтобы найти медсестру, с которой она разговаривала. Несомненно, это была именно она. Но, к моему сожалению, медсестра так и не смогла вспомнить девушку.

Отчаявшись, я стал бродить по коридорам хосписа. Наткнулся на ту самую палату.

В ней уже не было "отца" девушки, его койка была заправлена.

Помявшись немного на пороге, я подошел к одному из лежавших там стариков.

— Привет, пап.