Видение конца времени

Видение конца времени

ВИДЕНИЕ КОНЦА ВРЕМЕНИ

РАССКАЗ

Она уже не помнила, какой это день, когда услышала звонок. Поскольку за окном было светло, то это был всё-таки день. Звонок был не ОТТУДА. Пока еще! Тот звонок, наверно, будет особым, непохожим на этот электрический дверной звонок. Нелегкая кого-то принесла. Елена Викторовна оттолкнулась от стола. Выпрямилась. Ее качнуло к креслу. Она выбросила назад руку и уперлась в спинку.

Удержалась. Погрозила пальцем: «Я тебе дам! Чтобы мне сметь больше! Ишь ты какая!» Шагнула в неизвестность. Потому что она никого не ждала. И никому не была нужна. В коридоре она потрясла головой. И растрепанные волосы стали еще более растрепанными. Ее голова уже не помнила, что такое прическа. Влево, где трюмо и остановилась, с интересом рассматривая того, кто смотрел на нее.

Она оставалась женщиной. Даже в запое. И то, что она увидела, не могло ей понравиться.

— Кто ты такая? — спросила она свое отражение. — Ты чумичка! Грязная алкашка!

Она осуждала. Видно себя она считала другой. Успешной элегантной женщиной. Ухоженной и красивой. Хотя знала, что это не так. Сейчас это не так. Пальцы ее сжались в кулак.

— И так сойдет!

Как будто махнула на себя. А почему бы и нет. Ее прежней уже не будет. Никогда. Молния на халате поползла вверх. Но не до конца. Не хватило сил. И не у молнии, а у нее.

— Там кто? — спросила она, не узнавая голоса. У нее голос был другой. А это не ее голос.

Отдала себе команду «Стоять!», поскольку ее повело в сторону, но шкаф удержал ее. Он не дал ей никуда уйти, а тем более расположиться на полу. Да еще и грохотом.

— Я! — раздалось за дверью. — Открой, пожалуйста! Ты слышишь меня или нет?

Мужской голос. Знакомый. Стала вспоминать, кому он мог принадлежать. Перебирала одного за другим. Кому он принадлежал, она так и не могла вспомнить. Но очень знакомое и близкое. Так кто же это мог быть? Кого она пропустила? Можно было, конечно, повспоминать и дальше, но сейчас надо было решать, что делать с дверью: открывать ее или послать того, кто за дверь, куда подальше.

Решила вопрос с открыванием двери положительно. Пусть там даже будет монстр. Открыла. Не всякий запой сопровождается «белочкой». Иногда она не приходит. Во всяком случае в этот раз Елену Викторовну навестила не она, эта симпатичная зверушка. Но увидев его на пороге, она вспомнила о пушистом грызуне.

— Лена, это я. Здравствуй!

— Ты? — она протянула это слово.

Потрясла головой. Видение не исчезло. На пороге стоял он. Кто угодно, но чтобы он? В руках у него был букетик и коробка конфет. Набор влюбленного студента.

— Я войду? Ладно?

— Зачем?

— Ну… Какой-то нетактичный вопрос. Разве гостей спрашивают, зачем они пришли?

Прислонилась к шкафу, освобождая ему дорогу. Он перешагнул через порог. Шкаф ее надежно удерживал в нужном положении, давал опору, правда, без надежды. Он закрыл за собой дверь. Щелкнула задвижка. Она вздрогнула. Протянул букет.

— Очень мило! — сказала она, прижав букетик к халату. — Мне уже давно не дарят ничего.

— Вот! Коробка конфет!

Она взяла коробку. Конфеты были дешевыми. Она даже не помнила их вкус.

— После таких подарков я не могу тебя выгнать. Подарки для того и дарят, чтобы не прогоняли с порога. Не разувайся! У меня беспорядок. Завтра займусь уборкой.

Наклонился и развязал шнурки. Туфли были недорогие, но прочные, из кожи.

Она прошла на кухню, стала искать вазы под цветы. Ничего не нашла. Хлопала дверками. Бросила их на кухонный стол. Но она всё же была женщиной. Так оставить цветы она не могла. Нужно было их во что-из поставить. Из тумбочки достала литровую банку. Хоть что-то. Пусть это и претило ей. Опустила в банку букет, налила воду. Поправила цветочки и поставила на стол.

Не нашел еще богатую вдов, дорогой Игорек! Или решил посмотреть, какая она сейчас?

Его не было на кухне. Он прошел сразу в зал. Огляделся. Долго смотрел на столик. Но она не знала об этом и подумала: неужели ушел. Похолодела. Сердце готово было остановиться.

Но он же развязал шнурки. Значит, он не собирался уходить. Он где-то в квартире.

Она крикнула его.

— Да я здесь!

Господи! Как мало бабе нужно для счастья. Она наклонилась над плитой и заплакала. Потом выпрямилась, улыбнулась. Вышла в коридор и попробовала навести прическу перед зеркалом. Но волосы тут же рассыпались непослушными клочками. Бесполезно. Потому что никакой прически не было. И сейчас она похожа на старую каргу. Но он же ее не замуж брать пришел? Потерпит и такую. Хотя раньше она всегда старалась для него выглядеть привлекательной. Вслух она ничего не сказала. Ему это не надо слышать. Еще больше будет ее презирать.

Шагнула в зал, как со скалы в морскую бездну. Это было новое для нее чувство. «Бездна» уже стояла возле стола и улыбалась ей. Сердце начало успокаиваться.

Он был красивее, чем тогда. Исчезла вот эта юношеская наивность, детский взгляд. Возле уголка губ появилась маленькая складка, результат переживаний. Она любила целовать эти щеки. Зажимала руками его голову и целовала. Теперь щеки впали. Резче проступали скулы. Лицо его стало более взрослым. Но по-прежнему его кожа была нежна. И если близко рассматривать его лицо, то можно было увидеть нежный белый пушок. Она его иногда называла Зайчиком.

Он оглядел столик, задержал взгляд на половину выпитой или половину недопитой бутылки. На тарелках остатки закуски. Видно, еще со вчерашнего дня.

— Нальешь мне? — спросил он.

Она прошла и плюхнулась в кресло. Посмотрела на него, потом на бутылку, потом снова на него. Закинула ногу на ногу. Посмотрела на голую коленку. Натянула на нее край халата. Но халат тут же сполз. А в прочем, что тут такого? Обнаженная женская коленка. Да он ее всю видел обнаженной! И не только видел.

— Ты зачем пришел? Вот кого-кого, а тебя я точно уже не надеялась когда-нибудь увидеть.

Он покрутил головой.

— Решил доставить себе минуту счастья? Ну, наслаждайся! Смотри, какая я! Какая у меня квартира! Враг разбит и повержен! Старуха снова у разбитого корыта. Картина маслом! Как все счастливы! Скоро, может быть, экскурсии будете устраивать?

— Второй бокал или что там есть у тебя можно? — спросил он. — Не пить же мне из горла?

Махнула.

— Возьми в серванте?

На полке серванта между стопкой тарелок и бокалами он увидел фотографию, прислоненную к зеркалу, которое было с задней стороны серванта. Она и он улыбаются. Ой! Где это? Канары или Сейшелы? За ними океан. Всё-таки Багамы. Хотя какая разница? Тогда они были счастливы. Два раза в год вдвоем отправлялись в отпуск.

Налил.

— Это, конечно, не скотч и не виски, — проговорила она, кривя губы. — Ты такое не будешь пить.

— Давай!

— Не чокаясь? Как за покойника? Я ведь, Игорек, покойница. Меня больше нет.

Взяла стопку. Крутила ее в руке, как будто хотела что-то там разглядеть. Может быть, соринку?

Стопка подергивалась, как на столике в купе вагона. Но не выплескивалось. Махом выпила, вытерла ладонью рот и отправила туда кусочек сыра. Сыр был дешевый. Колбасный. Раньше она и не подозревала о существовании такого.

— Ты меня нашел.

— Ну! — он кивнул. — Я нашел тебя. Ты же сама говорила, кто ищет, тот всегда найдет.

— Они тебе дали адрес?

— Они бы со мной разговаривать не стали. Ты об этом знаешь прекрасно. Я для них хуже, чем никто. Если бы я явился к ним, какой-нибудь их цербер переломал бы мне ребра. А зачем я себе нужен с переломанными ребрами? Совершенно не нужен.

— Так! — кивнула она. — Тебя они ненавидят какой-то лютой животной ненавистью. С самой первой минуты, как только узнали про твое существование.

Он улыбнулся.

— Не знала, что моя дочь, моя маленькая Оленька превратится в злобную кобру, у которой с языка капает яд. Мне даже самой страшно порой становилась.

— Я виновник того, что с тобой произошло. Ты меня должна ненавидеть, а не дочь.

Рассмеялась.

— Игорек! Был бы ты или не был, это всё равно со мной произошло бы. Ты ни при чем. Твое появление ускорило события. Вот и всё! Как только ты появился, они решили, что уже нельзя откладывать. Что ты, Игорь, замер? Наливай! Поухаживай за дамой! Уж я-то знаю, как это у тебя получается! Ухаживать ты умеешь.

— Не часто ли будет?

— А ты что за рулем? Вызовешь такси! Делов-то! Женщина хочет выпить с тобой!

— Ты же знаешь, что я никогда не садился за руль. Это не мое. Как-то не тянуло.

— Ну, так чего же? На такси я тебе дам! У тебя же никогда нет своих денег. Или разбогател?

Поднялась и снова резко опустилась. Ей было понятно, что вертикальное положение не для нее.

— Скорее всего не дам. Нет! Решительно не дам! Дармовые деньги развращают. Да и на опохемелку тогда ничего не останется. Да! Я опохмеляюсь!

Засмеялась. Он налил. Оглядел стол. Контраст! Неба и земля! Между прежней жизнью и нынешней.

— Может быть, чего-нибудь приготовить? — спросил он. — А ты будешь кушать?

— Ты умеешь готовить? Ах, да! Забыла! Ты у нас настоящий кулинар, повар экстра-класса!

Он улыбнулся.

— В холодильник загляни! Если что-нибудь найдешь, можешь забрать себе. То есть закусить. Не помню, когда я ходила в магазин. Сегодня? Или вчера? Или завтра?

Вышел. Она торопливо опрокинула стопку. Почему-то при нем она не хотела этого делать. Снова налила себе. Прислушалась. С кухни какой-то шум, что-то открывает. Как не пила! Зачем он пришел? Чего ему понадобилось. Кого-кого, а его она уже точно не мечтала увидеть. Еще больше унизить ее? Хотя куда больше! Ведь он ее не отвергал. Он до последнего был ласков и нежен. Она умоляла его не уходить. Говорила, что не сможет жить без него. Даже в ноги ему падала. Любила его? Да! Любила этого мальчишку, который и ногтя ее не стоил.

Он ушел. Он бросил ее. Ее, у ног которой мечтали лежать такие мужчины! Да он им в подметки не годился! Он был никто и ничто. Полный ноль! И он ее бросил! Называли ее царицей, Клеопатрой. А он бросил ее! С нею такого никогда не было.

Может быть, он элементарно напугался? Конечно, ему угрожали, и он струсил.

Теперь она понимает, что к этому времени у Оленьки и ее хахаля уже созрел план, уже шла подковерная подготовка. Она же даже не заметила этого, не ощутила опасности. Может быть, Игорь догадался или ему сказали. Он напугался и ушел. Ему даже могли дать деньги, чтобы он бросил ее. Скорее всего так! Он не желал уходить с нею вместе на дно. И вовремя спрыгнул с тонущей лодки.

Они могли его и убить. А почему бы нет? За такие деньги можно нанять целую армию киллеров. Закатали бы в асфальт так быстро, что он не успел бы ничего понять.

Зашел со стреляющей жиром сковородки. В левой руке держал подставку. Предусмотрительный!

— Колбаса в глазунье! То есть наоборот. Мое любимое блюдо! — произнес он торжественно. — Критика в адрес повара не принимается, поскольку он очень нетерпим к ней.

— Если это мне зафинтилит в глаз? Вон как стреляет! Осталось только остаться одноглазой.

Отодвинулась.

— Сейчас перестанет. Признаюсь, что поторопился. Надо было немного переждать. А вилки я принес. Вот что значит спешка. Спешка губит любое благое начинание. А то, что я хозяйничал, это ничего? Хозяйка не воспримет это как оскорбление?

Снова пошел на кухню. Вскоре послышалось отодвиганье ящичков и звон ложек и вилок.

Он нашел ее адрес. Но где? Хотя разве это трудно сейчас сделать? Вопрос в другом: зачем ему это надо?

Зачем он здесь? Непонятно. Посмеяться над ее убожеством, потешить свое самолюбие? Подобрала она его мальчишкой. Он работал грузчиком на одном из ее складов. Бригадир его похвалил: хваткий, от работы не отлынивает, добросовестный. В институт он не поступил. Нужно было где-то жить и на что-то жить. Год ему нужно было перекантоваться. Когда она увидела его в первый раз, то как будто на сердце плеснули кипятком. Смотрела, как он таскает ящики. В низу ее живота разлилась такая сладкая тяжесть. Она сразу представила его в своей постели. Черные веки, алые губы и улыбка Аполлона. Она потеряла голову. Она, взрослая баба, бизнесвумен, втюрилась как девчонка. И в кого? Собственно говоря, в мальчишку. Над ней же будут смеяться! Ночью не спала. Как только закроет глаза, так его лицо перед нею, его улыбка. Встала. Налила коньяку. Раньше это всегда помогало. Засыпала сразу.

И началось. Сидит она в офисе, смотрит на какого-нибудь господина Фунтикова, а видит его и улыбается улыбкой Джоконды. Расспросила, узнала, кто он и откуда. Приехал из небольшого райцентра. Имущества — один рюкзачок. Перевела его поближе, в офис, где теперь каждый день могла его видеть. Специально проходила по нескольку раз на дню мимо него, задавала короткие вопросы. С компьютером он не был на ты, только включить и выключить мог и побродить по социальным сетям. А так можно было посадить его прямо за перегородкой. Все сразу поняли, что к чему и стали следить, как разовьется эта история.

Но вслух не говорили. Боялись, что до нее может дойти. Характер-то у нее крутой. Пролетишь сразу как фанера над Парижем. Женщина она резкая и решительная.

Пришел с вилками.

— Хлеб вот он! Но он подзасох. Хотя свежий хлеб, как говорят, вреден для желудка.

Положил несколько кусков на тарелку. Она чуть не рассмеялась. Завтрак бомжей! Она хмыкнула.

— Сбегаешь?

— Не понял. Ты о чем? Я всё принес, что отыскал на твоей кухне. Чего-то еще не хватает?

— В бутылке осталось на раз. И всё! магазин тут недалеко. Да ты, наверно, видел. Или ты безденежный? Не боись, Игорек! Я тебе дам! Ты думаешь у меня ничего нет? Они мне кое-что оставили. Некое денежное вознаграждение, чтобы не сдохла. А могли бы взорвать вместе с машиной, могли бы киллера нанять. Но поступили благородно и гуманно, как и подобает людям с большой буквы.

— Ты хочешь сказать, что они тебе оставили жизнь?

— Да! Но какую! Лучше бы они меня убили. Но им хотелось унизить, опустить меня до самого дна. Эту вот квартирку купили. И даже небольшое денежное пособие выделили, чтобы я научилась жить на минималку, как и миллионы пенсионеров. Какая у нас минималка, не знаешь?

— Где-то семь с копейками. Но это уж тем, кто ни дня в своей жизни не работал.

— Значит, у меня почти три минималки. Какая щедрость! Может, мне написать им благодарность? Я бомжиха. Представляешь, я спиртное меньше, чем за три тысячи не брала. Я даже не представляла, что оно может быть таким дешевым. Вот это, знаешь, сколько стоит? Не знаешь! А я теперь все цены знаю.

Показала на бутылку и засмеялась. Растрепанные волосы тряслись, как сердце напуганного зайчонка.

— Сто сорок рублей! Я тебе скажу, где такую можно купить. Нет! Не в магазине.

Она подмигнула ему.

— Можно такую купить. Кстати, желательно. Я не миллионерша. И больше не кую деньги. Еще там и конфеты, и чай продают, печенюшки всякие, банки с чем-то. Всё дешевле, чем в супермаркетах. Магазинчик для бомжей. Социальный магазин. Ох, сколько я узнала о жизни нового. О настоящей реальной жизни! Не представляешь! Сходи за бутылочкой, пожалуйста! Поухаживай за дамой!

— Тут такое дело…

— Никаких дел, Игорек! Сейчас у нас с тобой одно дело. И больше ничего не надо! Игорь! Ты мой гость! Я ведь тебя люблю. Ты мой любимый и единственный гость.

Погрустнела.

— Я знаю. А теперь позволь… Я должен сказать. Собственно, за этим я и пришел.

— Знаешь… Не знаешь… Знаешь, Игорь, я и тогда подумала… Ну, тогда… Хотя неважно. Когда они всё это провернули, то они дали тебе отступного. Не знаю сколько.

— Ты меня за такого считаешь. Рад услышать! Да! А я-то думал, что ты меня знаешь лучше.

— Когда они это всё провернули, разве они не дали тебе отступного, чтобы ты забыл про меня.

— Такого ты мнения обо мне?

— Ну, не обижайся. А что я должна была подумать, когда ты растворился в неизвестном направлении? Игорь! Тебя же все считали альфонсом. Или для тебя это новость? Что ж! Богатая баба. Потом поженишься на ней. И приберешь капиталы. Вот ты уже и владелец заводов и пароходов. Как тут не позавидовать! Я поверила в это тоже. Ну, и пусть думаю. Мне же хорошо с тобой.

— Сейчас?

— Что сейчас?

— Ты по-прежнему меня считаешь альфонсом? Только неудачливым. Обломался!

— Кем я тебя должна считать? Дон-Кихотом? Я что по-твоему деревенская простушка?

Протянул руку.

— Иди сюда! Лена! Прошу тебя! Дай мне свою руку! Вот так! У тебя по-прежнему теплая ладошка.

Она поднялась. Ее опять качнуло. Но она устояла на ногах. Улыбнулась. Да! Она пьяная! Подвел к окну.

— Вот!

Он держал коробочку. У нее кольнуло в сердце. В таких коробочках обычно…

— Это что?

— Открой! Посмотри! Это то, ради чего я сюда и пришел. Не знаю, может быть, зря.

Хмыкнула. Открыла. Там были два кольца. Побольше и поменьше. Два тонких колечка.

— Если не подойдет, можно обменять в любое время. Так мне сказали в магазине. Хоть сейчас. Ты примеришь? Нет! Давай я сам тебе надену это колчечко1