Велобанда

Ездить на двухколесном велосипеде я начала поздно. В одиннадцать лет. Причиной был мой маленький рост. Огромные «Уралы», которые можно было купить тогда в магазине, мне не подходили. Я не доставала до педалей, даже если седло стояло в максимально низком положении.

Как только я приезжала на летние каникулы в Грибное, это было либо первое, либо второе июня, мы с дедом шли в спортотдел и с разрешения продавщицы Люси примерялись-приценивались к велосипеду. Дед придерживал меня, пока я, перекинув ногу через раму, пыталась дотянуться носком до педали. Бесполезно, сандалия только слегка задевала её.

Был, конечно, вариант ездить стоя, наклоняясь вместе с велосипедом то вправо, то влево, что считалось особым шиком у мальчишек, но бабушка, посмотрев по очереди деду и мне в глаза, внушительно сказала:

— Только через труп, причём не мой. Вот в городе покупайте хоть десять «Уралов», а я такое надругательство над техникой безопасности не потерплю.

Родители покупать велосипед мне не собирались в принципе, потому как жили мы на седьмом этаже, и вообще, по словам мамы, хранить его негде.

Мне оставалось только завистливо наблюдать за тем, как мои более высокие сверстники рассекают на «Уралах» и «Камах». И надеяться.

Помогая мне сойти с рейсового автобуса, дед, морща нос, чтобы не начать улыбаться, произнес:

— По дороге зайдем в магазин?

— Зачем? — не поняла я.

Было двадцать восьмое мая; я окончила третий класс на «отлично», и меня отпустили на каникулы раньше всех, вручив стопку грамот.

— Увидишь, — ответил дед.

У двухэтажного здания, в котором расположились, столовая, обувной, продуктовый и промтоварный магазины, я начала прозревать: мы идем за велосипедом. Вот только напрасно. Накануне, приложив к затылку книжку, я отчертила по ней на дверном косяке метку, обозначающую мой рост. По всем данным этим летом «Урал» мне все еще не светил.

Поздоровавшись с Люсей, мы прошли за ней в подсобку. Темно-желтые шторы на окнах были задернуты, и в помещении, по сравнению с торговым залом, было сумрачно. Перед глазами поплыли цветные пятна, так всегда бывает, если освещение резко меняется, но мой взгляд сразу же выхватил из большого количества вещей, собранных здесь, велосипед. Он стоял между стеллажами с товаром, прислоненный к стене. Очень похожий на взрослый, но чуть меньше. Маленькая копия. На руле поблескивал звонок, под сиденьем черная кожаная сумка, цепь была защищена металлической накладкой.

— Что это? — спросила я.

— «Уралец».

— Девчачий? — предчувствуя подвох, произнесла я.

Мне совсем не нравились велосипеды с открытой рамой, тяжеловатые и неповоротливые, которые почему-то называли «девчачьими». Как будто какая-нибудь девочка захочет такой.

— Еще чего! — возмутилась Люся. — Я своему Ромке купила.

Но я, не слушая ее, взобралась на седло и сразу поняла: он мой или должен стать моим. Маленький, легкий, простой. Накладку с цепи только убрать и сумочку, чтобы не брякало ничего во время езды, и никаких катафот и цветной проволоки на спицах.

— Берем, Аська? — спросил у меня дед и тут же все понял по моим глазам.

Когда учишься ездить на двухколесном велосипеде, главное, держаться подальше от свежеокрашенных заборов, крутых съездов и песчаных пляжей, где вязнут колеса. Ребята с нашей улицы поначалу хихикали над тем, как я то и дело падаю вместе с «конем». Но вскоре я каталась не хуже их и даже научилась прыгать через небольшие препятствия, в роли которых обычно выступали корни деревьев, резко тормозить, вставая на одно колесо, а еще управлять велосипедом без рук.

Небольшой велобандой, в пять-шесть машин, мы носились по деревне, поднимая пыль. Сами себе назначали испытания: съездить на кладбище и не попасться сторожу на глаза, скатиться в Чертов овраг, притормаживая на спуске.

Имелось у меня свое развлечение, о котором я никому не рассказывала. Проезжая поворот у здания администрации, можно было почувствовать щекотку в районе солнечного сплетения, словно вы находились в кабине лифта, который вдруг начал двигаться вниз. Небольшая вмятина в дорожном полотне была причиной таких ощущений. Ради них я могла десять раз подряд проехать мимо конторы.

Еще был свой непокоренный Эверест: деревянные мостки, перекинутые через теплотрассу, протянувшуяся перед двухэтажкой, в которой жили дед и бабушка. Мостки были сколочены из грубых досок, неплотно пригнанных друг к другу. Каждый раз, когда я пыталась переехать через теплотрассу, колеса велосипеда проваливались в щель между досками, и я падала. Впрочем, это место было заколдованным для всех, даже для Димки Кузовкина, нашего заводилы.

— К армянским баракам больше не ездим, — предупредил Димка.

Бараки для сезонных рабочих стояли рядом с березовой рощицей, в которой мы любили устраивать катания с препятствиями, используя для этого ямы и корни. А еще здесь пролегала самая короткая дорога к озеру Замарайка, на берегу которого мы проводили большую часть дня.

— Почему? — спросили мы хором.

— Там велобанда Борьки Рыжего обосновалась.

Борька, прозванный Рыжим за медный цвет волос, был хоть и мелкий, но злой как черт. Дикий какой-то. У него был спортивный велосипед с загнутым, какбараньи рога, рулем. Да и ребята, которыми он верховодил, были старше нас. Поэтому мы благоразумно решили держаться подальше от них. До пляжа добирались окружным путем, а езду с препятствиями перенесли на заброшенную волейбольную площадку.

Кататься по «Борькиным» местам продолжала только я, пользуясь тем, что девочек не обижали даже самые отъявленные хулиганы, потому как это было «не по-пацански». Вот дурой назвать — самое то. И все равно, каждый раз пересекая березовую рощу, я чувствовала опасность, было весело и страшно. Но еще ни разу я не сталкивалась ни с Борькой, ни мальчишками из его компании. Но рано или поздно все когда-нибудь случается.

Я ехала из продуктового магазина, на руле у меня висел пакет с хлебом. Дорогу перегородил совсем мелкий, чуть выше меня ростом парень, рыжий как лис, на лице живого места нет, все усеяно веснушками. Я узнала Борьку по цвету волос и спортивному велосипеду, на котором он сидел. Одна нога на педали, другая упирается в землю. Борьку сопровождали два приятеля: один на «Каме», другой на «Урале». Все трое наблюдали за мной, как я двигаюсь на встречу.

Мысленно я порадовалась тому, что встретилась с ними не на окраине деревни, а почти в самом центре. Уверенность в том, что со мной, как с девочкой, они связываться не будут, вдруг улетучилась. Видимо, не напрасно.

Борькина велобанда встала на дороге так, что проехать я могла только по узенькой обочине, сразу за которой начинался глубокий кювет с крутым спуском. На дне его стояла затхлая вода, в которой плавали утки. Я обернулась: на дороге никого не было. Ждать, пока кто-нибудь из взрослых проедет, можно было очень долго, несмотря на то, что это самая «оживленная» дорога.

«Не осмелятся, — подумала я, бросив взгляд в кювет. — Главное, не показывать, что я боюсь».

Я прибавила ходу, решив, что чем быстрее я проеду мимо, тем лучше. Колеса «Уральца» шли по самому краю асфальта. Неосторожное движение — и я полечу в ров с водой. Борька, нехорошо улыбаясь, так что глаза-щелочки утонули в веснушках, сместился еще ближе к кювету. Я почувствовала, как педаль его велосипеда чиркнула по лодыжке, и чтобы удержаться, прибавила скорости. Борька вдруг закачался, потеряв равновесие, и повалился в кювет.

— Держите ее! Она меня сбросила, — закричал он.

Шуршала трава, было слышно, как велосипед вместе водителем скользит вниз. Оборачиваться, чтобы посмотреть, что там происходит, было некогда. Второй, тот что был на «Каме», летел наперерез. Поскольку терять мне было нечего, поравнявшись с ним, я толкнула его ногой. Он упал.

«Быстрее! Быстрее! — уговаривала я себя, понимая, что спасение в скорости.

Позади клуб, магазин, первая двухэтажка, за ней — вторая, в которой жили бабушка и дед. Самое главное — переехать через теплотрассу и не застрять, а там я уже дома. Пусть попробуют сунуться.

— Эй, стой! — кричали за спиной.

Ага, сейчас, размечтались. Я взлетела по деревянным мосткам, даже не надеясь на удачу, — и впервые проехала по тоненьким дощечкам, не потеряв равновесие.

Спешившись у подъезда, я открыла дверь и загнала «Уралец» в темный, прохладный тамбур. Подождав немного, я решила выглянуть, чтобы оценить обстановку. Борькин велосипед, застряв передним колесом в мостках, наклонился вперед так, что заднее, поднявшись вверх, повисло в воздухе. Сам Борька сидел на земле и ревел белугой. Лицо пересекала царапина, ноги и руки он ободрал до крови.

Приятели Борьки растерянно стояли перед мостками.

— А ну пошли отсюда! — крикнула я им. — Сейчас дед выйдет, штакетиной вас отлупит. Я ему уже сказала про вас.

Мальчишки, сев на велосипеды, рванули прочь. Только Борька продолжал реветь так, что закладывало уши.

«Может, он что-нибудь себе сломал?» — подумалось мне.

Это было плохо, как бы меня после этого штакетиной не приложили. Хотя он сам виноват.

— Эй, Рыжий, ты чего орешь? — осторожно приближаясь, спросила я. — Болит что-нибудь?

По рыжему лицу катились крупные слезы. Борька ничего не замечал. Мне вдруг стало жаль его, и я решила поделиться с ним самым ценным, что у меня было.

— Хочешь, покажу место, где на велике так подбрасывает, что кажется, будто в лифте едешь? Ты ездил в лифте?

Борька не отвечал, упиваясь воплями.

— Слушай, хватит уже, истерик! Или тебе стыдно, что по этому низенькому мосточку не смог проехать?

Борька стал красный, как помидор. Он перестал орать, набрал воздуха в легкие и вдруг выпалил басом:

— Дура! Велик жалко!

Он поднялся, морщась от боли. Вытащил велосипед и, развернув его, покатил. Переднее колесо искривилось «восьмеркой» и скрипело во время езды.

К вечеру каждый велосипедист знал, что Борька лишился «коня», а его банда распалась. Можно было ездить, где захочешь, не боясь попасть под раздачу. О том, что будет, когда Борька починит колесо, мы не думали.

Через три дня Борька на велосипеде появился во дворе. Отчаянно звеня в звонок, он лихо, словно гонщик, перелетел через теплотрассу и остановился напротив моего подъезда. Царапина, которая рассекала лицо от уха до подбородка, почти зажила. На лице блуждала нахальная улыбка.

Вот и час расплаты пришел, подумалось мне. В замешательстве я встала со скамейки, сидя на которой, мы травили байки.

— Эй, как тебя там? Аська-Васька! Давай показывай свой лифт, — крикнул Борька и прищурился. — Я чё, зря запаску ставил?