Свидание

Вечером в новостях сообщили, что в ближайшие дни в Уфе начнутся

затяжные дожди. А затем ожидается резкое похолодание. Не исключено

выпадение снега.

«Всё, дождался! — с досадой подумал Николай. — О чём, спрашивается,

думал целое лето! Откладывал, откладывал… В следующее воскресенье

съезжу, нет в следующее… Дотянул до белых мух!»

Он тяжело вздохнул и посмотрел на женский портрет в рамочке,

стоявший на журнальном столике.

«Вот что, парень, — скомандовал он самому себе. — Завтра еду к Ирине. И

ничто, никакие отговорки не принимаются. Пусть хоть термоядерная война

разразится».

Проснувшись воскресным утром, Николай первым делом вышел на

балкон. Было прохладно. Небо, словно тщательно загрунтованный холст

художника, было равномерно окрашено в серый цвет. Казалось, ему не

знакомы ни солнце, ни луна, ни облака и оно всегда было вот таким.

Автоматически, по укоренившейся годами привычке, Николай включил

репродуктор. Передавали новости. Занятый своими мыслями, он слушал, как

говорится, «в пол уха». Но одно сообщение заставило прислушаться: «Две

четырнадцатилетние девочки совершили самоубийство, бросившись с моста

в реку».

Настроения новость, естественно, не добавила. Но надо было

собираться. Наскоро позавтракав, Николай достал из шифоньера костюм-

тройку, который надевал только по особым случаям, отчего тот прекрасно

сохранился, несмотря на то, что был приобретён четверть века назад. Даже

стрелки на брюках выглядели, словно только что отутюженные.

Вдруг раздался телефонный звонок.

— Здорово, Николай! Как жизнь молодая?

И, не дождавшись ответа:

— Слушай, мне сегодня мебельную стенку привезут. Не поможешь

установить?

— Извини, Володя, но сегодня не смогу.

— Ну вот, а я, брат, очень на тебя рассчитывал. Может, всё же выберешь

часика три? Я не обижу!

— Не в этом дело, Володя.

— Постой, ты же бываешь свободен по выходным! Я даже запасной

вариант не предусмотрел.

— Долго объяснять. В общем, сегодня еду к Ирине.

— А-а, свидание сегодня! Вот уж не ожидал. Расстроил ты меня, брат.

Николай достал из того же шифоньера ботинки, аккуратно

помещённые в коробку, как только что купленные. Хотя лет им, как и

костюму, было не меньше. И, несмотря на их превосходный вид, тщательно

начистил.

Телефон вновь зазвонил. Николай посмотрел на часы и с большой

неохотой взял трубку.

— Привет, Коля! Ты знаешь о том, что сегодня внеочередное заседание

нашего клуба?

— Нет.

— Что, рассылку не получил что ли?

— Компьютер сломался. Мастер придёт только завтра.

— Ясно. Так сегодня в четыре часа.

— Слава, — вздохнул Николай, — к сожалению, у меня не получится.

— Как не получится! Вот так активист, едрён корень! Давай, не валяй

дурака.

— Дело неотложное. Давно собирался, да всё откладывал. Но сегодня

твёрдо решил, иначе долго придётся ждать.

— Да что случилось-то? — не унимался коллега.

— Еду к Ирине.

— Вот те на! Подругу что ли завёл? Вот так скромняга, едрён корень!

Николай принял душ, тщательно побрился, надушился… И опять

телефон взялся испытывать его терпение.

«Да что они сегодня, с ума посходили что ли? — не на шутку

возмутился он. — То по нескольку дней никто не звонит, а тут сразу все обо

мне вспомнили!»

— Слушаю, — недовольно буркнул Николай, как бы давая понять

звонившему, что не намерен с ним общаться.

Однако в трубке послышался бодрый, весёлый голос:

— Колян, это Костя с Серёгой. Твои кореша по технарю. Как твоё

«ничего»?

Разговаривать в резких тонах с приятелями, с которыми не виделся

лет десять, Николай посчитал неудобным.

— Нормально.

— А мы вот бегаем, справки на пенсию собираем. Ты тоже, поди?

— Собрал уже.

— Молодец! Ты ведь у нас январский?

— Да. Три месяца осталось.

— А Жорке сегодня шесть рублей стукнуло. И по этому поводу…

Догадываешься что?

— Догадываюсь. К себе зовёт?

— Если бы! Банкет в кабаке заказал. Сегодня в пять часов.

— Мужики, вы меня извините, но сегодня я не смогу.

— Что значит «не смогу»? Давай, не обижай юбиляра! У самого

юбилей впереди. Короче, откладывай все свои дела. Встречаемся в половине

пятого на Гостинке.

— Нет, ребята, отложить не получится.

— Ты давай, объясни что к чему, а я тебе растолкую что получится и

что нет.

— К Ирине я сегодня еду. Ты не знаешь…

— Оба-на! Ну, ты даёшь, старый хрен! О душе пора задуматься, а он

всё по бабам.

— Ты меня не так понял.

— Да что тут понимать-то! И неужели нельзя перенести свидание?

Первая любовь что ли, юношеская? Дрожь в коленках, стихи по ночам?

— Не то ты говоришь. Я слово себе дал сегодня поехать.

— Ну, сам смотри. А Жорка обидится.

Закончив разговор, Николай отключил мобильник, подивившись

собственной недогадливости.

На лестничной площадке соседка, одинокая старушка, попросила

отремонтировать кран. К счастью, она оказалась более понятливой и

согласилась подождать. Лишь бросила напоследок:

— А вырядился то! У тебя что сегодня, свидание что ли?

«Не забыть ещё купить цветы», — подумал Николай, выходя из дома.

Путь из ИНОРСа предстоял не близкий, с пересадкой на Галле. Всю дорогу

он думал только об Ирине. Картины их знакомства, совместная работа в

одной компании, корпоративы и ссора по его глупости были столь ярки,

будто случились только вчера.

«Как я мог такое сморозить! — мучился он. — И почему сразу не

извинился? Ну что, что мешало? Надеялся на её отходчивость. Забудет, мол.

Хорош, джентльмен! Каким же я выглядел в её глазах?»

Вот, наконец, и Южное кладбище. Её могила, как он выяснил, — в

самом конце. Николай с волнением, доходящим до дрожи, шёл по дороге,

шурша опавшими листьями. Привычная городская суета разом исчезла. И он

ощутил вечный покой, возможно, подобный тому, что когда-то испытал

Исаак Левитан. Лишь крики птиц да шум ветра в оголившихся кронах

деревьев нарушали тишину.

«Ну, кажется, дошёл. Вот её сектор». Николай почувствовал, как

учащённо забилось сердце. Могила Ирины вся была заставлена венками

искусственных цветов. Безвременно ушедшая смотрела на него с портрета

спокойным, умиротворённым взглядом Мадонны с картин художников эпохи

Возрождения.

«Так вот где ты теперь обитаешь, Ирина! А я всегда был уверен, что

ты меня переживёшь. Ведь ты источала здоровье и энергию, танцевала,

посещала тренажёрный зал. Как же такое могло случиться?»

«Синдром внезапной смерти, — вспомнил он заключение врача. —

Случай — один на миллион».

«Сколько цветов на могиле! Ты и вправду очень любила цветы.

Живые уже пожухли. А венки немного выгорели. Похоже, тебя навещали всё

лето. Только я пришёл в последнюю очередь. Я оказался самым трусливым

из всех, кто тебя знал.

Да, я боялся увидеть тебя в таком месте. Оно совсем не вяжется с

тобой, самой живой, самой женственной, самой… Это даже представить

было невозможно, что я буду посещать твою могилу…

…Знаешь, меня всегда пугала мысль, что однажды ты уедешь далеко-

далеко, а я так и не узнаю, куда и с кем. И вот ты уехала. Одна. И так далеко,

что до Марса ближе…

…Как же так, Ирина, я мыслил тебя на вершине земной жизни, в

лучах любви и обожания, а ты лежишь в сырой земле...»

Николай так потом и не вспомнил, сколько простоял возле могилы.

Стало вечереть, и он заковылял обратно. Переживания, воспоминания и

мысли продолжали тесниться в его голове.

«Вот говорят: всё, что с нами происходит, имеет смысл. Оно нас чему-

то учит, чем-то обогащает. Только чем может обогатить смерть самых

дорогих и самых достойных людей? И как теперь жить с таким смыслом?

«Надо жить, надо жить» — это такая обязательная установка каждому.

«Добровольный отказ от жизни — наитягчайший грех», — учат святые отцы.

А вот ради чего надо жить, они не объясняют. «Такова воля Божья», —

говорят. Ума много не надо, чтобы так ответить. А вывод получается такой:

жить порой приходится вопреки душевному состоянию, несовместимому с

жизнью. «Назло надменному соседу».

А ещё говорят, что прошлым жить нельзя. Я всегда прислушивался к

этому совету. Только теперь прошлым стала Ирина. Что же получается? О

ней стоит забыть и жить другими? Может ещё и втрескаться в какую-

нибудь?!

Что-то не додумали великие мудрецы».

Николай не стал дожидаться автобуса и пошёл пешком. Вечный

кладбищенский покой вновь сменился грохотом машин на автостраде. Но от

этого характер его переживаний не изменился. Проходя по затонской улице,

он то и дело замечал, как веселы и беспечны прохожие. Они громко

разговаривали по сотовым телефонам, перебрасывались плоскими

шуточками, выясняли какие-то мелкие дрязги и бросали вокруг окурки и

обёртки от угощений.

«Вот ещё, — вспомнил он разговор со святым отцом, состоявшийся

этим летом. — Священнослужители учат, что мёртвые (на том свете) должны

жить ради живых. Стало быть, Ирина — идеал женщины, кем восхищались

все знавшие её, независимо от пола и возраста — должна жить ради вот этих

убожеств, которым даже к урне трудно подойти?! Помогать им по-больше

жрать и успешнее освобождать кишечник?»

Николай вдруг почувствовал, что этот привычный мир с его

бесконечными мелкими хлопотами, пошлой бытовухой, напрочь забивающей

все мысли, с заземлёнными стремлениями, стал ему чужд. И по большому

счёту его ничего уже здесь не удерживает.

«Что я тут вообще делаю?» — спросил он у самого себя.

Так в раздумьях Николай дошёл до моста через реку. И когда достиг

его середины, вдруг остановился, подошёл к ограде и посмотрел вниз. Река,

словно в насмешку названная Белой, медленно несла свои мутные

безжизненные воды, больше похожие на навозную жижу. Мрачные строения

на правом берегу и упокоившийся навсегда речной порт только усилили

депрессию.

«А не очень-то красивый мир мы создали, чтобы цепляться за него что

есть сил», — подумал Николай.

«Если броситься вниз, шансов — никаких», — решил он, осознав, что

мысль о самоубийстве никогда прежде не приходила ему в голову.

Тут что-то заставило его повернуть голову. В нескольких метрах от

себя Николай увидел девчонку-подростка, которая вдруг перемахнула через

ограду моста и замерла, закрыв глаза.

«Сейчас свершится непоправимое», — пронзила мысль. Мгновение и

он оказался за спиной девочки, крепко схватив её за плечи.

— Что вы делаете? — закричала она. — Отпустите меня!

— А что ты задумала? Ну-ка перелезай обратно!

— Не перелезу! — срывающимся голосом взвизгнула девочка.

— Но я тебя всё равно не отпущу. Давай, не дури!

— А кто вы такой? Какое вы имеете право мной командовать?

— Я тот, кто оказался поблизости, — отчеканил Николай. — Потому и

имею право. Ну, так долго тебя ещё уговаривать?

— Сейчас же отпустите! — истерично закричала девочка и попыталась

вырваться. — Я не хочу жить! Не хочу!

— Будешь жить!!! — в самое ухо гаркнул ей Николай.

— Зачем?!

— Так надо!

Девчонка попыталась укусить своего спасителя за руку, но не

дотянулась.

Решив, что от препирательств толку не будет, Николай подхватил её

под руки, напрягся и с большим трудом перетащил вырывающуюся,

рыдающую истеричку через ограду.

— Отстаньте от меня! — Она стала колотить своего спасителя руками.

Но он крепко удерживал её.

— Пойдём! — резко скомандовал Николай и повёл девочку в город.

— Кто вы такой? Я вас не знаю! Откуда вы взялись на мою голову? —

кричала девчонка. — Вы чужой мне и я вам чужая! Зачем суётесь не в своё

дело?

— Заруби себе на носу! — крикнул Николай и сам себе удивился, — не

бывает чужих ни девочек, ни мальчиков, ни зверей, ни птиц, ни деревьев.

— Что?.. — округлила глаза девочка и удивлённо посмотрела в глаза

мужчине. — Мне никто такого не говорил.

— Так я сказал.

— А кто вы?..

— Твой спаситель. Если хочешь, меня к тебе судьба послала. Она не

согласна с твоим решением.

Николай опять удивился собственным словам: «Откуда они исходят,

ведь подобные мысли никогда не приходили мне в голову».

Как бы то ни было, но на девочку они произвели впечатление, она

успокоилась и больше не пыталась вырваться.

— Что с тобой такое случилось, что с моста решила прыгнуть? —

спросил Николай.

— Меня парень бросил.

— И всего-то! Запомни мои слова: через несколько лет ты назовёшь

себя дурой за сегодняшний поступок. А парень у тебя ещё будет. Лучше

этого.

— Откуда вы знаете? Вы что ясновидящий?

— Да! — отрезал Николай таким убеждённым тоном, что чуть сам в это

не поверил.

Девочка опять удивлённо-внимательно посмотрела ему в глаза. Её

отчаяние сменилось любопытством. Тем временем они дошли до

автовокзала.

— Ну что, пойдёшь домой? — спросил Николай.

— Да, — тихо ответила присмиревшая девочка.

— Ты где живёшь-то?

— На Шафиева. Угол с Зорге.

— Давай я тебя провожу.

Прощаясь, он дал девчонке номер своего телефона и взял с неё

обещание звонить, если возникнет тяжёлая ситуация. Потом посмотрел на

часы: «Половина восьмого. Успею ещё отремонтировать кран соседке…»