Рябина

Ноябрьский день, пасмурный, прохладный, свежий. Мокрые тропинки сверкают поистине озаряющим светом, пробуждая во мне детскую забытость и наивность. Обнажённые клёны и берёзы насыщают воздух сладким и слегка горьким пряным ароматом. Пахнет баней, глиной, мокрой землёй. В деревне безлюдно, туманно. Необычайная тишина стоит здесь, тишина, которая бывает только перед самой войной. Утром, совсем раннем и светлом, бывает, распахиваешь входную дверь, и осенняя свежесть встречает тебя, ударяясь в невыспавшееся лицо, и петухи кричат по-божески весело, радуясь предстоящей зиме. А на улице чёрный дым, ароматный, пахнущий деревенским хлебом, солодом. Соседняя бабушка проснулась и возится со скотом в сарае, а подле неё ранняя птаха, внучка её, светловолосая, совсем в одной майке с хлебом и маслом стоит на крыльце и мило зевает, наблюдая за утренними хлопотами. Тишина, сырость и ветер. Босыми ногами по мокрой земле прямо на дорогу, и передо мной уже два пути, но не страх и не волнение овладевает мною, ибо пути мои родные и хорошо знакомые. Стоишь по середине дороги, а по твоим членам скользит мягкий ветерок, щекоча волосы и тревожа воображение. Снова закричал петух. Солнца не видно, оттого хорошо мне в эти волшебные тихие дни. Засвистел ветер гулкий, и улица уже движется медленно, как бы баюкая звуки, и сама она засыпает невинным сном, оттого мне хорошо. Пустынно и скучно в моей деревне, и всё же мне хорошо.

Надышавшись благими ароматами деревни, возвращаешься на холодное крыльцо, а там на последней ступени стоит ведро. Моешь ноги ледяной водой и забегаешь в тёплый дом. А там уже моя родная бабушка накрывает на стол вишнёвое варенье, и печь во всю дымится. Наступаешь на мягкий ковёр, и бабушка с улыбкой празднует наступившее утро, благодаря Бога. Надеваешь шерстяные носки и садишься за стол. А на столе маленький чайничек, подаренный бабушке на юбилей, полный кипятка, заварник, пахнущий ароматным чаем, смородиной, матрёшкой, собранной летом на родных полях, вчерашний испеченный на домашней печи хлеб, густая сметана, настоящая, вишневое варенье. Это блаженство, богатство, которое ни на что не променяешь и не с чем спутаешь, заставляет меня забывать о всяких мечтах и идеях, которые как бы волнуют разум и покушаются на завтрашний, а то и на сегодняшний день. Эта тишина и спокойствие колышут во мне одну очень неспокойную мысль, что нет не единого человека, будь он учёным, рабочим, философом или даже богословом, хотя он скажет «Христу благодаря!», который смог бы дальше отстаивать свои идеи и убеждения, будучи отличающимися от мирной и спокойной жизни, уже окунувшись в эту прекрасную среду блаженства и не испытав настоящего простого счастья.

Ну вот, уже приступив к чаю, замечаешь силуэт, еле заметный через маленькое холодное окошко, плечистый, немного сгорбленный, огромный человек с сединой в волосах и на бороде мягко ступает на крыльцо. И уже показывается в комнате поношенный большой правый валенок, а я встаю счастливый и бегу навстречу ему, зная, что дедушка вернулся из города с гостинцами. А потом я его обниму, поцелую, а он мне даст пастилу и сладкий петушок. И весь день мы просидим в саду на скамье, наблюдая за облаками.

Бледное небо иногда допускало солнечные лучи, впрочем, было всё же пасмурно и безветренно. Наступило восемь вечера. Мы сидели на скамье и говорили о всяком добром.

— Хочешь знать, как это жить по-доброму? — вдруг спросил меня мой дедушка.

— А как это?

— Пойдём, — он встал, хватая меня за руку.

— Пойди за лопатой в сарай, а я сейчас буду, — и он ушёл во двор, тяжело дыша и еле хромая.

Я взял ключи от большого замка, который открывал ворота в сарай, но оказалось, дверь не была заперта. В левом углу сарая, рядом с клочками сена лежала штыковая уже ржавая лопата. Я её взял и поспешил обратно. К тому моменту, мой дед уже стоял в саду с каким-то саженцем. Он взял лопату и начал копать яму.

— Это… вот, рябина. Она вырастит и будет тебе помогать во всём.

— А как она мне будет помогать?

— Вот когда ты вырастишь, то и рябина вырастит. Тогда-то и узнаешь. Будете помогать друг другу.

Прошло одиннадцать лет с того момента. Рябина и вправду выросла. Красивая пышная рябина. Помню, когда она дала нам первые плоды, маленькие красненькие рябины, из которых мне бабушка сварила вкусное варенье. Лишь год, лишь год она плодоносила. К тому времени мой дед лежал уже в сырой земле, погубленный летним зноем. Бабушка моя перебралась в город, ибо одна она не смогла бы прожить и сезон, ослепла. Дом продали другим людям. Я не смог ей помочь. Дедушкину рябину срубили сразу же, несмотря на мои уговоры и мольбы. И только сейчас начал я понимать слова дедушки. Я помню последнее лето с ним. Я приезжал на пару дней, чтобы повидаться с родными, а мой дедушка всё хвастался «Какая рябина!». Я не понимал, что такое рябина и что такое жить по-доброму. И мог бы я знать, что через семь дней, мой дедушка умрёт на пашне. Я бы не уехал так рано, я бы остался на всё лето, уговорил бы деда в тот день остаться дома, я бы поливал водой нашу рябину каждый день, сидел бы с ней целый день, созерцая её красоту. Если б я знал!

Сегодня в городском парке я узнал аромат рябины. Маленькие дети сажали саженцы у яблонь, что также волшебно пахли медом и осенью, моей осенью. И всё в моей голове закружилось по-старому: и деревня моя родная, запахи её, дедушка с бабушкой, крыльцо с ведром, наполненное ледяною водой, сад со скамейкой, разговоры о добром и моя рябина, которая помогает мне, а я не смог ей помочь.

Ноябрьский день, холодный, пасмурный, грустный. На улице лажно и сыро. Прошёл незаметный грибной дождик. Лёгкий слой мелкого снега упал на землю. Напротив моего дома, куда смотрит мой балкон, невинно и тихо растёт маленькая рябинка, которая так тепло напоминает мне старые добрые дни.