Русалочий мыс

— Замёрзла? — спустившись ко мне с песчаной горки, Йенс протянул свою куртку. Судя по всему, стылый морской ветер моего провожатого ничуть не беспокоил.

Я в ответ лишь качнула головой и улыбнулась. Представила, как нелепо буду выглядеть в огромной косухе с рукавами до самых колен. Местные, небось, и так потешались над странной русской, что испугалась июньского холода. Им было невдомёк, что мерзлячка прибыла прямиком из палящего зноя казахстанских степей, где бесконечную синь над головой не заслоняло ни единого облачка, а воздух то и дело подёргивался рябью, лениво струясь над раскалённой землёй.

— Я просто привыкла к другому лету, — засунув руки поглубже в карманы толстовки, я, сощурившись, глядела на бившиеся о берег волны.

Там, где два моря сходились в поединке, хлопьями летела пена, оседая на сером ютландском песке. Слева неспеша наступало Северное, размеренно и неотвратимо, словно старый солдат, уповавший на трезвость расчёта. Справа сломя голову неслось Балтийское — ни дать ни взять горячий рубака, готовый обрушить на врага свою неистовую ярость.

Стоя на краю песчаного пляжа, я невольно ощущала себя крохотной, будто галечный камешек. Всего лишь безмолвный свидетель развернувшегося на моих глазах сражения.

Мыс Гренен был поистине чарующим местом. Самая северная точка Дании, что врезавшимся в воду клином разделяла проливы Скагеррак и Каттегат — морскую вотчину древних викингов. Здесь не было ничего, кроме песка и свинцового неба, нависшего над тёмными волнами, но что-то не позволяло мне просто развернуться и уйти, вернувшись к маяку, а затем обратно в Скаген. Что-то неясное продолжало держать.

— Ты ведь чувствуешь это, да?

На сей раз Йенс не улыбался. Забияка-ветер путал его рыжие волосы, а в бороде блестели мелкие брызги. Серые, как море и небо, глаза заглядывали в самую душу.

— Да, — негромко отозвалась я наконец, так и не решившись задать свой главный вопрос о том, чем было на самом деле загадочное "это".

Да и стоило ли? Не всему на этом свете можно было дать название, как ни старайся. Порой достаточно было лишь чувствовать.

— Тогда идём, — видимо, удовлетворившись ответом, Йенс осторожно потянул меня за руку.

… Сначала за спиной утихли разговоры немецких туристов, затем скрылся из виду старый маяк. Мы шли так долго, что могли бы, наверное, пешком добраться до города, но вот, завернув за очередную дюну, провожатый замер у большого валуна. Один бок его был гладким, белёсым от морской соли, другой топорщился острыми выступами.

— Туристы о нём не знают, — датчанин гордо улыбнулся, — только местные, да и то мало кто вспомнит. Но сотни лет назад хёвдинги и ярлы приходили сюда просить расположения богов. Стоило им пожелать, и тучи на небе рассеивались, а шторм обходил стороной их быстрые драккары.

Сдержать улыбку у меня не вышло.

— Складно говоришь. Это что же, камень любые желания исполняет и я могу прямо сейчас загадать что угодно?

— Можешь, — серьёзно кивнул Йенс, — только у любого желания есть своя цена. Камень ведь непростой оттого, что на нём заклятие лежит.

— Ну вот мы и подошли к самому интересному. Выкладывай, — опустившись на соседний валун поменьше, я приготовилась слушать очередную сагу про отважных викингов и морские сокровища.

Тонкие морщинки паутинкой разбежались от серых глаз, и Йенс недолго думая пристроился рядом, прислонившись тёплым боком к моей спине. Рассказчик из него и впрямь был прекрасный — в этом я убедиться успела. А заодно и порадоваться тому, что среди многочисленных энтузиастов, зарабатывавших на экскурсиях неплохие деньги, мне посчастливилось встретить на улицах Скагена именно его.

— Ты когда-нибудь слышала о нёкки?

— Хм, нет, — я помотала головой после недолгих раздумий, успев перерыть в голове все знакомые истории и мифы.

— Другие называют их никсами или ундинами, — он замолчал, подбирая верное слово на английском, — русалками.

— Как у Андерсена?

Он засмеялся.

— Нет. У Андерсена было прекрасное создание, юная морская дева, не совершившая ничего дурного. Нёкки — другие. Они безобразны в большинстве своём и не спешат показываться человеку. Вместо этого они завлекают своих жертв чарующей музыкой, что призвана скрыть до поры до времени их демоническую суть.

— А потом?

— А потом одним утопленником становится больше.

— Погоди, а как связан с этими ужасами камень?

— Есть предание, что однажды сын конунга Сигурда, вышедши на берег, был застигнут прекрасной мелодией. Потеряв голову, он ринулся в волны в попытке отыскать источник звука и был пойман морским чудищем. Однако у богов были на юношу свои планы. Он сумел побороть нёкки, вытащив создание на берег и вонзив кинжал в самое сердце монстра, пожелав, чтобы подобного больше не случалось у берегов родного мыса. Кровь чудовища окропила стоявший поблизости валун, пропитав собою землю, и с тех самых пор у берегов Гренена больше не пропадали люди. А воля богов и жертвенная кровь оставили на камне особую печать — магическую, если хочешь.

— Красиво, — выдохнула я, мысленно прикинув, не тот ли это легендарный Сигурдссон, что звался Рагнаром Лодброком. Умели же скандинавы ладно сочинять. — Вот только в чём мораль сей саги?

— Пожалуй, в том, что не стоит доверять ушам. Слух может подвести, и злобные нёкки уведут тебя в морскую пучину.

— А чему стоит? Глазам?

— И они бывают ненадёжны. Коварные тролли насылают мороки, которые бывает трудно отличить от правды.

— Так что же тогда делать? — эта странная игра напоминала мне детские "почемучки", но при этом отнюдь не казалась скучной.

— Доверять сердцу.

… Мне показалось, мы молчали вечность, прежде чем он вновь нарушил тишину, наполненную до краёв плеском воды и птичьим граем.

— Давай загадывай желание, и пойдём, пока ты вконец не простыла.

— А мне обязательно проливать ритуальную кровь, подобно суровым викингам? — я усмехнулась, поднимаясь вслед за ним.

— Тебе — необязательно, — взгляд Йенса скользнул по серебряному крестику у меня на груди, — он и без того поймёт. Лишь бы желание было искренним.

— Тогда ладно.

Я зажмурилась на миг, приложив ладонь к шершавой поверхности камня. Так, с закрытыми глазами, прибой казался громче, словно море дышало в своём неповторимом темпе. Вдох — выдох, вдох...

— Готово. Теперь можем идти.

Тёплая ладонь Йенса коснулась моих замёрзших пальцев, и я, обернувшись, бросила последний взгляд на серую кромку воды. Тонкий луч показавшегося на горизонте солнца упал на чудо-валун, и вещее сердце вдруг подсказало, что стоит задержаться в Скагене ещё не недельку.

А быть может, и вовсе до конца этого северного лета.