Попутчик

Небольшой самолёт, шириной в четыре кресла, разделённые проходом, не должен был вместить странного чудака, он двигался между сидениями, держа в руках перед собой приличного размера рюкзак и громадную сумку, из которой торчали толстые альбомы форматом А3, не меньше.

— Как его пустили с таким багажом в салон? Надеюсь, он будет сидеть не рядом, — подумала я, потому что место у окна пустовало.

Предпочитаю путешествовать у иллюминатора, наблюдая облака и землю, уменьшившуюся до формата атласа или глобуса, однако, девушка азиатской внешности в Венском аэропорту, регистрирующая пассажиров, спросила дочь, взглянув на паспорт:

— Мадам говорит на английском или немецком?

— Плохо.

— В таком случае, ей лучше сидеть около прохода на случай эвакуации.

Теперь «мадам» спрашивала себя:

— Неужели этот человек, едва помещающийся, между рядов кресел из-за нелепого груза, беспокойно оглядывавшийся, будто попал в самолёт случайно, и не вполне понимает, как это с ним произошло, будет сидеть в соседнем кресле? Он остановился подле меня. Люди, продвигавшиеся за ним, тоже.

Мужчина открыл багажную дверку, втиснул, рюкзак. Ему повезло, моя кладь занимала мало места. Речь о том, чтобы поместить туда большущую сумку, не шла, несмотря на это он сделал несколько попыток, открыв соседние дверцы, не получилось, отделения были заняты.

Пассажиры позади: недовольные замешательством русские, и вежливые венцы, ожидали, когда он закончит эксперименты с багажом. Было очевидно, что и под сидением эта сумка не поместится.

— Интересно, как ему удалось пройти с такой поклажей? — снова подумала я.

Он вытащил альбомы из сумки и распихал их по нескольким багажным отделениям, втиснув поверх, того, что там лежало.

Желающие пройти на свои места, в самом начале самолёта, начали наклоняться на бок, вытягивать шеи, пытаясь понять, что происходит, почему образовался затор.

— Простите, я вас потревожу, — обратился неловкий пассажир.

Да, это — мой сосед, люди напирали сзади.

— Если захочет часть багажа поставить мне под ноги, пожалуюсь стюардессам, — сказала я себе, не подумав, на каком языке это сделаю, на подзабытом английском или никаком немецком в самолёте Австрийских авиалиний. Напрасно беспокоилась, ему удалось сузить, удлинить сумку, оставшуюся без альбомов, и вместить её под своим сидением, между ногами, протянув под кресло сидящего впереди человека.

— Торговый агент или специалист по рекламе, — недоброжелательно подумала я, да и запах вчерашнего спиртного окончательно уронил мужчину в моих глазах.

Проход освободился, люди смогли пройти на свои места, все успокоились.

Итак, предстояло перетерпеть три часа, и оказаться в дорогом для меня, не всегда благополучном Питере, покинув Вену, благоденствие которой тоже казалось под угрозой из-за толп надвигающихся мигрантов.

— Как я люблю Петербург, — произнёс сосед, будто угадав мои мысли, — сколько бы не жил в других местах, как бы там ни было хорошо или плохо, лечу и волнуюсь. Вы из Петербурга..., — это был не вопрос, а, скорее, утверждение.

— Да.

Он легко начал разговор, повеяло чем-то знакомым, родным, пришлось простить запах вчерашней выпивки и организацию затора в салоне.

Я достала маленький ноутбук и приготовилась читать лекцию по искусству, скаченную вчера из интернета, включив, предварительно, режим «в самолёте».

Лайнер начал движение по лётному полю от места посадки до полосы взлёта, потом покатился, набирая скорость, и, оторвавшись от земли, принялся набирать высоту.

Взглянула на соседа, в принципе, симпатичный мужчина, лет сорока, держался, несмотря на профессию, ненавязчиво и, похоже, не собирался предлагать мне что-то купить, показывать альбомы или пытаться увлечь каким-то проектом, как случалось не раз.

— У вас родственники в Вене? — поинтересовался он.

— Да, — ответила, не вдаваясь в подробности.

— С работой у них нормально?

— Нет, — этот вопрос, больной для меня, когда у дочери и зятя есть заказы, в их архитектурном бюро, живут неплохо, сейчас наступал момент окончания работ, а новых предложений пока не поступило, — они занимаются архитектурой, дизайном, доходы не стабильны.

— Надо представить себя в ютубе, без интернета сейчас никак, — посоветовал мне владелец бумажных альбомов.

— Зачем тогда ему ноша в сумке? — подумала я.

— Но то, что я сказал, относится в шоу бизнесу, который известен мне достаточно хорошо.

Вот, и стало понятно, чем занимается новый знакомый, в этом бизнесе, наверное, большие деньги, а он на миллионера не тянет, путешествует скромно.

Хотя, однажды, мне пришлось встретиться в самолёте с известнейшим человеком, одним из создателей русской рок музыки, он, тоже, летел эконом-классом, с ним была женщина, не девочка, с интеллигентным лицом и прекрасной фигурой. Когда, после посадки, получали багаж, он усадил её на скамью, сходил за тележкой, снял с ленты несколько сумок, и не позволил спутнице к ним притронуться. Его знали все в самолёте, но держался он так, что никому в голову не пришло подойти и выказать своё восхищение.

Вспомнила и ещё одну встречу. Известный актёр и исполнитель песен быстро шагал по территории аэропорта, собирая глазами узнавание и восторги публики. С ним, а, вернее, за ним на высоких каблуках едва поспевала девушка вдвое моложе, настолько полная, что курносый нос на симпатичном лице, казалось, загнулся не от природы, а от внутреннего переполнения оболочки. Багаж за кумиром, в этом случае, везла девушка.

— У ваших родственников своя квартира или снимают жильё? — прервал мои размышления сосед.

— Небольшой домик под Веной, в сельской местности, в Венском лесу. Лес их не лучше нашего, грибов или ягод не видела, но название великолепное благодаря Штраусу. Раньше у ребят была квартира, а под мастерскую снимали помещение, но это очень дорого, если заказов нет. Продали квартиру, взяли кредит в банке и купили домик, в первом этаже офис.

— Им нравится жить в Австрии?

— Да, хотя зарабатывать трудно и налоги большие.

— Я тоже люблю эту страну и знаю её неплохо, учился в Граце. Сначала не хотели принимать, потому что опоздал к началу занятий, задержался в Питере, но потом очень попросил, и приняли.

Сын одних моих знакомых учится в Англии бизнесу и менеджменту, сын других — в Вене, управлению финансами, дочь приятельницы — в Канаде, психологии. Значит и небольшой город Грац привлекает чем-то абитуриентов из, заполненного вузами, Питера.

— Вы не поверите, но я чудом попал на этот самолёт, лечу транзитом — продолжал беседу мужчина легко, с трогательным доверием мне, как старой знакомой, — трудно представить, но рано утром я ещё был в Германии. Просидели вчера с друзьями до поздней ночи, последняя к самолёту электричка опаздывала, понял, что не успею в Мюнхенский аэропорт, пришлось брать такси. У меня с собой большой и неудобный багаж.

— Я это заметила, — пришло мне в голову.

— Прибегаю в аэропорт, до окончания времени посадки осталось пять минут, и, вдруг, мой груз задерживают, в третьей сумке музыкальные инструменты и волынка, трубки распирают изнутри. Сотрудники аэропорта вызвали охрану, пришли девушки с оружием, в бронежилетах. Стояли на расстоянии от багажа, какой-то палкой шевелили его, а потом попробовали открыть. Когда всё разъяснилось, мы с ними долго смеялись. Из-за меня задержался вылет из Германии, и я, едва, попал на этот самолёт. Даже не успели квитанцию к багажной сумке прикрепить, сказали, чтобы искал в Пулково так, по внешнему виду.

— Из Мюнхена есть прямые самолёты на Питер, летала не раз, — удивилась я.

— Есть, но поздно спохватился насчёт билетов, остались лишь самые дорогие, в бизнес-класс.

— Туда не успел, там опоздал, здесь поздно спохватился, — я немного посочувствовала его жене, на безымянном пальце правой руки виднелось обручальное кольцо, — но человек, безусловно, приятный.

— У ваших родственников в Питере есть квартира или уже продали? — спросил он.

— Пока не продали, у них, даже, две квартиры, сдаю их в аренду.

— Это сложное занятие для вас? — поинтересовался сосед.

— Да, не особенно, но есть нюансы. Ремонт в обоих квартирах проводила с учётом того, что арендаторы не очень-то будут заботиться о жилье. От обоев отказалась, чтобы потом не пришлось переклеивать, мастера отштукатурили и выровняли стены под покраску, купила одинакового размера кровати в обе квартиры, одинаковое постельное бельё, чтобы была взаимозаменяемость.

Сосед слушал заинтересованно. Очевидно, у него похожие проблемы.

— У вас тоже в Питере квартира?

— И не одна. Заниматься ими некогда. Никак не можем с женой решиться остаться в Германии навсегда. Родители здесь, понимаете-ли.

— Германия не за горами. Невозможно, же строить жизнь, исходя из желаний родителей. Помогать, конечно нужно, но, знаете ли, думаю, что очень тесное общение со старшим поколением может утомить, — вспомнила я своего зятя.

— О, это не про нас, папа у меня замечательный, интересный человек, композитор. Нам не бывает скучно вместе, хотя, он совсем уже старенький.

Тёплые слова об отце тронули меня, я ещё раз посмотрела на добрые глаза моего попутчика.

Начали развозить напитки и еду.

Стюардесса обратилась ко мне, спутник принялся переводить, помогать, хотя обычно сама справлялась, и всего-то сказать:

— No wine, juice, please.

Он продолжил разговор со стюардессой, и на холодном деловом лице «чистой арийки» с профессиональной улыбкой, проступило тепло, и, даже, озорство в глазах. Мне стало понятно, почему его, нагруженного не для салона, всё-таки, пропустили в самолёт.

Мы обсудили качество поданной еды, вспомнили известные пирожковые и пышечные в нашем городе, когда он назывался ещё Ленинградом, и я поняла, что собеседник, судя по тому, что упоминал названия давно исчезнувших кафе, старше, чем кажется.

Рассказал, что везёт подарки сыновьям: старшему деньги на путешествие по Норвегии, для этого юноша, первокурсник, приехал из Москвы в Питер, а младшему должен оплатить дорогие супер-курсы повышения грамотности. Посетовал, что дети нынче пишут с ошибками.

— Не понимаю, — перебила я его, — интернет заполнен текстами, читать которые стыдно. Неужели нельзя запомнить, что «не» с глаголами пишется раздельно.

— Для этого они, как минимум, должны знать, что такое глагол, — вздохнул собеседник, и глаза его приняли виноватое выражение, брови встали домиком.

— Некогда, наверное, заниматься детьми, вы с женой работаете в Германии, а они в Москве?

— У них… другая мама, не моя жена, — немного смущаясь, открыл сосед, — так случилось, — помолчал, — оба уезжали когда-то учиться в разные страны: она в Штаты, я в Австрию, встретились, и поняли, что мы уже совсем другие люди.

— Сколько же лет исполнилось тогда вашим детям?

— А детей ещё не было.

Вероятно, у меня не получилось скрыть удивление.

— Растерялись, — объяснил он, — думали, что всё ещё можно вернуть, я снова уехал, родился старший, потом мы ещё года два обсуждали наши отношения, встречаясь, то в Питере, то в Германии, то в Москве. Родился младший, и, наконец, поняли, что не хотим быть вместе. Собственно, я, практически, был женат на моей теперешней супруге, когда появился второй.

Не знаю, почему он рассказал это, чувствовалось, что совестно признаваться в грехах молодости. Мне стало жаль обеих женщин, представила сколько нервов стоили им метания любимого человека.

— Вашей первой супруге пришлось трудно одной с сыновьями?

— Наверное, я стараюсь помогать, хотя материально они ни в чём не нуждаются. У неё отец — чиновник, высокооплачиваемая работа и второй муж — бизнесмен. Тут дело в принципе: дети мои. Не понимаю, зачем старший в поход, в Норвегию, собрался, надеюсь не заблудится между фьордами, — пошутил спутник.

— Недавно получила письмо по электронной почте от бывшего одноклассника, — прокомментировала я, — он пишет, что умудрился потеряться в перенаселённой Японии, в горах. Надвигалась ночь, и выручила его любовь к музыке. Принялся, от страха, петь, во всю мочь, арии из опер известных композиторов, его услышал какой-то японец, тоже любитель вокала, отыскал в чаще и вывел на дорогу.

— И со мной случилась такая же история, но в США, правда не в горах и не в лесу, а в негритянском квартале. Помог полицейский, мы разговорились о музыке, он пригласил к себе домой, хорошо посидели. Сам отвезти меня в отель он уже не мог, попросил приятеля.

— Вы занимаетесь бизнесом во многих странах? — спросила я заинтригованная знакомым, который мне ничего не предлагал купить или поучаствовать в каком-то проекте, в отличии от многих других спутников, встреченных в аэропортах.

— Нет, я певец.

— Эстрадный? — сердце вздрогнуло. Поскольку на афишах и экранах этого лица я не видела, неизвестный эстрадный певец его возраста для меня звучало не лучше, чем торговый агент.

— Почему эстрадный? Нет, оперный. Закончил консерваторию, потом стажировался в Австрии.

Такого ответа я не ожидала, давно не была в оперных театрах, и имена исполнителей знала, только, самые громкие.

— Альбомы предназначены, скорее всего, для старенького папы, который не терпит рассматривать изображения в компьютере, и ничего не слышал об облачном хранении информации, — подумала я, и, чтобы побольше узнать о заинтересовавшем меня знакомом, задала провокационный вопрос:

— В этой области трудно зарабатывать деньги, как и архитекторам?

— По-разному, супруга добилась больших успехов, — в интонации было много тепла.

— Как долго вы можете петь? Будет ли в Германии для вас пенсионное обесспечение?

— Потом собираемся преподавать.

В самолёте объявили снижение. В первый раз не заметила, как провела, почти, три часа в воздухе. Самолёт приземлился, пассажиры поаплодировали прекрасной посадке, подкатил к зданию аэропорта.

Встали со своих мест, попутчик оперативно собрал альбомы, засунул в сумку, подал мне мою поклажу, настало время выходить.

Через несколько минут, в соседних боксах, одновременно миновали паспортный контроль, подошли к движущемуся конвейеру, на нём ездили сумки. Вокруг не было обычной толпы, с этого года билет Австрийских авиалиний, стоит дешевле, если нет дополнительного багажа. На табло ленты, кроме Вены, значились ещё два города, кажется, Милан и Бургас. Мимо нас проехало несколько сумок.

— Да, вот же она, — показал мне спутник на бесформенный громадный чёрный рюкзак, из которого во все стороны что-то выпирало.

— Наверное, волынка, — подумала я, и тут же обратила внимание на одну деталь: к ручке был прикреплен багажный талон.

— Смотрите, здесь есть талон.

— Значит, прицепили, я так и не знаю, как вас зовут, — обернулся ко мне, на лице его, как и на моём, наверное, было сожаление, что совместное путешествие окончено.

— Марина.

— Антон. Встретимся в интернете. Ищите по имени моей жены, — он назвал фамилию, которую я слышала, хотя, как говорила, не очень-то интересовалась оперными исполнителями, — там обнаружите и меня.

— Спасибо, обязательно, до свидания.

История была бы неполной, если не упомянуть о двух обстоятельствах.

Первое: пришлось минут двадцать пять простоять около конвейерной ленты, и, только, после этого началась выгрузка багажа самолёта из Вены. Мой знакомый взял чужой багаж, возможно, такого же чудака, но из Милана или из Бургоса с волынкой или чем-то необычным внутри. Я улыбнулась, и не удивилась, пожелала, только, ему, про себя, удачно выкрутиться из этой истории

И второе: на следующий день, дома, когда сумки были раскрыты и подарки вручены, выбрала время, посидеть в интернете, поискать милого попутчика.

Клипов с его женой было множество, отсекла партнёров, внешне совершенно отличавшихся от него, а в оставшихся поискала имя «Антон» и нашла два эпизода, снятых на каком-то концерте. Он был очень хорош во фраке. Не мне судить, почему супруга более известна, поскольку, как уже говорила, не являюсь знатоком вокала, может быть, снова сделал что-то не вовремя, куда-то опоздал, но одна вещь была заметной, даже, не вооружённым знанием оперы глазом, это их чувство друг друга, парение вдвоем там, где большинству людей и мне, в частности, никогда не летать.

Сначала, я жене Антона посочувствовала, потом, когда узнала про детей, пожалела её, а, теперь, позавидовала.