ПЕТЯ

Взрослые — замороченные существа. Они во всём ищут скрытый смысл, какую-то глубину, подтекст, подвох, тайные знания; требуют, чтобы всё было по науке… ПРОСТО ЧУВСТВОВАТЬ МИР могут лишь детки (ДЕТСКАЯ НЕПОСРЕДСТВЕННОСТЬ это называется). А взрослые, такие серьёзные, такие замороченные, предпочитают рассуждать о смыслах всего на свете и вести философские беседы о НАСТОЯЩИХ ЧУВСТВАХ, ярких, честных, воспринимаемых напрямую сердцем и Душой.

Жизнь надо жить ПРОСТО, без заморочек; чувствовать — на полную мощность, давать Любви и радости прямую дорогу к Душе, побольше находить поводов для улыбок и доброго смеха (даже если грустно)… В восприятии мира взрослым не помешает почаще брать пример с детей.

*ДОБРОЕ УТРО*

ПЕТЯ, мой четырёхлетний друг, самый верный и добрый. Тридцать первое марта его День Рождения.

Когда случается быть у Петиных родителей с ночлегом, мне выпадает счастье видеть, как Петя просыпается поутру. Он, с ещё не открытыми глазами, сидит на постели, как грибочек, тихонько раскачивается в поисках равновесия, разлепляет губки и нежно произносит первую фразу — пароль к новому дню: "КОНФЕТКИ" Да, в любви к шоколаду мы с Петькой родственные души! И ведь не обязательно быть абсолютно схожими, главное — чтобы вместе было хорошо...

ПЕТЯ любит болтать сам с собой. Главное, ему не мешать при этом.

Так я сижу и слушаю-слушаю его. Не так давно от него прилетает такая фраза: "ПОЙДУ ПОСМОТРЮ, ЧТО ТАМ НА ДРУГОМ КОНЦЕ ВСЕЛЕННОЙ." И молчание...

*Я ТАК ТЕБЯ ЛЮБЛЮ*

Сегодня вновь гостила у Матушки Природы. В Её доме было нынче неспокойно, ветрено, облака замучили постоянным баловством: то включали, то отключали свет солнца, птицы метались, бабочки прощались взмахами летней красоты… В доме вовсю хлопотала тётушка Осень. Она сейчас делает генеральную уборку, поэтому ни о каком покое и уюте сегодня можно было и не просить.

Гуляла с Петрушей вдоль берега реки. Петруше четыре года, и он очень хорошо и увлекательно умеет гулять. Если подстроиться под его шаг, то через несколько минут поднимаешься до его светлого уровня и чувствуешь себя такой же четырёхлеткой, без времени и без горба забот.

Петруша сказал мне, что очень меня любит, да так сильно, что «Даже щёки красные от любви!» Куда было деваться? Пришлось зацеловать пухлые щёчки действительно до красна)) Петруша мой друг, он всегда меня ждёт.

А как мы с ним хохотали шёпотом над смелым дядей, который предпринял попытку искупаться в такую то погоду в реке! Ох…

*ГДЕ РАВНОВЕСИЕ? *

Ну как же это получалось у того руфера из клипа Klangkarussell — Netzwerk "Falls Like Rain"?

Я сегодня встретила одиноко лежащую на прибрежном песке старую трубу с широким диаметром и достаточно длинную, чтобы по ней пройтись. И решила поупражнять своё равновесие. Присутствующий при этом мальчик Петя от души смеялся и пытался столкнуть меня с трубы.

Я старалась по-честному, но меня всё равно постоянно завихряло в разные стороны. Пара шагов по этой широкой трубе и — бум.

Что же за люди такие, эти руферы? Что заставляет их играть с жизнью?

Что может парализовать наше чувство самосохранения? Любовь к своему ребёнку, ко второй половинке. А у руферов?

*ВЕТЕР*

Ветер…

Лёгкий. Тёплый. Лёгкое, успокаивающее покачивание его потоков… Он дотрагивается, как стеснительный ребёнок, холодными ладошками. Если ветер нажимает на клавиши посильнее, реагируют листья берёз: взвиваются и успокаиваются в траве, на дороге.

Люди сжигают остатки летнего пожара в кострах. Аромат, будто Бог курит сладкую сигару.

В мире — ПОКОЙ.

Река — ПОКОЙ. Она говорит: «Посмотри, я ничего не скрываю. Во мне есть рыба. Вот — бурый ил…»

Я иду и сплю. Меня укачал ветер.

Петя пытается расшевелить меня: то его догони, то его обними, то зафутболь камушек в канаву, то запусти блинчики по реке… Но Петины попытки напрасны. Я сплю.

«Петя, возьми меня за руку.»

Его рука — единственная реальная связь с реальностью.

Не верится, что вскоре сменятся декорации и летоосень исчезнет до следующего раза!!!

Изучали с Петей следы на песке. Нашли следы босых ног. В это время… Я удивилась. Петьке зачем-то сказала, что это — снежный человек. Петя не поверил и посмеялся надо мной.

*МОЖЕТ, МОРЕ? *

Может, в начале октября — на море, что любит полу-остров?

Может, Петьку-друга отпустят его родители со мной на море?

*НАЧАЛО ПУТЕШЕСТВИЯ*

Вчера у нас с Петей был день начала путешествия. Беспокойный, подвижный, готовый стать счастливым день. Мы прилетели на Чёрное море, дышать его солёной Аурой, мы очень хотим запастись иммунитетом перед предстоящей зимой.

Пете четыре. Он весьма эмоциональный юноша, очень чувствительный молодой человек. Понятно, что такой суетный день не мог не отразиться в нём. Петя вчера был оооочень тревожным. Он перестал осторожничать, поскольку всё внимание юного путешественника притянуло к себе это самое путешествие и новое окружение. Петя забыл смотреть себе под ноги, поэтому вчера он постоянно бубухался. Первый раз упал на подступах к морю. Мы бежали сказать морю «привет», у юноши запутались ноги, и он упал на тротуарную плитку. Теперь у него хулиганская ссадина на левой щеке под глазом. Смотрится весьма героично, эффектно и таинственно. Шрамы, конечно, украшают мужчину. Но родители Пети меня, скорее всего, убьют. Далее, в течение дня Петя падал и на попу, и на коленки, и на живот, в общем, все части тела засветились, вернее, запылились, — не падал юный пилигрим разве что на пятку. Ох…

Вечером, после ужина, пошли с Петрушей гулять к морю. На пути к Пете подошла юная леди и предложила свою дружбу и свой самокат со светящимися колёсами. Но… Мой юный товарищ повёл себя весьма странно: засмущался, стал отворачиваться от дамы и порываться бежать вдаль. Пришлось мне объяснять девочке и её маме, что мы, мол, такие стеснительные и всё такое… Чуть позже я спросила Петьку: что это было. Вот его ответ: «Я изоблетатель. А изоблетателям девочки не нужны.» М-да…

Прежде, чем отправиться в номер, смывать пыль путешественника и спать, потанцевали с Петькой вдали от чужих глаз, в закутке у бассейна, под нашу любимую музыку.

*ИГРА В СЛЕДЫ*

Вчера Море, Петя и я играли в «следы». Впечатываешь посильнее свой след в мокрый песок и — быстро убегаешь от волны, смотря, как она стирает след. Я начала эту игру. Петя сначала наблюдал. Мысли у меня были тяжёлые, типа: вот живёшь, следишь-следишь, а в один момент бац — и не станет тебя, и след твой исчезнет. Словом, взрослое нытьё, а не мысли. Когда в игру включился Петя, когда я увидела, как он относится к этой забаве, с детским простым счастьем, без подтекста, мне стало стыдно за свою взрослость, я её пнула разок-другой и присоединилась к игре уже по-настоящему, по-нормальному.

Вот какое дело. Море будто слышит и всё понимает! Пример. Я ставлю свой след. Говорю Морю: «На, стирай.» И, где бы, на каком расстоянии я не следанула, Море идёт к этому месту и выполняет мою просьбу. Совпадение? Да, простая случайность.

Я сказала Пете, что Море доброе, что оно всё понимает. И мальчик запомнил эти слова. В течение игры, и далее — в продолжении дня, он часто их повторял.

Диалог с Петей во время его купания перед сном:

Петя: Когда я вырасту до самых облаков, тебя не будет видно?

Я: Да. Меня тогда, наверное, уже не будет видно (усмехаюсь про себя).

Петя: Ты спрячешься в облаках?...

… ДЕТИ…

*МОРСКОЙ ФУТБОЛ*

Если мы не около волн, то мы играем в футбол около волн, но чуть подальше, на берегу. Вот так, поведёшься с мальчуганами, — научишься играть в футбол. Пётр и я — оба вратаря! Сначала он мне колупает голы, потом — я ему. Мой футбол (я назову это так) — футбол на автопилоте. Объясню. Я обладаю супер-заторможенной реакцией на внешние раздражители. Но!.. в момент футбола во мне включается автопилотируемая реакция, сравнимая с реакцией кобры. Я становлюсь самым классным вратарём всех футбольных времён. Вижу не сам летящий мяч, а его движение, и мои руки и ноги сами собой, без меня, принимают нужное положение, чтобы пресечь это движение в мои ворота. В общем, благодаря моему другу Пете, моя физическая форма с каждым днём, проведённым за морским футболом, становится лучше и лучше.

Что ещё у нас нового? Вчера, во время вечерней прогулки, спасли кузнечика. Глупенький неловко прыгнул прямо в бассейн. Пытался доплыть до суши, доплывал, но не получалось у него пересечь границу водного мира и сухого. Дейл и Чип, то есть Петя и я поспешили кузнечику на помощь, перекинули его по водной дуге на бортик и оставили там обсыхать и радоваться жизни.

Не надо думать, что Петя такой уж прямо покладистый, примерный и безупречный мальчик.

Каждую трапезу, КАЖДУЮ, у нас случаются батальные сцены в столовой… Я пытаюсь накормить Петю. Он кричит, что всё не вкусно, противно, посылает меня… за сладостями. В итоге, я сижу с тупым взглядом и повторяю одну и ту же фразу: «Петя, ешь суп. Петя ешь суп. Петя ешь…» Петя как-то слушал меня, слушал, а потом вдруг и говорит мне: «ИЛИНА, ТЫ ЧТО, СЛОМАЛАСЬ?»

Зато какие комплименты дарит мне мой друг! Цитирую: «Илина, ты самая красивая! Ты такая нежная, мягкая!» Ну вот откуда это у него?! Ведь всего четыре года, как на свете!

*БУКВА ЭР*

Родители Пети наказали мне тренировать с ним букву ЭР. Сегодня почти целый день с Петькой этим занимались, рычали на полную мощность. Думала, к вечеру у меня случится сотррррясение мозга.

Здесь, как в Рррраю (никак не остановлюсь). Умиротворяющее дыхание Моря; над Морем с орлиным величием кружат чайки, Море — всем верный друг, позволяет заходить к себе в гости даже малышам. Октябрьское Солнце, как наше августовское. Люди вокруг добрые, приветливые, улыбающиеся, с мягкой речью (самое грубое — это, если мама поругает своего ребёнка за шалость), в ярких одеждах, как цветы)

… учу я Петю букве ЭР у волн, а он в это время что-то с энтузиазмом выкапывает своими маленькими ножками в пляжном песочке с мелкими камушками.

— Это яма для тебя, — перебив меня на полу-ЭР, заявляет мне мой дружок-пирожок.

(Так, видимо, с буквой ЭР — перебор на сегодня.)

— Эта яма нужна, чтобы ты в неё поймалась.

(ФУХ! А я уже невесть что подумала.)

— Илина, ну-ка, подойди сюда… Встань в яму. Хм, яма маловата. Я тебе поглубже выкопаю…

(Спасибо, Петенька…)

*КАМУШКИ*

Совсем скоро — прощаться с Морем. Каждый раз, когда НАДО рубить канаты, покидать место, где успел пустить корни, приходит чувство электрической слезы, медленно-медленно стекающей по самому сердцу.

Вчера постигали с Петей влияние Моря на окрас камней. Брали с берега камни разных цветов, булькали их в Море и удивлялись, наблюдая, как менялся цвет камней. А он становился насыщеннее, понятнее. К примеру, камень окраса белёсой пасмурной тучи Море раскрывало в красивый серый с мелким кружевом рисунка на втором плане. Едва розовый камушек в воде становился ярко-бежевым, почти карминным. Камень цвета «1/3 какао и 2/3 молока» в Море превращался в неправильной формы плитку шоколада…

И лишь белые камни не меняли свою цветовую сущность. Белый и на суше, и в Море.

Мне доставила удовольствие фотоохота за закатом! Но Петя остался недоволен мной. Ещё бы! Кому понравится, если вы разговариваете и вдруг собеседник ваш срывается на полуслове и убегает от вас с фотиком-телефоном в руках. И так на протяжении всего заката Солнца. В общем, Петя был раздражён и строго просил меня убрать телефон.

*ПРЯТКИ-ДОГОНЯЛКИ-СМОТРЕЛКИ-НАБЛЮДАЛКИ*

Играем с Петей в прятки (естественно, рядом с Морем). Девчонка лет пяти-шести с мальчишеским хриплым голосом решает присоединиться и начинает бегать за Петей, превращая прятки в догонялки. Петя с обеспокоенным, серьёзным выражением лица, бросая на меня взгляды «SOS», бегает от девочки, уворачиваясь от её прикосновений. Так продолжается до тех пор, пока мой друг не измотал таки юную преследовательницу физически и морально. Я все эти пять минут смеялась в ладони, не вмешиваясь. А вообще, я частенько ловлю за Петю заинтересованные взгляды маленьких красавиц. Но, курортный роман Петьки, по всему видно, в этот раз не состоится)

Мы с Петей не купаемся в Море: мальчику нельзя. Но мы почти всё время рядом с Морем, дышим вместе с ним, играем с ним…

Мы всё время в движении, ходим, ходим,… гуляем без передышки. И я мельком посматриваю на окружающих людей. Заметила, что Море превращает даже самых суетливых в спокойных созерцателей. Смотрю на загорающих: кто-то созерцает Море, кто-то погрузился в себя, кто-то мечтает… Не нужно даже уметь читать мысли: здесь у всех они хорошие либо вообще отсутствуют (многие спят на пляже). Особенно нравится мне смотреть на влюблённые пары… Может, это возраст, но я ничуть не завидую, а действительно любуюсь этими людьми. Меня завораживает то, как они смотрят друг на друга, как тихонечко переговариваются привычными нежностями, как заботятся друг о друге, и обязательно везде — за руки. А потом он фотографирует её. Она сама грация и красота, в купальнике, с распущенными волосами, на цыпочках… Это по истине прекрасно!

А мы с Петькой вечно пыльные и чумазые пилигримы)

Решила для себя: НЕ БУДУ ПРОЩАТЬСЯ С МОРЕМ. Ведь я и не разлучусь с ним. Стоит подумать о нём — и вот оно, передо мной. И, конечно, подспорьем будут фотографии — тренажёры для памяти.

Сейчас идём с Петрушей смотреть закат. В природе такая статика, что даже не по себе. Что-то будет?...

*ДО СКОРОГО, МОРЕ! *

Я лепетала Морю благодарности и похвалы. Петя, настоящий мужчина, грустно и серьёзно глядя на волны, молча стоял рядом, держал за руку. Море пыталось выпрыгнуть к нам из своей территории… Ох.

Потом, через некоторое количество времени "ууууууууууууу", приземлились с неба на холод.

Все рады, что мы с Петей живы-здоровы.

Всё.

Мыться. Спать.

У нас с Петей есть фотография, на которой МОРЕ ПОЗВОЛИЛО ЗАПЕЧАТЛЕТЬ СВОЁ ЛИЦО!

*СТУКИ-СТУКИ, ЛЕТО! *

Эй, Лето! Стуки-стуки! Я тебя нашла. Ты во-он там, сидишь рисуешь акварельными красками небо. Ладно, рисуй, это у тебя классно получается) Только зимой тоже рисуй небо, не забудь. Впрочем, Ты и не забываешь, Ты ведь страстный Художник, нет Тебе покоя и отдыха. Поэтому-то иногда зимой, даже в самый звонкий мороз, я узнаю на небе Твою руку, милое. Не буду тебя отвлекать, рисуй нам на радость. Ждём Тебя с нетерпением в Твой черёд… А лучше раньше!..

В гостях у сказки, то есть у Пети.

Сегодня станцевали с другом Петей танец под аккомпанемент Прекрасного, то есть под "Primavera" Ludovico Einaudi. Я была самозабвенной балериной, а Петя нарезал круги вокруг моих кругов.

Далее была супер-интеллектуальная игра, "Повтори и поори" называется. Петя издавал разные криковые Тарзановые звуки и гримасничал, а я должна была достойно всё это за ним повторить.

После всего вышеописанного, Петя вдруг задал мне такой вопрос: "Илина, а ты взлослая?"

— Я? Смотря по настроению. Могу быть взрослой, но больше люблю быть ребёнком. Я взрослая по паспорту.

— Я хочу, чтобы ты была взлослой.

— Почему? Ведь когда я взрослая, я скучная, противная и ругаюсь.

— Ха-ха! Очень смешно!.. Нет. Ты холошая, не плотивная.

— А ты какой? Ты ребёнок или взрослый?

— Я хочу быть лебёнком.

— Почему?

— Потому что я — изоблетатель. И… И ещё я буду баловаться, а ты мне будешь помогать...

*АЙКИДО*

… Тему необходимой самообороны и её пределов в нашей стране я брезгливо обойду. Просто как будто бы я долго-предолго о ней рассуждала и закончила выводом: «Вот поэтому, чтобы вместо реального негодяя не оказаться в тюрьме, в нашей стране необходимо уметь грамотно защитить от преступника своих близких, себя, а также незнакомого человека, на которого при Вас совершается преступное нападение.»

… Петя мой четырёхлетний друг, верный, любящий и надёжный, как маленькая скала. Вчера, приехав к Пете в гости, я случайно попала на "Совет моторов". Родители и их сын Петька обсуждали возможное определение молодого блондина в школу айкидо. Блондин, как мог, сопротивлялся. По его словам, ему не хочется заниматься ни айкидо, ни какими-либо другими видами боевых искусств. "Я изоблетатель! А когда выласту, буду машажистом!" — вот, что пытался донести Петя до нас, непонятливых взрослых.

В итоге, Петя покинул Совет по важным изобретательским делам, а мы остались смотреть друг на друга с растерянными улыбками, ведь мы же взрослые, мы понимаем, как важно уметь дать отпор злу так, чтобы ему неповадно было, и нам за наш отпор ничего не прилетело от государства.

Застукав Петю в его изобретательской лаборатории, я, на правах друга, предприняла свою попытку объяснить ему важность занятий боевыми искусствами, а, конкретно, — айкидо. Петя копошился в Лего, но, я знала, что он слушает меня. В конце моей речи, Петя дал обещание подумать о возможности ходить в школу айкидо...

Я не знаток боевых искусств. Однажды я искала в интернете такую технику борьбы, чтобы была неагрессивной и исключительно оборонительной. Яндекс направил меня к искусству айкидо.

Одно время я засматривалась фильмами Стивена Сигала, известного приверженца и транслятора айкидо айкикай, поэтому я уже знакома с тем, как выглядит айкидо на практике.

И мне импонирует айкидо. Меня завораживает умение силы айкидо обращаться с агрессией: айкидо ловит агрессию, фиксирует в паре точек, чтобы раньше времени не сбежала, и поводив её из стороны в сторону, словно исполняя с ней парный танец, завязывает агрессию подарочным бантиком и отправляет в долину мыслей, подумать о своём поведении.

Мне нравится и тот факт, что в айкидо нет соревновательных боёв, а есть ПОКАЗАТЕЛЬНЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ участников. Это о многом говорит…

*РЕКА-САМОЛЁТ-ДОМ*

Петя родился в год Обезьяны (високосный год) и ещё, помнится, это был год Кино в России. Конечно же не поэтому, но предположить можно, что, как будто бы, именно из-за этих фактов мальчик в четыре года — актёр-самоучка. Особенно поражает Пётр своим природным умением создавать пародии. Он может с точностью изображать голос и повадки заинтересовавших его людей и персонажей мультфильмов и YouTube. Петя с двух лет знаком с планшетом и You Tubе. Это его интернет-вотчина мультиков и детского видео. На сегодняшний день Петя засматривается видеовыпусками о взаимоотношениях желейного медведя Валеры, вечно хотящего конфеток, и познавателя Паши (человека). (С моей точки зрения — эти выпуски смешные, но отупляющие. Но кто интересуется моими точками зрения?..) Так вот, Петя, после того, как у него жёстко забирают планшет (потому что по-хорошему он его никогда не отдаст), частенько продолжает играть в Валеру и Пашу, разговаривая, при этом, их голосами. Я слышала эти игры-представления. О-очень похоже, правда. Даже страшно становилось от таких пародий...

… В субботу приехала к Пете. Вышла из машины, и попала на дно прозрачной ледяной реки с сильными, даже у самого дна, волнами. Вода затормозила меня, не хотелось двигаться и вынимать руки из карманов куртки. Осенняя ледяная промозглость с сильным холодным ветром...

Петю застала во дворе. Он помогал взрослым по хозяйству: смотрел, как подготавливали вишни и яблони к зимней спячке. Я хотела с ним погулять, насладиться, как всегда, его компанией и, заодно, согреться в движении. Но Петя попросил подождать его несколько минут.

Ожидая друга, я, чтобы не заледенеть, немного прошлась по поселковой дороге.

Сразу почувствовала и увидела вот что: ПРИРОДА и всё, что существует в ней, поверили в Предзимье. Лишь клевер и одуванчик не собираются сдаваться)

… Я слушаю… слушаю созданный окружающими меня звуками аккомпанемент: лай цепных собак от маленьких до здоровенный (их тут много держат); звуки строительства — молоток, дрель-мозгоедка; звуки садовых работ — лопата, взламывающая землю, звуки воды, вёдер, звуки полива растений… Вплёлся негромкий женский голос, хозяйка которого кому-то преподавала жизненные уроки: "… на медленном огне обязательно. И ещё надо зайти в магазин, чтобы..." — в малоэтажной застройке очень хорошая слышимость...

Я уверена, что полезно иногда прислушиваться к звуковому аккомпанементу, который сейчас тебя овевает. Будет нелишне рассмотреть этот аккомпанемент до самого тихого звука, до самого, так сказать, звукового пикселя, а после опять начать воспринимать его как всеобъемлющую звуковую дорожку. Ведь звуковой аккомпанемент, порой, напрямую влияет на выбор нами тех, а не иных, поступков в ходе жизни...

Наконец то, ко мне вышел Петя. Бодрым шагом идём с ним по проторенному маршруту: Река-Самолёт-Дом.

На подходе к реке обращаюсь к Петьке:

— Слушай, как ты считаешь, есть ли вкус у облаков?

— Я думаю, есть. Они вкусные.

— Я тоже так думаю. В детстве я представляла, что белые облака на вкус, как сливочное мороженое. А у тебя они какого вкуса?

— Вкусного. Глушевого.

— Грушевое мороженое?

— Да.

— А вон та фиолетовая туча, как думаешь, какая на вкус?

— Мммм… Черничное валенье!

… — Я бы хотел доплыгнуть до облаков. На палашюте! Я очень хочу плыгать "на палашюте"!

(Этого ещё не хватало!..)

(Вот она, — сила генов! Прадедушка Пети, после участия в Великой Отечественной войне, семь лет служил в ВДВ и совершил около ста прыжков с парашютом.)

… Дошли до розового самолёта. Это настоящий самолёт, только из него вынули жизнь — двигатели и прочие механические важности, одели его в ярко-розовый камуфляж и приковали металлическими узлами, чтобы больше не рыпался в небо. И самолёт затих. А небо над ним беспокойное: рядом аэропорт, и множество живых, сияющих чистой сталью самолётов то и дело пролетают над розовым стариком. Но не грусти. Есть и для тебя утешение, старче: в отличие от других, ты больше никогда не сможешь стать причиной чьей-то гибели, твои двигатели никогда не откажут в полёте. Ты теперь красивый и безвредный. Но… Что, если, глядя на тебя, Петя, например, или другой малыш решит стать пилотом?!.. Нет, лучше не думать об этом. Тем более, что Петька уже определился с выбором профессии: он хочет стать массажистом… Так тому и быть...

— Петя, я привезла для тебя новые сказочные рассказы в сотике.

— Ула! Пло што?

— Про пушистого великана, который сначала боялся людей, а потом подружился с маленьким мальчиком. И про много-много разных волшебных миров и планет.

— Клуто!.. А… этот великан не стлашный?

— Нет, он добрый, он стал другом мальчику и защищал его...

Эх! Зря я Пете рассказала о новых сказочных историях. Он к ним с недавнего времени неравнодушен. Предпочитает эти истории древним детским сказкам. В общем, Петя заторопился домой, чтобы в тиши своей изобретательской лаборатории послушать моё чтение сказочных рассказов. В целях сокращения времени прогулки молчел шёл на разные ухищрения. Апогеем стало его хныкающее заявление: "пошли домой: у меня уже ботинки болят, — так я устал гулять!"

… Я читаю Пете историю про великана. Петя одной рукой вцепился в мою руку (он не признаётся, но ему чуть-чуть страшно), а другой — достаёт из тарелочки любимые овсяные печенья. Тепло и очень хорошо...

*РАЗГОВОР О КОСМОСЕ*

На днях разговорились с Петей о Космосе.

Подлетели к этому разговору мы на большущем астероиде, который Петя, в экспериментальных, научно-исследовательских целях, решил направить на Землю и спросил у меня: «Што будет, а?»

— Нас тогда так сильно тряханёт, что… мы все улетим в Космос без скафандров и ракет, — смягчаю я катастрофическую ситуацию.

— Как я хочу в космос!

— А что бы ты там делал?

— Уплавлял лакетой! Там! астелоид, я бы вот так луль — лаз!, и астелоид улетел и мы дальше летим, или я бы лакетой вот так! удАлил по астелоиду и он такой лассыпался на клошки!.....

(В общем, летал бы Петька в Космосе на своей ракете и уворачивался бы от астероидов. Всё понятно.)

— … Но ты бы тоже бы полетела со мной.

— А кем бы я была на ракете?

— (глубоко задумался) Я бы был машажистом, а ты…

— Массажистом? А, ты был бы доктором в команде и приводил уставших в полёте космонавтов в здоровое состояние массажем.

Н-ну тогда… я буду ассистентом доктора?

— Да!

Дальше пошли расспросы о планетах. Я, насколько позволял мой кругозор, отвечала, но чую, скоро придётся начать читать специальные книжки по астрономии, хотя бы детские в первое время.

*ПЛАКСЫ*

В субботу я приехала к Пете.

День был Не день...

Из машины попала в окружение мокрого равнодушного холода ледяной скалы, только вместо радужного белого сияния льда немым кино шли нечёткие (из-за тумана) картинки жизни. Туман надеялся, что он вот-вот родится снегом. Чуть позже его надежда сбылась...

Зато Петины надежды я не оправдала… И мальчик разревелся.

Всё же на прогулку мы с ним собрались.

День был мокрым. Сверху чувствовалось нетерпение: это новый снег делился своей Аурой (он так хотел уже полетать!).

… Мы с Петей шагали по тихой дороге. Мы оба были плачущими пилигримами) Такое у нас было ненастроение. Петя даже сделал мне признание, от которого я поняла, что радужная реальность малыша дала сбой. Он сказал: "Я не изоблетатель. Я обычный мальчик Петя." Правда, к вечеру, чуток успокоившись, Петруша снова встал на изобретательскую стезю. Но пока рекой в стальном панцире медленно, через силу, тёк мокрый безветреный ледовитый день-недень.

Немного поиграли с Петей в футбол на спортплощадке. Игра встряхнула нас, мы словно выбрались из ледяного моря на тёплый берег другого, живого, южного. Мы улыбались и подначивали друг друга...

До окончания дня так никуда и не потерялся Петин настрой вылить месячную норму солёных осадков из глаз. Не исправили положение ни любимые сладкие блинчики, ни любимые мультики про изобретателей Фиксиков и Ми-ми-мишек (Петя смотрел их на автопилоте). Мармеладик Валера с Пашей тоже отдыхали.

Скорее бы всё снова стало хорошо!

*БЕЛАЯ ПРОГУЛКА*

Песчаный пляж откланялся и ушёл в прошлое. Вместо него — пляж снежный. А воображение скрашивает и сглаживает (эй, спасибо, что ты у меня есть, даже сейчас!), и я представляю, что не снег, а тонны сладкой ваты или мегатонны сливочного белого мороженого наполняют это место суши.

Пляж обрывается, как край Земли… А за краем не пусто, за обрывом течёт продолжение — ЖИВАЯ РЕКА. Умница! Несмотря ни на что, бежит, словно Летом.

… Неизбежно наступает такое время в году, когда детки наряжаются в шуршащие тёплые костюмчики, а в маленьких лапках в больших варежках материализуются пластмассовые лопатки для устрашения (нет, текстовый редактор, не "устранения", а именно "устрашения" ) снега.

Идём с Петей к реке, разбираться со снегом на пляже. У мальчика в руке розово-красная лопаточка, которую он разминает перед работой, чертя по ходу нашего движения линию на снежной обочине.

— Илина, давай переждём снег.

Но, уже приступив к работе, Петя, не прекращая кидать в разные стороны снег, заявляет:

— Я люблю снег.

Я в ответ серо угукаю. Ну потому что не могу поддержать друга в этом его пристрастии. И вообще, глядя на трудоголика с лопаточкой, мне очень захотелось взять в руки метлу и смести с неба всю сизо-серую непонятную массу, угрожающую новым приступом снегопада. И ещё мне сильно захотелось взять в руки палочку и подогнать нашу планету снова поближе к Солнцу и пасти её там, не давая укатиться в холодную темноту...

Петя, словно прочитав мои мысли, вдруг заявляет мне:

— Ты ничего не понимаешь в снегУ.

К самолёту в этот раз не пошли. Гуляем недалеко от дома Пети.

Мой друг сегодня в актёрском ударе: дурачится, строит рожицы, пищит, рычит, заставляет то же самое делать меня.

— Петя, давай мы тебя запишем в театральный кружок?

— А там телевизол есть?

...

— Петь, изобрази… как я злюсь.

— Нет. Я изоблажу, как ты смеёшься...

(Звучит смесь смеха Фантомаса и обезьяньего визга. Зато теперь я знаю, как звучу со стороны!)

Заложенные с рождения способности человека правильнее было б выявлять и РАЗВИВАТЬ с раннего детства. Вот, к примеру, малыш постоянно чудит, строит рожицы, вообще показывает богатство своей мимики, болтает без умолку, меняет голоса, изображает разные настроения, — ну, в общем, ведёт себя, как Петька (это я сейчас его и описала). Совершенно чётко понятно, что у нас растёт будущий актёр, которому предстоит «бороздить просторы» театра и кино. Здесь родителям повезло: не надо прикладывать усилий для выявления способностей ребёнка. Непоправимой ошибкой взрослых будет в этом случае постоянное одёргивание малыша: «Не кривляйся», «Не паясничай»… Этими «кнутами» родители могут убить в развитии личность нового человека. Что является настоящей трагедией. Хорошо, что с Петей родители терпеливы и понимающи. Без преград позволяют ему проявлять себя, делая замечания и корректируя его поведение только тогда, когда молчел явно переходит границы культурного поведения.

(Вообще, детки-четырёхлетки — странный народец: то они спокойны, вдумчивы и серьёзны, говорят умные разговоры, а то вдруг резко превращаются в неуправляемый сгусток энергии хаоса, разрушения и прочего баловства… Короче, с ними нужно держать ухо востро.)

… Подходим к дому. Нас встречает огроменный мускулистый пёс ржавой масти. Внимательно смотрит на нас. (Петя его не замечает: он занят со своей лопаточкой.) А пёс оказался умным, он усмотрел в нас двух простых чудиков и не посчитал нужным облаять, просто смотрел. А потом неспешно побежал, двигаясь как разминающийся тяжелоатлет. «МАША, иди сюда!» — с соседнего участка позвал его хозяин. Маша…

… Петю домой не загнать! Он принялся расчищать родной двор…

…Цвета мира, как на пожелтевшей местами, старой чёрно-белой фотографии с рябью (снег). Природа сейчас засматривается чёрно-белыми фильмами и старыми фотографиями. Мы, кто поневоле, кто по воле, — вместе с ней.

… Пора уводить Петю домой.

НО КАК ЭТО СДЕЛАТЬ?

Хотя… есть один безотказный способ.

— Петь, пойдём в дом уже.

— Нет.

— А я… угощу тебя шоколадкой…

Пару минут Петя молча продолжает напрягать лопаточку, а потом:

— ШТО? Ты сказала — шоколадкой? Ну, пойдём…

Уже дома.

— Ты. Её. Съела. — Петя давно знает меня, поэтому даже не спрашивает, а утверждает.

Я чувствую себя виноватой перед другом:

— Нет, не съела! Ну, можно сказать и так…

Рычание тигра — в ответ.

Немного взяв себя в руки, Петя просит меня почитать про «мальчика ФИДИХА».

…Нагулялся, начитался и спать.

*КНИГА ПРО КОСМОС*

— Илина, кто плидумал снег?

— Природа.

— А почему плилода умеет думать?

… Гуляем в сторону пляжа. Красно-розовая лопаточка теперь постоянный третий участник нашей компании.

— Илина, я хочу тебя оголчить…

(я напрягаюсь)

— Это иглушечная лопатка.

… Сегодня светло-серая туманность. Тёплая, безветренная тишь. Погода спряталась в тумане. Она решила быть сегодня ненавязчивым, приятным фоном для одиноких прогулок.

…Едва дошли до пляжа, неравномерно покрытого липким снегом, Петя кричит новость:

— Илина, лека заледенела!

И правда: река остановилась. Тонкая плёнка, похожая на молочную пенку, облепила внешность реки. Это всё же случилось…

Мокрая тёплая тишина…

Тишину, как вату, расслаивает наша с Петей болтовня.

Пришла в голову идея пустить по этой мокрой серости индийские мелодии. Самой интересно: что будет? Включаю Феечку группы Аквариум.

Начинаем с Петей индийские танцы. Вокруг никого нет, поэтому мы не стесняемся. Кружимся с поднятым вверх руками, виляем всеми способными на это частями тела. Нам обоим, глядя друг на друга, смешно, и мы громко хохочем. Вороны потревожены, улетают в места поспокойнее.

Танцы продолжаются.

Петин выбор — «Супер Слоник» («Super Sonic» Music Instructor).

Мы растопим этот холод и тишь!

— Веселуха пошла, Петька!

Снег покрывается следами нашего танцевального буйства.

Как же это классно — выть в серое Небо!

Воем и орём с Петей. Первым спохватывается Петя:

— Илина, не надо так, а то люди из домов подумают: волки на снегу.

— А мы с тобой кто?

— Ммм. Ты, изоблетатель и ты.

— Включи мне клип пло лошадок! Чтобы веселуха дальше пошла!

(включаю на сотике Calvin Harris Rag'n'Bone Man — Giant)

— А тепель — пло инопланетян!

(SAINt JHN — Roses (Imanbek Remix))

Это все Петины любимые музыкальные композиции.

… Натанцевались всласть, расправили лёгкие воем и криками. Лично я почувствовала СВОБОДУ)

… Теперь Петя захотел осыпать меня снегом. Гонялся за мной с лопаточкой, полной белых липких комков… Давно я так шустро не бегала!

… Возвращаемся к дому. Петя скачет на лопаточке, как на лошадке.

Пахнет чьей-то запариваемой баней…

Оказывается, Серый цвет радости не мешает.

Подарила Пете детскую книгу про Космос.

Думала, что Петя в Космосе новичок. А он показал пальчиком на Землю, Луну, Нептун, Марс и Сатурн и ПРАВИЛЬНО назвал имена этих космообъектов.

Книга Пете пришлась по Душе. Не выпускает её из рук.

Книга небольшая, вся в картинках. Думаю, мы её мигом осилим.

— Илина, я хочу стать Космосом, — поведал мне Петя и показал пальчиком на картинку со звёздами и галактиками.

Я подумала, что ослышалась, и даже переспросила. Мальчик повторил.

Странно. Я в его возрасте мечтала стать Аллой Пугачёвой (то есть певицей); мои ровесники с более высокими мечтами стремились в пилоты и космонавты...

… Начали чтение. Я думала, сейчас как навалимся, сразу прочтём половину книги. Но… После первого же предложения мне требуется перерыв, чтобы поправить "крышу" дома моего: Петя, не дослушав первого предложения, ткнул пальцем в центральное сияние Млечного Пути на картинке и радостно закричал:

— Это дыла, котолая затягивает в наш мил!

… Я, онемев, сижу и тихонько улыбаюсь картинке с нашей Галактикой. А Пётр смеётся и продолжает кричать: "Дыла! Дыла!.."

*ГОЛУБОЕ СОЛНЦЕ*

Суббота. Еду к Петьке.

В дороге думается обо всём...

… А вот кто мне может поручиться, что тогда, после ОН, я всё-таки проснулась? Почему я вдруг засомневалась? Уж слишком резко поменялась моя жизнь после ОН. И в сторону СЧАСТЬЯ те изменения, — как во сне, когда желания, лежащие неподвижно в многополочном шкафу сознания, оживают и сбываются. Может, я не проснулась тогда, а — уснула, сделала переход не в явь, а в сон, для того, чтобы встретить всё то, что встретила после ОН...

Захожу в дом, здороваюсь со взрослыми.

Заглядываю в его изобретательскую лабораторию.

Петя сидит на кровати с книгой про Космос.

— Нептун, Сатулн, Юпител, Земля… — перечисляет он планеты нашей Солнечной системы с таким видом и с таким выражением, будто всё про эти истории уже давным-давно знает...

Когда я вижу Петю, случается, на меня нападает неудержимое неукротимое и фейерверочное ба-лов-ство, — такие лимонадные пузырики. Я ничего не могу с собой поделать… По выражению моего лица Петя научился знать об этом моём состоянии и, по возможности, спасаться бегством. Потому что в случае, если я его догоню и поймаю, он будет просто-напросто беспощадно затискан и зацелован мною. Повторюсь: ничего не могу с собой поделать. Это мой эксцесс. (Только надо сказать, что Петя, хоть и удирает, но, при этом, сам хочет, чтобы я его догнала.))

Вот и сейчас со мной случился неуправляемый бунт баловства!

Петя, не успев со мной поздороваться, увидел это и, понимая, что бежать ему сейчас некуда, решил попытаться урезонить меня словами:

— Не балуйся, — со всей взрослостью, на какую только способен, говорит он мне, — Ты посмотли на свой лост!

— Не смейся, — делает он попытку номер два, — а то будешь икать.

Короче, Петя зацелован.

Теперь можно спокойно одеваться на улицу.

Время — третий час дня. Обновлённое раздольное небо лучится радостью и надеждой. Голубое, почти прозрачное, Солнце уже преодолело горный пик и в темпе спортсмена-слаломиста скатывается с пологой дуги.

Мы идём позади наших длиииинных теней.

Петя обращает внимание на этих наших попутчиков и спрашивает меня, почему они такие длинные.

Объясняю, что длина тени зависит от высоты Солнца. (С детьми взрослому нужно быть готовым в любой момент отвечать на вопросы любого уровня сложности, дерзости и весёлости: хоть на философские, хоть на то, почему у него в носике козюли, и есть ли козюли в вашем носу.)

Тени...

Петя смотрит на мою тень и с улыбочкой заявляет:

— А у твоей тени ноги колоткие!

— Почему это? — позволяю себе немного обидеться, — Нормальные ноги у моей тени, — длинные, красивые.

(Тоже мне, — джентльменчик.)

Подходим к пляжной зоне.

Сегодня Петя не хочет идти по расчищенным дорожкам. Он говорит мне:

— У меня смелость!

И запрыгивает в гладкие топи сугробов.

Пока Петя бегает по сугробам, я подхожу к реке. С покорностью отмечаю, что молочная пенка превратилась в молодую броню. Лёд наполняется силой...

Петя подбегает ко мне.

Я, толком не понимая, что делаю, покидаю берег и перехожу на территорию реки. Чуть касается сознания мысль, что ледовая защита может быть ещё совсем-совсем не крепкой.

Петя кричит мне с берега, чтобы я возвращалась, он волнуется за меня. Но я откопала первый "секретик", поэтому зову Петю к себе, показать чудо.

… В детстве мы создавали "секретики". Брали понравившийся фантик от конфеты или "мультик" от жевачки, выкапывали углубление в земле, между вылезшими на поверхность корнями дерева, клали в ямку бумажную красоту, накрывали её прозрачной или цветной стекляшкой и прикапывали землёй. "Секретик" есть. После приходишь к этому, одному тебе известному, месту, смахиваешь крупинки земли, образуется окошечко с видом на тайну. Любуешься и снова прячешь свой секретик...

— Петя, иди ко мне, не бойся, здесь крепкий лёд. Смотри, что я нашла — секретик!

Петя с осторожностью старичка ступает на лёд, сразу подскальзывается и чуть не падает, но удерживает равновесие.

Я расчищаю похожий на сухой белый песок снег, получается окошко, через матовое стекло которого видна толща речной воды и дно с камушками и палочками. Петя поражён. Поиск секретиков захватывает его, став новой игрой. Он просит новых тайн.

… Вокруг нас уже много "окошечек". Продвигаемся ближе к середине реки. Но там секретики уже не так завлекательны: толща воды под нами растёт, и дно постепенно исчезает, — за окошечками наблюдается просто чёрно-коричневая темнота.

С неохотой возвращаемся на берег. Порешили с Петей дойти до противоположного берега реки, когда лёд наберёт максимальную силу.

(Сейчас я уже не уверена, что позволю нам осуществить эту затею: слишком рискованно, а риск я не приветствую).

Во время поиска секретиков, нашли кусочек льда, размером с теннисный мяч. Пинаем его к спортивной площадке. Там льдинка превращается в футбольный мяч. Петя с лопаточкой в руках встаёт на ворота. Начинаем ледяной футбол.

Петя отбивает мои мячи и ногами, и лопаточкой. Хитрый, находчивый мальчик.

Устав от футбола, играем в "пингвиньи следы".

Эх!, сегодня потанцевать на пляже не удалось: во-первых, потому что я забыла дома сотик; во-вторых, на прозрачное безветренное глубоководье мира этого места "приплыло" много гуляющего народа, а мы с Петей стеснительные.

… ВОЗДУХ! Воздух сливочно-голубой! Дышишь, — мороженым лакомишься.

*АРХЕОЛОГИ, АУ!*

О, сколько снега выпало! Красивый ирониевосудьбинный снегопад.

Смотрю на каждую снежинку в отдельности, снежинка-балеринка такая маленькая… И парят снежинки на просторе, не толкаясь друг с другом… Думаю, как же при этом возможно, что выпало столько глубокого снега! Какое зимнее терпение у снегопада!)

Самое время, по решению Пети, искать клад.

Он со своей розово-красной лопаточкой начинает поиски клада. Через каждые два метра принимается рыть чистый белый, ватный снег. Ему нравится процесс: нравится, как лопаточка быстро наполняется снегом с горкой, и нравится поиск тайных сокровищ, дожидающихся его под снегом. А мне холодно. Я предлагаю продолжать двигаться вперёд. Петя упрямится. Я потихоньку ухожу. Мне в спину доносится вот это: «Ах, ты уходишь? Ну ладно, я тебя ещё догоню, как всегда!» Догоняет и обгоняет: он предпочитает идти первым, когда в лицо не слишком дует. Но новый приступ кладоискательства побеждает в нём:

— Я, наверное, зде́сь клад найду.

Илина! Да стоп ты!

………….

— Я, как алхеолог.

…………

— Залыли тут сокловища, а ты потом откапывай их.

………….

— Я что-то чувствую…

(Петя раскопал замёрзшую в ледовом сне землю.)

— Я откапываю землю. Я, кажется, молодец?

(В этом месте клада нет пока. Но Петя не сдаётся.)

— Посмотлим в длугих снегах…

………….

— А ну-ка, щас поднажмём…

Петя найдёт свой клад, сто процентов. С таким-то желанием найти тайну! А я, мерзавка, так замёрзла, что в следующий раз обзаведусь такой же, как у Пети, лопаточкой, чтобы не страдать без дела.

Люблю фотографировать рыбаков: они статичны и живописны. Я их не понимаю: почему они много-много часов сидят на холоде. На них сыпется снег, их подначивает зимний ветер… А они сидят себе...

Короче говоря, мы с Петей сегодня дошли до середины реки. Дальше идти я побоялась: погода с робким минусом, да и рыбаки раздырявили весь лёд, а под выпавшим снегом едва затянувшихся льдом лунок может быть не видно...

Петя немного боялся начинать поход по льду, но быстро передумал малодушничать: вспомнил о секретиках.

Снова ищем с ним секретики. Петя сначала откапывает намёк на секретик, чуть разгребает снег, а остальную работу по, как он говорит, "расшифровке секретика" хитрый мальчик предоставляет мне. Я получше убираю снег, мы смотрим в ночь подо льдом. Петя хочет увидеть дно с камушками, но это невозможно: под нами глубина ночного сна реки...

На обратном пути Петя гоняет меня по всему естествознанию. За время нашего знакомства я научилась почти мгновенно отвечать на любой его вопрос, а иногда прямо "вопросец". В эти моменты я чувствую себя профессором всея наук))

Небольшой отрывок нашего вопрос-ответника)

Петя:

— Что такое ковёл?

Ирина:

— Это шерстяное или тканевое покрытие пола.

Петя:

— Что такое ткань?

Ирина:

— Это переплетение ниток.

— Что такое ботинки?

— Это одежда для ног, чтобы ноги не укололись чем-нибудь или не замёрзли.

— Что такое двель?

— Это конструкция, закрывающая или открывающая отверстие в стене или в чём-нибудь другом.

— Что такое долэмифасолясидоп?

— Это ноты, которыми мы сочиняем музыку. И не "со" (Петя смеётся), а "соль". И не "доп", а "до" )

— Что такое свет?

— Это частицы, которые делают мир светлым.

.............

Научившись говорить, Петя (Даня), как и, наверное, все детки, говорит, в основном, вопросами.

На фотографиях засветился пёс Маша.

Если приблизить на фотографии лёд, который откапывает Даня, можно увидеть… множество человеческих лиц.

*ПО ПУТИ ВЕТРА*

Суббота.

По снежной дороге, зарисованной тракторными узорами, потихонечку доходим с Даноном до самолёта в розовом камуфляже. Крылатый держится: зима ему — по металлическому боку, он только ярче стал на морозе (как нос) и выглядит как сочно-розовая заколка на обесцвеченных волосах блондинки-Зимы. Она сегодня напоминает мне CRAZY BABY из песни Джоан Осборн. На ней с морозным отливом нежно-голубое короткое платьице и низкие белые сапожки, остроносые, на небольшом скошенном каблуке. Она поёт песню о своём парне, который скоро вернётся к ней из арктических земель.

…Рядом с самолётом мы неожиданно встречаем семью снеговиков: папа-снеговик, мама-снегови́ца и малыш-снеговичок. Неизвестные, но наверняка добрые, весёлые и трудолюбивые люди слепили их и придали им черты. Спасибо этим людям. Папа-снеговик и снеговичок получились статными и располагающими к себе. А вот мама-снеговица…

Даня первый раз увидел снеговиков не в мультике. И налетело его детство на ТАКОЕ, на снеговицу.

…Попалась нам с Даней

Снегови́ца на роговицы.

…Теперь будет сниться.

Если бы её увидели создатели телесериала «Сверхъестественное», они, может быть, решились бы на новые сезоны…

Даня же решил, что больше не пойдёт к самолёту, пока Она там живёт.

«Ты видела эти глаза?» — спросил меня мой друг в ответ на мои объяснения естественного происхождения снеговиков.

Я не решилась её даже сфотографировать)

На снежный пляж шли за успокоением. Единственным человеком там был красивый смуглый парень, освобождающий от снега спортивную площадку.

На лёд не вышли: моя интуиция не согласовала новую возможность прогулки по крыше реки. Даня хотел было побунтовать, но нетронутость снежных залежей вокруг приманила его, и он приступил к работе лопаточкой.

— Ты стоишь у обрыва. Давай решай, — что дальше. Мешком с внутренними органами и костями — вниз или… начать полёт.

— Полёт, — отвечает дрожащий тонкий голосок.

— Хорошо. Поверим тебе. Полёт, так полёт…

Значит, полёт выбираешь?

— Да

Даня трудится. Часто гордым взглядом показывает мне, какие горы снега он может умещать на лопаточке.

Я в полной мере восхищаюсь им.

Чуток погодя, включаю нашу с Даней музыку. Он сразу реагирует, начинает танцевать танец «пружинка». Но вспоминает о работе — бросается к снегу. Но вспоминает о музыке — копает, пружиня ножками. После метаний желание танцевать берёт верх, Даня вдалбливает красно-розовую лопаточку в чистый снег и танцует уже по-настоящему: с глубокими наклонами во все стороны, с прыжками. Мне особенно нравится, как Даня танцует манёвры самолёта-истребителя в околокосмическом небе...

Я, естественно, тоже танцую.

К нам захотел присоединиться ветер, сильный, чистый, очень холодный.

"Мммм, плиятный воздух!" — приветствует Даня токи ветра.

Танцуем втроём.

Но Даня всё же помнит о работе. После танца он в основном сеет, а не копает снег.

На меня тоже попадают снежные семена. Потому что я очень рядом. По этой причине мне часто (сейчас уже реже) достаётся от Даниных движений. Он маленький, он просто живёт, ещё не зная, что его движения могут причинить боль. Зато, я, благодаря ему, теперь знаю свой порог боли, и он совсем не высокий))

Один раз Даня, махая в баловстве ручками, залез (нечаянно конечно же) в мой мозг через мой нос. У меня в первый раз в жизни хлынула кровь носом и посыпались искры из глаз. Спуская кровь в раковину, я смеялась в голос, потому что красочно представляла себе сценку устроенной Даней встречи моего носа с мозгом. Сценку рассвинячивания моей носопырки. Больно и смешно было.

… По дороге домой Даня решил изображать великую усталость. Поведал, что у него от усталости «…аж губы текут», опустил плечи, согнул спину и шёл, волоча лопаточку и еле шурша комбинезонными брюками. А, ступив на родную землю, мой друг резко преобразился, покрепче сжал в руке лопаточку и пошёл с тракторным упорством разбираться с новым снегом. Когда, спустя полтора часа, я тащила его в дом, он долго ругался и кричал, что я ему «…исполтила всю лаботу со снегом». А то, что у него на щёчках образовались ярко-розовые ожоги холода, это его не касалось.

…С белыми усами от сладкого йогурта, трудяга и отрубился.

Сидя со спящим другом в его комнате, я смотрела в вечереющее в окне. Мелкие снежинки незаметными пикселями наполняли и трепыхали воздух. Облака очень медленно шли к своей цели по пути ветра… Такое медленное движение, что заметить его можно было лишь соединяя облака с каким-нибудь статичным предметом на земле...

Отлив-прилив.

Выдох-вдох.

Холод-тепло.

Усталость-новые силы.

Очень просто Природа предлагает нам не сдаваться. Когда ты опустошён и напоминаешь себе самую пропечённую пустыню, надо понимать, что это не навсегда. Что, ВДРУГ (как это любит делать Вселенная) хлынет Дождь, превратит трещины в плодородную жирную землю, и вырастет из неё новая мощная Жизнь.

Так что, учусь у медленных облаков упорству.

Когда стемнело, вышли с Даней на улицу.

"Смотли, какой снег лозовый и блестящий!"

"Илина, смотли, ЛУНА!"

"Смотли, всё изменилось!"

"Смотри, Даня, сколько звёзд!"

"Да! Ула, звёзды!"

Восторгаться с другом, соединять с ним переживания — это то, ради чего!..

Мороз пришёл.

Воздух ночи тишины и собачьего далёкого лая (наверняка это Маша, где-то гуляет сейчас на свободе.)

*ТЕЛЕПОЛТАЦИЯ*-

— Куда у нас подевался чёлный фломастел?

— Не знаю. И куда же он телепортировался?

— Ну Илина, ты лазве не знаешь, что теле…телепол…тация — это сказка?

— Раньше всё было сказкой. А потом учёные и изобретатели придумали, и сказка стала реальностью. Ты станешь изобретателем и изобретёшь телепорт.

— Представь: вот сидишь ты, захотел вдруг к бабушке, щёлк! — и ты уже у бабушки, и не надо долго ехать.

— Нет, Илина, не так. Щёлк!, — и ты очутился в класивом лесу. Тебе там класиииво…

— А после красивого леса мы окажемся у бабушки?

— Ну…… да.

*ИЗНАНКА*

Вчера Даня вернулся от меня к маме и папе, в целости и сохранности, что чудо.

Там были гости. Они набросились на Данона с милостями, ласками, огрели его бенгальскими огнями своего внимания. Даня, ещё не пришедший в себя от Нашей Тишины, сторонился их, выскальзывал из объятий, тихонько рычал. Но детскую Душу легко обмануть. Всего через блинчики с шоколадом и весёлую прогулку он попривык к шуму и гаму, стал оживлённо бегать за девочкой «Аешкой» (так у него сложилось её имя — Ариша) и любить её. Было так трогательно наблюдать за ним, когда он, желая её общения, подходил к ней, сидящей в самом пекле застольного компанейства, и, долго глядя на неё, ища её взгляда, поймав его, махал ей рукой «Привет!» и задавал тихо вопрос о каком-нибудь скрепыше дурацком. Даня попросил меня потанцевать с ним. Я включила Нашу Музыку, и мы пустились в танцы в уголке ходящего в чужом веселье дома. Но мы были замечены. Взрослые восторгались танцем Дани, а он был ТАК рад, что так. Но потом взрослые снова накрылись капюшонами взрослости и им пофиг было на танцы ребёнка. А он так старался! Что за г-но, эти взрослые? Простите)

ТЕБЕ: ты взорвёшься, когда возьмёшь на руки своего сына или дочку. Или двойню. Ты вывернешься с изнанки на изнанку, на ту, которую ты сам ещё не изнал, но она есть у тебя. Я бы хотела присутствовать при этом)

*ВЛЮБЛЁННЫЙ*

Даня впервые влюблён. Мне он поведал имя ТОЙ девочки. Для меня оно не стало удивлением. Не так много людей окружают жизнь Дани сейчас.

Я попросила его расчесать мне волосы после купания. Он с готовностью согласился, как всегда. Строя из себя парикмахера, не переставая пенять мне на нескончаемые колтуны, Данон рассказал мне… о ЛЮБВИ… Впервые мы говорили о Ней. Каждое его слово было для меня сотрясением Души. Ударом Счастья. Чувством Солнца, выпрыгнувшего из сонм других звёзд, минуя долгий рассвет.

(Достав из игры пластиковые плоские кружки и налепляя их мне на лоб и щёки в ходе парикмахерских процедур):

(Д.) — Я тебя сейчас одушу́, чтобы у тебя была душа и любовь.

(Д.) — Облюбо́вю тебя, чтобы у тебя было больше души.

(Д.) — А знаешь, Илина, любовь делается из мягкости.

Всё поняла, «Илина»? Запомни.

Коротко. А о настоящих чувствах надо ли по-иному.

*СОБАЧКА*

Аромат кофе — это маленькая уютная кремовая комната жизни, стены и предметы в которой всех цветов шоколадного спектра. А ещё в этой комнате нежно-бежевые шифоновые шторы на одном оконце, сквозь которое видны розовые, фиолетовые и кофейного цвета горы, молочно-тёплое небо, мягкое окружение молочно-тёплого неба…

А сам кофе, я не пью: его вкус и мои вкусовые пристрастия не совпадают: не люблю горечь. Пью кофе два раза в полгода, примерно, и то — в самых экстренных случаях, тогда, когда вопрос стоит ребром: либо вертикаль жизни, либо — горизонталь. Нет, не так. Либо горизонталь жизни, либо она же, но через десять-двадцать минут.

Пить кофе более двух раз в день — неприятная экзекуция для Вашего сердца. Ваше сердце заслуживает к себе более учтивого отношения, это аксиома.

В моём родном городе есть Дом Культуры «Современник». Это пристанище детского творчества, почти все направления искусства уютно живут в классных комнатах ДК. В школьное время я иногда посещала ДК: занималась там хоровым пением. Один раз я пришла на занятия пораньше. В ожидании, расхаживала по первому этажу Современника. Под ноги попались четыре ступеньки, потом я о чём-то подумала, отвлеклась и очутилась — в маленьком закуточке осени. Я стояла внутри тёплого янтаря с золотыми прожилками осенних древесных листьев, и ощущала хорошее ХОРОШО… Опомнилась, побежала на хор.

Потом, на протяжении лет, несколько раз, будучи в ДК, я хотела найти то место, ту осеннюю комнату, но… Видимо, портал закрылся, завьюжил воронкой от моего бега и исчез. А, может, я просто плохо ориентируюсь в окружающем мире. Но так тепло знать, что есть в доступной близости твоя волшебная комната, где тебе было дивно, уютно, странно, как в ореаленном сне.

Даня обзавёлся снегокатом. Теперь на улице мальчоныш почти не ходит ножками, только на снегокате рассекает зиму. Я, стало быть, трансформировалась в паровозик-тягач. Прошу человека: хотя бы пару шагов сделать самому, чтобы не замёрз от бездействия. Человек делает пару шагов — раз, два — и снова седлает свой "клутой" снегокат.

Новая суббота. Всегда тихо, а сегодня к нам в мир чересчур активно вторгаются звуки и чужое движение. Подозрительно. Настораживаюсь. Тяну верёвочку, вполуха слушая рассуждения Данона о тормозной и рулевой системах снегоката, и отмечаю скатывающиеся в сторону пляжа тотуттотамные капельки людей. В основном — взрослые с детками. Нас догоняют, но не обгоняют почему-то, две женщины. Одна из них, также как и я, тянет верёвку снегоката с девочкой в седле. Маленькая леди проявляет открытый интерес к моему другу.

— Вая, — смело делает она первый шаг, привстав с сиденья снегоката и глядя на Даню.

Женщины её компании умиляются ситуации. Я тоже, улыбаюсь, поглядывая на своего товарища и пытаясь в уме угадать имя девочки. Женщины приходят на помощь и проясняют ситуацию, назвав имя, — Варя. Варя — настойчивая девочка, она продолжает попытки привлечения внимания Дани. Ох, ещё не знает Варя, что перед ней — изобретатель, считающий, что изобретателям иметь подруг не пристало. Тем паче, правду говоря, у него уже есть любовь — Аешка, которая покорила его своей игрой в прятки.

И так. Варя пытается. Даня — изобретатель. Варя снова пытается, уже почти пересела на снегокат юного отшельника. Юный отшельник — ни в какую не ведётся...

Чувствуя хорошо видимую на бело-седом фоне расплывающуюся неловкость момента, я пытаюсь растормошить Даньку на общение с Варей. Но он — застенчивый кремень — загадочно-смущённо, бантиком, улыбается и демонстрирует Вареньке ярко-розовый мороз на своей левой щеке. Тоже поняв тщетность ситуации, женщины начинают потихоньку нас обгонять. Я, пока они ещё здесь, спрашиваю у ближайшей ко мне, что сегодня за праздник затевается. Узнала, что сегодня на пляже организовано катание на собачьих упряжках.

Так, созывается Совет моторов. Вопрос: куда податься бедным пилигримам, любящим покой и простор. Решили: пока ещё количество массового веселья не стало критическим, немного походить по реке и скатнуться с горки на снегокате.

…На реке гуляют компании; скользят лыжники; рыбаки свили себе палатки (неужели есть для них рыба? Странность).

… Лёд под снегом бугристый, с ямами. Побродили с Даней вдоль берега немного, пооткапывали речные секреты, поотбивались от налетающих с суши голосов и шумов, да и сели на снегокат, сматываться отсюда куда бы подальше. Может, у кого-то сегодня здесь есть клёв, но не у нас. Нам нынче в этом месте совсем не клёво...

Пробиваемся к выходу. Лавируем среди запахов шашлыков, тучи машин, курток, снегокатов, коньков, «ватрушек», поводков, машин… Я контрольный раз спрашиваю Даню, хочет ли он увидеть собачек, которые будут катать. Получив в очередной раз резко отрицательный ответ, увожу нас в тишину дальних дорог.

… Но, как покажет телек случайностей, без собачек в этот раз мы всё же не останемся...

На свободе едем! Болтаем о своих делах, держим связь… Но я всё-таки то и дело оборачиваюсь: надо следить за наличием ребёнка на снегокате. А то ведь сколько раз бывало у людей: приезжают к месту назначения, а саночки-то пустые! Маленький хитрец тайно скатился с них и гуляет себе где-то, радуясь полнейшей самостоятельности…

Короче, оглянувшись в очередной раз, я… нет, я не испугалась. Как может испугаться чего-то внезапного человек, обладающий супер-классной тормозной системой?) Пока дойдёт… Скорее, я впала в возмущение. Ибо как иначе реагировать мне на розовый собачий язык, тянущийся из-за клыков к Даниному плечу? !!!!

Мой рост — сто шестьдесят девять сантиметров, а в сапогах — наверное, все сто семьдесят будет. Ровно на половине меня располагалась спина этой собачки (ладно, чуть ниже ростом была собачка). Судя по всему, вольная, — пёска намеревалась вкусить сладкого, холодненького на морозе малыша.

Я знаю, что с любыми животными, подошедшими к тебе близко, надо вести себя по правилам. Не делать резких движений, не показывать спину, не смотреть в звериные очи, не орать, не бояться, плавно удаляться...

— Не трогай нас, — дружелюбно попросила я немного чумазую красавицу. Она задумчиво и устало посмотрела на меня и отступила. Но не ушла.

Всю дорогу она сопровождала нас, то и дело норовя полизаться с Даней. Малыш к этим приключениям относился так, как относилась к ним я. Он следил за моей реакцией. И поскольку я была почти полностью спокойна, Даня тоже не нервничал и не расстраивался. Я шутила с нами со всеми, но приближаться к мальчику близко пёске твёрдо не позволяла: поди узнай, в каком она состоянии и что подскажет ей её настроение… Говорила с ней, как с человеком, объясняла, что от неё хочу и чего не приемлю в наших скоротечных отношениях. А она просто хотела покушать. А мы ведь не знали об этом и ничего с собой из съестного не взяли. В следующий раз, блинский, обязательно возьмём.

…Наш дом был совсем близко, когда пёска учуяла что-то более интересное, чем мы, и оставила нас…

Дома, отогреваясь и умываясь после прогулки, козлились с Данюхиным, как всегда. Соревновались в умении широко и громко позёвывать. Да, у нас глупые, простые забавы. Но их придумывает САМ ОН, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК, житель Детства, а я своим долгом считаю не мешать течению потока детского счастья… А как Данон классно танцует!.. Прыжок, прыжок, резкий уход вниз, на согнутые в коленях, расставленные в полушпагате, ноги; руки при этом показывают боевой выпад эльфийского лучника; статика…; снова прыжки и — боевой Эльф)) Даня просит моего ответного танца. Ведусь) Мой танец, конечно, менее живописный и более плавный (я же девочка, как-никак)).

А во время танцев беседуем с Даней о том, кого в этой жизни можно считать крутым. Даня уверен, что тот крут, кто умеет танцевать крутые танцы. Я легонько вношу некоторые коррективы в его позицию… Танцуем. ЖИВЁМ!

*МОРОЗ*

Я перестала быть Илиной)

… А сначала — о песне Wonderful (Chris Malinchak).

До 2:02 минуты её Небом, изливающимся на Мир, ровным гладким звучанием длятся два Звука, до 2:02 минуты верные своей нотной высоте. Далее в музыке — Небо делает вдох и вновь ныряет в наш Мир, с 2:20 минуты. С 2:20 минуты начинают длиться уже несколько непрерывных Звуков, верных своим нотным высотам.

Эти длящиеся Звуки точно повторили Звуки, стекающие с морозной синеледяной высоты, которые я слушала вчера, когда прекращала снежный хруст ломающихся снежинок, упавших, к сожалению, не на поле, а на человеческую дорогу.

А ещё с Неба песни, всю Дорогу песни, — лёгкими гроздьями слетают в Мир пуховые капли. Их пуховое заточение отталкивается от Неба ножками и ладошками и с детским стремлением убегает на свободу. Эти пуховые капельки тоже слышны с Неба, во время замирания на морозе, вне города.

… — Иррррина, Ирррр..., — рычу я букву ЭР.

— Ии́на.

— Как? Ещё раз.

— Ии́на, — суперстарается мой дружок-пиррожок, — И… Ихи́нна.

— Да не ехидна, а Ии́, тьфу, Иррина!

Хохочем. "Ехидна"...

— Ии́на, а какой я в зелкале?

— Хороший.

— А на кого я похож?

— На себя. Кстати, дай-ка смою с тебя оранжевые усы от морковного сока.

То было до прогулки по открытым Космосам, Белому и Голубому...

Настраиваясь на выход в минус двадцать с лишним, Даня и я сначала основательно потанцевали, поиграли в догонялки, а после, — он черпал силы в Ми-ми-мишках, а я тоже нашла тайный источник радости — сонм созвездий белого Космоса — солнечные люрексы на окне… Окно в тот час было не стеклянным, а словно бы завешанным тугой белой люрексной тканью. Белый люрекс с оранжевыми, розовыми, нежно-жёлтыми и нежно-голубыми огоньками радовал меня до самого моего дна, сердце неуклюже изображало трепет бабочкиных крыльев… Я не понимаю толком причину радости от созерцания замёрзшего окна, но, видимо, — ею является простая, самая простая КРАСОТА МОМЕНТА ЖИЗНИ. Её не надо искать, придумывать и ждать. Она среди наших случайностей в счастливом достатке. Она, Красота момента, и сама — Случайность. Но… не редкая! ...

Счастливым быть, без сомнения, легко)

… Убеждаю вьюношу оставить на приколе снегокат, ибо на морозе, поясняю ему, необходимо активно двигаться, чтобы не превратиться в сосульку. Но не поддался вьюноша ни моим доводам, ни моему очарованию, ни моей скучной взрослой бубнёжке) Оседлал снегокат и попросил трогаться в путь.

… Тяну верёвочку и бегу, как старая коняшка. Не забываю поглядывать на снегокатчика, дабы убедиться в его присутствии и в очередной раз напомнить ему, чтобы держал рот закрытым, а дышал только носом. Да, "легко давать советы другим, но не себе"… Сама я жадно дышу ртом, питаюсь морозом, так сказать, полный рот морозного воздуха. Сознание констатирует, что отныне я могу и должна заболеть. Но интуиция подсказывает, что всё будет хорошо. Однако я стараюсь и пытаюсь дышать правильно: носом черпать воздух, а ртом выдыхать его. Только воздуха-то нет! Вместо него — атомы мороза, сплочённые, как ячейки в медовых сотах, в тягучем медовом пространстве льда. А ещё дышать мешают элементарные сопли, что всегда случаются и текут неконтролируемо на холоде.

Сегодня в пути нам не до философских разговоров: у Дани неудобные перчатки: пальчики не могут разместиться каждый в своём домике; либо по двое залезают в домик, либо вообще не добираются до входа. Мой друг весь изнервничался по этому поводу. Даже порулить толком нельзя!.. По меркам взрослых, эти перчатки очень удобные, а, главное, — тёплые. Но по Даниным меркам, это сплошная досада и засада, а не перчатки. Всю дорогу он то и дело пускается в возмущения и слёзы, нарушая правила дыхания. Я стараюсь его утешить, отвлекаю скоростью...

Словом, добираемся мы до пляжа...

В такой мороз никто не решился приплыть на прозрачное глубоководье мира Солнца и стужи. Так что мы в родной стихии, в безлюдье.

Паркуем снегокат и хрустим к спящей во льдах, к царевне Никажель, правой сестре Лопасни )

Данька хрустит первым. Я медленно за ним подхрустываю. На самом деле я специально двигаюсь не быстро: я хочу ощущений инопланетянина, который впервые попал в настоящую зиму, да ещё в самый её мороз. Как странно… Вот это покрытие белое, хрустящее, бриллиантовое на Солнце, — оно такое странное… Наложилось на живую реальность, укрыло её полностью, подменило собою; видоизменяется: то грязное и мокрое, текущее ручьями, то липкое и гладко-белое, то, как сегодня, на морозе, огнистое, белоснежное, пуховое… Живёшь в нём, в этом странном покрытии, снегом называемом, мир воспринимаешь опосредованного, через него, не "рука к руке", ходишь, хрустишь, забываешь спрятанную в нём живую реальность. Вроде бы нет ничего особенного. Но если ощущения свои настроить на более углублённое восприятие, то диковинность момента всё-таки показывается.

… Сегодня мы выходим на реку спокойные, как танки: мороз укрепил ледяную крышу над водой.

Под лёгким бриллиантовым слоем, почти таким же лёгким и летучим, как цветочная пыльца, с выключенным светом отдыхает река. Ледяной панцирь на морозе разрастается вглубь, и в воде видны белые прожилки, похожие на кровеносные пути, только с белой кровью.

Даня бегает, ищет доступы к секретикам, откапывает их, восхищается. И я тоже, вместе с ним, естественно. Так, мы открыли много бриллиантовых шторок, и во многих спящих квартирках рыб включили свет, тем, наверное, разбудив домочадцев. Чувствуя поднимающееся из воды недовольство, предлагаю Данону закрыть все шторы, чтобы не мешать чьему-то сладкому сну. Добрый Даня согласился. Походили, позакрывали шторки, повыключали свет в квартирках. Пожелали реке доброго сна и пошли домой, снова пить морковный сок и доедать блины с творогом и грушевым вареньем. По дороге тихонько, соблюдая правила дыхания, спели старинную детскую песню про медведя, который зимой любил прогуляться по лесным тропинкам…

*СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ МОЛОДОГО ИНДЕЙЦА*

вторжение в слои моих атмосфер песни Найка Борзова Три слова, которая случайным астероидом врывается и взрывает атмосферы, означает, что равновесию в очередной раз — неотвратимый ка пут. Значит, все радужные пузырики в небе Души полопались, и из них вытекает пропавшая радуга и заливает неприятной вязкостью пространство. И готовься, девчуля, это время просто пережить, особо не сопротивляясь и не высовываясь. И никого не мучая своим изготовленным поздней Осенью в Китае настроением. (Насчёт песни. Помню и пою только первый куплет и ПРИПЕЕВ! Во втором и третьем куплете — фитиль гаснет сам собою, настроение от песни рушится, поэтому я текст второго и третьего куплетов не помню и, когда слышу, не встречаю так безропотно, как астероид первого куплета и ПРИПЕЕВА...)

…Мы возвращаемся в город. Уже стемнело. Даня дремлет в своём кресле. Звук машины и плеска дорожных ручьёв под колёсами провожает сознание в глубину родного, личного космоса, который постоянно расшивается Фантазией, только она здесь и живёт и расширяет собою космос, шьёт и украшает прошлые и новые его дороги и миры...

Как только мальчик пробудился, я попросила водителя включить Найка — Я знаю три слова. В укороченном виде.

Как всегда, слушая эту песню, впадаю в ненормальное веселье. Даня в первый раз встретился с этой стихомузыкой (психомузыкой), и песенка… рассмешила его. Только смеялся он не так, как я, а по-настоящему. В особенности хохотал он, услышав вот это: «…и махом одним съел четыре конфеты» и вот это — припев:

«У-у… в руке банка Колы,

В кармане пакетик с киви.

У-у… и я самый модный

И, видимо, самый красивый...»

… Размешанная Душа продолжает воронкообразное движение..

… Зайдя в подъезд, предлагаю Дане встречу с Чудом…: зазываю мальчугана проехаться вверх, до предельного этажа, и полюбоваться высотой. Мой ДРУГ СОГЛАСЕН ИДТИ ЗА МНОЙ ВО ВСЕ НАПРАВЛЕНИЯ, и вверх тоже (почему нет?) Уже в лифте, на подступах к двадцать второму этажу, заложило уши. Приехали. Бегом к подъездному окну. Ночная высота… Внизу дрожат кружки света, разных размеров и разных цветов. Вблизи огромный, как океанский лайнер, дом с огнями-окошками по всему каменному телу. Следующие планы сияющими дорогами-кометами и светлячками окон, вывесок и фонарей разлетаются во все стороны, притормаживая у горизонта, нечёткого, съедаемого оранжево-серым небом…

… Дома продолжаю, по просьбе Дани, голосить Три слова (в укороченном). Смеёмся. Но вот в чём соль нашего смеха: мой друг давно просёк ситуацию и стал талантливо мне подыгрывать, перешёл на театральный смех "Ха Ха Ха", чтобы рассмешить меня. ЧУТКОСТЬ — ТАЛАНТ НАСТОЯЩЕГО ДРУГА и индейца… УМЕНИЕ ПЕРЕЖИВАТЬ ВМЕСТЕ ВСЯКОЕ — ВОТ, ЧТО ЗНАЧИТ ДРУГ В ТВОЕЙ ЖИЗНИ.

Вместо слова "матерных" — пою "розовых", вместо слова "сигаретты" — "чебуреки".

Даня: Пой "мателных", а не "йозовых"! (запомнил, злодей))

Ира: А ты знаешь, что означает слово "матерный"?

Даня: Ну, да. Это то, што для мамы.

Ира: читает мини-лекцию о вреде матерного в человеческой среде.

Днём с Даноном были за городом. Как всегда. Тёплый зимний воздух и безветрие позволяли дышать, как захочется, и много разговаривать. Глухая влажность замещала собой тишину. Если в тишине слух открыт и улавливает в прозрачности всё маломальски звучащее, то во влажности уши бесполезны. Короче, нас пару раз чуть-чуть не касалась случайная машина, — её крадку в двадцать кмч мы совсем не слышали.

Снег липкий. Ходить по его гладкой липкости прикольно, точнее прили́пно: делаешь шаг — и словно вдавливаешь одну за одной несколько ступенек, пока не провалишься в самую липкость, останавливающую движение...

Немного коснулись с Даней неба. Даня придумал, что оно сегодня вкуса малинового варенья); я попробовала, сразу выплюнула и высказалась менее лицеприятно) Эта серая сизость оказалась вкуса паутинки, а не малинки! Скорее бы Лето… С самой верхней полки холодильника, поэтому холоднющий голубой йогурт с грушей и куполками ледяного сливочного мороженого то тут, то там, — это летнее Небо с белыми облаками и Солнем. Летом вкусно)

На подступах к реке произошла весьма приятная и любезная встреча. Вообще-то, мы уж давненько фланируем друг подле друга: Даняя и мужчина в добрых годах с двумя своими внуками-братьями лет шести и девяти. Давно орбиты наших прогулок соприкасаются. Но вот сегодня мы решились и, проходя мимо друг друга, включили голоса — поздоровались и обменялись парой реплик из разряда «добрый день-вы куда? — здо́рово, — а мы — туда».

Не успела компания благородных джентльменов отойти на шаг, как мой сидящий на снегокате ревнивец громко, словно гусь, зашипел: «Што он тебе сказал?!» Блин, мне сделалось неловко, ведь даже глуховатый человек мог расслышать Данькин довольно нагловатенький шип. Дождавшись, когда дедушка с внуками отдалятся на беззвучное расстояние, я впадаю в лекторский наплыв и начинаю лечить друга лекцией о правилах этикета (точнее, о правилах этикетки)). А ещё считаю своим долгом объяснить другу то, что недопустимо честному человеческому существу обсуждать кого-либо за спиной. Это лишает чести...

По узкой снежной возможности гуськом подбираемся к речке. Даня идёт впереди — король отряда)). Но делает он это от Души еле-еле; специально изображает замедленную съёмку, чтобы я придумывала для него по этому поводу разные прозвища, веселящие его. Он то и дело оборачивается, хитро улыбаясь, и ещё более замедляется, провоцируя меня на очередное прозвище и получая (для скорости) лёгкий подзапопник от меня. Мы играем). Кстати, НАСТОЯЩИЙ ДРУГ ПОДДЕРЖИТ ТЕБЯ В ЛЮБОЙ, АБСОЛЮТНО ЛЮБОЙ ИГРЕ (кроме тёмной)...

Таак… Река сегодня решила открыть одно из своих окон. Видимо, чтобы проветрить подводные города и посёлки). Большой прямоугольник, но в то же время видом, напоминающим бумеранг, сочится тёмной водой. Нет, по реке мы сегодня не пойдём.… Ладно, давай тогда, друг Даня, просто потанцуем, ведь хочется, и людей вокруг нет, к радости.

Потанцевали, побегали по липкому полужидкому сахарному простору, вскочили на снегокат и поехали к розовому старче-самолёту.

— Даня, как думаешь, чей это след?

(хочу, чтобы он сказал «собачкин»)

— Зайчиковый, — всё, в Дане пробудился индеец-следопыт по прозвищу Видящий Сказку.

— Смотйи! Вот какой след! Это снежного человека след! — Видящий Сказку спрыгивает со снегоката.

Рассматриваем размазанный длинный, вроде как человеческий след… Я даже не знаю, что и сказать радостному индейцу: захлебнулась в предположениях. Озираюсь вокруг, в поисках Истины, которая, по Легенде, где-то рядом ДОЛЖНА быть). Ага! Цап тебя, Истина! Вот ты и попалась!.. Во дворе ближайшего дома стоит громадный снеговик. Это сто процентов его след), наверняка снеговичина ночью выходит погулять по посёлку, размять свой снег, навестить странное семейство других снеговиков, проживающих рядом с самолётом. Кстати, ужасный лик мамы-Снеговицы стёрла одна из оттепелей (спасибо ей за это), и поэтому нам с Видящим Сказку теперь не страшно бывать в том месте.

К самолёту в друзья набилась снежная липкость, обняла беднягу красивой сахарной ручкой, не даёт дышать, заставляет ржаветь камуфляж… Держись, самолёт, уже скоро… уже скоро…)

…Со своего снеготрона Даня видит всё. Вот заметил птичье пёрышко в снегу на обочине.

Даня: Што такое пёйышко?

(сто раз ему рассказывала, но повторю и сто первый, ибо дитё))

Ира: Это птичкина одежда).

Даня: Кто такие птицы?

Ира: Это летающие животные с крыльями).

Даня: Эх, как я хочу летать! Я бы с высоты увидел мил…

Ира (про себя): ( Но ты, естественно, БУДЕШЬ летать, если останешься верным своему желанию. Просто.

…Даня оглаживает и восхваляет свой снегокат.

— Как давно у меня не было снегоката! — со всей силой эмоций восклицает мой друг.

— Вообще-то, снегокат у тебя впервые, — туплю я, как всегда не вникнув в смысл творящегося вокруг). Друг тактично оставляет мои слова без внимания и продолжает:

— Ийина, если кто-то не даст мне кататься на снегокате, ты его накажешь?

Ийина: Зачем наказывать? Надо научиться словами решать ссоры-споры. Знай это, друг. Выслушать его мнение, высказать своё, и договориться до общего мнения, которое будет подходить всем. Понял, индеец?

— Нуу…понял)

КОМПРОМИСС ДРУЖБЕ ДРУГ.

Завязывать надо с лекциями)

*К ЦЕЛИ СКВОЗЬ МЕТЕЛИ*

Воздух непривычен, не земной. Видать, он упал осадком на Землю с невидимой нашим астрономам залётной планетной реальности, зависшей над нашей планетой на время. Чужой, чужой воздух. Ты в нём, как в одежде незнакомого тебе человека: неловко, холодно, неудобно, выстуженно… Метелинки-ветринки нежно, змеиными рывками, нападают на лицо. Воздух сплошь исколот острыми снежинками. Ветер — сообщник потустороннего воздуха.

И всё же, на свету метель не так таинственна и жутка, как в пору ночи.

… Если снегокат нечаянно съезжает с укатанной дорожки, он попадает на обочину и шуршит на мурашках огрубевшей снежной кожи — от перемен погод снег защитил свою нежную Душу жёстким настом.

… Доехали до реки. Вроде бы спит она: на первый взгляд, все окна речного дома закрыты, вода покорно терпит ледовый захват. Вроде бы спит река… Для особой уверенности в этом, на белой картине вдали прорисовывается дядя, рыбачащий в снегу...

Оставляем снегокат. Я включаю в сотике Mhm Mhm Manuel Riva with Eneli.

Музыка, как всегда, сплелась своим настроением с настроением Природы, а нас, людей, пропустила тонкой тесёмкой среди своих блондинистых в эти три месяца волос.

Под музыку спускаемся с покатого снежного берегового холма на сугробы над водой. Сугробы глубокие, под ними, хотелось бы надеяться, лёд, и очень хотелось бы верить, что крепкий и сильный…

Мы в окружении до глубокой резкости живописной и даже какой-то что-ли героической ситуации). Сердце скачет, как только что прозревший щеночек. Тут же придумали с Даней, что мы путешественники на неизведанной зимней планете). Летает метель; мы преодолеваем метр за метром глубокое снежное сопротивление… У нас есть миссия — исследовать мир и подружиться с ним, но ещё и выжить, при этом).

Спускаемся бочком, спуск опасный. Даня держится за мной, ему дано указание ступать след в след. А я прокладываю путь, проверяю дорогу. Ноги уходят в снег до щиколоток и выше. Пробив новым шагом наст, провалившись до устойчивости, вижу, что эта устойчивость является лишь снежной кашей с ледовыми комочками, водянистой и зыбкой, приготовленной на воде. Значит, стоп. Дальше не идём. Оборачиваюсь, а на снегу наши серо-зелёные сочащиеся водой следы! То есть льда нет. Есть матрас средней жёсткости с льдинками-наполнителями. Осторожно вернулись на базу, к снегокату.

С пляжа ведёт узкая дорожка. Нет в ней гладкости и ровности. Мало того, она ещё норовит прилепить твои ноги к своей бугристой поверхности.

Даня:

— Тлудно плобилаться к цели!

… Вот честно(!), мне иногда кажется, что я вовсе не записываю за этим четырёхлетним парнем, а сама всё придумываю).

— Ийина, поехали к самолёту.

— Точно? Может, в дом вернёмся?

— Да точно, точно! Сто плоцентов!

Прошла минутка.

— Скажи, мы к САМОЛЁТУ едем?

— Да, к самолёту.

Минуткой позже.

— А мы до самолёта доедем? Ийина, поехали к самолёту, пожалуйста!

— Да едем ведь туда, Даня!

Минутку спустя.

— Эх! Как бы хотелось мне к самолёту поехать!

— Даня!.. Даня, мы уже в пути к самолёту.

Две минутки спустя.

— Ийина, куда мы едем?

— К самолёту, как ты и говорил.

— Я такого не говойил.

— Ха, а у тебя нос кйасный!

— У тебя тоже пипочка-то красная.

—… Ийина! Если у меня кйасный нос, значит, он лопнет?!

— Почему?

— Ну ты же говойишь мне так пло мои глаза, когда я долго мультики смотлю.

— Нос не лопнет. Не волнуйся.

До самолёта метров семьдесят. И вот, когда цель уже видна и близка, молодой путешественник начинает конючить, морщинить нос и объяснять мне, как он устал в пути, как на него сильно дует ветер, как осыпает его снег; хнычет, словно истинный актёр больших и малых театров, просит повернуть назад и направиться к дому, к очагу и блинчикам с бананово-карамельной начинкой. Я чувствую, что настал верный момент, и рассказываю малышу о единственном способе оживления мечты — непреклонном следовании к выбранной цели. К цели сквозь метели).

… Каждый раз, как мы путешествуем на снегокате, Даня спрашивает, для чего вообще нужны тормоза. Но из раза в раз слышит от меня лишь одну фразу в ответ: "не нажимай, пожалуйста, на тормоз". Объяснить назначение тормоза мне каждый раз лень из-за зимнего холода, что, конечно, не правильно. Надо, надо рассказать ребёнку о тормозах механических, да и не только.

… Снова оборачиваюсь, а Даня уже не сидит в седле снегоката, а, посмеиваясь, стоит, упёршись руками в руль, а ногами в лыжи снегоката. Я пытаюсь сказать ему, чтобы он сел, в целях безопасности. Но мои губы замёрзли, и я затормозила на букве Б из слова "Безопасность". "Б… Б… Б", — пытаюсь вымолвить я. Но так и не одолела это уважаемое и важное слово. Зато снова нашли с Данькой повод половить смешинки. Уже в доме, отогрев мимику и поймав Даню, полечила друга ещё одной порцией лекций, о безопасности на этот раз.

Мы повстречали белую бегущую собаку. Огромная, с развевающейся по метели длинной шерстью, она плавным галопом надвигалась на нас. Красиво. Гипнозоподобно. Неотвратимо. Успокаивающе. Чёрный нос и глаза в белых полупрозрачных вензелях снега и ветра. Похоже было, этому чуду льстило, что им так робко и уважительно любуются третьи лица. Даня тихонько прилип к моей спине и притаился в складках куртки, покуда белое наваждение пропускало нас через свою нереальность...

*РИСУНКИ ВЕТРА*

Закрывает ледяные двери вокруг (ищешь направление, но она, ловкая, прыг в то место и — стук, — дверь закрывает движение); метели́ца, не заботясь о том, что её слова закрывают глаза, выхолаживают терпение; дерётся, размахивая ветром, — в общем, Природа сегодня скандалит.

Ну сумасшедшая метель! Сверху — солнце, с земли — к небу мчат гейзеры студёного воздуха, замутнённого снежинками, измельчёнными ветром до вида пыли. Сквозь весёлую панику еле прорисовывается реальный мир: деревья, дорога, дома. Люди не прорисовываются, они закрепились в своих личных крепостях и греются. Мы с Даней на дороге одни.

… Ветер бьёт в живот, в лицо; упёршись руками, толкает в спину, мол, не иди, — беги, человече. Но..., хоть в спину убивает он, хоть в морду, — всё равно, — этот ветер раскрыляет мои руки, хочется его, ветер, обнять....

Ну не поймёт Природа, КТО Она в этот миг!: бунт или солнце, заморозить всех напрочь или согреть насквозь надо сегодня.

Из-за ветра минус тринадцать, как минус сто тринадцать. Даняя преодолели вот в таком же слипшемся состоянии две крутых беззацепочных снежных горы, чтобы добраться до поля реки. Там мы встретились с живописью Ветра. На выпуклой люрексной глади, толсто покрывшей лёд реки, Ветер рисовал то ли речные волны, или, возможно, мелкие жемчужные облака. Мы медленно шли, а прямо перед нами Ветер менял свои картины, стирал их позёмкой и рисовал новые виды. Чудо, прямо под ногами: идёшь по ЖИВОЙ дороге....

Раньше Даня боялся ветра. Теперь он смелый, лишь рычит на него.

… Разговариваем с Даноном о флагах, маршалах, о войне и победе, о старых пушках....

Пришли с прогулки с обветренными щеками и разучившиеся, на время, улыбаться.

Отогревшись морковным соком, блинчиками и мультфильмами, поехали в город.

Под розово-голубым небом по узкому асфальту едем между чёрно-белым лесом. Едем-едем....

Когда деревья остаются позади, на горизонте поля возникает огнистый город. В мороз дальние огоньки почему-то сильнее дрожат.

Панорама светящегося вдали города меня каждый раз волнует.

Через Храм въезжаем в город. Уже свечерело. Всё вокруг в кругах света. Даже асфальт светится вживлёнными в него льдинками.

Даня внимательно слушает музыку, но глазки его смеживаются.

Мы ждём зелёного сияния. За рамками машины вот такая картина, нарисованная только что Ветром в соавторстве с Вечером: под деревом, обвитым белыми огнями гирлянд, у дороги, наполненной белыми и красными огнями машин, под красным огоньком светофора стоит пара — два тонких, стройных силуэта. Им холодно. "Ну давайте, милые! Что вы тупи́те?" Ой, послушные). Не успела я подумать об их объятии второй раз, влюблённые нетерпеливо столкнулись друг с другом и стали одним силуэтом… До головокружения красиво и тепло! Я смотрела на них долго, пока кружки разных огоньков не спрятали их.

Далее тёмная скорость трассы и полусон....

… На въезде в следующий город заметила такую сценку: два красивых смуглых парня веселились, запрыгивали друг другу на спины и смеялись. Тоже на пару мигов стало весело).

А это то, что мощно сюрреалистнуло моё сознание. Нечаянно взглянув в сторону от дороги, увидела синее и оранжевое свечение. Пока пролетали его, мозг кое-как успел разобраться во встреченном явлении. Им оказался большущий снеговик на постаменте, весь опутанный гирляндами, а в лапах снеговичи́на держал… светящийся костром ночник с абажуром классической формы....

Люблю Дорогу!

Всем нам необходима ЛЮБОВЬ,

*ИЩИ И НАЙДИ*

Снизу вверх пойдём.

Другого сравнения в моём сознании, ограниченном видами из реальности, не возникает при восприятии такого… Горит лежащий снег. Тлеет. Дымит по самому себе, и на крышах. На крышах дымление особенно заметно и эффектно. На небесном фоне дым красив, завьюживает крутыми океанскими волнами с пеной на вершинах; значит, сейчас самый сезон сёрфинга у зимних фей и феев. Бриллиантовый прозрачный народ с удалью и улыбками героев балансирует на спортивных ледяных досках.

По-доброму, по-радостному буйные толпы снежинок в воздухе, как река футбольных болельщиков, несутся на стадион, смотреть матч между холодным и тёплым настроением Неба.

А Небо, нацепив на ворота арены табличку «Билеты обратно не принимаются», сидит в своей мастерской и отрывает от горы мороженого ватинки облаков и кидает их в свою прозрачно-розовую бездонность. Небо не может сегодня решить, что создать из облаков, и просто отщипывает кусочки-ватинки от молочного десерта и отпускает их самим искать свой облик. В розовой бездонности, радостной от неожиданных прикосновений Солнца, ватинки меняют сливочный цвет на фиолетовый.

Кругом Ветер. Из-за его вмешательства ватинки не могут, а точнее, не успевают решить, кем им стать. Просто бегут, перепрыгивая солнечные лучи, но чаще напарываясь на них и обтекая их.

Солнце прокачивает лучи, убирая ими слой за слоем зимний морозный туман. (Да, сегодня не просто холодно, — морозно.) Солнце тоже занимается спортом, набирает форму и тонус перед весной.

Иду самым быстрым своим шагом, везу друга на снегокате, тараню ветер. Ветер гудит в ушах.

Сильный ветер. Его тактика неизменна — прямые удары, толчки и щелчки, боксёрские хуки ещё. Снова и вновь оглядываюсь на Даню, как он там, терпит ли метель. Да, мой друг, взрослеющий с каждым новым ветром, покорно склонил сейчас голову и не ропщет. Иногда он сам покидает седло снегоката и бежит, чтобы согреться.

Остановка запрещена. Остановишься, — сначала блаженно, кровь зудит, мышцы рук и ног чешутся, жгут приятно. А дальше — движение испаряется, зато холод движется медленным скульптором вокруг тебя, налепляя на твоё тело холодный мокрый гипс; сделав наружную загипсовку, холод заходит к тебе внутрь, видит твой огонёк, плюёт льдинкой на этот огонёк, тушит его, вымораживает твоё помещение, даже часы ломаются от мороза; ничего, кроме как сдаться, исчезнуть до точки, не хочется. А когда движешься, хочется и можется всё: хочется видеть, внимать, говорить, смеяться, делать, мечтать, кушать хочется, если уж совсем без прикрас). Охота жить по полной программе. И уверенность реет твоим флагом, вместо белого.

С каждым шагом улыбаюсь всё безудержнее. Что это такое может быть, а? Эй, кыш, такие вопросы и мысли об ограничениях! Если радостно, не суть от чего и почему, ПРОСТО РАДУЙСЯ И УЛЫБАЙСЯ ВО ВСЕ, СКОЛЬКО ИХ ЕСТЬ У ТЕБЯ. Всё! Кончай размышлять и комплексовать! Улыбается — улыбайся.

… Навстречу шла молодость. Две девушки и парень. Красивые до восторга, модные, розовощёкие, хохочущие. Оставили после своего прошествия сладкий вкусный аромат. Мммм… Стало ещё радостнее). Господи, как же они с голыми лодыжками! Вот мы в их возрасте! кх-кх)) Ха-ха,

Вот и река! Но, чу, что это? Какие-то дяди перекрыли дорожку к пляжу. Какие-то машины снегоочистительные… Даня сокрушённо: "Эх! Значит, мы не попадём сегодня к йеке?" Лектор Гектор во мне резко просыпается. Учу маленького, что нельзя сдаваться, надо искать другие пути к цели своей. Но слова — это лишь буквы по воздуху. Поэтому без промедления идём искать партизанские тропы к ждущей нас в оледенении воде.

И ведь нашли, некурилки, нашли! Возвращались, кружили, топтались на месте, радовались крепкому насту, орали, когда проваливались по середину ноги в коварные сугробины. Дошли, некурилки, дошли до речки! А там и дяди исчезли, исполнив свою работу, тихо и качественно).

Снега Небо высыпалоо — горы! В прямом смысле, горы альпийские образовались по сторонам дорог. Дане выпал повод поудивляться и поиспытывать восторг от восприятия сказок Бабушки Природы.

— Я таких суглобов ни лазу не видел! Огйоменные!

— Смотйи, какого они больше!

А дальше следы привлекли наше древнее внимание. Надо отметить, ОГРОМНЫЕ следы, — с подушечками и вмятинами с уколами наверху. Один след почти с Данину стопу! Мда… Это кто ж здесь бегает?

Спрашиваю у друга, чьи это следы? Ожидаю услышать всё, что не ожидаю. Но сегодня фантазия малыша замёрзла, как и его личико, поэтому: "Шабачьи", — как смог, ответил мне правду он. Но тут же сила нового впечатления заставила воображение открыть глазки:

— А, гляди! — вскрикнул мой друг, — Гляди, какой длинный след от длинной пятки с когтями! Это снежная собака!

… В спальне Даня, выглядывая из-за бортика кровати, смотря в окно, за которым усилился снегопад, мечтал.

— Какой класивый снег! Как будто мы летим в Космос в доме.

— Я хочу летать в Космосе, видеть планеты, даже Малс....

Я летаю вместе с ним). Вдруг вспоминаю в полёте про инопланетян, говорю, как бы предупреждая Даню заранее:

— Познакомишься с инопланетянами, надо установить с ними контакт, подружиться.

— Зачем? Ийина, инопланетяне жили у нас сто лет назад.

— Даа? А как думаешь, кто такие инопланетяне?

— Инопланетяне — это люди, живущие в космосе. Они зелёные и у них воооот такие уши.

— Дань, мы тоже живём в Космосе, на своей планете. Мы для кого-то тоже инопланетяне....

.............

*ГЛУБИНА НАД ГЛУБИНОЙ —

МЫ ХОДИЛИ НАД РЕКОЙ*

— Знаешь, что я видел в соне?

— Во сне.

— Да, во сне.

— Рассказывай. Мне всегда очень интересно узнавать, какие сны у тебя.

— Мне пйиснилось, что я слажаюсь.

— С кем?

— С зелёным человечком.

— Началось. Что за человечек? Зачем ты на него полез с поединком?

— Ну, он был стлашный. Такой…

— Даня, а, может, он был добрым и хорошим? Ты выяснил, какой он, прежде, чем биться с ним?

— Ну…нет. Но, если бы ты его увидела…

— Даня. Запоминай. Может быть страшной внешность, но по себе человек добрый. Вот например, моё лицо, тоже ужасное, смотри (создаю чудовищную гримасу), но ты ведь знаешь, что я не плохая. Ты любишь меня. Поэтому. Сначала с человеком нужно поговорить, узнать его намерения, злые они или добрые, и уж после делать выводы о нём и принимать решение. Запомни это.

— (разочарованно) Ийина, у тебя одна доблость в голове!

— Мы в машине, Ийина?

— Да.

— Мы спим, может? Это мой сон? И всё в сне.

— Может быть и так.

— Я сейчас плоснусь.

(Машет головой, будто отрицая.)

— Ну что, Ийина, изменилось здесь?

— Изменилось, немножко).

— Нет, не изменилось. Мы ещё в машине. Давай вместе плоснёмся.

— Как?

— Давай вместе сделаем вот так.

(Машет головой "нет". Я тоже делаю, как Даня.)

— Ну что, плоснулись?

— Смотри, нам пирожки, наконец-то, несут из магазина).

— Ула!

Ну и прогу-улка

Я не хочу ослепнуть от страшного белого бесцветия. Хотя это будет, всё же, достойным уходом зрения: оно пыталось остаться, сопротивлялось, но не рассчитало силы привязи к цвету, нечаянно сорвало привязь и по белым кочкам, по беленьким мосточкам побежало вон. Но, я не знаю, кто-то там не сдаётся. Может, это глазные органы, может нервы. Кто-то после зрения продолжает сопротивляться страшному белому цвету, ищет в нём цветовые прорехи, — не находит. Маскируясь под удары сердца, пока не интересного белому, эти сопротивленцы пытаются покрасить слепящее бесцветие слабыми цветовыми наплывами, взятыми из цветовой памяти, пытаются набросить на снег сеть живых сосудов цвета.

Я слепну от лучевых ударов белейшего снега. Снег — белая дыра со всеми "штучками" космических "прорех".

Спасибо бегающим по воздуху снежинкам: они ударяют по щекам и тем приводят в чувства ещё не пропавшие в белом способности воспринимать.

Даню белая ситуация не впечатлила. А вот то, что ровность, наевшись снега, стала пузатенькой, — это, как он теперь выражается, "подало радость" ему. Снежные горы, холмы, перепады высот, то, что гористая местность сменила привычную, — всё это восторгало моего друга. Средняя родная полоса со своими средними полосами-линиями, наполняющими пространство, была нами набело забыта и затаена до таяния. Мы принялись радостно жить в горах.

…Люди за городом еле успевают откапываться. Такие узенькие тропки выгрызены ими, нет, выпрошены ими у снега, — идёшь, прижав руки к туловищу, и всё равно задеваешь высокие рыхлые стены по сторонам. Ходишь меж белых гор сахарной наружности и чувствуешь себя великаном, путешествующим через настоящий горный массив. Наши же белые горы иногда достигают высоты более двух метров (ну хорошо, чуть менее двух метров). Мы с Даней словно движемся по одеяльным коридорам между одеяльных комнат в одеяльном доме, одеяльно соседствующем с другими одеяльными домами одеяльного города, замотанного в прозрачную люрексную ткань. Пол одеяльного дома скрипит, скрип отчётлив, а вот остальные звуки, все, которые выше пола, будто обёрнуты в одеяла и белые шифоны, сильно приглушены.

Как же трудно нам с Даноном было добираться до реки в этот раз! Моя сила воли голосом Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи» постоянно кричала: «Сдаёмсу!» Даня не переставал сетовать и беспокоиться, говорил и говорил, спрашивал о безопасности того и этого и проче волновался. А воздух-то холодный! Пришлось напомнить ему о правильном дыхании. Пришлось попросить его также плотно закрыть ротик и просто идти вперёд. Мы перелезали через снежные тумбы и барьеры, спускались и поднимались по снежным ступеням, которые сами же и создавали здесь и сейчас носком моего сапога, считали, на скольких кочках мы не навернулись, и — добрались, добрались до речки!

Белое, белое, всё вокруг. Я знаю, что, если посмотрю в привычную уже точку надречного пространства, увижу там — константу, то есть что-то такое, по истине постоянное, что действенно успокаивает. Одно место в снежном пару и дыму, в снежной ли глади, или в снежных ли холмах никажельского пейзажа законно уже застолблено за тёмным пятнышком далёкого дяди-рыбака. Удивительно!

Интересно, на какой высоте от речного льда мы сейчас ходим с Данькой? Пытались раскопать секретики, да не тут-то было: глубина над глубиной).

Глубина над глубиной —

Мы ходили над рекой!

В общем, впечатления такие —

ЭХ И ПРОГУ-УЛКА!

*ПОБЕДА БУДЕТ ЗА ИНДЕЙЦЕМ*

— Ийина, кто такие пилаты?

— Это дяди, плохие, которые плавают по морю и грабят других людей, отнимают у них самое ценное и прячут в клады. Это бандиты. Если их поймают, то посадят в тюрьму.

— А пилаты танцуют?

— Танцуют.

— Как бы мне хотелось найти клад в земле!

Мы найдём клад?

— Найдём.

— А что мы с кладом сделаем?

— Мы обрадуемся, полюбуемся на него, на старые украшения и монеты и-и-и отдадим клад… куда?.. — в му-зей, а нам за это дадут шоколадку.

— Ха-ха! Ийина, ты плохо знаешь монеты! На монеты можно всё купить. Давай мы вынем монеты, купим копилку, положим их в копилку, а сундук отдадим в музей.

Надо решить, ка́к переиначить линии, проводимые по личности молодого индейца. Может, само пройдёт, когда он будет втянут в мир обществ? Вряд ли. Надо устраивать принудительные гигиенические корректировки его Души и разума, пока все они — Даня, его Душа и разум — послушны, напрямую, без вывертов и подполов. Не надо, чтобы эгоист стал сильнее индейца. Кому «не надо»? Без пафоса, честно я так думаю: Миру, Природе, Любви, Жизни.

*ПЁРЫШКИ*

'Galaxy' Beautiful Chillstep Mix

Isolated Daydream

Вместе со всем городом смотрели сейчас с Даней, как перед Весной спускались с тучного неба пёрышки-одиночки. Подарок Зимы! Пёрышек было мало, они держали дистанцию примерно в девять пёрышек между собой; пёрышки, которые показывались нам, выглядели, как… белый прах, еле держащий пёрышковую форму. Когда пёрышки сменили мелкие снежинки, мы стали просить небо снова дать вниз пёрышки. Даня, он ведь уже взрослый, подучил меня Небологии, преподал такое знание: "Ийина, небо не умеет разговайивать" и в довесок дал мне задание: "не быть глупой". Но веселился и прыгал при этом в ниспадающих пёрышках, как невзрослый. И не стал спорить со мной об умении неба говорить. А с чем спорить, если Небо с лихвой выпонило нашу просьбу

*БЫЛО ВСЁ СВЕТЛО*

— Кто такие динозавлы?

— Это древние животные, древние ящерицы. Они жили давным-давно.

— Как мы?

— Здесь они жили до нас. Даже до мамонтов.

— А мы где были?

— …Нас Природа ещё не придумала.

— Нам было темно?

— Нет. Просто нас Природа ещё не придумала.

— А динозавлам было темно?

— Нет, было всё светло, хорошо у динозавров…

………….

*МЫ ИСЧЕЗНЕМ В БУДУЩЕЕ*

— Ийина, а мы не исчезнем?

— Не исчезнем. Мы будем вечными.

— Мы не исчезнем?!

— Ну, сейчас — нет. Потом.

— Чейез сколько?

— Через много-премного много-много времени. А ты вообще не исчезнешь.

— Бабушка будет глустить, если мы исчезнем.

— Мы. Никуда. Не исчезнем. Не волнуйся, Дань.

— Мы исчезнем в будущее?

— ….))

— Бывает такое будущее, где солнце никогда не спит. Больше там ничего нет, одни кости.

.............

— А чьи кости-то?

— Я думал, ты не сплосишь! Кости от дйевних людей… Кажется, ты начинаешь пйевлащаться в какую-то скуку.

— Я?

— Ну да, ты же глустишь

После этого разговора, который был гораздо обширнее, чем я смогла здесь передать, я стала думать о чёрных прорехах в Космосе.

Чёрные Дыры. Мы Так назвали это явление. Дыра, отверстие, нора, вход… Ага. Вход. Куда? В какую-то местность Всемирия.

А что, если это "голодное" явление, растущий "организм" (чёрная дыра) никакой не портал-вход? Представим, что ЭТО личные покои Создателей. Создатели иногда образуют эти комнатки, когда у Них появляются на то причины. Потом комнатка за ненадобностью исчезает или вырастает настолько большой, что Создатель принимает решение запустить из неё новый Космос.

Создатель-Она занимается в своих покоях лечением и вдохновением, украшением своих космических детей. Создатель-Он использует уединенность для ремонта и программирования космического потомства. Чем больше космических деток Им надо отремонтировать и переделать, вылечить, воспитать, вдохновить и украсить, тем больше пространства нужно для вмещения всех, кто подвергнется заботе Родителей.

Мы можем фантазировать о Космической игре, пока чья-нибудь фантазия не угадает правду. А после этого фантазировать будет ещё отчаяннее.

*ПОТАНЦУЙ С НАМИ*

Небо видит сразу все сны сейчас. (Вот хорошо бы тоже уметь видеть сны небесным умением! Нет, не хорошо. Я люблю рассматривать каждый сон, я уважаю каждый сон, каждый сон — отдельная личность, не заслуживающая, чтобы её смешали и растворили среди других. Интересно, у Неба свой Астрал или общий с нами?)

К двум дня вся семья снов Неба, а также все остальные его сны, приплыли на его бездонную бесцветность и пытаются угнездиться в ней. Но расположиться они не могут — снятся: видоизменяют себя и соседние сны, которые видоизменяют их, в ответ, и себя, потому что снятся.

Слои туч и прослойки облаков. Их наплывы смешиваются, смешиваются, солнце из Космоса добавляет пинцетные капли-лекарства в эту сизую кружащуюся смесь. Но. Где лечебный эффект? Когда будет облегчение Небу?

Сны Неба слились в унисон. Пока я советовалась с Даней, как лучше вклиниться в снег, чтобы добраться до пляжа, Небо стало однотонным, без всплесков, без границ туч-снов, без капель солнца. Цвет Неба — почти такой, каким были окрашены парты в моей школе, когда я пришла в первый класс: слабо-серый, с мыслями о зелёном (меня со школы мутит от этого цвета). Зелёный оттенок похож не на цвет, а на подсознание цвета. Зелёный появился в Небе только сегодня, то есть, сегодня я заметила его. Небо начинает смотреть сон о листьях? Да, конечно.

Нашли узенький кочковатый лаз к берегу. Втиснулись в него, максимально сузились, насколько позволила физиология, и стали пробираться. Пробрались лишь на несколько метров и встретились с тупиком. Впереди — страшная снежная гладь, в каком-то месте продолжающаяся рекой-невидимкой. Сколько ловушек под снежным настом? Но я ХОЧУ идти. Тем более, Даня толкает меня на совершение разведывательных действий, он тоже хочет к реке.

Двигаюсь аккуратно, почти, как пингвин, маленькими шажками, шаркаю, но двигаю вперёд. Оглядываюсь. Даня смотрит на меня, как Геша из «Бриллиантовой руки» смотрел на мальчика, идущего по морю за рыбкой. Сначала Данон буквально вытолкнул меня на разведку дороги до реки, а сейчас сильно беспокоится обо мне и кричит, чтобы я возвращалась. Как всегда, мой лектор Гектор всхрапывает и просыпается, в этот раз на полсекундочки, чтобы лишь сказать Дане о том, что негоже поворачивать вспять на избранном пути.… Вот тихо-тихо я и дошла до предполагаемого начала речки (снег объял пол Земли: и твёрдый пол, и водный, — до видимого параллельного берега; снег сделал одинаковыми белыми и пляж, и реку, без границ и опознавательных знаков, а это опасно, не знать где ты стоишь сейчас: опасно, потому что сегодня на реке нет никого, включая константу-рыбака, а это значит, наверное, что и твёрдого льда тоже почти нет; бездумно и напрасно сегодня не будем рисковать, даже ради ощущения смелости и секретиков). Я проторила для молодого индейца тропинку из следов. Зову его. На пути у индейца будет такой неприятный снежный валик, типа лежачего полицейского, покруче, но я решаю не страховать, пусть учится доверять себе сильнее, чем, например, мне.

— Иду-иду! Жди меня! Ийина, я уже иду!.. Помоги мне (это "валик" на пути подвернулся). Эх, ладно, я сам (справляется с "валиком", почти очень ловко, коленочками, преодолевая его)).

Тропинка из следов лишь на четыре секунды дисциплинировала Данона. И это хорошо! Мне гордо и приятно было смотреть на то, как индеец задорно бежит по неведомому, игнорируя тропинку, ничего не страшась. И я не тревожилась, так как уже поняла, что снега мало, нет глубины, обмелело выпавшее с Неба море.

Снежный наст сказал нам: «Вы — легкотня!» И мы обнаглели.) Первый — Даня: ну давай гоняться по диску бугристого наста и перекидываться снегом с ветром: Даня бьёт по снегу ногой, из снега взмывает снежный фонтан, его подхватывает ветер и поворачивает обратно на Даню, окупывая моего друга взвинченной пылью. Я тоже играю в «снежные фонтаны». Мы уже почти согрелись. Но, как говорил алчный дядя из пластилинового мультфильма, — маловато будет. Посулила Дане новую классную музыку, он с первых ритмов и звуков одобрил композицию, и мы, позвав Веселуху, взбунтовались танцевать. Вот она, наша бунт-плясовая в этот ещё снежный раз (замечу: обряд изгнания снега — снежные фонтаны — мы провели, раз сорок на двоих):

Approaching Black — You Are (Silk Music).!

А я почти забыла, что быть ребёнком — это быть спортивным и выносливым!) Пришлось подключить волю к победе, чтобы выдержать темп, заданный Данькой. Я всё повторяла за ним: прыжки, махи ногами, кружение вокруг своей оси и просто; руки превращала в крылышки, как он показывал, твист с ним попрактиковали (ему нас научил дядя Бывалый из "Кавказской пленницы"; кстати, на скользком снегу танец "брошенных окурков" исполняется легче и более озорно)… Одно лишь я не умудряюсь постичь и повторить за моим другом: фантастически-мощный танец боевого эльфа. Затык у меня со всем, что относится к боевому, честное пионерское.

Выли ли мы? Естественно, мы выли.) Да так, что, наконец-то, возымели успех у местных собак: ОНИ НАМ ОТКЛИКНУЛИСЬ.

Танцуя:

Даня: Юху! Ийина, веселуха началась!

Я: УУ, веселуха, Дань! Веселуха!

Таковы были наши разговоры.)

… Идём с пляжа по узенькой тропе. Я, снегокат, за ним — Даня. Даня постоянно оборачивается, спрашивает меня о судьбе Веселухи: с нами ли она. Я отвечаю, что с нами, и даю танцору указание следовать за снегокатом, а не падать в просроченные сугробы. Я указываю Дане, а он, хорёк эдакий, указывает… Он даёт указание самой Веселухе: оборачивается и заботливо говорит ей: "Веселуха, не отставай!"

Напоследок ещё повыли. Я тонко, по типу пожарной тревоги. Даня — по-настоящему, с рычащим напором и волчьей волей.

Опоённый свежим воздухом, танцами, воем, Даня весь обратный путь вопит вперемешку со смехом: "Нас кто-нибудь слышит?!!"

Спрашиваю его, пойдём ли мы сегодня к самолёту.

Мне ответ: "Завтла пойдём, когда лето наступит."

Солнце вытерло тучи и в маленькое отверстие на нас смотрело голубой радужкой.

… Разговор с фантазирующим мальчиком (после прогулки то было). Даня целый час без передышки рассказывал мне о своих снах, свершаемых тут же, с открытыми глазами.

Даня:… Твои уши дотянулись до космоса.

Я (вся в предвкушении историй, в частности, истории о судьбе моих ушей в Космосе): Что было дальше? И что мои уши делали в Космосе.

— Ты ими шевелила, как зайчик, и твои уши сталкивали планеты. Хочешь ещё узнать?

— Хочу.

— Хочешь узнать, что твои уши делали на самой велшине, где Юпител? На Луне. Они закопались в Луне, столкнули луноход и упали в клател. Развалили луноход на кусочки.

А хочешь знать, что я делал в космосе?

— .............))

— Я плевлатился в ходячую кровь….

(Дальше пошли неисторические истории про рычание динозавров….)

— Ийина, хочешь, я ещё посплю, и мне ещё что-нибудь плиснится?

— Хо ч-чу, Данечка....

Блин! Ну вот что я за взрослость промозглая! Нет, чтобы до вечности радоваться моментам! Пришло нытьё: я буду скучать по этому белому периоду, мемеме, тю.

Я буду любить этот белый период.)

*МОКГОР ПРОГУЛКА*

Однажды мудрец-огурец (это я по-доброму, для смешной рифмы) взял и сказал, что февраль много плачет. Ну ли? Вздор-помидор отвечает ему: март ревёт, как из ружья. Мне кажется, что в этом марте особенно солоно. Всё из-за поиска виноватого (в моей это натуре), всё из-за двадцать первой Весны двадцать первого столетия неизвестно какой по счёту эры разных разумных существ, живших на планете, сегодня называемой «Земля». Кто-то (не будем говорить, Кто, но Их двое) взяли из Космического гнезда за голубо-зелёную шкирочку испуганно озирающуюся Весну и бережно опустили Её на Землю. А Весна — беспамятная, Она вообще ничего не знает ни про себя, ни про мир, куда опустили, и не представляет, что Ей надлежит здесь делать. Ой, увидела Весна Зиму и побежала за ней. Догнала, стала касаться уходящей спины Леди-Мороза, стала всё повторять за Ней: стала морозами слепить мир, снегом мир заваливать. Только, в отличие от Зимы, снег у Весны всё равно получился не настоящий, а в виде пёрышек, и по содержанию — истинные пёрышки и прах. Морозы, правда, Весне удались. А когда Зима, раздражённо скинув с себя руки Весны, царственно-поспешно ушла за Преломление, Весна, оставшись под прожектором одна, и заревела, как из ружья, — мокро, сильно, взахлёб, как человек, а не как птенец из Космоса.

… В местах, где Космос ОДИН, где ничто и никто не бороздит Его просторов, Время и всякие другие явления спадают на дно, как взмученный и успокаивающийся в затихающей воде ил; в этих пустых местах Космос становится тих и быстро заживает от борозд и болячек, которыми ранят-полосуют и прижигают Его всякие различные Движения: звёзды, планеты, камни, лучи, поля, пылепотоки, кометы, глыбы, мусор, живые сущности и их летающие "игрушки". (Вот сколько суеты досталось Космосу.) Стоит только появиться Движению, силы Космоса понимают его и поднимают со дна Время и подходящие именно для этого Движения явления. Движение протирает Космос, срезает Его здоровую кожу до дна-крови, Движение проваливается в кровь Космоса и, так и получается, несётся не по истинному Космосу, а в Его кровеносных потоках. Повторюсь, Движение в Космосе ранит Космос. Движение пробивает защиту Космоса, будит Его и… не достичь уже Движению бесконечного покоя, обнимает любое Движение в Космосе безвариантное явление — от точки А, до точки См..

В детстве дважды два превращалось в четыре. Сегодня дважды два сложилось у меня в бесконечные числа. Бесконечность множилась, множилась, множилась и умножилась до свободного простора, в котором мы можем снова идти на прогулку, новую, не далёкую, а в близком парке Борисовские пруды.

Наш дом похож на разноцветную длиннющую и высоченную скалу с ласточкиными норами в вертикали. Наш подъезд, с которого берёт высь линия, по которой живём мы, лимонного цвета. Дане близок этот цвет по настроению и по вкусу: мальчик, как и я, любит аромавкусвзрыв лимона. Поэтому мы не сразу разгоняемся от подъезда в наши путешествия. Перед тем, как куда-то следовать, Даня танцует меж лимонных стен и оставляет на снегу следы, бегая по подъездной площадке, чуть не врезаясь в мусорки и собачьи…штучки (не кстати: как меня приземляют, нервируя, люди, не стремящиеся убирать за своими хорошками). Сегодня Данон просит меня петь Бременских музыкантов, чтобы ему танцевалось радостнее. Люди с нерадостными лицами проходят мимо нас, они так внырнули в себя, что нам можно и не стесняться и не таиться, смело петь и плясать, да хоть колесо делать, хоть петушком голосить, — всё одно, никто не поднимется из своих пучин узнать, в чём дело-то, кто здесь?. Так всё устроено нынче: знать как можно меньше о других живых, что теплятся рядом с тобой.

Я допела песенку, Даня подал мне свою лапку в моих розовых перчатках, которые он полюбил за эту Зиму и отнял у меня, и мы пошли в парк, на мокрую городскую (мокгор) прогулку.

Дорога до парка — это красивый танец с такими телоузорами, словно из балета. Мы, два балетных танцора, изгибаясь и вывихиваясь, балансируя, перепрыгивая лужи в длинном прыжке с вытянутыми в сапогах носочками, танцуем на узеньких тротуарах с избытком прохожих, мы летим между машин, машин, машин, по линиям к парку… И в конце пути, считая ступеньки (шестнадцать), спускаемся в начало аллей.

Погрузились на дно промозглой непроглядности седой воды. Как неприветливо! Всё под выхолаживающей глубиной; она медленно мочит нас; откуда-то заносит полупревратившиеся в дождь снежинки, отовсюду стекают, копясь-толпясь, капли; снег, по краям словно обожжённая бумага, так долго лежал под глубиной, что переполнился ею, хоть выжимай его сейчас. Повсюду рваными грязными и, естественно, мокрыми тряпочками развешаны деревья. Даня идёт под ними, крадучись, он пришиблен и озирается. Спрашиваю, что с тобой. Сказал, что боится ТАКИХ деревьев. Понять его немудрено.

Сквозь бульканье и хлюпы глубины еле различим колокол Храма и Данин голосок. Зато беспрестанно вяканье галок и ворон, эти звуки заняли небо, мне не хочется смотреть в него.

С прудов идёт тяжёлый, как рискованное давление атмосферы, шершавый, как наждачка, громкий гул машин (над водой и вдоль берегов проходят автотрассы). Пугающе и невыносимо для слуха! Но больше всё-же пугающе, словно в старом тумане на надводных снегах улёгся перед атакой и длится монстр, открывший пасть для сжирания жизни, вкусно бегающей перед ним...

Мы шли на свет и цвет детских игровых площадочек. Они были для нас маяками-смыслами. Достигали их одну за одной и лишь тем и жили, и лишь так и выжили на этой прогулке, мокгор.

Уже дома.

— У У У У Я слышу сигнал из космоса.

— Кто это, а, Дань?

— Это спутник. Он подлужится со мной?

— Да. (Я редко противоречу Дане.)

— У У У У Я слышу ещё один сигнал, из далёкого космоса...

Ийина, я хочу, чтобы мы слиплись с тобой.

— Мы и так слипшиеся.

— Нет. Вот потлогай (трогает меня ладошкой), мы не липкие.

*ГОЛУБОЙ РОЖОК СО СЛИВОЧНОЙ РАДОСТЬЮ*

"Не надо хихикать, вьюноши, тётя и боевой эльфёнок танцуют." Но сейчас, до этого, случившегося на отсыревшем сахарном пляже, мы ещё идём, катимся на снегокате через географию луж и по льду.

Даня просматривает облака и встречает в них живого белого слона. Своей удачей он делится со мной, а я не вижу слона.

Ветер листает для нас облака, показывает, что значит Воображение Ветра: это значит, что статика не владеет и мгновением, фантазия ветра меняет портреты облаков каждое мгновение. Мы не успеваем даже полюбоваться случайно выбранным облакообразом и узнать его, его историю: смена видений происходит быстрее смыкания верхнего и нижнего века при моргании.… Ветер листает и листает свой альбом с рисунками, создаваемыми им тут же, как будто хвастается талантом. «Вот Вам страничка, люди», — говорит ветер и сразу сдувает с синего листа нарисованные облака, — «А вот новая страничка, смотрите. Успели? Нет? Всё равно сдуваю. Лучше смотрите следующую. Каково?» Иногда мне удаётся узнать в облаке портрет знакомого существительного. А в основном, облака, — как ассоциации, как быстрые настроения, конец и начало ощущений.

Зима на дорогах под чередой солнца и ночи, исчезновения и возникновения, превращает дороги в свои ледяные маршруты, по которым она, клича общий сбор себя, собирая себя со всех дорог, идёт к реке — уснуть там в мокрой тихой комнате, под речным дном. Комната колышется, как люлька.

Снегокат на льду невесом, сам едет, даже обгоняет меня и бьёт по пяткам. Наезжает. Снегокат неудержим сегодня. Так похоже, что он решился в эту прогулку вволю попастись, потому что понимает, что нынче, судя по небу, его последний выход, крайнее путешествие в утекающем сезоне.

Вышла из аудитории, где только что защитила дипломную работу, на пятёрку, — Университет закончился, осталось лишь посетить "последний звонок", на котором вручат красный диплом; закрыла дверь кабинета врача, где только что узнала, что подозрения об онк-гии не подтвердились и можно жить дальше, — ЭТО СЕГОДНЯШНИЙ ВЕТЕР. Мне больше не с чем его сравнить. Свежий! Ветер-оживитель. Нельзя от него прятаться: надо не только лицо, но и, выпутав из шарфов и воротников, шею подставлять ему. Ещё он вкусный, как холодненькое овсяное молоко....

"А кому РАДОСТИ?! ДАРЮ РАДОСТИ РОЖКИ! ПРИХОДИТЕ, ПРИЛЕТАЙТЕ! РАДОСТЬ ЗАБИРАЙТЕ!" — зазывает Небо этого дня. Любому, кто захочет, от Неба полагается голубой рожок сливочного СЧАСТЬЯ. Берите, пожалуйбезста, если СЧАСТЬЯ желаете.

"Даня, хочешь вкусной РАДОСТИ?" — кричит Небо.

"Даааа! Веселуха!" — отзывается Даня.

"Ну а ты, тётя, что с Даней пришла? (Ой, что ж ты такая бледная, измученная, страх какой-то.) Хочешь?"

"Ага. Даааа!"

"Тогда, чудики мои, зовите Веселуху! И танцуйте! А я — с вами!"

В этот раз Веселуха пришла какая-то ворчливая, нервная. Наверное, сегодня она чувствовала себя более уместной в Небе, а тут мы, зовём-призываем её вниз. Досада обуяла нашу Веселуху… Сначала мы не могли выбрать место для танцев. Я от этих препирательств загрустила и затупила, остановившись там, где мне понравилось. Психанув в конечном итоге, Даня проворчал:

— Можешь танцевать здесь или там. Где хочешь. А я пошёл домой, — но следом добавил:

— И ты иди за мной.

Я уже хотела расстроиться по-взрослому, но Даня вернулся и согласился танцевать там, где я выбрала.)

Ещё мы спорили о Музыке. Даня хотел потанцевать под Билана "Полуночное такси", а я не терплю эту песню, никак: "не имею физической возможности".)

Но всё-таки мы классно натанцевались, оставив все споры позади нашего кораблика. Мы потанцевали и повыли без посторонних разговоров. Однако, — с посторонними глазами: двое мальчикопарней подкрались близко к нам незамеченными, поскольку моя бдительность в это время лакомилась самозабвенно голубым рожком со СЧАСТЬЕМ. Подкрались, значит, они, мальки такие-сякие, и хихикали над нами… А потом включили свою Музыку, сели и стали слушать....

… Сегодня понедельник. А прогулка у реки была в субботу. В субботу наступила Весна. А сегодня, верно, что-то забыв, вернулась Зима. Снег мечется от образа культурных снежинок, соблюдающих социальную дистанцию, до образа метели-магини, от образа снегодождя-полукровки, до образа пшеничной муки́. Я подозреваю, что дело тут в одном голубоглазом скоропятилетнем субчике, который каждый день, сложив ладошки в мольбе, просит Зиму не уходить, а снег — не таять: снег субчик очень полюбил и Зиму тоже. Короче, стал Данька защитником и почитателем Зимы.)

*ЛЮБЛЮ*

Я сначала кричала-мчалась боевой энергией, скворчащей разъедающими иглами. То пытаюсь сказать, что руки тряслись, как я хотела ими, и ногами, стучать в прозрачную незащищённость, натянутую под звёздами. А потом злющая энергия отшатнулась от меня, вспомнив и увидев детский взгляд Вселенной, не укоризненный, а приветливый. Вселенная вложила в мои ладони свою ладошку, и стала я гладить линию жизни Малышки, изучать от нижней до верхней фаланги детские, неощутимые из-за нежной кожи, пальчики (кстати, когда Даня был пару месяцев, как рождённым, у него была настолько нежная кожа, что, когда он касался меня, я не чувствовала прикосновения, словно моя кожа не имела способности понять кожу пришельца из Космоса). Теребя пальчики и ладошку Маленькой, мне расхотелось кричать: крик напугал бы Её и расстроил до слёз. Всем известно, что́ больше всего любит наша Малышка, — Музыку. Ей надо петь и ворковать с Ней, а не напирать и орать в Неё. Вселенная такой "язык кикимор" не понимает.) А объятие — это для Неё сигнал к вечной дружбе (малыши жить спокойно не могут без обнимания. Этот факт тоже нам должен быть известным).

Даня продолжает любить меня и защищать от взрослого ума.) По дороге к реке:

Мой друг балуется, но, может быть, и идёт (так тоже можно воспринять). Потом оборачивается. Хитрые глаза у хорька:

— Ийина, а за тобой кто-то идёт! (лыбится)

Я оглядываюсь, боюсь, может, кому дорогу надо уступить, — однако, позади нет никого.

— Дань, кто за мной?

— Не скажу. Но ты её знаешь! (лыбится)

— Ну скажии!

— Я вижу, она идёт за тобой! (лыбится хорёк)

.............