Париж, Париж...

Полине Н., замечательной будущей актрисе, талантливой поэтессе, прекрасному человеку и другу посвящается.

С самого утра стояла отвратительная погода: дул сильный холодный ветер, небо заволокло тучами и не было ни малейшего намёка на просвет или хоть мало мальский солнечный лучик.

На улицах Парижа было пусто: никому не хотелось выходить на улицу. Только изредка где-то мелькала пара прохожих. Эйфелева башня горделиво возвышалась над городом. Казалось, она даже слегка покачивалась от ветра. На верхней смотровой площадке, вцепившись руками в перила, стояла девушка. Бог знает, как она там оказалась и куда смотрела охрана (или кто там следит за порядком, чтобы всякие нехорошие люди не изуродовали и не поломали это прекрасное сооружение), но факт есть факт: молодая девушка стояла на верхушке Эйфелевой башни. Что же она там делала? Скучала, любовалась пустынным Парижем, думала о любви.

Ведь Париж — это город любви, страсти, фантастических историй о мужчинах и женщинах, которые обрели друг друга sous le ciel de Paris.

Париж — это город-загадка, город-мистика с величественными храмами, знаменитыми музеями, запутанными катакомбами. Разве можно быть несчастным, живя в таком месте? Можно.

Когда живешь в городе любви, то возникает мысль, будто тебя здесь обязательно кто-нибудь полюбит. Но со временем, по воле Бога или судьбы, или рока (или что там ещё влияет на жизнь человеческую), мечты о любви рушатся. Встречаются сплошь подлецы, подонки, холодные, как лёд и злые, как черти. Людям плевать на тебя, а тебе со временем становится плевать на людей. И город уже не кажется таким уж красивым, краски постепенно уходят, и Париж превращается в обычную серую точку на карте сознания. Ни восхищения, ни злобы.

Таким был Париж для той самой девушки, которая стояла на верхней смотровой площадке Эйфелевой башни. Эту девушку звали Полина. Она была очень хороша собой, настоящая аристократка. Вытянутое, слегка заострённое лицо, тонкие губы, прямой нос, длинные пальцы. В движениях её были спокойствие и грация, которых она, казалось, не замечала. Во взгляде зелёно-карих глаз читались скука и усталость. Скука от жизни и усталость от одиночества.

Заморосил дождь. Полина сдвинула берет чуть ближе ко лбу и получше укуталась в пальто.

— Да, погода сегодня просто «сказка», — сказала она. — Но Парижу это идёт. Он становится даже красивее, чем при свете солнца. Теперь это город одиночек. Ведь только они будут в такую погоду бродить по улицам. Да, мы, одиночки, настоящие чудаки! Шатаемся по улицам по отвратительной погоде, погружённые с головой в пучину своих мыслей и чувств. Мы не ищем тех, с кем провести время, а наслаждаемся компанией самих себя. Нам чужды шумные места, мы ищем спокойствия и тишины. И, хоть это всё есть дома, где мы проводим большую часть времени, в особо скверную погодку нас всё-таки выносит на улицу. Ведь мы в некоторой степени мазохисты. Нам нравится издеваться над собственной душой, подвергать её испытаниям. Нет, ну а чем ещё заниматься?

Дождь усилился. У Полины уже сильно замёрзли руки, поэтому она сунула их в карманы пальто.

— Хорошо хоть ветер немного утих, — подумала она. Тут же налетел сильный порыв ветра и чуть не сбил Полину с ног.

— Мда, накаркала, — вздохнула она. — Почему-то в такую погоду чувствуешь себя ещё более одиноким, чем раньше.

— Полностью согласен, — послышался за спиной чей-то бас. — А ещё в такую погоду можно легко заболеть.

Полина вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял молодой человек лет тридцати с бородой Бальбо. На нём были поношенного вида куртка, джинсы и резиновые сапоги. В правой руке он держал красный зонт.

— Вы кто? — спросила Полина.

— Такой же безумец, как и вы, — ответил мужчина.

— Что вы здесь делаете?

— Видимо, то же, что и вы. Подыхаю от скуки и одиночества.

— Неужели? — Полина вскинула бровь.

Мужчина улыбнулся.

— Меня зовут Пьер, — представился он и протянул руку.

— А меня Полина, — представилась она и пожала протянутую руку.

— Какое крепкое у вас рукопожатие!

— Спасибо. Я старалась.

Пьер рассмеялся.

— Так значит мы с вами — собратья по несчастью?

— Выходит, что так.

— Вставайте скорее под зонт, а то вся промокните.

— Да я уже промокла.

— Нет, вы пока что только намокли, а промокнуть, надеюсь, не успеете!

Полина встала под зонт.

— Как заботливо с вашей стороны! — сказала она. — С чего это вы так обо мне беспокоитесь?

— Ну, я же всё-таки джентльмен.

— Да что вы? Вот мне повезло! Знаете, как тяжело в наше время найти настоящего джентльмена. Вечно одни гады и лицемеры попадаются!

— Потому что настоящих джентльменов не осталось.

— А как же вы?

— Я лишь пытаюсь быть на них похожим.

— Вы из Парижа?

Пьер перестал улыбаться, повернулся к Полине и сказал:

— Я из Страсбурга и чертовски горжусь этим!!!

Полина рассмеялась, Пьер рассмеялся вместе с ней.

— А вы, Полина? — спросил он. — Откуда вы?

— Позвольте, я оставлю это в тайне. Ведь в каждой женщине должна быть загадка.

— Вы и так загадочны, — сказал Пьер и поёжился. — Давайте спустимся вниз, тут как-то совсем холодно.

Полина кивнула и стала спускаться вниз, Пьер шёл следом за ней.

Вскоре они уже неспешно шли по улочкам Парижа. Кругом были магазины, кафе, бутики, рестораны. Около одного из ресторанов стояло под навесом фортепиано. За ним сидел пожилой мужчина, играл и пел:

— Une vie d'amour

Que l'on s'était jurée

Et que le temps a désarticulée

Jour après jour

Blesse mes pensées

Tant de mots d'amour

En nos cœurs étouffés

Dans un sanglot l'espace d'un baiser

Sont restés sourds

À tout, mais n'ont rien change

Car un au revoir

Ne peut être un adieu

Et fou d'espoir

Je m'en remets à Dieu

Pour te revoir

Et te parler encore

Et te jurer encore…

— Обожаю эту песню…, — прошептала Полина.

— Я тоже, — сказал Пьер. — Это — гимн настоящей любви!

— Да, но вот что такое любовь? Этого никто не знает.

— А может, этого и не надо знать. Меньше знаешь — крепче спишь.

— Но как можно любить, не зная, что такое любовь?

— А как можно жить, не зная, в чём смысл жизни? Легко и просто! Берёшь и делаешь! Живёшь, любишь…

— Умираешь.

— Так, давайте без этих вот наших любимых мыслей о смерти. Мы говорили о любви, а любовь — это закон, побеждающий смерть.

— Скажите это Ромео и Джульетте, — хмыкнула Полина.

— Вы о чём?

— Из-за своей любви они оба умерли.

— Любовь внезапна. Её нельзя контролировать.

— Как и смерть.

— Опять вы со своей смертью!

— Но мы же обсуждаем «Ромео и Джульетту». Любовь + смерть = трагедия. Они такие же вечные спутники жизни, как добро и зло, свет и тьма.

— Что же, может вы и правы.

— Может быть.

Некоторое время они оба молчали. Серый пасмурный Париж окутал их своей таинственной пеленой, как тёплым пледом. Только вот им под ним было неудобно.

— А кем вы работаете, Полина? — неожиданно спросил Пьер.

— Ну, работаю — это громко сказано, — ответила Полина. — Вообще я — актриса. Играла роли в небольшом театре, но его недавно закрыли за неуплату аренды.

— И вы больше никуда не пробовались?

— Играла в массовках в нескольких фильмах. Но теперь у меня вообще работы нет.

— На что же вы живёте?

— На отложенные когда-то деньги. Ну и родители немного помогают. А кем работаете вы, Пьер?

— Я — художник. У меня небольшая мастерская. В основном я рисую пейзажи или портреты на заказ. Иногда участвую в конкурсах и выставках, а ещё, только не смейтесь, подрабатываю продавцом мороженого.

— И при этом вы ни с кем не встречаетесь?

Пьер кивнул.

— У меня была девушка, — сказал он, — но ей вечно чего-то не хватало: романтики, внимания, одежды, денег. В конце концов она ушла от меня.

— Когда это произошло?

— Полгода назад.

— Сочувствую.

— Не стоит. Я в норме. Иногда бывает грустно, но тогда я либо сажусь и творю с утра до ночи, либо иду гулять. Это отвлекает. А у вас что с личной жизнью?

— Не лучше. У меня был мужчина, мы любили друг друга, но потом ему стало казаться, что у меня интрижки со всеми подряд (ведь я же актриса). Истерики, ссоры… В общем, мы расстались. Потом у меня было несколько романов, но они все либо неудачные, либо скандально-неудачные.

— Мда, получается, мы оба — несчастные одиночки?

— Ну, это слишком сильно сказано. Мне и себя вполне хватает.

— И вам не бывает одиноко?

Полина задумалась.

— Голые стены, пронзающий холод,

Алый закат и тишина...

Окна открыты — любимый мой город

Вновь заставляет любить сквозь года.

Северный ветер, волнующий сердце,

Эти прекрасные крыши домов:

Всё слишком дорого на этом свете,

Слишком прекрасен пленительный зов.

Пасмурный день, прекрасные дали,

Дороги, мосты, потом темнота...

Здесь липы и сосны ветвями играли,

Но одиноким, увы, не сюда!

Стою у окна в своей же квартире

И наблюдаю тень облаков:

"Как хорошо жить в этом мире!"

Сказали бы все, но я не готов.

Стараюсь лететь, отдавшийся лире,

Рядом со мною снега коса!

Лишь одиноким дано в этом мире

За пару секунд вспорхнуть в небеса.

— Это вы написали? — ошарашенно спросил Пьер.

Полина улыбнулась.

— Да, — ответила она. — Это я написала. Бывает, взбредёт что-то в голову, я сяду, запишу, и получается стих.

— И много их у вас?

— Не очень. Я редко пишу.

— А почему?

— Иногда не знаю, о чём писать, а порой просто лень.

— Лень — двигатель прогресса.

— Но только не творческого.

— Тоже верно. И всё же, вам бывает одиноко?

— Конечно бывает, — вздохнула Полина. — Когда мне совсем плохо, я иду куда глаза глядят. Париж — чудесный город, в нём много прекрасных мест. Обычно я сажусь на какую-нибудь скамейку в парке и сижу там, пока не почувствую, что замерзла. Тогда я иду в свою любимую кофейню, покупаю кофе и неспешно бреду домой. А дома я сплю, читаю, разыгрываю монологи, иногда пишу стихи.

Пьер молча кивнул.

Они пересекли мост Альма и оказались на другом берегу Сены.

— Давайте дойдём до Триумфальной арки? — предложил Пьер.

— Ой, это довольно далеко, — сказала Полина.

— Но мы с вами быстро ходим!

— Хорошо. Но давайте будем друг с другом?

— Давайте. Вернее, давай.

— Знаешь, что самое интересное? — спросила Полина.

— Что?

— Я уже много лет живу в Париже, но ни разу толком не любовалась Триумфальной аркой!

Пьер даже подскочил от удивления и чуть не выронил зонт.

— Ты никогда не любовалась Триумфальной аркой?

Полина пожала плечами.

— Не доводилось бывать около неё. Я ведь живу на другом берегу Сены, рядом с Эйфелевой башней. Пару раз проезжала мимо Триумфальной арки на автобусе, но не особо на неё смотрела.

— Но все дороги ведут на Площадь Звезды!

— Видно, не все.

Пьер нахмурился. Полина посмотрела на него и сказала:

— Да я же пошутила! Я часто бываю у Триумфальной арки, хоть и живу далековато. Но автобусы — штука классная, довозят минут за двадцать.

— Фух, — вздохнул Пьер, — не шути так больше.

— Хорошо, не буду.

Они снова замолчали. Такое бывает, когда две родственные души вдруг совершенно неожиданно находят друг друга. Кажется, будто у них так много тем для разговора, а слов они подобрать не могут.

Два одиноких человека в городе любви. В тот пасмурный день они были близки друг другу, как никто из влюблённых. Они нуждались друг в друге так, как нуждается в письме из дома человек, потерявший всякую надежду на возвращение. Письмо придаст ему сил, сделает крепче духом и телом, поможет верить, что ничего ещё не кончено, поведёт в бой. Возможно в последний бой, но человек умрёт счастливым, ведь он получил письмо, которое так долго ждал.

Родственные души лечат друг друга, помогают выживать в мире, полном зла, отчаяния и непонимания. Они толкают друг друга на борьбу с жестокостью, сея свет и добро кругом.

Таких людей тяжело найти. Их всего лишь двое или трое на всём земном шаре. Поэтому, если вдруг тебе посчастливилось найти такого человека, не отпускай его, потому что другого такого, скорее всего, нет.

Полина и Пьер думали об этом и о том, в каком же интересном мире они живут, как в нём ловко переплетены судьбы людей, казалось бы, незнакомых друг с другом.

Дождь всё лил и лил. Полина опустила голову и вдруг поняла, что её ботинки промокли.

— Пьер, я ноги промочила, — грустно сообщила Полина.

— Ничего, всё равно мы уже дошли. Смотри!

Полина подняла голову и увидела величественную Триумфальную арку. На фоне серого неба она выглядела такой же грустной и усталой, как и сама Полина, но была всё такой же грандиозной и прекрасной.

— Подожди, дай я сфотографирую, — сказала Полина и достала из кармана телефон.

Пара нажатий на кнопку, и фотографии готовы. Чудеса технологий!

— Здорово получилось! — воскликнул Пьер. — Ты прям фотограф.

— Меня подруга научила, — сказала Полина и убрала телефон обратно в карман и поёжилась. — Брррр, холодно! Может пойдём, посидим где-нибудь, погреемся?

— Конечно. Я знаю в двух шагах отсюда прекрасное уютное кафе «Надежда».

— Подходящее название для таких, как мы! — хихикнула Полина.

Пьер рассмеялся.

— Ты — прелесть, — сказал он.

— Ты меня просто плохо знаешь. Ладно, пошли.

Полина взяла Пьера под руку, и они пошли по всё так же пустующим парижским улочкам. Вскоре Пьер остановился.

— Вот и кафе, — сказал он.

Яркая вывеска с надписью «Надежда» подтверждала его слова.

Пьер и Полина вошли в пустой зал и сели за первый попавшийся стол.

— Что за музыка играет? — спросила Полина.

— Это Zaz.

— Ух ты, классная песня.

— Ага. Выбирай, что будешь есть и пить.

— А кто платит?

Они оба на секунду задумались.

— Может, счёт пополам? — тихо предложил Пьер.

Полина улыбнулась и кивнула.

Они просидели в кафе долго-долго, смеясь и болтая о всякой чепухе. К тому же, Пьер пообещал с помощью своего друга устроить Полине пробы в театр. Никто из них двоих не знал, что ждёт их дальше, но в тот день они были счастливы, как никогда.

Дождь тем временем прекратился, над Парижем снова светило солнце, и приятный голос пел:

Donnez-moi une suite au Ritz,

Je n'en veux pas

Des bijoux de chez Chanel,

Je n'en veux pas

Donnez moi une limousine,

J'en ferais quoi

Papalapapapa

Offrez moi du personnel,

J'en ferais quoi

Un manoir à Neuchâtel,

Ce n'est pas pour moi

Offrez moi la tour Eiffel,

J'en ferais quoi

Je veux de l'amour, de la joie,

De la bonne humeur

Ce n'est pas votre argent

Qui fera mon Bonheur

Moi je veux crever la main sur le cœur

Allons ensemble découvrir ma liberté

Oubliez donc, tous vos clichés

Bienvenue dans ma réalité…