Папаша из Вихоревки.
Маршрут регаты проходил по живописнейшим местам Средиземноморья. Участники стартовали на Мальте, в бухте Марсамшетт, огибали Сицилию, проходили проливом Мессина и возвращались на Мальту, однако яхте, с боевым названием «Калаш» не везло. В проливе ее чуть было не затянуло в водоворот, и из-за сильного приливного течения, она отклонилась от маршрута, и, несмотря на все попытки опытного шкипера Бориса Каускаса, наверстать упущенное время не удавалось. И хотя был обещан благоприятный прогноз погоды, маленькое облачко на горизонте постепенно превращалось в темное тяжелое облако, дул порывистый ветер, справляться с парусами становилось все труднее. В результате «Калаш» прибыл на финиш в последней десятке. Конечно, это сказалось на настроении команды, перенесшей столько испытаний, и, буквально, падающей с ног от усталости, и, хотя за ними числились порядка десяти регат но каждый раз они чувствовали себя новичками, и считали главным участие в престижной регате. Финишировала яхта в сумерках. В бухте волнение моря почти не чувствовалось. Как будто закатное солнце приветствовало обессиленных яхтсменов. Миниатюрные домики из желтого песчаника расположились на склонах вплотную друг к другу. Разноцветье яхт, иллюминация, отражающаяся в воде, призывная музыка прибрежных ресторанов не давали усталости взять вверх, заставляли встрепенуться. Подсчеты очков, подведение итогов, должны были проводиться с учетом коэффициента гонки, в соответствии с местом, занятым яхтой по фактическому времени прохождения дистанции. Объявление результатов— нудный и неприятный период. Все же главное, что они пробились на «мировую арену». Мечта сбылась. Шкипер и вся команда, состоящая из пяти членов расположилась на палубе. Команда была возбуждена, обсуждая причины потерянных минут, временами шли острым курсом, лавируя, стараясь избежать, чтобы очередная волна не накрыла лодку. Завтра— день вручения наград, но нашей команде ничего не светило. А впереди— отдых, расслабление, после тяжелой работы.
Витек Шумахин, хотя и числился на яхте матросом, на самом деле, являлся инициатором и спонсором поездки. Он набирал команду. Яхту купили на паях три члена экипажа, они— то составляли костяк команды. Шкипер менялся, но Борис считался опытным, со стажем, у него было чему поучиться. Неудачу же приписывали стечению обстоятельств и неблагоприятной погоде. Витек возился с осветительными приборами для подсвечивания парусов — это была его больная тема. Конечно, в его мечтах вырисовывалась более комфортабельная марина, настоящая крейсерско— гоночная яхта, напичканная электроникой, с эхолотами, указателями скорости и направления вымпельного ветра, курса яхты относительно него, радиопеленгаторами, и даже с аппаратурой для определения места с помощью искусственных спутников, с несколькими радиостанциями для связи с берегом и судейским судном при участии в гонках, на это он не пожалел бы никаких денег, но пока это были только мечты. Бурно дискуссируя, ребята начали потихоньку расслабляться, откупорив бутылку рома и давая торжественную клятву— повеселиться от души. После окончания всех формальностей, решили посидеть в прибрежном кабачке.
Они ужинали в замечательном рыбном ресторане с видом на порт. Был теплый вечер. Небо озаряли россыпи салютов необыкновенных цветов. Черное небо с плеядами звезд и шепот прибоя, создавали романтическое настроение. Вкусные, хоть и жестковатые осьминоги в гриле, морская рыба, устрицы, опробованное вино— местная достопримечательность— Pinot Grigio-— придавали ощущение праздника. Витьку казалось, что он создан для такой жизни, и тосковал, когда был большой перерыв между регатами. За последние три года, где он только ни побывал: у берегов Лондона и Монако, участвовал в регатах вдоль побережья Хорватии и Италии, у островов Греции. Ветер в паруса, вкус морской волны, портовая жизнь, экзотические проститутки, казалось, он нашел себя. Все заработанные деньги шли на это. В душе, он мечтал о славе, ведь когда— нибудь он должен был совершить кругосветку. В этот вечер он помнил, как оторвавшись от общей компании они с Серегой Перепетовым решили заглянуть на местную дискотеку, в ближайший ночной клуб. Там было очень тесно, гремела музыка. Танцующие прыгали на одном месте, не имея никакого маневра развернуться. Они с трудом протиснулись к бару. Как Витек попал в кубинский ночной клуб, похожий на притон, он не помнил. Это был какой-то многоэтажный барак, где какие-то тени сидели и лежали, прислонившись к колоннам в дыму, как в тумане. Кое— кто двигался по стенкам. Он очнулся в углу, за колонной, и попытался с трудом встать, но тут рядом с ним уселась полная негритянка неопределенного возраста, и, буквально упала на него. Она придавила его, но в то же время ему не было это неприятно, наоборот потянуло к теплу ее тела. Она ели ворочала языком, предлагая ему покурить. Витек курнул, и все тело его сковало, он почувствовал, что так он не дойдет до своей марины, и он с трудом начал приподниматься, а негритянка тянула его вниз, лепеча что— то по — своему. Наконец, он, сделав усилие, встал и начал подниматься по какой— то лестнице вверх. Он поднимался все выше, и, вдруг, услышал плач ребенка. «Что бы это могло быть», — удивился он. Витек ускорил шаги и очутился на следующем этаже. «Ба, да это же Макдональс, откуда он здесь?». Вспомнил, как в детстве он впервые попал в московский Макдоналс с отцом, какой это был праздник для него— мальчишки из сибирского поселка Вихоревка. Отец его играл на трубе, в цирковом оркестре, и видел он его довольно редко. Мать работала буфетчицей в поезде, а воспитывал его дед, который после освобождения из лагеря обосновался в Вихоревке. Дед промышлял охотой, и воспитание Витек получил суровое. Дед требовал беспрекословного послушания, нещадно порол Витька. Долгими зимними днями и ночами ожидал Витек его возвращения с охоты. Воспоминания прерывались, как будто он проваливался куда— то. После окончания школы, захотелось самостоятельности, Витека старшие ребята затянули в свою компанию и вскоре загремел он по неопытности по статьям мошенничество и разбой. Отсидел Витек шесть лет, а теперь как будто наверстывал упущенное время. Возмужал, а как деньги делать подсказали братаны. Открывал он и закрывал фирмы однодневки, обналичкой занимался уже много лет. Названия своих предприятий выбирал с пристрастием, одни «Сладкие мечты» чего стоили.
Вновь плач ребенка прозвучал еще навязчивей, внезапно за отдаленным столиком, Витек увидел плачущего ребенка. Он сделал еще несколько шагов, и застыл в изумлении. Остановился, с удивлением обнаружив, что за столиком плакал его сынишка Илюшка. Еще больше его поразило, что рядом с сыном сидели его дочки.
— -Что вы здесь делаете, как попали сюда? — спросил он, подойдя к ним, и, вдруг, вспомнил, что всегда хотел собрать всех своих детей вместе, но не представлял, как собрать детей из разных городов.
— -Мы долго ждали тебя, — ответила Машенька — — Принеси нам что— нибудь поесть, как обычно. — Витек стал судорожно рыться в карманах, накормить такую ораву в шесть человек детей не просто. Он побежал заказать нагетсы и гамбургеры. Илюшка все плакал на весь Макдональдс.
— -Где же их матери, это какая-то глупая шутка, они, наверное, сговорились, но что же делать, как вырваться отсюда? Он таскал за столик поднос за подносом, пока, вдруг, Илюшка не выскочил из-за стола и не побежал вниз по лестнице, а за ним вслед и девчонки сорвались с места.
— -Куда же вы? — кричал Витек, бросаясь вслед за ними. Илюшка, выскочив из помещения, пулей мчался к морю, к крутому каменистому берегу.
— -Остановись! — кричал Витек— Как же мне с ними управиться? — Илюшка мчался без остановки и, подбежав к обрыву, не раздумывая бросился в море, за ним прыгнула младшая Леночка.
— -Не надо, не сметь! — кричал, что есть мочи Витек, останавливая дочек, и с разбегу прыгая в море, где головы Илюшки и Леночки уже не были видны.
Так пропал Витек, которого больше никто не видел….
