Отрывок18 из романа О чем молчит Каменный пояс

Павел вошёл в избу, где временно расположился штаб их дивизии. Адъютант доложил Черкасову о его приходе. Павел вошёл в комнату, в которой находился полковник, и доложил: «Ваше высокоблагородие! 2–я рота благополучно прибыла в расположение полка. Личный состав находится на отдыхе и готов приступить к дальнейшему выполнению боевых задач. Доложил командир 2–й роты поручик Леонов». «Да, поручик, я в курсе дел. У меня к вам будет особое поручение. Вы, кажется, из здешних мест?» – спросил Черкасов. «Так точно, господин полковник! Я родом из Верхней Салды» – ответил Павел.

«Это кстати. Дело в том, что отступая, мы оставили в вашем городе золото, скопившееся там с местных приисков в золотоносной конторе. Всего около пяти пудов. Золото перед отходом полка по моему приказу было тайно перенесено в подземелье местной церкви. Об этом знает только церковный настоятель. Наше положение в последнее время существенно изменилось, красные прорвали фронт. Ваша задача, поручик, доставить золото в штаб дивизии, пока его не обнаружили красные. Возьмите с собою самых надёжных людей, сколько посчитаете нужным. О цели операции никто не должен знать, даже те люди, которые пойдут вместе с вами. Если золото не удастся переправить через линию фронта, то его нужно перепрятать в надёжное место. Письмо настоятелю церкви я подготовил. И переоденьтесь под беженцев, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Если вопросов нет, то прошу вас приступить к заданию немедленно. Желаю вам удачи» – сказал полковник. Он пожал Павлу руку и передал ему письмо для священника.

Павел вышел от Черкасова в прихожую. В ней сидели: адъютант Черкасова и капитан Пугачёв с поручиком Васильевым. «Зачем вызывали?» – бесцеремонно задал вопрос Васильев. «Это вас не касается, поручик» – жёстко ответил ему Павел. «Ну–ну! Надо бы ещё разобраться, что это за дела в штабе дивизии у брата красного комиссара? Побег партизан из тюрьмы – твоё дело?» – снова нагло спросил поручик. «Не болтайте ерундой, поручик! И не перекладывайте свои недоработки на других. Вам нужно было лучше охранять заключённых, а не шляться по кабакам» – парировал Павел.

«Вся моя недоработка заключается только в том, что вы до сих пор ещё на свободе, господин Леонов. Но поверьте – это временно» – с усмешкой ответил Васильев, явно провоцируя Павла. «Да пошёл ты, крыса штабная! Воистину сказано – один в поле, а вони! Привык в своей контрразведке воевать только с бабами да с безоружными стариками, которым нечем тебе ответить. Посмотрел бы я на тебя в бою, под снарядами и пулемётами» – ответил Павел, вплотную подойдя к Васильеву. «Господа, я, как старший по званию, прошу вас успокоиться. Приберегите свою ненависть для врага» – вмешался капитан Пугачёв, видя, что ситуация становится критической. Павел, не желая далее продолжать перепалку с Васильевым, покинул штаб дивизии и пошёл собираться в дорогу.

Он взял с собой двух человек. Один из них был унтер–офицер Сергей Токмаков, георгиевский кавалер из его роты, а второй – рядовой Виктор Бабин из взвода полковой разведки. Они переоделись в поношенную крестьянскую одежду, спрятав под неё револьверы, взяли лошадь с телегой и поехали к Алапаевску, по данным разведки уже занятому красными.

Дорога петляла среди густого, заросшего кустарником жимолостника и волчеягодника леса. Редкие безмолвные деревушки с их низкими, вросшими в землю серыми бревенчатыми срубами, попадавшиеся по пути, казались вымершими. Людей у домов и на дорогах не было видно. Даже скота не было на заросших высокой сочной травой полянах, упирающихся в молчаливую и величественную стену вековых сосен и елей, которые своими стройными вершинами уходили ввысь, в прозрачную лазурь безоблачного неба.

Только на коньках деревянных крыш, почерневших от времени и покрытых местами бархатом светло–зелёного мха, порой можно было увидеть ворон, наряженных в серые пушистые жилеты с чёрными крыльями и хвостами, отливающими синевой под слепящими лучами летнего солнца. Они внимательно и степенно рассматривали с высоты проезжавшую мимо них повозку, провожая её пронзительными и зловещими криками, пробуждающими тишину сонных окрестностей и печальных молчаливых погостов.

За околицами дорога снова уходила в лесную чащу, в которой влажный воздух был пропитан пьянящим ароматом хвойного леса, наполненного звонкими радостными голосами птиц. Где–то в глубине леса прерывисто барабанил по стволу дерева дятел, добывая себе корм. Солнце, пробиваясь между стволами вековых елей и сосен, уже клонилось к горизонту, и начинало смеркаться. Перед Алапаевском решили заночевать в лесу, не решаясь появляться в городе, где могли оказаться красные патрули. Повозку спрятали за густым кустарником, привязав лошадь к стволу ели, метрах в 100 от дороги. Костра не разжигали, благо погода стояла тёплая. Спали поочерёдно прямо на траве под деревьями, выставляя одного человека в дозор, во избежание всяких неожиданностей.

Павел лежал навзничь, подложив руки под голову. Он смотрел широко открытыми глазами на ночное звёздное небо, нависающее над землёй своей таинственной бесконечностью. Прямо над ним повис ковш созвездия Большой Медведицы. Павел машинально, как не один раз проделывал это в детстве, мысленно отложил пять расстояний между звёздами на линии внешнего края чаши ковша и упёрся взглядом в Полярную звезду, крайнюю на ручке ковша Малой Медведицы.

Он внимательно рассматривал звёздное небо и вдруг неожиданно подумал: «Сколько же всего видело это необъятное и бездонное небо? Сколько событий разных времён и судеб разных людей утекло в небытие под его пристальным взором. И какие бы катастрофы не произошли на этой грешной земле, погрязшей в пороках и преступлениях, это звёздное око незнакомой нам, неведомой божественной высшей силы, вновь, как ни в чём не бывало, неотвратимо появится на небосклоне. О чём оно хочет сказать людям своим холодным молчанием? Может быть, о нашей глупости или нашем несовершенстве, приводящим к кровавым и ненужным войнам, страданиям и смертям? Если бы все земные усилия и ресурсы направить не на уничтожение себе подобных людей, а на улучшение их состояния, то какой радостной и счастливой могла быть человеческая жизнь». На этом месте Павел закрыл глаза и, чему–то улыбаясь, крепко заснул.

На рассвете Сергей Токмаков осторожно пробрался на окраину Алапаевска. Он узнал от мужика, вышедшего поутру косить траву на полянке около своего дома, что в городе находится красный батальон, а по окраинам на дорогах выставлены конные дозоры, круглосуточно патрулирующие подходы к городу. Павел хорошо знал эти места, и повёл своих людей по опушке леса, обходя Алапаевск, на всякий случай, стороной.

За пригорком, поросшим мелким березняком, показался городской пруд, блестевший на утреннем солнце своей тихой серебряной гладью. Путники по тропе, заросшей высокой травой, вышли к речке Нейве, несущей свои прозрачные и неторопливые воды к городскому пруду. Они напились из реки воды, напоили лошадь и двинулись дальше, скрываясь за склонившимися над водой раскидистыми ивами и растущим вдоль берега густым кустарником волчеягодника и боярышника.

Поздним вечером путники добрались до Нижней Салды и решили заночевать в лесу недалеко от окраины города, а рано утром по Алапаевскому тракту они двинулись к Верхней Салде, выдавая себя за беженцев. Подъехав к окраине города, Павел приказал своим людям достать револьверы и спрятать их под солому, постеленную на телегу. Эта мера оказалась не лишней, так как на въезде их остановил конный патруль и обыскал с ног до головы. Павел на вопрос одного из красноармейцев, зачем они едут в город, ответил ему, что он со своими братьями возвращается домой, узнав, что белогвардейцы ушли из города. Патруль, не найдя у них ничего подозрительного, пропустил их.

Появляться дома Павлу было чрезвычайно опасно, и он решил поехать напрямую к церкви. Остановившись перед церковной оградой, Павел приказал своим подчинённым ждать его, а сам зашёл в церковь. Священник оказался на месте, и готовился к началу утренней службы. Павел представился и передал настоятелю письмо полковника Черкасова. Прочитав послание, священник сказал: «Сейчас опасно, кругом солдаты и патрули, приезжайте, когда стемнеет. Ворота ограды будут открытыми, подъезжайте прямо к церкви, я буду вас ждать». «Договорились, батюшка. Только скажите мне, в чём будет груз?» – спросил Павел. «Золото в железном ящике с двумя ручками и замком. Ящик очень тяжёлый. Для его погрузки понадобится не меньше двух человек» – пояснил священник.