Одинокий молочник

Одним прекрасным летним утром жители городской девятиэтажки вышли из своих подъездов и увидели на стенах объявления. Гласили они о том, что теперь им будут прямо к дому доставлять молоко из Лысковского района Нижегородской области. Привозить его будет небольшая легковушка "Жигули" — каблучок с встроенной бочкой. Происходить это будет по вторникам и четвергам в 11-30. Цена молока будет немного ниже магазинской: 38 рублей за литр. Мало этого, в продаже с той же самой машины будут: творог, сметана, йогурты, масло сливочное и масло топлёное. Цены будут по себестоимости гораздо меньше, чем в магазинах.

— Слава богу! — закрестились бабушки-пенсионерки. — Наконец-то хоть деревенской продукции попробуем. А то всё — то голландское, то испанское, то итальянское. А тут наше — нижегородское, да ещё и с доставкой на дом.

— Нехай, сами итальянцы свои продукты и употребляют! — заявил Никита Семёнович, потерев свою вспотевшую лысую голову носовым платком.

— Да, — вздохнула баба Глаша, — хоть каши будем варить разные-всякие. А то магазинское молоко-то раньше по литру продавали, а сейчас убавили массу-то. Пишут на этикетках: 900 грамм. А цена-то, цена..! Самое дешёвое молоко в пакетах полиэтиленовых: 42 или 45 рублей. А в бутылках пластиковых — 50 да 60 рублей за литру, а где и по 70. А козье молоко ведь совсем не укупить… 200 рублей пол литра. Не на покупаешься такого молока на пенсию-то...

И вот опять приехал во вторник долгожданный молочник. Сам за рулём, сам молоко продаёт. Мужичок такой крепенький, лет 55, не более. Волосы чуть седина закрасила, глаза голубые с заволокой. На усы тоже белая пороша уж легла. Не разговорчивый шибко, но коль что народ спросит — отвечал, правда, не охотно.

Бабушки, старики, молодые мамочки с колясками, ребятишки с банками и все те, кто на обед домой подпадал с работы, к 11-30 вышли на улицу к подъезду и стали ждать, когда покажется из-за угла белая легковушка. Ждали-ждали, как самого дорогого гостя. На днях этот молочник уже был в здешних местах. Молоко всем на вкус понравилось. Возмущалась, правда, одна только бабушка. Чем-то ей творог сухим показался.

— Хорошее сегодня у вас молоко-то? — интересовались люди у подъехавшего молочника.

— Хорошее, — уверенно отвечал тот.

— А кипятить-то его нужно?

— Хотите кипятите. Это уж ваше дело, личное. А я сам так пью: некипячёное.

— А что ж у вас вот тут написано: "Молоко подлежит обязательному кипячению"?

— Так в "Санэпидемстанции" велели повесить, вот и повесил. Иначе, говорят, молоко продавать не смей.

— А я давече вашего коровьего молочка отведала, так хорошо на душе стало. Пью и думаю: вот ведь — не разбавленное, не из порошка молочного восстановленное, — завела диалог соседка с третьего этажа из первого подъезда, поправив съехавший набок платок. — Внук пришёл со школы, и его напоила. "Спасибо" сказал, а иной раз и не дождёшься "спасиба-то"...

Другие люди из очереди тоже нахваливали молочные товары.

— И масло-то у вас топлёное очень вкусное. Я его и в кашу и в пюре картофельное кладу… Объеденье!

Молочник, слушая похвальные оды, делал своё дело: торговал.

Один раз он приехал в субботу, так такая толпа стояла, он чуть не обомлел. Молочко в этот день досталось не всем, к сожалению.

Уже полгода стукнула тому, как он наладил свою торговлю в Нижнем Новгороде. Бизнес поднимался и расцветал. Люди очень устали от западных продуктов и тянулись к своим производителям. Все так радовались приезду этого коренастого мужичка, что просто не описать. У самых пожилых бабушек по вторникам и субботам поднималось настроение. Трёхлитровые банки из стекла под молоко мыли и просушивали ещё с вечера. Когда машина приезжала и молочник выходил из-за руля, расспрашивали его о том, как доехал. Как дела? Как настроение?

Сам молочник всегда приветствовал девятилетнюю девочку. Светленькая с тонюсенькими косичками до плеч, она особенно ждала "дядю с молоком". Она всегда с ним охотно здоровалась, рассказывала о своих делах, даже доверяла некоторые девчоночьи секреты, а иногда даже — семейные… Молочник всегда пропускал девочку без очереди, несмотря на то, сколько народу стоит и при этом приговаривал: "А вот и мой самый любимый покупатель. Ему мы продадим молочко без очереди". Девочка улыбалась самой очаровательной улыбкой и просила дядю приезжать ещё.

В июне некоторые дни стояли особенно жаркими. До 30 градусов и выше жара пошла. Солнце нещадно палило с неба. Вокруг не было ни одного облачка, ни одной тучки. Местные коты шли-шли и в траву валились, распластывались там в тенёчке и ни что, и ни кто их не смог бы потревожить с места. А голуби особенно страдали, тоже одуревшие от жары, искали напрасно хоть бы какую-нибудь лужицу с живительной влагой.

В один из таких дней у молочника день тоже не задался. Молоко он вчерашнее вывезти в город не смог: машина сломалась. Провозился с ней до позднего вечера. Кардан барахлил. Поменял. А к ночи сел с самокруткой на скамейку у домашнего плетня и задумался. Дело было не простое. Молоко к утру (это и козе понятно) закисать начнёт. Не выливать же его. Доярки в четыре утра уже свежую партию приготовят. Куда заливать, если это молоко не продано? Женя на рынке что могла продавать — продала. Но это был мизер по сравнению с общим объёмом молока. Была мысль: вылить молоко скотине, да "жаба задушила". Скотина же не заплатит за выпитое молоко. 22000 рублей убытка для Семёна Антиповича были, как нож по горлу. Так не пойдёт! Надо было срочно что-то придумать. И Семён придумал.

Утром залил свежее молоко во вчерашнее и решил везти бочку на завод "Бим Билль Дан". Понадеялся молочник на авось, может не попадётся в пробе им кислота. Может на йогурты пойдёт эта продукция. Главное всё сбагрить с глаз долой, как говорится, из сердца вон, и самому не пострадать материально. Почему-то была уверенность, что продукт возьмут. Не позавтракав, полетел в город.

Всю дорогу гнал, как на пожар. На газ давал так, что аж нога затекла. У "Бим Билль Дана" перевёл дух и заехал по пропуску в завод. Обычно его продукцию здесь брали без лишних разговоров, но, проведя лабораторное обследование. Не обошлось и на сей день без этих процедур. Вышла дама из лаборатории в белом халатике и косыночкой на голове. Молочник открыл краник и она, налив в стеклянные колбы молоко ушла, заполнив метров на десять по радиусу весь воздух ароматом французских духов "Шанель".

Ждать пришлось с полчаса. Молочник нервничал, курил. 1000 литров молока. Цифры невольно крутились у него в голове. Так, тысяча умножить на 38 получается 38000 рублей. Молочнику позарез нужны были эти деньги. Он дочке взял квартиру в городе по ипотеке, помогал каждый месяц выплачивать. Жене обещал шубу к зиме подарить, да никакую-то там захудалую, а шикарную — норковую. Даже уже присмотрел. "Ну, может прокатит?!" — утешал он сам себя.

Показалась всё та же дама из лаборатории.

— Семён Антипович, послушайте пожалуйста...

— Да, да… Я весь во внимании, — Семён Антипович весь напрягся, потому что почувствовал в тоне лаборанта что-то нехорошее.

— Не берём мы ваше молочко. Анализ показал бактерии и палочку. Точнее, если вы подождёте, мы сообщим какого вида микрофлора. Будете ждать? Независимо от того будете вы ждать или не будете, я с уверенностью смею вас уверить, что ваше молоко пить нельзя.

— А животным его можно пить?

— Каким животным?

— Ну, всяким: козам там… поросятам и телятам… Опять же коровам… Я к тому… может скотине нашей можно отдать его.

— Бросьте вы, — махнула рукой представительница лаборатории, — потравите скотину, — и развернувшись ушла в свою лабораторию.

Семён Антипович яростно грыз ноготь. "Так, так, — рассуждал он про себя, — а если предупредить людей, что молоко на каши не пойдёт, но может быть использовано на блины, пироги. Всё равно ж кислое покупают в магазинах для таких дел". Всё, он больше не раздумывал. Выехал с завода и — вперёд: к бабушкам-старушкам, да к малым деткам у подъездов.

Молочника, как всегда, ждали. Уже собралась небольшая очередь: женщины с детьми, престарелые люди и, конечно же, та самая девочка с двумя тоненькими косичками.

— Здравствуйте, — приветствовала она дядю молочника.

— А, здравствуй, здравствуй, моя любимая покупательница.

Молочник честно предупредил:

— Молоко на каши не пойдёт, только на творог, иль на пироги да блины. Про то, что в молоке найдены бактерии и палочка он как-то народ не предупредил. Забыл, наверное… Цену тоже не снизил, продать решил так же: по 38 рублей за литр.

Рассуждал он так: раз предупреждены о том, что молоко на каши не годно, а покупают, значит, нужен им и такой продукт. Так к чему же убыток терпеть?

— А пить-то его можно?

— Пить можно, — дал добро молочник, — будет с лёгкой кислинкой, а вот кипятить уже нельзя: свернётся. О словах дамы из лаборатории опять же промолчал. Решил, чтобы самого себя успокоить, что и в лаборатории люди иной раз ошибаются. Но сам, несмотря на жару, свой продукт хлебать не стал, пил водичку.

Началась продажа молока. Толпа расступилась, девочка взяла его, как всегда, первой, принесла домой. Девочку звали Ксюшей. Её мама через некоторое время захотела сварить кашу, открыла банку, но из неё пахнуло кислячком.

— Оно что, кислое? — спросила она у дочери. — А я кашу хотела тебе да Тане сварить. Старшие дети привели в гости двухлетнюю внучку.

— А ты блинов нажарь или пироги сделай, — посоветовала Ксюша.

— И что..? Даже цену не снизил за такое молоко?

— Нет.

Некоторое время спустя мама Ксюши очень сильно захотела пить, но не воду, а именно чего-нибудь молочное. Трёхлитровая стеклянная банка стояла в холодильники и манила своей белизной.

— Ксюш, а он, в смысле молочник, не говорил: пить-то его можно?

— Сказал, что можно.

— Ладно, выпью стаканчик холодненького, да блины сделаю. В деревнях же пьют простоквашу. Это — что-то на подобие.

И Ксюшина мама, немного поморщившись, выпила таки молочка.

Ночью Ксюшину маму затошнило и вырвало. Всю ночь она соскакивала с кровати и бегала к унитазу: то рвота, то понос.

— Чего съела-то? — удивлялся муж, ведь он ел весь день то же самое, что и все.

— Да молока выпила от добрейшей души молочника.

Папа Ксюши нашёл в аптечке жене активированный уголь, но он — не помог.

За три дня Ксюшина мама стала похожа на тень. Внучку, в связи со сложившимися обстоятельствами, забрали дети. Муж уехал на работу. У Ксюхи, слава богу, были летние каникулы.

Собрав всю волю в кулак, приболевшая женщина вышла из дома и дошла до соседнего дома, там была аптека. Купила "Бифиформ", уж очень муж хвалил это лекарство. Но и оно не помогло, даже наоборот, рецидив усилился: начался дисбактериоз. В конец измученная, женщина нашла в аптечке какой-то "Лоперамид" и вспомнила, что им тоже диарею лечат. Измождённая болезнью, кусая пересохшие губы, выпила таблетку и стала лёжа ждать результата. Уже так хотелось, чтобы результат был. Так надоело болеть и мучать дочь своими просьбами: "подай… принеси… отнеси… налей" и т.д.

"Лоперамид" помог, но не сразу. Когда началось облегчение, даже не поверила сама себе. Всё сомневалась: вдруг опять начнётся… Ругалась про себя, корила опять же себя: зачем пила это треклятое молоко, ведь чувствовала, что оно с кислинкой. Ладно ещё остальные члены семьи не попробавали сей молочный продукт. Думала мама Ксюши и о других жителях подъезда. Они могли тоже попить молочка. Потом вслух стала грозиться, что как только появится "любезный — разлюбезный" молочник, она ему такую взбучку даст..! Мало не покажется!!! А если бы дети потравились, тут без больницы бы точно не обошлось. Она — взрослый человек, и то чуть живая ходила.

Ксюша, надо отдать ей должное, все три дня очень трепетно ухаживала за мамой. Подносила водичку, кормила бульоном, который папа перед отъездом в командировку приготовил для больной и для дочери. Пыталась что-то приготовить сама и даже кормила маму с ложечки, когда та, лежа на кровати, отказывалась от еды. Себе делала бутерброды, жарила яичницу. Чем ещё мог накормить себя и заболевшую маму ребёнок в 9 лет? И на этом спасибо.

С работы мама Ксюши отпросилась. Позвонила по телефону начальнику, сообщила что да как. Иначе и представить невозможно, как бы она работала в таком состоянии. С кровати-то еле-еле поднималась.

Но… всё плохое когда-нибудь заканчивается. Болезнь отступила. И ещё очень слабая женщина собралась в магазин вместе с Ксюшей.

Ксюша перед выходом из дома поглядела в видео домофон и сразу же известила маму о том, что у подъезда стоит знакомая машинка-каблучок, развозившая молоко.

— Мама, там плохой дядя молочник приехал...

— Почему же он плохой?

— Ну, он же отравил тебя своим молоком. Я ему сейчас скажу, что у него плохое молоко… И пускай он больше к нам не приезжает!

— Не надо, Ксюшенька, я сейчас сама ему всё выскажу. Скажу: "Что? Разбогател? Людям такой продукт продал. Совесть есть? Ведь еле живая, еле живая была всё три дня"

— Да, да, да, — поддакивала Ксюша, — выскажи ему всё в глаза, мама.

— Я вот ещё, слава богу, оклемалась, — не унималась мама ругать молочника, — а что там с другими людьми?

Вышли из подъезда. Молочник стоял и нервно курил возле машины. Вокруг не было ни одного человека.

Значит, Ксюшина мама пострада не одна. Дома было много мыслей. Хотелось сказать: " Как вам не стыдно?.. Совесть есть?.." и т.д. Но молочник мог ответить, что у него даже надпись есть о том, что молоко нужно кипятить. А о том, что молоко кислое, он предупреждал заранее. Не надо было брать.

— Мама, иди к нему, — толкала Ксюша маму к машине с молоком, — ты же хотела ему высказать своё мнение о молоке, которое он продал людям.

— Ты видишь, что вокруг него нет ни одного человека?

— Вижу...

— Он уже и сам всё понял. Иногда можно что-то сказать не только словами, но и поступками, взглядом, жестом. Пойдём в магазин, ну его — этого дядю.

А молочник всё стоял и ждал покупателей. Стоял одинокий и печальный. В этот день к нему не вышел никто.