Небо

Отто боялся и ждал предстоящего путешествия. Он прожил всю свою, короткую пока, жизнь, в маленьком городке и знал здесь каждый камень и каждого человека. Неразлучных сыновей Карла-суконщика иногда угощали уличные торговки, соседские мальчишки постоянно звали их устроить очередную мелкую пакость, а старый хромоногий Мориц частенько то грозил озорникам потускневшей шпагой, то разрешал подержать ее в руках, рассказывая братьям жуткие байки военной жизни. Но однажды у Отто начался сильный кашель, и семейный доктор рекомендовал отправить его в санаторий — укрепить легкие. Эти же слова он сказал и его матери, тоже не отличающейся крепким здоровьем.

На семейном совете было решено — старший брат вместе с матерью отправляется дышать целебным воздухом. Густав же остается помогать отцу в лавке. Братьев впервые разлучали больше, чем на неделю. Младший жутко завидовал старшему, но заявил, что непременно успокоится и простит его, если Отто привезет из путешествия подарок. А пока он, Густав, обязуется выполнять свои обязанности в лавке и не уронить честь брата в городе. Отто торжественно пообещал найти лучший подарок из всех возможных.

Всю дорогу до санатория Отто донимал мать вопросами. Его интересовало все, что он видел из окна вагона, но больше того — что будет в санатории. Как он выглядит? Как их будут лечить? Что за люди там живут? Почему лечатся именно там, а не где-нибудь еще? Почему до него так долго ехать? Та же с улыбкой обещала, что он всё-всё увидит, как только они приедут, а пока ему следует набраться терпения и вести себя подобающе приличному человеку, а не мелкому бесёнку. Такое сравнение Отто показалось обидным, но путь до санатория занял не один день, и он постепенно привык к постоянному мельканию за окном и забыл про обиду.

Первое, что он увидел, приехав в санаторий, было наполовину высохшим озером, окруженным поразительно ровной, поблескивающей на солнце равниной. Как немного позже объяснил Отто один из пациентов, озеро это соленое, и соль в нем как раз и лечит людей. Само здание санатория совершенно терялось на его фоне, слишком старым и невзрачным оно казалось. Но маленьким санаторий всё же не был, и прошла не одна неделя, прежде чем Отто мог с законной гордостью сказать, что облазил здесь каждый закоулок и познакомился со всеми живущими и работающими тут людьми.

Весь последний месяц стояла солнечная погода, и мальчик прекрасно проводил время. Утром после завтрака и обязательной кружки молока вместе с мамой они шли на берег озера дышать пропитанным солью воздухом и греться на солнце. Затем наступало время обеда, после которого собирался маленький кружок ведущих скучные разговоры женщин, а Отто оставался предоставленным самому себе до ужина. Жаль, что детей его возраста здесь не было, привыкшему к постоянному присутствию рядом брата ему было довольно одиноко. Но среди взрослых попадались и занятные люди. Один из них был точной копией Морица, разве что хромал на другую ногу и бледностью своей мог сравниться с утренним молоком. Старый вояка просил называть его Вернером и являлся неистощимым источником увлекательных историй. У него-то Отто обычно и сидел до ужина или же бродил с ним по территории санатория.

После ужина они с матерью писали длинные письма домой, отцу и Густаву, а затем ложились спать. Безоблачная жизнь омрачалась только одним фактом: ничего, достойного стать подарком брату, он здесь не обнаружил. Но вскоре решилась и эта проблема. Начались дожди, и все обитатели санатория несколько дней вынужденно сидели под крышей. Отто весь извелся от скуки. Видя его грустное лицо, Вернер, подмигнув, пообещал показать ему нечто совершенно волшебное, когда дожди закончатся. И однажды после обеда, когда тучи только-только разошлись, старый солдат взял его с собой к озеру. Недалеко от озера он велел Отто закрыть глаза и не открывать их, пока не будет сказано. Прохлюпав по лужам еще сотню шагов, мальчик услышал: «Можешь открывать!» и широко распахнул глаза.

Он попал на небо. Безбрежная синева начиналась под его ногами, мальчик словно парил в воздухе, а до облаков можно было дотянуться рукой. Исчезла земля, по которой он только что шел, Отто испуганно огляделся, боясь упасть и разбиться. В паре шагов от него спокойно стоял Вернер и улыбался. Мальчик осторожно пошевелил ногой, создав маленькую волну. Иллюзия сразу же исчезла. Он стоял на дне высохшего озера, скопившаяся здесь дождевая вода отражала небосвод, создавая в свете яркого солнца действительно совершенно волшебную картину. Старый солдат не солгал. Вода успокоилась, и иллюзия вернулась. Отто вновь оказался на небе. Белая чайка пролетела неподалеку, а ее близнец скользил под ее крыльями. От нахлынувших чувств мальчик замахал руками, словно изображая эту чайку, и закричал. Теперь он знал, что подарить брату.

И все время, пока они жили в санатории, после сильных дождей Отто брал маму и Вернера и приглашал разделить с ним небо. Так прошел не один месяц, и однажды врачи санатория посчитали, что они уже вполне здоровы. Пора была ехать домой. Тепло простившись с Вернером и остальными, пожелав им выздоравливать, пообещав писать, мальчик с матерью отправились в путь. Отец с Густавом писали, что все у них хорошо, а в последнем письме — что встретить не смогут, но Мориц согласился помочь им добраться до дома. Услышав его бас откуда-то левее выхода из вагона: «Фрау Лилиенталь! Фрау Лилиенталь!», мать взяла мальчика за руку и потянула его в ту сторону. Отто не сразу пошел за ней. Он, задрав голову, глазел вверх и, протянув руку к летящей птице, шептал: «Я подарю ему небо!»