Наш Астрал 6(4)

— Вэстон, ты рановато: время шесть, а вы с Лилей договаривались о встрече в семь вечера.

— А где она?

— В комнате, собирается.

— Послушай, Юдифь(?), почему ты ко мне на "ты" и без "мистера"? Ты что такая наглая? Работать здесь надоело?

… — Сотри ухмылку, мышца, ты почти уволена.

— Я обращаюсь и буду обращаться к тебе так, потому что ты не дал мне повода к иному и, видимо, не дашь...

— И потому, Вэстон, что времена рабства да-авно прошли. Юдифь, сколько сейчас времени?

— Шесть часов, Лиля. Лови апельсин.

— Благодарю тебе. Вэстон, мы договаривались на семь. Тебе придётся подождать. Будь бобр, подожди нас где-нибудь не здесь.

— Эй-эй! Это что такое, я ваще не понял? Бунт на корабле?

— Бунт поднимают пленники или рабы, или угнетаемые тираном Души. Так, по-твоему, у нас бунт?.. Что-то я передумала идти с тобой. Не известно, кстати, куда.

— Хорошо-хорошо, я подожду тебя на улице. Ты уж поскорей, ладно?

— Мы будем готовы в семь. Юдифь пожелала пойти со мной.

— Её-то зачем брать?!

— Берут вещи. Иди, пока мы не передумали.

… — Всё равно поторопитесь.

— Куда мы идём, Вэстон? — осведомилась я у смурного парня. Видно было, что он сильно обиделся.

— В дом моего отца.

— Мы выйдем за ограждение? А у тебя есть на это полномочия? — Юдифь опустила руку на моё плечо и мягко заставила остановиться. Как ни противно мне было, но я понимала, что Юдифь — прежде всего наёмница Мика Анотэра.

— Мышца, мне на этом острове не требуются никакие разрешения. Нажми на "сохранить" это в своей программе. И отпусти Лилю.

— Не груби, Вэстон. Юдифь выполняет свою работу.

В чём затык Души Вэстона? О какой тупик он бьётся, как волна о волнорез? Я мало знаю о нём. Мне и не полагается знать многое. Да здесь только одним и можно объяснить ненастье мальчишки (!): не за что зацепиться ему в шквалах жизни: нет настоящей семьи у него....

… Дорожка, по которой мы шли, закончилась порогом островитянского дома Мика.

— Нам сюда, — буркнул Вэстон, направляясь к миниатюрной лестнице, ведущей под землю, точнее, — под бетонированный пол гаража.

Юдифь сжала мою ладонь, чуть отстранила за свою спину. Мы начали осторожно спускались за Вэстоном. Юдифь поглядывала в обратную сторону, на вход в подземелье. Я что-то тоже волнительно себя чувствовала. да потому что хрупкая лестница не заканчивалась и вела в таинственную темноту.

— Так. Всё, — тихо лопнуло человеческое и профессиональное терпение Юдифь, — Либо ты, парень, включаешь свет, либо мы возвращаемся наверх.

— Хм, уймись, телохранитель, мы уже у цели.

Вэстон открыл возникшую в темноте дверь, автоматически включилось освещение, и мы все переступили порог самой настоящей музыкальной студии.

В просторном помещении, одну стену которого почти полностью занимал лопастный кондиционер, то там, то здесь стояли синтезаторы и микрофоны; по-всякому лежали, висели, прислонялись к стенам струнные и духовые музыкальные инструменты; рядом с большим пультом располагалась стеклянная клетушечка — герметичный шкаф с микрофоном внутри для записывания голоса; две барабанные установки и, словно кто сеял, в избытке всякие бубны, бубенчики, другие разномастные ударные. Естественно, пол студии был покрыт узловатым слоем проводов и шнуров — ловушек для угодившего сюда в пору бессветия. В электрической дали помещения царил… рояль красивого розового цвета. А рядом с ним пристроился… о, Господи, самый настоящий клавесин, на крышке которого, к тому же, я увидела ещё и скрипку, электрическую. Вот это да-а-а....

— Ну? Что? Удивлена? — спросил Вэстон меня довольно-таки самодовольно.

— Это моё место.

— Значит, ты всерьёз увлекаешься музыкой.

— Да, роком и готикой. Ну, и немного всеми остальными стилями. Особо уважаю этнику.

— Ты умеешь обращаться со всеми вот этими инструментами? — Юдифь, кажется, подобрела к строптивцу. Зря), потому что:

— Нет, — огрызнулся он в её сторону, — Я играю на ударных и на всех видах гитар. А на всём остальном играют мои друзья, моя группа.

— Гляди, как всё серьёзно, — чуть насмешливо заметила Юдифь. Она снова решила продолжить спуск к самому дну терпения парня, чтобы достать его, дно.

— Лиля, — наконец-то с улыбкой обратился ко мне Вэстон, — А ты как думаешь, серьёзно ли это у меня?

— Серьёзно. Но, мне так показалось сейчас, стать публичным музыкантом (сольным или в группе) — не твоя цель.

— В точку. Да, я действительно не хочу становиться известным всему миру музыкантом. Моя цель — получить славу первоклассного продюсера и мастера звукозаписи.

— Думаю, у тебя для этого есть все данные… Могу ли я посмотреть инструменты?

— Только хотел тебе предложить.

Что? Твой первый объект интереса — не клавиши?!

— Успеется. У тебя есть саксофон?

— Имеется у меня такой товар, о, светлейший! Пойдём-ка… Во-от. Держи. Воздух дуют сюда.

— Вэстон, брось паясничать. Лучше отойди в сторонку, я сейчас буду экспериментировать. А лучше вообще ляг в укрытие, так останешься в живых).

— О, ты уже предлагаешь мне лечь! Ну-ну. А отец говорил, что ты скромница).

— Юдифь, ты когда-нибудь видела такого наглого мальчугана?

— Мальчугана? Ну ты тоже скажешь, Лиля, — Вэстон опять запыхтел, как разъярённый ёж.

— Ладно-ладно, не обижайся. Уйми свою эгообидчивость, она только выжирает изнутри всю сладость, и заодно сладость жизни жрёт она с удовольствием. В общем, Вэстон, может, объяснишь, как получить саксофоническую музыку?

— Да я ж говорил, что специализируюсь только на гитарах да на ударных. На саксе у нас в группе играет Енот.

— Кто-кто?

— Парниша один. Енотом звать по паспорту. А так он Белый Бонд.

— А-а, теперича прояснилось.

— Да дуй как-нибудь! Авось, получится...

… — Э-э-о! Ли, душа моя! Перестань! Хватит! Пощади мои барабанные перепонки!

— Фух! Я немного уже поняла порядок звукополучения). А что, вправду так ужасно? Юдифь?

— Нормально, Лиля.

— Мышца тебе льстит. Или вариант второй: её уши настолько толстые, что абсолютно не способны воспринимать и оценивать звуки, и рады любой какофонии.

— Повежливее, мальчик.

— Вэстон, не груби Юдифь...

— Навалились.

—… А то я сейчас снова буду мучить саксофон.

— Не надо, Лиля! Вот это не надо. Ты лучше возьми сакс с собой и репетируй вдали от мира людей).

— А как же Енот?

— Обойдётся). Он ещё не скоро здесь появится. Так что — бери, дарю.

— Спасибо, Вэстон.

Я зашла в стеклянный шкаф: просто захотелось почувствовать себя в защитной капсуле. Саксофон поблёскивал разноцветьем, покрытым золотом. Я приблизила его тело к своим глазам, чтобы углубиться в звёзды золотого Космоса. Когда я рассматривала розово-золотую планету, а за ней — оранжевую с фиолетовыми лунами, прислышалось вот это:

Ворон в небе чертит письмена.

Меркнет день.

Дорога в сумерках пуста.

Только тень

По ней шагает, ищет кров свой

И остов.

Ворон. Ворон.

.............

— Лиля, эй? Ты, может быть, хочешь, чтобы я что-нибудь сыграл? — у Вэстона был растерянный вид, когда он заглянул в шкаф.

Мне тоже стало неловко.

— Вэстон, я очень хочу, чтобы ты сыграл!

Вэстон взял гитару, погладил её по струнам, как гладят по руке любимого человека, и заиграл блюз.

Мы с Юдифь сели в провода и заслушались.

У Вэстона отлично получалось! Я растворилась в звуках утончённой, изнывающей, потому что медленной, страсти....

… Хлопнула входная дверь. Юдифь вскочила. Однако тревога оказалась ложной: в музыкальной студии материализовались Мик со своим другом Джимом.

Увидев Юдифь, Мик вмиг заторопился на выход, и друга своего начал было разворачивать к двери. Но друг — он на то и друг, чтобы очень внимательно относиться ко всему, чем живёт и что ощущает его друг.