Напрямки, или незадачливый дачник

Леоонид Котомин получил дачный участок от префектуры. Отец его был участником Великой отечественной войны, недавно умер, а очередь за дачными участками за семьёй сохранилась. Вот и выдали Котоминым землю в К-ском районе, не столь далеко от платформы Я-га Николаевской железной дороги. Довольно-таки пустынной платформы, электропоезда от которой ходят раз в час, а то и реже. Правда в таких местах есть и некоторые преимущества. Малолюдно, леса не обобраны массой дачников, природа не затоптана и ещё относительно чиста.

Выбрав погожий день в начале лета, Котомины, Леонид, молодой человек лет тридцати и его мать, пенсионерка отправились «на разведку» — посмотреть отрезок земли и выяснить всё лучшее как, впрочем, и худшее от вновь приобретённого.

Полдня прождав автобуса, и попытавшись сторговаться с таксистом, который ни в какую не хотел уступать и кивал в сторону бритоголового мужика с огромными накачанными бицепсами, размером с бычью ногу, с наколками, и с такой же буйволиной шей, они прибыли на место — кооператив назывался " Северянин ". Посреди поля виднелись свежие деревянные строения, впрочем, многие участки пока ещё не были застроены.

Лёня разбил палатку, набрал в колодце у соседа воды, прогулялся до ручья, забил несколько кольев по границам собственности. Удовольствовавшись сделанным, он задумался: «Чем бы ещё заняться?»

Подошла новая знакомая — соседка. Сказала, что до Я-ги-платформы всего несколько километров и есть одноимённая речка.

«Ну что ж, — решил молодой человек, — пора отправиться на разведку местности ». Предупредив, что вернётся не раньше, чем часа через три, прихватив в карманах шорт компас, перочинный нож, немного денег, он отправился в неожиданную для него самого прогулку.

Сразу за кооперативом, его дальней оградой, начиналась дорога на Я-гу. Бодро насвистывая, Лёня дошёл по щебёночной дороге до речки, превращённой в водоотводный канал, тянущийся вместе с дорогой, одним из его берегов, до самого леса. После душной Москвы лес показался ему сказочным. Вокруг пели птицы, порхали бабочки, вдоль дороги поднимались высокой стеной сосны и ели. " Красота, — подумал Котомин, — Господин лес перед тобой во всём его величии! " Проехала редкая машина, оставив после себя долгие клубы пыли. На повороте показалась молоденькая девушка, одна, в широкополой мексиканской шляпе. Он расспросил её, как дойти до Николаевской железной дороги.

Леонид любовался лесом, зелёными и желтыми его расцветками, светом и тенью, дышал опьяняюще чистым сосновым воздухом. Незаметно дошёл до платформы.

Перроны располагались высоко. Поднялся по бесконечной бетонной лестнице, огляделся. В этих местах дорога двумя железными нитями уходит прямой линией к горизонту, где растворяется в мерцающую в поднимающемся кверху горячем воздухе точку.

Беспощадно жарило солнце. В самом конце пустынной станции, возле забитого досками окошка кассы одиноко скучал пассажир. Нигде не видно было расписания, которое Котомину так хотелось переписать в записную книжку.

Заскучав, он спустился вниз и направился по бетонному тротуару к дачному товариществу, называвшемуся «Дружба». Зашёл в местный магазинчик, купил банку сока, которую тут же выпил, и бутыль газированной воды. На всю дорогу два часа. Лёня поторопился назад.

На полдороге от «Ямуги» до «Северянина» располагались дачи " Металлурга" — не то завода не то фабрики. У въезда в «Метталург»дорога раздваивалась — та что вправо вела по уже известному ему пути, та что налево — обходило старые дачи по другому их краю и направлялась в лес. Лёня спросил из любопытства у дедушки-грибника:

— Куда идёт эта дорога? Можно ли по ней пройти до бетонки к «С-ну», к дачам?

— Можно, сынок, если идти все время прямо, никуда не сворачивая, — ответил дед.

Ободрившись, Котомин направился по новому пути.

За дачами путь оказался засажен огородами и изрядно перекопан. Преодолев грядки, он выбрался на тропинку, ведущую в том же направлении через крапиву. Дорожка, утопая в зелени, вела через лес и кустарники вдоль пересохшего неглубокого мелиоративного канала.

Долго не раздумывая, Леонид углубился в лес. Заросли крапивы вокруг всё сгущались и сгущались. Мелкие уколы многочисленного вездесущего растения начали ему досаждать. Но перспектива через какой-то километр оказаться на широком поле, за которым бы открылся вид на дачные участки и рассказать всем как мало времени он потратил на обратную дорогу, воодушевляла. Лёня усердно пробирался сквозь кустарник, отмахивался от комаров, стараясь не выпустить из рук вожделенную бутылку с газированной водой. Меж тем тропинка становилась всё тоньше и тоньше. Если бы не идущая прямолинейно и далеко осушительная канава он давно, наверное, выпустил бы эту, слабо виднеющуюся под разросшейся выше пояса зеленью, дорожку из виду. Неожиданно тропа повернула в сторону от канала. Котомин подчинился воле ходивших здесь ранее и пошел, следуя слабой, извивавшейся среди елочек, кочек и малины тропинке-змейке. Вскоре канава, которая вела к югу и была неплохим ориентиром по сторонам света, исчезла из виду, растворилась за стеной осин, ясеней, елей. Почти невидимая тропка вывела на просторную поляну. Он вгляделся сквозь стену стоящих впереди деревьв. Чуть справа, почти в направлении солнца мелькнул какой-то просвет. Уверенный, что до поля осталось не далее сотни-другой метров, он энергично направился в ту сторону. Вышел на ещё одну поляну, огляделся. Нигде не были видны признаки того, что лес заканчивается. Посмотрел назад — прежнюю поляну, откуда пришёл, как корова языком слизнула — её контуры исчезли в сплошной стене леса. «Хоть бы какая-нибудь тропинка была видна, ан нет», — с досадой подумал молодой человек. «А откуда? Ведь в июне в лесу ничего нет — ни ягод, ни грибов, а значит — нет ни людей, ни тропок, которые они оставляют» — вдруг понял он и озаботился. «Но и возвращаться мне теперь некуда. Тропинку я потерял, и найти её среди однообразного леса и травы невозможно. Просто идти назад, без каких-то ориентиров — совсем плохо — можно кружить по лесу на одном месте. Лучше идти вперёд, навстречу солнцу, чуть влево" — решил он. Посмотрел на часы. До захода солнца оставалось несколько часов. Взял направление на юго-запад и принялся пробираться через валежник и заросли елей. Вскоре на его пути снова выросло море крапивы. Пластиковая бутыль с газированной водой в левой руке мешала лезть через поваленные деревья, поросшие скользким мхом. «Выбросить её, что ли? Нет уж, лучше выпью, вдруг придётся идти долго. „В несколько приемов випил воду и выбросил бутылку. Стало легче продираться через заросли, отбрасывать руками ветви. Однако, вскоре он сильно вспотел. Вокруг закружил рой слепней, слетевшихся на открытые руки и ноги, покрывшиеся испариной. Перелезая через огромное бревно, подскользнулся, ободрал ногу. Но было уже не до того. Всё вокруг — мрачный, сырой лес, заросли которого перемежались буреломом, кочки подвысохшихболот, комары и слепни, кусавшие царапины на ногах — внушало, что двигаться нужно как можно быстрее, реже останавливаться и тем более задумываться над сложностью жизни“. Главное выдержать направление, не сбиться», — лихорадочно повторял себе Леонид. «И выдержать темп передвижения хотя бы километр-полтора в час. Тогда есть надежда, что до захода солнца всё-таки выберусь», — думал он, пробираясь через пересохшее болото. «Хорошо, что окрестные леса осушали, вывели из них каналами воду, а лето стоит без дождей...» Он вновь бросился на штурм зарослей крапивы, конца и края которым не было видно. Перед Лёней появился канал, пересекавший направление его движения. «Может быть, попробовать идти вдоль него?» — прикинул он и осёкся. " А что, если он заведёт меня в самые глубины леса и там закончится?" Он перебрался через жижу на дне рва, вымазавшись в грязи и двинул дальше. Казалось, впереди возникают какие-то просветы, обещающие окончание леса, но лес всё не кончался. Уже не наблюдая за временем, он долго продирался то через бесконечную крапиву, то через густой ельник. «Вот уж, воистину, Господин Лес! Легко он может проучить такого самозванца, как я!» — думал незадачливый дачник. Впереди вновь возникли заросли камышей. Он долго обходил болото и вскоре вновь наткнулся на канал. «Стоп, — сказал он себе.- Надо срочно разобраться, куда же я двигаюсь. Ведь через эту канаву я уже перебирался.» Котомин вспомнил про компас, достал его, настроил стрелку на север, осмотрелся. «Как? Неужели? Уже три часа я пробираюсь не в том направлении! Вместо юго-запада я долго шёл на юго-восток! Что делать? Теперь нужно идти на запад»,- решил он. Долго размышлять стало невозможно — слепни и комары слетались на кровь на ногах, мошки вились вокруг вспотевшего лба, лезли в глаза. Теперь он стал внимательнее: через каждые метров триста доставал компас, настраивал его, сверял направление. Это тормозило продвижение. Ситуция становилась критической. На окраине поляны Леонид заметил едва пробивавшуюся сквозь траву колею когда-то проезжей дороги. Пошел вдоль малозаметных следов. Дорога, походившая на узкую заброшенную просеку вывела на другую поляну и закончилась. Как ни искал он её продолжения, но его не было. В голове закрутились какие-то навязчивые мысли, о том, что неплохо было бы присесть на травку под деревом, передохнуть, забыться… «Но это означало бы капитуляцию! Капитуляцию перед всесильной природой, вот этими кровопийцами-комарами, слепнями, сыростью, ночным туманом! » — подумал он и живо представил себе, как когда-нибудь будет найден в этих местах обглоданный лесными тварями скелет. Мысль эта сильно его встряхнула. «Не сдаваться, ни за что не сдаваться, идти, как трактор на юго-запад до упора, до изнеможения!» — вдалбливал он себе в голову одно и ту же мысль.

Долго ещё петлял он по лесу, перебираясь через канавы, проходя краем болот, перелезая скользкие стволы поваленных деревьев, пока снова не набрёл на заросшую едва различимую колею заброшенной дороги. «Господи! — взмолился он. — Прости и помилуй меня грешного! Помоги выбраться отсюда!» Видимо его крики были услышаны. Колея становилась всё более отчетливой, всё меньше кустов росло посреди дороги. Переходя с быстрого шага на бег, то снова сбиваясь на шаг, где-то через час вышел Лёня на просторную поляну. Впереди замаячили смутные очертания каких-то животных. Он приблизился.

Это были коровы. На душе его как-то сразу отлегло. «Где коровы — там и пастух»- подумал он. Действительно, неподалёку на пригорке лежал, отмахиваясь кнутом от слепней, деревенский мужик средних лет. «Уважаемый!» — крикнул Леонид. Мужик сразу вскочил. Как видно, такое обращение для него было редкостью. Оно же дало ему понять сложность положения, в которое попал Котомин. Ноги его были изодраны, тысячи невидимых крапивных игл впивались в кожу, не давая спокойно стоять на месте. На ранах пили кровь слепни. Котомин объяснил ситуацию — заблудился, плутал,… Пастух помог выйти из лесу, показал дорогу вдоль кромок полей к дачам. На полусогнутых ногах добрёл Лёня до участка.

Вечером того же дня он был в Москве, смазывал ноги средством от химических ожогов. Еще трое суток тысячи игл не давали покоя и сна незадачливому дачнику.