Наконец-то ученик

РОДНЫЕ ГАЕЧКИ ИЗ РОССИИ

Быль

Когда рухнул железный занавес, объединенная Германия стала собирать своих сыновей и дочерей с необъятных просторов бывшего СССР. Мол, приходите все в мои объятья. Правда, это было уже десятое или какое там по счету поколение переселенцев из фатерланда, которое из немецкого сохранило лишь разве фамилии. А так во всем считали себя русскими.

По большей части родной мовы они не знали или шпрехали так, что ни один природный немец не мог понять, на каком это языке они гутарят. И вот целый совхоз (бывший совхоз) срывается с насиженного места и отправляется на историческую родину. Деревня в миг опустела. Там, где кипела некогда жизнь, стояли дома с забитыми окнами. Среди них и Иван (теперь уже Иоганн) Пфайфер, немолодой тщедушный мужичок.

Первые дни он чумеет от капиталистического рая. Ест от пуза колбасы, пьет баварское пиво и удивляется тому, что вокруг чистота и цветы, и нигде не валяются пьяные. Но нужно и на жизнь зарабатывать. И он устраивается на завод. А тут надо сказать о примечательной черте Ивана Иоганновича Пфайфера, которая за долгие годы работы в сибирском совхозе стала его кровью и плотью. Не мог он прийти домой с работы, не принеся чего-нибудь. Без разницы! Хоть пригоршню гаек, хоть штакетину, хоть обтрюханный веник.

И вот наш Иоганн после смены идет на проходную. И невдомек ему, что там стоит металлодетектор, и он отчаянно начинает пищать. И охранник предлагает ему вытащить из карманов металлические изделия. Иоганн кладет на стойку пригоршню гаек. У охранника ступор. Сколько лет он стоит на посту, впервые такое. Даже пылинки не выносили, а тут целых полкилограмма железа. Вызывает начальника охраны, составляют протокол. Иоганну на первый раз выносят предупреждение и лишают части зарплаты.

«Что за фигня? — думает Иоганн. — Это что же получается, что и ничего взять нельзя? А как же тогда работать?»

Неделю он держался. Но натура взяла свое. И опять пищит металлодетектор. Болтики, шайбочки, всякая ерунда.

— И зачем тебе это? — спрашивает начальник охраны.

— Дык, в хозяйстве все пригодится.

Да разве этому черту нерусскому объяснишь? Протокол, часть зарплаты снимают. Начальник подносит к его носу увесистый германский кулак.

— Еще что-нибудь своруешь, найдут тебя на кладбище!

Так Иоганн стал привыкать к честной немецкой жизни. С трудом привыкал, с мучениями. Да только на кладбище ему еще рано и зарплаты жалко.

А летним отпуском он отправился на свою настоящую родину в Сибирь. Хозяйство здесь постепенно восстанавливалось. Коров доили, пахали и сеяли. На прежний дом свой посмотрел, теперь здесь жили новоселы. Пошел в РТМ, где он отмантулил не один десяток лет. Тут старые знакомые. Проставился, как полагается. Рассказывает о прелестях зарубежной жизни. Да только в глазах тоска стоит.

— Не! Прикинь, мужики! Устроился сначала на железку. Ну, забиваю костыли. Умотался. Сел на рельсы. Закурил. Подходит ихний мастер. «А ты чего, — говорит, — сидишь?» — «Сяс, — говорю, — перекурю и буду долбашить». — «Какое, — говорит, — перекурю? У нас восьмичасовой рабочий день. Значит, восемь часов должен работать». — «Что ж, — говорю, — и покурить нельзя?» — «Почему нельзя? Можно! Кури и работай». Вот какие у них, мужики, порядки.

Выпили-закусили. Мужики принялись за работу. Иоганн же зашел в инструменталку.

И такая его радость охватила. Всё здесь, как прежде. Так знакомо! Так дорого! Каждый молоток помнит, каждое зубило. Гладит он железные ящики. Умиляется. А потом оглянулся. Никого поблизости не было. Иоганн запустил пятерню в ящик с гайками, загреб и всё это в карман. Попрощался с мужиками, пошел в деревню. Солнце ярко светит, птички поют-заливаются. И так хорошо на сердце! Разве в Германии такое почувствуешь.

Так и привез он эти гайки в Германию. На металлодетекторе, конечно, звенели. Но пропустили. Правда, таможенники удивились: зачем в Германию везти гайки из России. Ну, были бы золотые, понятно. Но российские таможенники решили, что эти немцы вообще с прибамбахом. А немецкие пожали плечами: попробуй пойми этих русских.