МОНКЕБО

Уже вторую неделю стоим в Монкебо — маленьком датском порту. Грузимся мешками с мукой на Вьетнам. Гуманитарная помощь по линии ООН. Работают медленно, стоять еще с неделю. Километрах в двадцати — годор Оденсе, родина Андерсена. Надо бы смотаться в город великого сказочника, но транспорт туда не ходит. Только такси, а оно здесь дорогое. Жаба душит. Грузовые фуры снуют между Оденсе и Монкебо постоянно. Наш молодняк ездит туда автостопом. Только выйдет на трассу, поднимет руку, тут же кто-нибудь останавливается. Попробовали и мы с доком проехать так до Оденсе. Хрен там! Прошли машин тридцать, хоть одна бы «стерлядь» остановилась! Только смотрят как на ненормальных и едут мимо. Оно и понятно. Молодняк есть молодняк. К ним привыкли, их любят и возят по всей Европе. А это что за два великовозрастных кренделя вышли на шоссе и лапы тянут? Да вам давно пора по «Мерину» иметь и по своей фирме в придачу, а не стоять как подростки на обочине! Так и вернулись на пароход ни с чем. Ладно.

Стоянка что-то затягивается. Кроме прогулок в Монкебо, до которого тоже километра полтора, развлечений никаких. В самом городке — ничего особенного. Единственный коротенький бульвар, но зато целых два банка, где можно поменять валюту. Пара пивных, три-четыре магазинчика, и все… Небольшое озеро за шоссе. Полная тишина и покой. И идеальная чистота! К вечеру на бульвар выползают местные алкаши. В основном — молодежь. Тихие, спокойные. Стоят возле пивной в ожидании спонсора на кружку пива или сидят на скамейке. От наших отличаются чистой, опрятной одеждой, но с такими же красными, пропитыми рожами. А еще говорят, что только в России много пьют! Как бы не так! Вообщем, в Монкебо делать особенно нечего.

Чем заняться во время стоянки в порту под погрузкой, когда трудовая активность экипажа сведена к минимуму? Я убиваю время, занимаясь своим любимым Цигуном и читаю книги из судовой библиотеки, благо она у нас отличная! Народ же, от безделья и однообразия ударился в пьянку. Батя наш в отпуске, его замещает старичок-капитан, вышедший в рейс после семилетнего перерыва. Сидел себе тихо в службе мореплавания пароходства, а тут решил выйти в рейс подзаработать. Зря решил! Не справиться ему с нами. Это не Батя!

Страна, а с ней и порядки на флоте, изменились разительно! Отгремел путч, сменилась власть, убрали помполитов, парторгов, комсоргов, сероглазых, почти ничего уже не значит профсоюз… Капитан теперь один. По уставу он полноправный «хозяин» судна. Если это сильный, волевой, энергичный человек, то он может стать полновластным диктатором. Ну а такой как этот… Экипаж тоже поменялся процентов на семьдесят. Все в отпусках. Лето, однако! Я свое лето отгулял в прошлом году, так что в этом не отпустили.

У матросов кончились карманные деньги, взятые еще из Питера. Пить больше не на что. Новый электромеханик, молодой парень — явно сексуальный маньяк. Каждую ночь приводит в каюту по новой местной потаскушке, а то и по две. На это тоже деньги нужны, которые, по-видимому заканчиваются. Вчера они, вдвоем с матросом, тоже новеньким, устроили стихийный митинг на нижней палубе. Матросик — блатной. Женат на дочке капитана-наставника. Ему все нипочем.

«Деньги давай! Где наша зарплата?!»

Какая, на хрен, зарплата?! С начала рейса прошло всего три недели. Раньше, чем через два месяца и не ждите! Все законно, по колдоговору. Но пить и баб водить на что-то надо… Эх! Где наш старый дружный экипаж, где наш любимый Батя? Отдыхаете? Отдыхайте, ребята, а мы пока посмотрим этот бесплатный цирк.

Эаведя народ, эти два клоуна подбили экипаж на общесудовое собрание. Вызвали и капитана. Старичок, опустив глаза, смирно сидел в каюткомпании и слушал гневные выкрики оборзевшей мелюзги. Мы с Юркой, вторым помощником, чуть не покатывались от смеха! Я бы моментом заткнул пасть этим молокососам, но защищать старого вахлака, сидящего в углу, не буду принципиально. У меня с ним свои счеты, еще с Питера. Дрянь человек. Даром, что забитый и зашуганный. Да и вообще, сам виноват. Куда совался?! Сейчас, еще минут десять покудахчат, пар выпустят и разойдутся. Денег-то все-равно не будет Это все прекрасно понимают.

«Да я сегодня же уеду отсюда в Питер! Брошу все и уеду!», — больше всех разорялся блатной матрос, обращаясь к капитану. Интересно, на какие шиши?

«Я сам, с удовольствием, уехал бы отсюда.», — только и пролепетал старичок.

Да…а! Нет на вас Бати! Только одного его рыка хватило бы вам, чтобы разбежаться по щелям и больше не высовываться, пока не понадобитесь! Впрочем, при нем такого и не было бы никогда.

Собрание длилось минут пятнадцать. Постановили отправить радиограмму в пароходство с требованием немедленного перечисления зарплаты экипажу за два месяца, на счет агента в Оденсе. Вечером мне был вручен бланк с текстом на имя начальника валютно-финансового отдела пароходства господина Фалько за подписью председателя судового комитета. Подписи капитана не было. Наивные! Мне то что? Я отобью, не трудно. Только смешно все это. Радиограмма ушла той же ночью. Забегая вперед скажу, что ни денег, ни даже какого-нибудь ответа на нее, естественно, не последовало.

Посидели мы с Юркой-вторым вечером, попили чайку, поржали над всем этим цирком и разошлись ночевать. И вот, снится мне сон: Сидит Фалько в своем кабинете за столом. Открывается дверь, входят двое его подчиненных и тащат с собой большой чемодан.

«Это еще что?!», — грозно вопрошает начальник, глядя на чемодан поверх очков.

«Да, понимаете, «Новокузнецк» стоит в Дании, экипаж бастует, денег требует. Совсем нас забадали, радиограммы шлют! Вот мы им тут собрали немного, надо отправлять.»

«Ну, так, отправляйте, в чем же дело?»

«Да, видите ли… маловато здесь. На всех не хватит».

Один из клерков ставит чемодан на стол и открывает. По самую крышку чемодан забит новенькими пачками долларов, да только в пачках не сотенные, а почему-то, двадцатки!»

«Да, действительно… Ну, ничего, это дело поправимое», — вещает Фалько, берет пачку, распечатывает, берет купюру и, шариковой ручкой, зачеркивает цифру 20 и ставит 25. Внизу купюры, той же ручкой, делает запись: «Исправленному верить! Фалько». Берет следующую купюру…

Я, даже, проснулся среди ночи и расхохотался!

Утром, после завтрака, не удержался, чтобы не рассказать увиденный сон, собравшемуся перекурить народу. Все просто покатились от хохота! Бабник-электромеханик чуть живот не надорвал! Только один четвертый помощник Андрей (тоже из новеньких) хмуро стоял у переборки и даже не улыбнулся.

«Ты чего, Андрюха, такой серьезный?», — спросил его Юрка, не переставая смеяться.

«Чем зачеркивать, лучше б он нолики рисовал», — невозмутимо ответил Андрей, повернулся и пошел к себе в каюту.

* * *