Мягкое Скольжение

Медленно и тихо отворилась дверь. В комнату вошел господин, возрастом около сорока лет, одетый в чёрной костюм, белоснежную рубашку, блестящие черные туфли. Ярким пятном резко выделялся красный галстук. Внешность его походила на работы молодых студентов художественных школ. Не то чтобы он был несуразен или некрасив — линии его лица были остры, резко выделялись скулы и высокий лоб. Голова была гладко выбрита. Взгляд его медленно путешествовал по комнате, создавалась ощущение, что видит он абсолютно все. Взгляд орла, летящего над горами, где нет места суете, но где нет мелочей.

— Здравствуйте, господин Белов.

С черного кожаного кресла его приветствовал мужчина преклонного возраста, одетый в темно-красный домашний халат. Вид его производил впечатление очень болезненного человека.

Судя по обстановке комнаты, любимым цветом старого олигарха был черный. Комната напоминала очень просторную, прохладную пещеру в высокой скале. Одна стена представляла собой огромное окно, раскрывающее перед посетителями комнаты прекрасный вид на ночной город, полный ярких огней всех цветов радуги. Темные обои, черный кожаный диван, черное высокое кресло в углу, стеклянный журнальный столик, безобразные картины на стене. А раз безобразные картины на стене у богатого человека, значит, очень-очень дорогая мазня.

— Добрый вечер, господин…

— Пухов, Антон Пухов. Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома!

Да естественно он знает, кто ты, «товарищ» Пухов. Стал бы он приходить к неизвестному человеку, куда уж! Вежливость требует дать человеку представиться.

Человек в черном костюме сел в кресло напротив.

— Итак, господин Белов… Мы с вами и не знакомы, но я полагаю, вы знаете, кто я.

— Более чем.

Такая работа. О заказчиках лучше знать как можно больше, но никогда не хвастаться этим. Отвечать только то, что они хотят услышать. Лишней информации не бывает, но пусть лучше заказчик допустит ошибку в сторону неосведомленности и в нужный момент будет удивлен. Чем меньше человек говорит, тем лучше. Особенно в такой профессии.

— А я знаю, кто вы. И я знаю, чем вы занимаетесь.

— Каждый что-то делает лучше других.

— Это верно. Хорошо, что мы понимаем друг друга. Так вот, с чего бы мне начать? Ах да. Есть ли у вас какие-либо ограничения на заказ?

— Я не работаю с несовершеннолетними.

— Это мне не мешает. Моя просьба, а точнее, мой заказ будет немного необычен.

— Каждый заказ уникален.

— Ха. — Пухов нервно сглотнул. — Скажем так, подозреваю, что заказ, подобный моему, вас еще не просили исполнить. Все дело в выборе жертвы. Понимаете, если бы вы знали меня подольше, вы не удивились моему выбору. Я человек очень богатый, а известно, у богатых свои причуды.

Пухов с трудом встал с черного кожаного кресла. Белов предложил ему помощь, но он отказался. Чуть отдышавшись, он принялся ходить взад-вперед у окна, вглядываясь в вечернюю даль. За окном двенадцатого этажа готовился ко сну большой город, ярко усеянный желтыми, белыми, синими огоньками. Далеко снизу изредка доносился шум проезжающего транспорта.

Заказчик продолжал:

— Раньше я, как и положено зажравшейся сволочи, думал, что все в этой жизни можно купить. Любовь, дружбу, уважение, все. Практика показала, что это правда. Но она же показала мне еще один не очень веселый факт: есть, увы, вещи, которые ну вообще, абсолютно, совсем никак нельзя купить. Вы молоды, Николас. Сколько вам лет?

— Тридцать три.

— А выглядите намного моложе. Физкультура и свежий воздух, не правда ли?

— И это тоже. Извините, господин Пухов, но может быть перейдём к делу?

— Да. Дело. — Пухов повернулся к Николасу: один глаз старика неестественно моргал. — Вы, Николас, сама Смерть. Ну, точнее, её агент. Видите ваши услуги тоже стоят денег, значит, вы тоже продаётесь. Но штука в том, что только наполовину. Ваши услуги могут приблизить чью-то смерть, но не могут сохранить жизнь.

"Дед любит поболтать. — подумал Николас. — Богатый, но совсем одинокий. Даже поговорить не с кем, а, видать, хочется."

Как правило, заказчик связывается через посредников, стараясь себя не выдать. Часто бывает, что от момента осуществления заказа до момента получения вознаграждения вообще не приходится видеть ни одного лица и слышать чьё-то имя. Полнейшая конфиденциальность. А этот фрукт явно особенный — мало того, что к себе домой позвал, так еще и о смерти тут разговаривает. А за разговоры платят кому угодно, но только не людям профессии Николаса.

— Чьей смерти вы хотите? — решил приблизить развязку Николас.

— Моей. Я хочу умереть.

Ни одного мускула не дрогнуло на лице наёмного убийцы. Он просто встал, как обычно, без спешки, не выражая ни малейшей степени раздраженности.

— Я искренне надеюсь, что вы не изволили шутить, господин Пухов. Я сюда не ради шутки пришел. Вы серьезны в своих словах?

— Я серьёзен, как никогда, мой друг. — Губы старика расплылись в широкой улыбке, открывая два ряда белых зубов, глаза сузились. — Я предполагал такую реакцию. Да, я действительно хочу, чтобы вы меня убили. Не понарошку. Я не смог купить здоровье, так смогу купить смерть! Извольте садиться.

Николас сел в кресло. Лицо его выражало задумчивость. Что ж, признаться, он был действительно немного растерян, что с ним случалось нечасто.

— Что ж, господин Пухов, ваша просьба действительно необычна. Более того — она совершенно уникальна. Я хотел бы услышать детали.

— Всего несколько пунктов. Во-первых, мне бы хотелось умереть быстро. Во-вторых, я хотел бы умереть внезапно для себя, в тот момент, когда я этого не ожидаю. В-третьих, смерть моя должна произойти в живописном месте. И в-четвёртых, желаю после себя оставить аккуратный труп, не нужно кровавого фарша в покореженной машине, например. Вот, собственно, и все мои требования.

— Деньги?.. — Николас слегка сморщил брови и легко улыбнулся. — Наверное, будете требовать скидку?..

— Ни в коем случае — как жил премиум-классом, там премиум-классом умереть изволю. Еще вопросы будут?

— Нет, все ясно. Двадцать пять тысяч американских долларов. Заказ официально считается принятым, когда предоплата в виде половины суммы перейдет на указанный счет.

Николас достал из кармана пиджака белую визитку, содержащую шестнадцать цифр и положил на стол.

— Можете считать, что вся сумма уже там. Что ж, теперь можно и отойти от серьезных дел. Арчи!

Дверь тихонько распахнулась, вошел Арчибальд, "дворецкий" лет сорока, с вытянутым задумчивым лицом, которое украшала рыжеватая окладистая борода. Одет он в светлый кремовый костюм, в руках его поднос с пузатой бутылкой коньяка Ожье, двумя бокалами, дорогими сигарами и не менее дорогим шоколадом. Всю эту роскошь он отгрузил на журнальный стол, после чего немедленно удалился.

— Что ж, Николас, приступим! — радостно предложил Пухов.

— Извините, не могу, дела не ждут. — Николас встал с кресла, и направился к двери.

Перед тем как уйти, стоя в дверном проходе, он добавил:

— Я ушел готовиться, господин Пухов. Обещаю — скоро вы будете мертвы.

На лице Пухова на пару секунд повисла странная гримаса, выражающая не то страх, не то радость. Нехорошая гримаса. Уголок губы нервно дергался, как будто он пытался справиться с непроизвольной улыбкой.

— Как долго ждать?.. — слегка дрожащим голосом спросил его заказчик.

— Сюрприз, "мой друг", сюрприз. Не хочу его портить. Скоро.

Дверь легко затворилась, в коридоре едва были слышны удаляющиеся шаги.

***

— Арчи, еще шампанского!

Огромная белая яхта поразительной красоты и и роскоши рассекала волны Средиземного моря. Легкая рябь играла золотыми красками в лучах морского заката. Справа по борту величаво вздымались вверх горы побережья, справа — далекое море, готовое с минуты на минуту проглотить желтый огненный диск солнца. Ветер дул тихий, спокойный, вечерний. Волны убаюкивающе били о борт судна.

Одним словом, "на небе только и разговоров, что о море."

Господин Пухов сидел в своём любимом халате на корме яхты, развалившись на привезенном из своего дома кожаном диване. На журнальном столике, который, опять таки, пропутешествовал пару тысяч километров от дома, лежало ведерко со льдом, рядом стояла пустая бутылка розового шампанского.

— Арчи, чёрт тебя дери, ты там где?! Шампанского, я говорю! — не унимался Пухов.

Послышались приближающиеся шаги.

Пухов уже изрядно напился, последнее время он отошел от дел, поручив контроль за своим бизнесом своему управляющему. Уже второй месяц он только и занимался, что путешествовал по миру, раз в неделю кардинальным образом меняя своё положение на земном шаре, развлекаясь самым дорогим алкоголем и созерцанием различных прелестей нашей планеты.

Подошёл официант. Заменив ведерко с пустой бутылкой, он направился было обратно. Да не тут то было.

— Арчи!!! Ты меня выбесить хочешь?! Открывать бутылку тебя не учили?

Арчи начал открывать бутылку. Когда раздался хлопок, Пухов окончательно заподозрил неладное.

— Хм, извините, что накричал на вас, господин Белов. У меня один только вопрос: Что с Арчи?

"Арчи" выпрямился и спросил, неспеша отлепляя накладную бороду:

— Как я попался? Столько приготовлений насмарку.

— Хе-хе-хе. — крякнул Пухов. — Кто ж так открывает шампанское, мой милый Николас? Трясете его зазря, мюзле(а так, Николас, называется проволочная оплётка) необходимо лишь ослабить. Руки перепутали, к полотенцу не прикоснулись, хлопок получился ужасно громким. Вы б еще за штопором полезли! Хе-хе-хе.

Пухов рассмеялся своим пьяным старческим смехом.

Повисла неловкая пауза.

— Теперь, полагаю, необходимо готовиться заново, Николас. Сейчас мне помереть никак нельзя, ведь я знаю, что вы убийца и пришли меня убить. Как-нибудь в другой раз, Николас. В другой раз.

Позвольте спросить. — Николас сел на диван напротив Пухова. — Почему вы хотите умереть?

— Странно. Я думал, вы… знаете. Неужели можно вот так убить, даже не зная, зачем?

— У меня правило — никогда не спрашивать лишнего о мотивах. Но вы, хм, необычный случай.

— Все крайне просто, Николас — рак поджелудочной железы.

— Видел в вашей медицинской карте. Неужели всё так плохо?

— Очень тяжелая операция, очень опасное заболевание, крайне большой шанс помереть на столе, а даже если не на столе, то в ближайшее время после операции. И даже мои миллионы меня не спасут. Но я не хочу уходить из жизни ТАК. Я жил ярко, Николас, и умереть в камере больницы, в больничном халате, среди незнакомых мне людей мне совсем не хочется. Вот я и задумался. Большой оригинал я, знаете ли.

— В Мурманске один бизнесмен-неудачник тоже заказал сам себя, чтобы его семье выплатили страховку. — Ответил Николас, легко улыбаясь. — Однако, у него все прошло без такого шика и деталей, как у вас. Ножом, хотели подстроить ограбление, чтобы никто не догадался.

— Нууу, у меня более эгоистичное желание. — протянул Пухов. — Хм, ладно, Николас, идите готовиться дальше, а у меня вот-вот мой последний в жизни средиземноморский закат наступит, а шампанское еще не налито. Услужите мне?

— Конечно.

Николас налил бокал шампанского и подал его Пухову.

— Кстати, как вы планировали отступать — то? На яхте 8 охранников.

— Тихо и без жертв. Мобильный акваланг, а моя лодка дрейфует в километре отсюда, за вооон теми уступами. — Николас ткнул пальцем в темнеющие скалы берега.

— Вы профи. Такие люди, как вы, всегда вдохновляют. — Хлебнув из бокала пару глотков, он продолжил. — А теперь я хочу побыть один, Николас. Счастливого пути...

Николас кивнул, встал с дивана и направился к поручням судна.

Солнечный диск медленно уходил в пасть черного моря, разбрызгивая свой свет на миллионы волн, озаряя темную глубину воды. Шумели волны, размеренно врезаясь в борта яхты, тихонько при этом её покачивая. Такое себе огромное кресло-качалка, для очень богатого человека. Небо было чистое, стремительно темнеющее, каждую минуту меняющее свой цвет.

Пухов улыбался. Остатки солнца плавали в его бокале шампанского.

— Господи, до чего же красиво...

Пухов даже ничего не почувствовал. Он был подобен телевизору, штекер которого резко выдернули из розетки, уж простите за такую простую метафору. Просто резко потерял сознание… и умер.

Николас выдернул иглу шприца из шеи Пухова. Поза его сталась прежней, лишь только голова склонилась набок.

— Труп красивый. Умер быстро. Момент был явно неожиданный. Контракт выполнен. Найдут утром, скорее всего.

Спрятав шприц, быстро скинув с себя одежду, Николас прыгнул за борт, не издав ни единого всплеска.

Лодка мерно покачивалась на волнах, уходя в зарево заката. Мистер Пухов, богатый человек и известный оригинал, продолжал смотреть вслед ушедшему закату стекленеющими глазами. Губы его растянулись в счастливой улыбке.