Взгляд сквозь диафрагму

Я жду ответа.

Больше надежд нет.

Скоро кончится лето.

Это.

В.Цой. Из чернового альбома.

1

Я ждал письмо.

Обычное бумажное письмо.

В простом бумажном конверте.

Оно затерялось где-то в пути и никак не могло меня найти.

Каждый день с утра, нетерпеливо открывая почтовый ящик, я неизменно заставал его пустым. Конечно, я знал точное время, когда почтальонша лениво рассовывает корреспонденцию по ящикам жильцов, но продолжал верить в случайность обнаружить письмо рано утром.

Потом наступал обычный рабочий день, монотонно пожиравший время и не позволявший лишний раз проверить почту.

Ничегонеделание заканчивалось в половине шестого. Потом метро. Затем десять минут быстрой ходьбы — летом, и пятнадцать — зимой. И… пустой ящик.

Ключи. Дверь. Коридор. Свет. Партия пива в холодильник. Партия тут же в бокалы. Сигареты. Музыка. Хлеб. Консервы. Водка. Потом — пока трезвый — еще раз ритуальный поход на этаж ниже.

Письма нет.

С досадой разглядываю торчащие из соседних ящиков листы бумаги. У меня пусто.

2

Мне не раз говорили, что тяжелая музыка способна вызвать мрачные мысли и привести к депрессии. Я думаю, это неверно. Я слушаю эту выстраданную музыку, курю всякую дурь, читаю кричащие книги лишь потому, что мне сейчас одиноко из-за отсутствия письма. Композиция «Hey You» Pink Floyd или повесть «Полковнику никто не пишет» Габриэля Маркеса — разве они писались не для меня? Конечно, для меня. Для человека ждущего письмо.

3

В перерывах между щемящими приступами отчаяния я обнаруживал цикличность в поведении природы.

«Какая горькая память, память о том, о том, что будет потом…» — пел Слава Бутусов, а я разглядывал знакомые признаки весны. Снег сырел. Солнце не просто светило, но и припекало. По подоконнику стучала капель. Я заранее знал, чем это закончится: зажурчат ручьи, снег растает, обнажив грязную землю, люди сменят надоевшую зимнюю одежду на более легкую, да и мне станет жарко в пуховике. Летом асфальт подсохнет, и, не успеешь осознать, как зеленые листочки покроют все деревья вокруг, пожелтеют, слетят от промозглого осеннего ветра и останутся лежать под толщей снега до следующей весны.

Бабочкам-однодневкам не понять всего этого. А мне порой становится отчетливо ясно: «После красно-желтых дней начнется и кончится зима…» — вот собственно и все времена года.

4

А я ждал письмо.

Я не знал от кого оно должно прийти, но верил, что обязательно изменит мое состояние, причем однозначно в лучшую сторону. Оно выведет меня из небытия, в котором я по-прежнему находился.

5

Удивительно, но финансовые дела у меня шли все лучше и лучше.

Раньше, когда я едва сводил концы с концами, ежедневно борясь с нищетой, работая без выходных и отпусков, нужда не отступала ни на шаг. Чтобы хоть как-то питаться и иметь элементарную возможность сходить с девушкой в кино, я переступал через себя, выполняя любую дрянную работу. Теперь же я просиживал по восемь часов в собственном просторном кабинете, изредка отвечал на телефонные звонки и неожиданно получал солидные премии.

Зато голова, освободившись от первоочередных забот, наполнялась весьма непростыми мыслями.

6

Нет, наркотики я не принимал. Ведь вся эта конопля, марихуана, ЛСД — это же не наркотики. «Гликодин» и «Тусин» — это вообще сиропы от кашля. Это такие же наркотики, как водка и сигареты. Или как телевизор и секс. То есть все вокруг нас — одни сплошные наркотики.

7

Я ждал письмо.

Я испробовал кучу способов привлечь его в свой ящик. То клал туда кусочек сахара, то старую вырезку из газеты, то брызгал дезодорантом — все безуспешно. Неверующий человек — я выучил даже пару мантр и пел их под музыку «Doors».

На стене в зале я повесил пустую рамочку для фотографии, купленную в фирменном салоне за пятьдесят долларов. «Обещаю вечно хранить в ней письмо!» — торжественно пообещал я, подмигнув висящему рядом плакату с изображением Че Гевары.

Иногда, после работы, я заходил на центральный Почтамт. Здесь пахло сургучом и клеем. Сквозь стеклянную перегородку виднелись кипы бумажных конвертов. Среди них могло быть и мое письмо. Быть может вон то верхнее или нижнее. Возможно, завтра я наконец-то получу его и, бережно взяв в руки, припомню, как издали уже разглядывал его, не осознавая всю важность встречи. Так девушка, отпускающая сейчас марки, способна по воли судьбы стать мне женой, но пока она лишь безликая продавщица.

Я выходил на улицу, курил, покупал хлеб, консервы и возвращался домой.

8

По выходным я караулил почтальона на балконе. Ждал я его по-разному.

Весной пил портвейн. Вдыхал свежий воздух сквозь приоткрытую форточку, выдыхал туда табачный дым.

Летом, распахнув створки лоджии, усаживался с банкой пива и, лакомясь вяленой воблой, беспорядочно висевшей прикрепленной бельевыми прищепками на веревке, наблюдал за двором.

Осенью, повязав шарф, пил горячее вино, вспоминал воблу и следил за дорогой к подъезду.

Зимой вспоминал лето, пил водку, чтобы не замерзнуть и сквозь заиндевевшее стекло ожидал почтальоншу.

Когда она появлялась, я мчался в коридор, приоткрывал входную дверь и, вдыхая кислый запах щей (соседи почему-то любят варить их по выходным дням), терпеливо ждал.

Как только она, закончив распределение корреспонденции, наконец-то удалялась, я кубарем скатывался вниз. Уже издали увидев в щели, что мой ящик девственно пуст, все равно аккуратно и с волнением открывал, тщательно проверят содержимое. Затем вяло поднимался наверх, пытаясь свыкнуться с мыслью, что смысл жизни на ближайшие двадцать четыре часа опять потерян полностью.

9

Из приоткрытого окна вкусно пахло жжеными листьями. Значит на дворе опять осень. Или весна.

Понедельник.

Я сидел на работе и пил минеральную воду. Во рту было сухо. На душе тоже. Вчерашний вечер удался.

Я закинул ноги на стол и принялся рассуждать, а что если отослать письмо самому себе? Написать там, что так и так, это письмо, которое ты давно ожидал. Теперь ты его наконец-то получил, и все в порядке, дорогой товарищ! Нет, такой вариант не пройдет… Слишком фальшиво.

А если сильно напиться и тогда написать себе послание? Бывает так примешь, что и не помнишь о чем думал, про что писал. Можно сказать, от незнакомого человека письмо получишь. Нет, так тоже не годится…

Стоп! А если я уже отправил себе письмо? Вчера, например? Получу его послезавтра и буду, дурак, радоваться! В рамочку повешу, а знать не буду, что сам его по пьяни и нацарапал. Идиот! И как мне теперь жить? Как мне теперь ждать письмо?

— Доброе утро. Я по поводу письма, — в дверь заглянула какая-то рыжеволосая девица.

— Письма? — я едва не поперхнулся минералкой.

— Ну да. Письма из отдела маркетинга за номером «семь дробь ноль один». Я давала вам его на подпись на прошлой неделе.

Я узнал посетительницу. Это была сотрудница соседнего отдела. Про письмо я, естественно, ничего не вспомнил.

— Так я могу забрать письмо? — нагло поинтересовалась девушка.

— Нет! — рявкнул я.

— Позвольте узнать, почему? — ее лицо стало не особо радостным (мое, наверное, тоже).

— Необходимо соблюдать субординацию! — выпалил я ей. — Вы знакомы с приказом «шестнадцать дробь СП тире ноль-ноль-пять»?

Видимо, она, как и я, не была знакома с подобным приказом и поэтому не нашла ничего умнее, как удалиться, со злости хлопнув дверью.

Настроение было испорчено полностью.

«Письмо! — передразнил я ее. — Бумажка у нее, а не письмо!»

Со злости я нарисовал как умел эту девицу на салфетке и, скомкав, вышвырнул в мусорную корзину.

Зазвонил телефон.

— Чего? — крикнул я в микрофон.

— Вас вызывает к себе Начальник! — проговорил испуганный голос секретарши.

Я бросил трубку. Успела уже нажаловаться, рыжая стерва! Ну и ладно. Подумаешь выгонят — давно пора. Беда одна не приходит.

Я поднялся этажом выше, беззвучно прошел по коридору, укутанному мохнатым ковром, и толкнул массивную дверь Шефа. Секретарша (Люда, Света, Таня?) насыпала заварку в чайник. Она так встревожено посмотрела на меня, будто это ее вызывали к Генеральному, а не меня.

Я подошел к столику, высыпал на ладонь порядочную порцию чая, отправил ее в рот, пожевал и проглотил.

Босс ждал меня в своем громадном кабинете, важно развалившись в кожаном кресле.

— Здрасте, — пробормотал я.

— Прошу вас, коллега! — воскликнул Он, протягивая мне свою лапу.

Я неловко уселся на стул и взял со стола гелиевую ручку, готовясь поскорее подписать заявление по собственному желанию.

— Вы догадываетесь, зачем я вас вызвал?

Я хмуро кивнул.

— Конечно догадываетесь! Вы очень проницательный молодой человек! А главное — прекрасно понимающий, как функционирует такая сложная организация, как наша с вами фирма.

Я молчал. Честно говоря, я плохо представлял, как функционирует наша фирма. Я даже название ее точное не запомнил.

— Сейчас сложно найти молодого порядочного специалиста, способного, по крайней мере, не принести вреда нашему общему делу. Ведь фирма — очень сложная структура. Управлять ею надо с превеликой осторожностью. А нынешняя молодежь? Ей бы только поэкспериментировать! У каждого в голове миллион советов, один противоречивей другого. «Давайте сделаем так!», «давайте оптимизировать здесь!», «давайте менять тут!» И что? Развалить ума не надо, ты, попробуй, построй!

Я уже начал тайком зевать, не открывая рта. В голове у меня царил сплошной хаос. Хотелось курить. И спать.

— Поэтому, — продолжал Главный, — мне очень важно иметь в своей команде рассудительных людей, как вы. Молодых, но уже опытных и надежных специалистов, которые не раскачают безумными идеями фундамент нашего бизнеса. Позвольте выразить вам искреннюю благодарность и предложить место вице-президента.

Я выронил ручку на пол.

— Оленька! — позвал Он секретаршу. — Помогите молодому человеку написать заявление и оформите приказ в бухгалтерию на двойную премию.

«Вот это дурдом!», — подумал я.

— Хотя зачем в бухгалтерию? — хохотнул Хозяин, доставая из верхней полки стола пару пачек купюр. — У нас своя бухгалтерия.

Засунув деньги в задние карманы джинсов и, забыв подписать заявление, я побрел на улицу.

10

Истратить полученные деньги за один вечер оказалось делом весьма и весьма непростым. Даже если угощать всех присутствующих в баре. К часу ночи половина посетителей плохо держалась на ногах, а другая половина, вообще непонятно на чем держалась. По-моему даже все официанты и бармены были жутко пьяны.

— Еще ящик водки и три ящика пива, — заорал я проходившему мимо юноше в белой рубашке.

За соседним столиком кто-то упал.

— Так на чем мы остановились? — попытался я продолжить разговор с сидящем рядом парнем.

— На вере, — пробормотал он, долго подбирая слова.

— Точно! — воскликнул я, наливая ему и себе. — Так ответь мне, пожалуйста, вот ты веришь в чертей?

— Верю, — подтвердил он, выпив и налив еще.

— А веришь в то, что один из чертей сидит прямо сейчас, прямо тут, прямо вот за этим столом? — спросил я, показывая на пустой стул рядом с ним.

— Я не верю. Я его вижу, — ответил он и дружелюбно хлопнул кого-то невидимого в область спины.

Оттуда донеслось довольное хрюканье, и из пустоты кто-то во весь голос заржал.

«Все пора прекращать!» — мелькнула мысль в голове.

Я вскочил, швырнул остатки денег на барную стойку и выбежал на улицу.

11

Письмо ждало меня.

Оно преспокойно лежало в почтовом ящике.

Зайдя в квартиру, я включил свет в коридоре и, не раздеваясь, вскрыл конверт. Уже по почерку можно было понять, что письмо весьма и весьма странное. Я в начальной школе и то лучше писал.

Если представить, что мой почтовый ящик был капканом, то сейчас в него попала на редкость диковинная зверушка.

Содержание было следующим.

"Здравствуй Джек!

Давно не виделись, дружище! Я уже и забыл, как ты пахнешь, старина!

Давно порывался написать письмо, но, сам понимаешь, дело это трудоемкое.

Я сейчас подрабатываю охранником у одного бизнесмена. Правильнее сказать, работаю целыми днями. Даже ночую у него. Короче, полный пансионат. Хотя охранник — это громко сказано. У босса своей охраны хватает. Я же так, для успокоения его невесты. Я у них чуть ли не член семьи теперь. Ем, практически, с их стола. Работа, в общем, не пыльная. Скучновато, конечно… О чем с этими людьми можно говорить? Хотя грех жаловаться — мои хозяева хорошие люди. Хорошие настолько, насколько люди вообще могут быть хорошими.

Как ты, Джек? Ветер доносил, что ты вновь дерешься на ринге? Уверен, тебе нет равных среди нынешней молодежи. Да и что с нее взять? С детства жрут всякую дрянь: сухие биодобавки и прочую химию. Их травят, а они и скулить не смеют. Вот мой отец три медали имел. Еще тот боец был, а питался исключительно свежим парным мясом. Теперь не те времена…

Ну хватит о грустном! Ты ничего не знаешь про наших?

Вильма, насколько мне известно, работает сейчас на таможне. Наркотики и тому подобное. Сам помнишь, какой у нее нюх!

Вулкана, как отправили на границу, так связь с ним оборвалась. Он теперь с пограничниками. Надеюсь жив и охраняет нас.

Тут конечно все гораздо спокойнее. Но я все равно стараюсь не расслабляться. Когда сопровождаю хозяина, то ни на секунду не теряю бдительности. Ведь вокруг полно отморозков. Им пофигу, кто идет, могут с дури и поцарапать. Скажем, в соседнем подъезде живет один боксер, так он из себя такого крутого строит: типа порода прет из ноздрей. Башка лысая. Мой с его боссом дела кое-какие трет, так этот боксер и на него недобро косит, и на меня волком смотрит. Но понимает, сука, что не в его пользу расклад и язык не высовывает. Ссать я на таких хотел.

Ладно, Джек, я заканчиваю, а то хозяйка проснулась, и мне надо принести ей тапочки в спальню. Прикинь, я приношу ей тапочки! Ха-ха! У богатых людей свои причуды. Впрочем, она девочка добрая и, пожалуй, красивая. Да и пахнет от нее всегда хорошо. Если бы не я, на улице полно кобелей к ней принюхивалось.

Вот, пес! Я и забыл совсем! Она теперь уже не невеста моему боссу, а настоящая жена. Они недавно свадьбу как положено по-человечески отыграли и все дела.

Представляешь, Джек, я даже фотографировался с ними! Интересная все-таки штука — фотоаппарат. Глядишь на него и фантазируешь: а не смотрит ли на тебя кто-нибудь из объектива? Ты никогда не задумывался об этом, Джек? Я высылаю тебе одну фотку, где я с хозяйкой. Надеюсь, она не заметит пропажи.

Ну все, пока, дружище! Не забывай!

Не вой, не ссучся, не скули!

Генри."

Я медленно переместился из коридора на кухню.

Налил в чайник воды. Поставил на плиту.

Достал с подоконника пепельницу. Закурил.

Вытащил из конверта фотографию. Глянцевую.

Молодая девушка в свадебном платье по фигуре с открытыми плечами. Действительно красивая.

Щекой прижимается к громадной собаке. Московская сторожевая.