Мастер иллюзий

С фантазией у Громова все было в порядке. Пока учитель физкультуры Сергей Гаврилыч, он же Гориллыч, демонстрировал классу технику конькового хода, Громов увлек со школьной лыжни десяток верных последователей и организовал на лесной опушке раскопки вымерших животных. Легкий морозец, яркое солнышко и гремучая смесь разнообразных знаний, почерпнутых в родительской библиотеке, стимулировала подобные проявления, и он смело возглавил экспедицию.

Зернистый снежок казался ему песком пустыни, а под этим песком, «возможно» на большой глубине, находились кости диплодоков, тираннозавров и археоптериксов. Первым делом Громов назначил своего заместителя. Им стала Ленка Михайлова, девчонка красивая и избалованная вниманием мужской половины класса. Ленка приняла это назначение спокойно: голова у нее светлая, она будет руководить уверенно и профессионально, у нее не забалуешь. Утоптав площадку, члены экспедиции свалили лыжи в кучу, и под присмотром Ленки были расставлены по местам, на которые указал мудрый организатор и маститый ученый. САМ занял диспозицию за столом, сооруженным из спортивного инвентаря. Первая находка не заставила себя долго ждать: вот, что значит прозорливость научного руководителя!

— Есть, — радостно закричал Воробьев, подняв над головой толстую черную ветку размером со скейт.

Находка под контролем Ленки была доставлена в аналитический центр для классификации. Громов с великими предосторожностями принял из рук старателя ветку и аккуратно «возложил» на стол. Воробьев без промедления был объявлен пионером палеонтологии и отмечен благосклонным Ленкиным взглядом.

Классификация продолжалась недолго.

— Археоптерикс, — уверенно произнес руководитель, — большая берцовая кость.

Он нежно погладил первую находку и передал ее заместителю для постановки на учет.

В голову Ленки закралось сомнение относительно правильности классификации. Училась она на одни пятерки и хорошо помнила, что археоптерикс — это птица размером с ворону. Но… авторитет известного палеонтолога! Успокоив себя мыслью, что это кость гигантского археоптерикса, мутировавшего в результате вспышек на солнце в эпоху позднего палеозоя, она приняла находку и положила ее в хранилище — большую яму, выкопанную, сияющим, как медный пятак, Воробьевым.

Далее находки посыпались, как из рога изобилия. Были обнаружены: кусок челюсти тираннозавра с единственным зубом, бивень мастодонта, практически целый скелет птеродактиля и огромное количество костей плотоядных ящеров.

Даже маститый ученый покинул свой пост и лично выкопал шейный позвонок саблезубого тигра. Правда классифицировать его удалось не сразу, возникла неловкая пауза, но тут на помощь пришла Елена Михайлова, подающий надежды молодой палеонтолог. Светило современной науки поразмыслил немного и признал гипотезу правильной.

Народ с великим воодушевлением копался в снегу, и час пролетел незаметно. Одежда у всех начала уже покрываться ледяной коркой. Куча ценнейших находок приобрела гигантские размеры, и возбужденная и румяная Ленка нежно посматривала на Громова, который был просто великолепен.

Это сладостное состояние грубо прервал Гориллыч, потерявший добрую треть класса. Он стремительно выехал из-за деревьев на лыжах фирмы «Атомик», увидел нарушителей дисциплины и безупречным классическим ходом устремился к месту раскопок. Чуть поотстав, за ним катили братья Быковы — спортивная слава школы.

— Быки сдали! — грустно констатировал Громов, предчувствуя скорую расправу.

Судилище не замедлило свершиться.

— Ну, конечно, Громов, — физрук моментально выделил организатора, в толпе угрюмо молчавших старателей.

— Все… Быстро… на лыжи и в школу, — громко рявкнул «препод».

А затем взял, уже надевшего свои бегунки Громова за ухо и буквально поставил на лыжню. Брезгливо объехав останки доисторических животных, физрук возглавил колонну. Сразу за ним бежала Ленка Михайлова, практически не отставая. Она и здесь все делала на пятерку. Потом шли остальные участники экспедиции, а замыкали группу физкультурников братья Быковы, которые постоянно наступали на лыжи Громову и злорадно посмеивались. И было над чем: коньковый ход «большого ученого» выглядел довольно коряво.

На следующий день Громов был грустен и неразговорчив. Сидевший рядом Воробьев попробовал растормошить приятеля, но попытка не увенчалась успехом. Мальчишка угрюмо сопел, да изредка трогал покрасневшее ухо. Рассказ исторички мало интересовал Громова, ибо насчет событий, излагаемых довольно нудно и строго по учебнику, у него было собственное мнение. Время от времени он украдкой посматривал на Ленку Михайлову, очень стильно выглядевшую в чудном брючном костюмчике и с роскошной золотистой косой.

— Ну, Ленка, даже ни разу в мою сторону не посмотрела. И это после вчерашнего! — размышлял бесконечно расстроенный Громов.

— Женщины, — многозначительно произнес он чуть слышно, а потом добавил:

— Непостоянство — имя твое, женщина.

Так мог подумать только умудренный опытом мужчина, а уж опыта двенадцатилетнему Громову было «не занимать».

Ленка тем временем о чем-то шепталась с Виноградовым, самым модным мальчиком класса. Время от времени она даже улыбалась.

— Ну, это уж ни в какие ворота.

— Да, видно одним интеллектом благосклонности не добьешься.

Громов полез в карман и вытащил смятую купюру.

Этого было крайне мало, чтобы купить журнал «Магия ПК», но если сегодня не отобедать и приплюсовать завтрашнюю денежку, то вполне хватит, еще и на жвачку останется. Можно, конечно, купить после школы «Твикс» и небрежно предложить Ленке… Но нет. Это просто невозможно!

Еще раз всесторонне проанализировав ситуацию, Громов пришел к выводу, что покупка «Магии ПК» на данный момент — предпочтительней, а вообще-то с тех пор, как он стал интересоваться Ленкой...., ну, скажем, немного интересоваться, отсутствие денег несколько угнетало.

— Хорошо бы стать банкиром, — решил Громов и взглянул на соседа, с увлечением рисовавшего в тетради.

У Воробьева были ярко выраженные художественные способности, и сейчас, он заканчивал модернистский коллаж. В коллаже присутствовали какие-то геометрические фигуры, странные летательные аппараты, фантастические цветы и еще что-то непонятное. Туманным взглядом окинув засыпающий класс, Воробьев задумался, а потом дополнил коллаж цифрой 666. Получилось красиво.

И тут у Громова мелькнула интересная мысль. Всесторонне обсудив ее с верным соратником, после окончания занятий он приступил к делу. Громов забрался в письменный стол, где у отца хранилась писчая бумага и, перебрав несколько папок, нашел то, что искал. Это была толстая белая бумага, чуть шероховатая на ощупь. Включив компьютер, он позвонил Воробьеву и задумался. Друг явился через пять минут и принес эскиз купюры. Ребята просканировали рисунок, дополнили его громовскими задумками, и где-то через час в приемный лоток принтера упал лист бумаги, на котором весьма красиво отпечатались шесть одинаковых денежных знаков. Это были желто-голубые купюры, достоинством в сто…

— Слушай, а как мы их назовем? — озадаченно спросил Воробьев.

— Я думаю… Кронами, — Громов придирчиво осмотрел дензнаки, пытаясь обнаружить изъяны.

Изъянов не было.

— А почему — кроны?

— Ну,… есть шведские, чешские, еще чьи-то. Пусть будут теперь и наши.

С этими словами Председатель ЦБ строго посмотрел на Главного казначея и предложил обсудить размеры первоначальной эмиссии. После бурной дискуссии они решили выпустить в обращение купюры трех номиналов: в 10, 50 и 100 единиц на общую сумму 10 тысяч крон. Печатный станок был запущен. По мере готовности, в небольшом кружке неокрашенной бумаги в правом нижнем углу купюры Главный казначей тонкой капиллярной ручкой ставил витиеватую подпись. Когда печатались последние ассигнации, Громов посмотрел на уровень чернил в картридже и ахнул — чернил практически не осталось. Но после резки и честного дележа это огорчение сразу же забылось. Скоро должны были вернуться родители, и ребята расстались, надо сказать, весьма довольные собой. Творческий процесс всегда приносит удовлетворение.

Вечером младший выпросил у старшего Громова валявшийся без дела бумажник и перед сном разложил по отделениям десятки, полтахи и сотки, спрятал бумажник под подушку и сладко заснул. О Ленке Михайловой он даже и не вспомнил.

На следующий день первым уроком была литература. Преподаватель — Ольга Сергеевна, полная дама предпенсионного возраста, по рядам не ходила, а практически все время проводила за столом и, посему, списать математику у Виноградова — дело святое. Финансовые воротилы справились за пятнадцать минут и, вложив две купюры по пятьдесят крон, отослали тетрадь хозяину. Сотни за глаза хватит — решили они. Аккуратный Виноградов захотел проверить, не испачкана ли тетрадь, и тотчас обнаружил две желто-голубые бумажки. Внимательно осмотрев дензнаки, он повернулся к ребятам и поднял вверх большой палец, а потом бережно сложил кроны и спрятал их в карман. Ленку Михайлову тоже заинтересовали прекрасные ассигнации. В первый раз за последние два дня Ленка посмотрела на Громова и… улыбнулась. Сердце у него екнуло, не каменное, чай.

К концу занятий уже весь класс знал, что в обращении новая валюта. Денежки были очень красивыми, и все одноклассники захотели их иметь. В результате бумажники ребят заметно похудели, а карманы наполнились «новым содержанием». Громов стал обладателем недельного запаса жевательной резинки, съел на большой перемене две ватрушки с творогом, запивая «Фантой». Прикинь! А братья Быковы обещали ему и Воробьеву «крышу». Но самым «потрясным» приобретением стал красивый пластмассовый пистолет: за него пришлось отвалить тысячу крон.

— Ничего, устроим повторную эмиссию, — успокоил он себя.

Напоследок Громов солидно и с достоинством подарил Ленке двести крон на глазах у всего класса. Девчонки, стоящие в сторонке, возбужденно зашептали, но слово «спонсор» все же можно было расслышать. Ленка широко открыла зеленые глаза, хлопнула пару раз ресницами и, когда Громов гордо удалился, сопровождаемый братьями Быковыми, просадила всю сумму, купив у Светки огромный плакат с Леонардо ди Каприо.

После школы успешно осуществилась повторная эмиссия. Из печатного станка вышло еще десять тысяч крон. Уроки были окончательно заброшены.

На следующий день события развивались со стремительной быстротой. Слухи о введении новой валюты разнеслись по всей школе. На переменах толпы желающих расстаться с различными товарами осаждали 6а класс, потому что здесь практически все были при деньгах. Громов выдал кредит двум предпринимателям из параллельного класса на закупку большой партии «Чупа-Чупсов» у первоклашек. При сделке присутствовали братья Быковы, как гаранты безопасности. Эти предосторожности были не лишними, т.к. уже произошел наглый «наезд» со стороны Мули, школьного хулигана. Подоспевшие братья весьма технично надавали ему по шее, за что Председатель ЦБ тут же поощрил героев крупной денежной премией. На большой перемене Громов в компании Ленки Михайловой и Воробьева посетил школьный буфет, где была распита литровая упаковка апельсинового сока и съедены бутерброды с ветчиной, правда, Ленка закапризничала и заявила, что будет есть только эклеры и корзиночки. Громов не жадный, но она совсем потеряла чувство реальности — в буфете надо расплачиваться рублями. Перехватив у Воробьева купюру ЦБ РФ, он закрыл вопрос.

После уроков Громов решил уединиться, чтобы обдумать несколько моментов. Во-первых, следовало решить в чем пойти на дискотеку, устраиваемую 6-м Б, а во-вторых определить дальнейшую финансовую политику, т.к. похоже начиналась инфляция. В конце «рабочего дня» Громов обнаружил, что за пластик жевательной резинки уже просили в два раза больше, чем в первый день введения валюты. И самое страшное, что товар быстро раскупался.

— Много напечатали, — решил Громов, — эмиссию, что ли ограничить?

Тут же заглянув в бумажник, он обнаружил, что денег осталось до обидного мало, а дискотека наверняка потребует серьезных расходов.

— Придется подпечатать немного.

Придя домой, Громов вставил пару листов в принтер и стал готовиться к дискотеке. Из шкафа были извлечены коричневый пиджак, белая в тонкую полоску рубашка и «стильный оранжевый галстук». Перетащив одежду в комнату родителей, он обосновался перед зеркалом и степенно приступил к облачению. Минут через пятнадцать в зеркале появился шикарный молодой человек с уверенным строгим взглядом.

— Это есть хорошо, — удовлетворенно констатировал Громов.

Еще минут пятнадцать ушло на обустройство волосяного покрова. Жесткие волосы никак не хотели принять задуманную форму. Наконец, на помощь были призваны мамины средства, и «Лореаль-Париж» не подкачал: прическа теперь выглядела безупречно. Перемерив с десяток черных очков, Громов в итоге остановился на маминых, отцовские очки — явно велики. Затем он вернулся в свою комнату и немного поработал ножницами. Свежие купюры были поделены на две равные части и схвачены резинками.

— Главный казначей тоже нуждается в деньгах.

На лестничной площадке Громов встретил дядю Сережу, соседа из сорок пятой квартиры. Тот потянул носом, почувствовав громовский парфюм, и спросил:

— Ну ты, старик, даешь. Куда собрался?

— На дискотеку. Надо отдохнуть после тяжелого трудового дня.

— А не рано ли по дискотекам ходить?

— У нас в школе дискотека, в 6-м Б.

— Это другое дело, — успокоился дядя Сережа, — могу подбросить.

— Спасибо. Это было бы здорово!

Выйдя из подъезда, дядя Сережа вытащил брелок и нажал какую-то кнопочку. Чисто вымытый «Лексус» мигнул фарами и издал чудный звуковой сигнал.

— Отличная машина,- капнул бальзама Громов.

Он уже представил, как было бы неплохо подъехать на авто к самому крыльцу.

— Дядя Сережа… Как мужик мужику… У меня там девчонка… Ну, в общем… Может подвезете к школьному крыльцу.

Сосед внимательно осмотрел зарвавшегося Громова и подумал:

— Подвести, что ли? Уж больно хорош — в пасхальном фраке и жилетке.

А потом строго сказал:

— Посмотрим.

Без четверти шесть «Лексус» тормознул перед главным входом. На ступеньках стояли Воробьев, братья Быковы и несколько пацанов из 6-го Б. Появление иномарки заинтересовало народ, все обернулись и стали глазеть на элемент шикарной жизни.

— Спасибо, дядя Сережа. Выручили, — сказал Громов и тут же сообразил, что через тонированные стекла солидного мужского рукопожатия не видно. Эффектную сцену требуется повторить и, по возможности, для более широкого круга зрителей. А зрителей, меж тем, значительно прибавилось. Из фойе на улицу, полюбоваться на «мотораху», высыпала толпа шестиклассников. С удовлетворением отметив, что Ленка тоже присутствует, Громов начал шоу.

— Дядя Сережа, я задержу вас еще на минутку.

— Ну, попробуй, — сосед с интересом наблюдал за происходящим.

Громов медленно открыл дверь, изящно водрузил на нос черные очки и повторил сцену с рукопожатием, правда, текст был несколько изменен:

— Спасибо, Сергей Петрович, что подбросил. Вечером созвонимся.

— Непременно, — сказал сосед, стараясь не заржать.

Так же неторопливо Громов выбрался из салона, поправил прическу и небрежно помахал отъезжавшему автомобилю. Несмотря на отличную шумоизоляцию, из иномарки слышалось нечто похожее на шум просыпающейся конефермы. Выдержав небольшую паузу, Громов повернулся лицом к народу и строго поинтересовался:

— Почему не танцуем?

— Тебя решили подождать, — ехидно сказала Ленка Михайлова.

— Это правильно, — согласился Громов, — «Scooter» принесли?

— Принесли, сегодня музыки навалом,- сказал Воробьев и протянул руку.

Обменявшись крепким рукопожатием с Главным казначеем, Громов проделал эту же процедуру с мужской половиной шестых классов и проследовал в помещение. Танцы начались.

Минут через двадцать заглянул физрук, но, не обнаружив нарушений общественного порядка, убыл в учительскую, выпить рюмку чая с молодой химичкой.

Громов уже два раза танцевал медленный танец с Ленкой Михайловой, причем, во второй раз она пригласила его сама. Виноградов выглядел грустным и усиленно делал вид, что копается в коробках с дисками. Хотя другие девчонки на него нет-нет, да и поглядывали.

В самый разгар веселья подошел Воробьев и, попросив извинения у Ленки, отозвал Председателя ЦБ в сторону.

— Есть срочное дело.

В свою очередь, принеся извинения Воробьеву, Громов купил за триста крон маленькую упаковку вишневого сока в баре, который держали предприниматели из 6Б, и вручил ее Ленке.

Совещание происходило в коридоре, здесь не мешала музыка и не было посторонних. Кроме верхушки ЦБ присутствовали Быковы и двое нормальных пацанов из параллельного класса.

— Босс, тут такое дело, — начал Воробьев и протянул несколько купюр различного достоинства.

Громов взял кроны в руку.

— Кроны, как кроны, хотя… что-то странное… Ага, бумага то не та, явно тоньше. Да и подпись Главного казначея какая-то кривая. Подделка!

— Где взяли? — раздраженно спросил Громов.

— Только что на сдачу в баре дали, — доложил Воробьев.

— Братьям Быковым провести дознание, а потом будем решать вопрос в рабочем порядке, — подвел итог босс и направился на дискотеку.

— Даже отдохнуть нельзя по-человечески, а с другой стороны — работа есть работа.

После танцев Громов провожал Ленку домой. За ними на приличном расстоянии шла охрана, и он чувствовал себя уверенно: был остроумен и ироничен. Ленка непрерывно смеялась, а у лифта чмокнула Громова в щеку и вознеслась к небесам.

В результате дознания была обнаружена преступная группа фальшивомонетчиков. Правда, выяснился неприятный факт. Их охрану осуществлял Муля со своими отморозками, и, на время большой перемены, заинтересованные стороны забили стрелку. Утешало то, что братья Быковы были абсолютно спокойны и гарантировали полную победу. Но все это завтра. А сегодня можно еще раз переварить прошедшую evening-party и упоительный ленкин поцелуй.

Громов закрыл глаза и уснул со счастливой улыбкой на устах.

Утром на первый урок вместе с географичкой пришел Дмитрий Дмитриевич — директор школы и, пряча улыбку, сказал:

— Мне стало известно, что в школе творятся вопиющие безобразия. У учеников младших классов кто-то выманивает деньги на завтраки, предлагая в обмен какие-то бумажки. Сегодня пришел родитель первоклассника и пожаловался, что у его ребенка пропал пистолет стоимостью пятьдесят долларов. Ребенок ничего толком не может объяснить, а лишь показывает десять купюр по сто крон.

С этими словами он продемонстрировал печатную продукцию известного Центрального Банка.

— Попрошу всех положить эти фантики на мой стол, — директор постучал пальцем о столешницу. — Я жду.

В классе воцарилась тишина.

— Что, стыдно? Или жалко…

— Михайлова. У тебя есть э т о…

— Есть, — чуть слышно ответила Ленка.

— Оторвись от стула и принеси сюда.

На столе появилась толстая пачка крон различного достоинства. А через пару минут весь стол был усыпан ассигнациями.

— Ну что же, господа олигархи, осталось только выяснить автора этих художеств.

Повисла гнетущая тишина.

Громов помедлил минуту, собрался и встал.

— Громов что-то хочет сказать. Слушаю тебя, — строго сказал директор.

— Это — я.

— Что, я?

— Я — автор.

— Ну, что же, финансовый гений. Продолжим разговор у меня в кабинете. Захвати с собой дневник.

Вернулся Громов лишь к концу урока. Лицо у него было красное, а глаза подозрительно блестели. В дневнике появилось приглашение родителям заглянуть в школу и, хотя неделя еще не закончилась, в графе поведение уже стоял «неуд».

К концу дня Громов немного успокоился и стал адекватно реагировать на происходящее. А происходило, меж тем, следующее.

Воробьев всегда был рядом, он молчал, но это молчание было красноречивее слов. Хорошо, когда есть такой друг.

Братья Быковы первую перемену покрутились рядом, наверное по инерции, а потом обосновались в районе спортзала.

Но Ленка… Ленка! Кто бы мог подумать. Весь день разговаривала только с подружками и Виноградовым. Как будто бы и не было того поцелуя.

После уроков Громов не пошел домой, а забрался под лестницу, где стояли сломанные парты. Нужно было побыть одному.

Перебрав все неприятности, случившиеся за день, Громов опять вспомнил про Ленку. Обида и злость переполняли его, в душе клокотало. Месть будет неотвратима и страшна. Через минуту переживания нашли выход: он заплакал.

Когда Воробьев, решивший не оставлять друга одного, подошел к лестнице, то сквозь всхлипывания, услышал:

— Ничего, она еще пожалеет… А я опять что-нибудь придумаю…

— Обязательно!