Колесуха

Низкий потолок, казалось, давил на голову. В полутёмном помещении какие-то серые тени метались по полу, сплетались в клубок, подбирались всё ближе и ближе, скоро они копошились у самых ног.

— Да ведь это крысы! — догадался Слава, — И сколько их много! Они же сожрут меня!

Рядом стояла швабра. Слава прислонился к стене, схватил её и стал бить крыс, но их становилось всё больше и больше. Они лезли из всех щелей, прыгали из окон, спускались с потолка. Паренёк устал отбиваться, выронил швабру и медленно сполз на пол. Крысы тут же стали бегать у него по ногам, потом полезли выше, а одна, особенно нахальная, с рыжим пятном на спине, залезла за пазуху. Слава подпрыгнул, закричал, вытащил её, раскрутил за хвост и бросил в угол.

Крысы отскочили, построились ровными рядами и угрожающе двинулись на мальчика. Та, с рыжим пятном на спине, оказалась в первом ряду и стала медленно увеличиваться. Вот она уже достигла размеров доброго ротвейлера, ощерила жёлтые клыки и кинулась на Славу, норовя вцепиться в горло. Подросток отбросил её, снова схватил швабру и стал пятиться вдоль стены к дальнему углу (там должен был быть выход), одновременно отбиваясь шваброй. Крысы запищали, а одна из их колонн двинулась в обход, стремясь отрезать Славу от выхода.

Мальчик повернулся и изо всех сил бросился бежать, стараясь выскочить на лестницу раньше крыс. Ноги Славы подкашивались, каждый шаг давался с трудом, а за спиной слышался шелест сотен лапок и тяжёлый скок крысы-ротвейлера! Спасительная лестница была уже рядом, когда это чудовище всё-таки догнало Славу и вцепилось в ягодицу. Мальчик попытался отпихнуть монстра ногой, но что-то мешало ему. Напрягая последние силы, Слава всё-таки вырвался на лестницу и, прыгая через ступеньки, побежал вниз. Крысы остались где-то наверху.

— Надо найти выход, — подумал Слава, — быстрее на улицу, там они меня не достанут.

Лестница раскручивалась спиралью, виток за витком, а выхода всё не было. С каждым витком лестница становилась всё круче и круче. На очередной ступеньке Слава поскользнулся и полетел в бездну.

— Слава! Сынок! Что с тобой? Что тебе мерещится? Скажи мне…… Господи, да скажет, наконец, кто-нибудь, что же с ним случилось? — женщина с трудом удерживала мальчика, стремившегося вырваться. Из глаз у неё бежали слёзы, губы жалко дрожали. О чём она думала сейчас, глядя на сына, в широких зрачках которого плясало безумие?

Может быть вспоминала первый его крик в роддоме? Или первую бессонную ночь, когда ребёнок плакал, казалось, безо всякой причины, а потом выяснилось, что у него лезли зубки? А может быть первый день в первом классе?

Вряд ли, сейчас, когда сын в конвульсиях бьётся у неё на коленях, ей не до этого.

— Господи! Да где же «скорая»? Когда она приедет?

Слава в это время снова забился в судорогах, на губах показалась пена.

— Пошла прочь! Не лезь ко мне! Где швабра?…… Крысы! Они гонятся за мной! Они сожрут меня! — хрипел мальчик.

— Господи! Господи! Слава, сынок милый, что с тобой? — трясущимися губами лепетала мать. — Не умирай, пожалуйста. Да где же «скорая»? Они что, через Коряки едут, что ли? Он же умрёт сейчас!

Женщина сидела на скамейке, прижав к себе сына, мерно раскачиваясь вперёд-назад. По её меловому лицу катились слёзы. Она вздрагивала каждый раз, когда хлопала входная дверь и с надеждой вглядывалась, — не «скорая» ли?

Наконец подъехала бригада медиков. Славу на носилках погрузили в салон автомобиля, мать села следом за ним.

— У мальчика клиника острого отравления психотропными веществами. Со слов друзей, — размышлял врач, — ему кто-то дал неизвестные таблетки, «колёса», как они говорят. Экзогенный галлюциноз. Сволочи, уже в школах этой дрянью торгуют. Убивать за это надо.

В это время Слава снова забился в судорогах.

— Лена, кольни ему реланиум.

Фельдшер склонилась над мальчиком, сделала укол.

— Она укусила меня, — закричал подросток, пытаясь лягнуть фельдшера ногой. Постепенно он затих.

— Интересно, что творится в его голове? — продолжал размышлять врач, — Что испытывает этот ребёнок? Какие нарушения в его мозговой деятельности произошли под действием таблеток? Представился увеличенный человеческий мозг, где молекулы химического вещества в виде плотин и дамб перекрыли поток нормальных нервных импульсов и пустили их по обходным путям, вызвав ложные видения. Несколько таких приёмов и эти обходные потоки «промоют» себе постоянные русла и нервные импульсы потеряют способность нормально проходить по мозгу. Мозг такого человека будет постоянно требовать привычные химические вещества, без них он просто не сможет работать. Стало страшно. На какую же каторгу обрекает себя, не подозревая об этом, человек, принимающий такие таблетки, «колёса». Один, ну два-три раза эти таблетки торговец даст бесплатно. А дальше? Фраза «всю жизнь на лекарства работать будешь» приобрела зловещий смысл. Зарабатывать средства на эти лекарства придётся каторжным трудом. Откуда-то из глубин памяти всплыло слово «колесуха». Так в конце девятнадцатого — начале двадцатого веков называли строительство дальневосточного участка Транссибирской железнодорожной магистрали, где работали каторжники. Погибло их на этой стройке много тысяч.

Такое сравнение не показалось ему натянутым. Принимая таблетки-«колёса» человек, в конечном итоге, попадает в каторжную зависимость, неминуемо приводящую его к гибели. Только он сначала этого не понимает. Неужели и Славу ждёт такая же участь?

Молодой бритоголовый человек в полутёмном углу бара за отдельным столиком сидел с отпотевшим графинчиком водки, лениво размышляя о своём.

— Дела идут неплохо, за последний месяц выручка увеличилась почти на четверть. «Колёса» на дискотеках идут неплохо уже не первый месяц. Недавно парни начали продавать их у школ. Выручка растёт. Хозяин доволен. Обещал дать мне новую «Короллу». Буду на новых колёсах. Смотри, как складно получилось: колёса за «колёса»! Если дальше так пойдёт, значит летом, со своей тёлкой оттянусь по полной на Кипре или в Хургаде!

Конец.