Книгофобия

Как же я ненавижу двадцать четвертое апреля! В этот день чувствую себя особенно одинокой. К тому же в этом году дата пришлась на понедельник, поэтому пересидеть дома с книжкой не удалось, ведь по алгебре контрольная. Мама сказала, нечего чудить, я большая и должна уметь справляться со своим настроением. Если завалю контрольную, то испорчу средний балл, и мне откажут в поступлении в Орежскую школу. А она — реальный шанс прорваться в жизни. Так что соберись, доча.

Пока она говорила, ее взгляд несколько раз останавливался на моем смартфоне, который лежал на письменном столе. Мне показалось, что она хочет спросить, звонила ли я. Но вместо этого она поправила волосы, уложенные в прическу, и повернулась к двери, чтобы выйти из комнаты. Утреннее солнце высветило ее строгий, но вместе с тем красивый профиль — стальная леди. Лишь у глаз почти незаметные морщинки.

Конечно, мама была права. Я не могла испортить себе будущее из-за какой-то даты. Это всего лишь цифра в календаре. Причем дурацкая, ничего незначащая цифра. Чтобы как-то взбодрить себя, я надела лучший пиджак из тонкой темно-фиолетовой шерсти и галстук, похожий на мужской, но ярко-малинового цвета. Девчонки в школе долго восхищались моим нарядом, говорили, что я-то обязательно все решу. Им казалось, что в класс пришла все та же красавица, отличница и умница Соня Витковская. И только Юрка Сомов заподозрил, что со мной что-то не так.

Когда прозвенел звонок, я сдала математичке лист, на котором поверх решения задач был нарисован странник, одиноко бредущий вдоль моря, пара пляжных зонтиков и морда лабрадора. Юрка увидел листок, и его брови поползли вверх.

— Соня, ты куда? Еще четыре урока, — поймал он меня у раздевалки.

— Пусти.

— Сходи хотя бы в медпункт, скажи, что плохо себя чувствуешь.

— Тебе-то какое дело? Думаешь, я не понимаю, чего ты ходишь за мной? Что тебе от меня надо? Как я ненавижу вас всех, мужиков!

Юрка, изумленный, отступил. Чувствуя себя последней сволочью, я вылетела на улицу. Тяжелая металлическая дверь с грохотом закрылась за моей спиной.

В огромных залах гипермаркета, куда я приехала, потому что здесь было дешевое кафе, в котором можно было сидеть весь день, я почувствовала себя неловко. Есть что-то противоестественное в том, чтобы в костюме и галстуке праздно гулять по магазину в понедельник, когда все люди заняты работой или учебой. Мне подумалось, что в костюме я похожа на деловую женщину, даже и не подумаешь, что мне всего лишь шестнадцать, а в моей сумке лежат тетради и обычный дневник. Ну да, заехала сюда по служебным делам или просто выпить кофе. Или у меня отпуск. Я вдруг увидела себя со стороны: встаю с неудобного стула, беру сумку и иду бродить между стеллажей, забитых товаром.

Еда, вещи, книги… Книги! Я остановилась у полки, на которых стояли романы в ярких красочных переплетах.

«Книга — лучший подарок», — вспомнилось мне.

Так говорил папа, даря мне новинку-бестселлер или редкий перевод зарубежной классики.

Я оглянулась, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. Зал был пустой, только вдали, у продуктовой секции бродили одинокие покупатели. Рука потянулась к полке. Взяв книгу, я запихнула ее в сумку. Сердце билось, словно я только что пробежала стометровку на время.

В комнате охраны работал кондиционер. Меня усадили на стул, и хотя струя воздуха дула мне в шею, меня бросало в жар. Может быть, от того, что мне было немного стыдно и страшно. Совсем чуть-чуть. Сумка, выпотрошенная, словно куриная тушка, лежала на столе. Среди тетрадей валялся губной помады, зеркальце, начатая упаковка жевательной резинки. Книга, которую я прикарманила, лежала чуть в стороне. Усатый мужчина, одетый в форму, взял дневник и, раскрыв, полистал.

— Витковская Соня, десятый «А» класс. Отличница, значит. Примерная ученица.

— Ну да, — с вызовом сказала я.

— Книгу положила в сумку случайно?

— Специально.

Он бросил на меня любопытный взгляд.

— В дневнике на первой странице были указаны телефоны родителей. Я не стал обращаться в школу, а позвонил им.

— Кому?

— Отцу. Женщины слишком нервничают в таких ситуациях.

— И что? Сказал, что ему некогда? — хмыкнула я. — Он уже год как с нами не живет. У него новая семья, ребенок и ему плевать на меня.

— Вряд ли, — прозвучал знакомый голос.

На пороге стоял папа. На нем была новая кожаная куртка, которую я никогда не видела, и в первое мгновение я даже не узнала его. Папа, обеспокоенно взглянув на меня, прошел в комнату и пожал руку мужчине.

— Зачем ты это сделала? — спросил он, когда мы вышли на улицу.

Ярко светило апрельское солнце, пахло теплой землей и травой, не смотря на то, что площадка возле гипермаркета была закатана в асфальт. Над блистающими хромом машинами, стоящими на парковке, летали воробьи.

«Это тебе подарок на день рождения, папочка. Сегодня же двадцать четвертое апреля», — хотела сказать я.

Вместо этого у меня перехватило дыхание. Напряжение, которое копилось весь день, заглушенным всхлипом подкатило к горлу и прорвалось наружу. Я разревелась. Стояла, дура дурой, на автомобильной стоянке и ревела в голос, словно мне снова было пять лет. Воробьи, кувыркаясь в теплом апрельском воздухе, весело чирикали. Я думала о том, как у них все просто, не то, что у нас.

А потом папа тронул меня за плечо.