Как Вася о-о-о

Как Вася о-о-о

РАССКАЗ

Сидели на кухне вчетвером. Пили вино. Пили бы еще. Вино-то дешевое. Плодово-ягодное. Бутылка девяноста восемь копеек. Но ни у кого не было ни копейки. Так бывает, когда один студент, другой еще не закончил школу, третий — на курсах трактористов, а четвертый вообще нигде.

Играем в карты. Вообще-то нормальные пацаны играют на деньги. Мы считали себя нормальными, но денег у нас не было. Играем по ушам. Проигравший вытягивает из колоды карту. Значение карты определяет число карт, которыми его будут бить по ушам. Выпадет десятка, берут десять карт и бьют такой стопкой. Поэтому лучше надеяться на картинку.

Когда бьют по уху, ты не видишь, чем тебя бьют. Могут добавить несколько карт. Или положат между карт расческу. Подвернется карандаш, еще лучше. Можно вставить между карт палец.

С оттягом, не торопясь, наносят один удар за другим. Главное сделать повыше замах. Болезненно. После каждого удара истязаемый подскакивает на стуле, охает и кряхтит.

Играем карты. Кое-кто сегодня будет красивым. С опухшими ушами. Очень похожий на Чебурашку. Заходит Вася.

— Здорово, пацаны!

Как всегда, улыбка до ушей. Это не метафора. У Васи большой рот с тонкими губами. По очереди протягивает каждому здоровую лапу. Его ладони размером с лопату.

Сияет. Об него сейчас хоть спички зажигай. Хотя увидеть Васю грустным — большая редкость. Появились денежки? Денег у него нет. Но он продолжается лучиться. Интерес к игре потерян. Вася всех заинтриговал. Что может случиться в его жизни?

Вася не выдерживает.

— Мужики! Ну, вы всё-таки наглые! Могли бы и оставить хоть полстаканчика. Не думаете о друге. А я сегодня девушку…

Он мучительно соображает слово, которым можно назвать это действие. Но кроме его, единственного, ему ничего не вспомнилось. Увы! А назвать это привычным словом не позволяет ему романтическое расположение и трепетное отношение к слабому полу.

Он поднимается с табуретки. Мы застыли. Немая сцена к «Ревизору» на пространстве крохотной кухни. Вася сжимает руки в локтях. Выдохнув «о», он резко отводит локти назад, а торсом стремительное движение вперед. Так делает раз десять.

С одной стороны, Вася не умеет врать. Встречаются такие наивные люди, которые не понимают, что иногда врать — во благо. С другой стороны, неужели нашлась такая, которая дала Васе. Мы требуем от Васи рассказа со всеми физиологическими подробностями.

Рыцарский кодекс чести, о существовании которого Вася не подозревает, но строго соблюдает его, не позволяет ему сделать это. Но и не рассказать он не может. Он мнется. Мы идем вва-банк. Решаем продолжать игру.

— На тебя раздавать? — спрашиваем у Васи.

Васю одолел дух противоречия. Какие могут быть карты, когда тут свершилось такое. У него у самого была такая раздача, что все обзавидуются и подавятся горячей слюной. Играем, орем, бьем по ушам. Вася мучительно страдает. Мы на него ноль внимания.

Он чувствует, что второго кона не выдержит. И начинает рассказывать. Сначала бэкает и мэкает. Наконец приступает. Познакомился он с нею неделю назад. Ему нравятся все представительницы прекрасного пола в широком возрастном диапазоне.

Обхаживал, подбивал клинья, окучивал и так, и этак. У Васи целая технология ухаживанья. Девушку зовут Тома. Мне почему-то сразу срифмовалооь: «Тома, у которой не все дома. Тома, которой никогда нет дома». Классные стишки получаются. Это не по теме.

Так вот Тома не устояла перед Васиными чарами, напором и настойчивостью. Хотя у предыдущих это получалось. Но опыт — великое дело. А у Васи его было выше крыши.

Мало, что пригласила его к себе. Родители уехали к каким-то родственникам. И квартира освободилась. Еще и позволила поить себя вином. Тем самым. Плодово-ягодным. За девяноста восемь копеек. Может, в этом вине накапливается какой-то женский возбудитель? Вася обнимал ее, целовал губы, толкал свои грабли туда, куда и положено их толкать настоящему рыцарю. Когда он не сражается с другим рыцарем.

Когда рыцарь остается наедине с прекрасной дамой, то уже поздно даме думать о чести. Тома отнекивалась и пыталась выпроводить Васю. Легче кота оттянуть от свежего карася. Да еще когда ночь на дворе, а они наедине в квартире, где есть диван и скрипучая родительская кровать. К тому же по темным переулкам могут бродить неблагородные рыцари.

Тома стелет Васе на диване. Он наблюдает за ее действиями с усмешкой типа «сяс». Сама в родительскую постельку. Если она думала поспать этой ночью, то глубоко заблуждалась.

Она укрывалась одеялом и тут же услышала шорох шагов со стороны дивана и горячее дыхание. Чем ближе, тем шаги становились тяжелее, как будто к ней приближался слон. Да-да, тот самый, который с хоботом. Только этот хобот скорее можно было назвать рогом. Вася лезет под одеяло. Дешевое вино тоже разбудило в нем животные инстинкты.

Ничего уже не могло остановить Васю. Даже, если бы между ним и Томой была Берлинская стена, он уже тогда до перестройки разнес бы ее в пыль. Одними руками.

Что вы будете делать, когда на вас налетит ураган? Визжать? Да сколько угодно! Урагану до вашего визга. Он будет делать свое дело: сносить крыши, вырывать деревья с корнем. Подобное испытала Тома, попав в широкие Васины грабли. Как мышонок в лапах кота. Пищи не пищи, Васька все равно сделает свое дело. К ней пришла кристальная ясность, что Вася получит всё, что он хочет получить. Может быть, такое открытие для нее было неожиданным. И даже может быть не совсем приятным.

Вася, разумеется, сама страсть в ее крайнем проявлении. Теперь-то он наверстает. Его поцелуи обжигают и разбудят даже безжизненную статую. У Томы тоже кровь, а не водица. Вася удаляет со своего пути последние преграды и, сопровождая всё это поцелуями, обещает, что с самого утра поведет ее в загс, а потом на знакомство со своими родителями, старшим братом и бабушкой. Правда, бабушка плохо слышит.

— Сколько? — спрашиваем Васю.

— Чего сколько?

Мы понимаем его состояние. Он еще продолжает сжимать гладкое девичье тело.

Кто-то изрекает короткий емкий глагол. Вася морщится. К его величайшему подвигу любви и восхищения вечной женственностью можно было бы подобрать какой-нибудь эвфемизм. А так всё равно, что опустить тебя с облака в гнусную безденежную действительность.

Вася прост, как ленинская правда.

— Не знаю.

С лица исчезает поэтическое вдохновение. Вместо Петрарки и сонетов Шекспира перед нами незамысловатый парень.

— Хотя бы на вскидку! Три, четыре, пять раз?

Большие Васины глаза становятся еще больше. Но в них мировая грусть и романтизм. Вопрос оскорбляет его.

— Вы что совсем ополоумели! Сначала я, конечно, считал. Даже пальцы загибал. Но они разгибались. И скоро они закончились.

Вася усвоил из всей школьной программы счет до десяти. После чего учебный процесс его перестал интересовать. Счастливый человек!

Мы верим Васе. Ни о чем, кроме девушек, он говорить не может. Он узкий специалист. Когда двадцать четыре часа в сутки думаешь об одном и том же, и не такие подвиги совершишь. Даже в летописи подвигов Геракла нет ничего такого. Слаб оказался грек.

Вася прикрывает ладонями пах.

— До сих пор, мужики, болит. Кажется, я его стер до кости. Ни на что не реагирует.

Морщится. Нам остается только позавидовать Васе. На его месте любой бы не отказался побывать.

Когда у человека есть цель и он не отвлекается на постороннее, он обязательно добьется своего. А Вася не просто целеустремленный человек. У него всего одна-единственная цель.

— Играть будешь? — спрашиваем Васю.

Вася кивает. Чисто механически. Его понять можно. Это для нас карты — нечто. А для него пыль придорожная.

— По ушам.

Вася морщится.

— Или у тебя есть деньги?

Вопрос риторический. Вася и деньги — вещи несовместимые. И скорее бутылку покупала Тома.

— По ушам, — соглашается.

У Васи большие уши. Вася уверен, что девушкам нравятся большеухие. Они по ушам определяют величину мужского достоинства. Когда по Васиным ушам отхлещут со вложенной расческой, он становится похожим на Чебурашку. Иногда начинает пищать. Ничего! Зато теперь его подружке будет за что ухватиться, чтобы не улететь в поднебесье.

Взяли карты. Но видим, что Васю что-то томит. Видно, он не всё дорассказал. А в себе он долго держать не может.

Ждем. Не начинаем игру.

— Ну, это…

Вася то сдвинет карты в стопку, то снова растопырит их веером. Но на карты не смотрит. Мнется. Всё-таки он деликатный человек. Есть такие вещи, о которых он может рассказать только после колебаний и мучительного поиска оправданий для своей откровенности.

— В общем под утро уснули.

Кто бы сомневался. Но не это же мучило его. Что-то еще должно было произойти.

— Немного покемарили. Утро. Мне же на работу. Ну, надо вставать. Еще ж и на автобус. И она там в какой-то техникуме учится. Ну, решил на прощанье пару — тройку палочек бросить. А то, как-то неудобно получается. Встал просто так и ушел. Обидится. К ней. А она: «Не надо, Вася, пожалуйста!» Ни фига понять не могу. Всю ночь отпахал, как папа Карло, а тут такое. Говорю: «Напоследок-то надо пару-другую раз. И вставать будем. Зубы чистить. Да и волосы надо причесать. А то они у меня потеют». Она покраснела. «Чего ты?» «Не надо, Вася! Пожалуйста! ты же не хочешь меня обидеть? Я еще девушка». И чуть не плачет. Вижу глаза покраснели и набухли. Еще слез мне не хватало. «Как, — говорю, — девушка? Я же тебя всю ночь… ну, это самое… пых-пых-пых». Что за такой прикол, понять не могу. Разыграть что ли меня решила? Она говорит: «Ты меня между ног, а не туда. Я ноги-то сжала. И ты это… ну, того…И между ног меня всю ночь. Я даже сказать хотела, что не туда. А потом передумала».

К черту карты! Какие тут уши! Мы позабыли обо всем. Ну, это же фантастика! Космическая Одиссея! Позабыли обо всем на свете. Каждый представил бурную ночь Васиной любви. А еще его утреннее выражение лица, когда он узнал про ноги. Какие у него были глаза!

Огорчало одно. На всю нашу честную компанию не было проклятых девяноста восьми копеек, чтобы отметить это феноменальное событие. Согласитесь, это очень негуманно. Что там девяноста восемь копеек! На всех пятерых не было даже одной копейки. Женщины на нашем месте горько бы зарыдали. А мы стали играть в карты. По ушам!