Кафе все 24 часа

Она бежала по парку, обычная пробежка. В парке было мало народу, в основном — такие же бегуны, как и она.

Это была заключительная пробежка в сезон лета. Завтра наступит осень, а через пару недель — парк пожелтеет, пруд покроется золотым одеялом из листьев, а дорожки погрязнут в лужах и… таких же листьях, но сырого сорта.

Стараясь не думать об осенней меланхолии, девушка сделала музыку в наушниках громче. Играл специальный плейлист для бега. На каждый случай был плейлист. Сейчас, телефон проигрывал песню "Беги, мальчик, беги".

Бегущая представляла, как несется, сломя голову спасать мир через парк. Включалась фантазия — появлялась улыбка.

Пробегающие навстречу люди улыбались в ответ, некоторые — махали рукой в знак приветствия.

Наконец, бег закончился. Девушка сделала три полных круга по площади парка и остановилась на мосту. Раньше, мост называли "Белая дорога", поскольку при установке он был белоснежным, как первый выпавший снег, который не успел принять в себя газовые выхлопы и подошвы башмаков. Сейчас, мост серый, но все еще выделялся среди массы коричневых столбов деревьев.

Девушка посмотрела на озеро, над которым и построили мост. Вода давала искаженное изображение лица бегущей. При желании можно было разглядеть свои черные волосы, собранные в хвост, смуглое личико, ради которого многие мужчины взялись за бег по графику девушки.

Восстановив дыхание, брюнетка шла пешком. Солнце медленно входило в зенит, карабкаясь лучами по стенам многоэтажек.

Путь домой был не долгий. Каких-то 15 минут.

Тут, по кривой дорожке, навстречу девушке бежал другой бегун, который отличался тем, что осуществлял пробежку с двумя собаками.

Он был блондином, с бородкой, которая подчеркивала его цвет глаз. Голубовато-серых глаз. В его собачьем отряде были бульдог и мопсик. Оба были активными, но жутко медленными для человека. Они синхронно перебирали своими лапками и издавали смешной звук при соприкосновении с асфальтом.

Брюнетка и блондин встретились около кривого дерева. Оно расходилось в разные стороны спустя два метра от корня. Маленькая белка ползала по веткам деревьев и наблюдала за прохожими. Иногда, спускалась, чтобы принять самый великий дар, который мог преподнести человек рыжему обитателю парка — орехи. Белочка спустилась к разветвлению и стала наблюдать за людьми. Больше всего, ее беспокоили собаки, потому что мало ли чего, можно ожидать от этих существ.

Девушка мило улыбнулась парню, погладила его питомцев. Бульдог обслюнявил ладонь девушки, но она была не против; мопс, наоборот, обнюхал ладонь и гавкнул, сказав по-собачьи: "Привет. Хватит бегать одной. Ты одинокая и мой хозяин тоже. Женитесь! "

Разумеется, девушка не поняла, но одарила мопсика почесыванием брюшка.

Блондин спросил у девушки, как долго она была здесь? Брюнетка ответила, что больше часа, но готова побыть еще несколько минут здесь, в компании песиков.

Как же им хотелось постоять еще пару минут, поговорить о чем-нибудь нашумевшем и интересном. Но собаки, поняв, что этот день будет похож на все предыдущие, заметили белку. Такова природа животных — одни бегают за другими.

Первым побежал бульдог. Хозяин не успел среагировать на то, что один из его питомцев сбежал, как высвободился еще второй. Бульдог прислонился к стволу дерева, на котором находилась белка, она заметила приближающуюся угрозу и запрыгнула на ветку выше. Беличьи черные глазки смотрели на псов, они гавкали, пытались оттолкнуться от земли своими маленькими лапками. Мопс выглядел, как младший брат, а бульдог — старший. Младший смотрел на старшего брата, брал с него пример и думал, что поступает правильно. Но так не считал хозяин этих братьев не по породе.

Схватил одного, взял другого. Псы пытались выбраться из плена накаченных рук своего хозяина, но без шансов — увязли в волосатых руках мужчины.

Взгляд белки падал на собак. Может, мы — люди, не поняли бы, но, скорее всего, эти черные глаза говорили: «Ха, блохастые! Снова потерпели не удачу?! Так вот! Идите и пейте из своих мисочек водичку, а я и дальше буду — красоваться перед прохожими, а они за это — будут давать мне орешки! »

Девушка смотрела на мужчину. Она младше него на четыре года, а то и на шесть. Не было повода об этом спрашивать. Да и какая разница, ведь блондин — интересный, опрятный, любит животных, а еще — носит при себе пару банкнот, чтобы отводить бегущую в ближайшее кафе, где, вместе, уплетали по чашке кофе и яичнице. Такие вещи радовали брюнетку, и парень знал это.

Делалось это по простой схеме: она заканчивала пробежку по парку, встречала его, болтали, и, спустя пять кругов прогулки по парку, шли в кафе.

Заведение было неприглядным, не кричало о себе на всю улицу. Спокойно себе работало, давало людям еду, горячее питье и, что, пожалуй, самое потрясающее, работало все двадцать четыре часа в сутки.

Бегунка и собачник сидели за своим местом — около окна, куда вид выходил на парк. Псы остались за дверью на поводках.

Невероятное счастье — понимать, что в твоей жизни есть человек, с которым ты можешь делиться всем, что у тебя на душе. Брюнетка понимала, что не стоит нагружать парня всей своей чепухой по работе. Никому не хочется знать, какой Армагеддон твориться у тебя в душном помещении. Хочется побольше узнать, как обстоит жизнь вне офиса, какие планы на следующие выходные, что там с крестником, которому через год идти в школу. Такие вещи облегчали душу, тело словно порхало.

Однако обоих интересовало одно: чувствует ли другой то же, что и он\она, когда сидят напротив? Об этом хотелось спросить, узнать, наконец, истину. Или все обречено на то, что они, как всегда, будут видеться в парке, гулять по нему, а потом завтракать в кафе, и расходиться. Оба горели сказать, но пламя, которое должно было подталкивать людей на первый шаг — горело синим пламенем, порой затухало.

Официант забрал подносы с пустыми тарелками и чашками из-под кофе. Отнес их, и пошел дальше — записывать и убирать заказы.

Его руки дрожали каждый раз, когда он приносил и забирал подносы. Проблемы с алкоголем преследовали, давали о себе знать — все время. Родители прознали об этом, отводили своего сына на реабилитацию. Излечился, но дрожь в ладонях, думал он, не уйдет никогда, как урок, который надо запомнить на всю жизнь.

Он спросил, чего желает человек с планшетом, который любит приходить по утрам и строчить важные, как он один раз сказал, сообщения. Клиент был не требовательным, не просил, чтобы его «удивили». Нет, он любил, когда к нему относятся по-домашнему. Спрашивали с улыбкой, что принести, порой, проявляли интерес к его жизни, и взаимоотношениями с людьми за экраном. Люди, которые работали в кафе, уже знали, чего ожидать от этого очкастого клиента. Хорошо пошли дела — веселые крики: «Всем все за мой счет! », а плохо — не оставлял чаевые, и одаривал все, кто находился в помещении холодным и злобным взглядом.

Сегодня заказ не отличился от позавчерашнего — чай и три куска вишневого пирога.

Свет падал на экран планшета, мешал нормально разглядеть количество зарядки. Отодвинулся подальше, — сойдет.

Переписка шла быстро. Один говорил о цене, другой всячески пытался снизить ее. Очень трудно и плачевно шли дела с такими людьми. Все заканчивалось тем, что мужчина засучивал рукава своей рубашки и начинал строчить невероятный монолог с красочным описанием, куда пойти тому, кто, чересчур, упорен в своих соображениях. Мозги кипели под солнцем, чувство, что каштановые, уложенные лаком, волосы вот-вот загорятся ярким пламенем, которого так не хватает паре за соседним столиком. Он не обращал на них внимания, но понимал, что, если все в его сделке пойдет по маслу, то он сделает так, чтобы у обоих загорелись мысли о первом шаге. Сам любил, знает, каково это.

Пирог съеден, запит чаем, а переговоры, которые заставили монитор планшета согреться, подходили к концу.

Дела двигаются к компромиссу, упираются в него. Сейчас все зависело от мыслей насчет покупателя. Он раздражал мужчину своим чрезмерным количеством грамматических ошибок. Любого это раздражает. Если, конечно, оба собеседника пишут без грамматики.

Последний рубеж. Пальцы вспотели и липнут на экран. В компромиссе самое главное — не дать противнику полностью одержать вверх. Частично, чтобы победа была в руках него и тебя. Мужчина знал, как к этому прийти. Среднее суммарное от предложенных процентов, и покупатель не сможет отказаться.

Удалось.

Мужчина кричал сладостные слова для бегунов. Взял свой гаджет, положил чаевые и деньги за ту пару, и выскочил на улицу. Его увеселительные крики были слышны еще в сотне метрах от заведения.

Юноша-официант увидел, как пара уходит. Прибрал за ними и вернулся к стойке, где его ждал начальник — полноватый мужчина с седыми кудряшками, скрытыми за шапкой с эмблемой кафе.

Мальчик думал, что когда-нибудь, и ему удастся быть таким же счастливым, как эти двое. Найдет себе красивую блондинку или рыжую, а там — женится на ней и заведет мопса (бульдоги не нравились). Незримая тоска приблизилась к парню, заставило понура облокотиться о стойку.

Самый пик был утром. Днем, — когда большая часть горбатится на работе, в заведение заходила только молодая мама с новорожденным ребенком. Как бы то ни было, а ради таких посетителей, кафе и продолжало работать. Неизвестное, для работников, счастье наполнялось с приходом этой дамы и ее ребенка.

Сегодня такой же заказ — суп-кашица для ребенка, а для себя — бифштекс с пюре.

Мама готовила деньги, она любила расплачиваться сразу. Сегодня малыш какой-то нервный. Он дергал своей маленькой рученькой рукав кофты мамы, из-за чего, слегка, ее нервировал. Она сказала молодому официанту, что сейчас даст деньги, но сначала — утихомирит свое маленькое «чудо».

Мама вытащила из кошелька монетку. Сверкающая в солнечных лучах денежка оказалась в руках малыша. Он вертел ею, пока мама расплачивалась за заказ.

В глазах, еще маленького, мальчика, который, не мог ходить на горшок самостоятельно, мелькнули искры… понимания? Он увидел, как мама отдает деньги, взглянул на монетку, повертел в последний раз и протянул маме. Молодая мама улыбнулась своему малышу, взяла монетку и положила ее в карман.

Пузач ушел делать заказ на кухню, оставив паренька наблюдать за женщиной и ребенком. Они играли, показывая ладонями всякие фигуры животных.

Мальчик-официант присмотрелся через свои очки для близоруких, на ладони женщины, в особенности, на правую. Ровные ногти, покрашенные лаком. Мягкая кожа. А где кольцо? Раньше как-то не приходилось, или не хотелось, смотреть на ладони женщины, у которой есть ребенок, а значит — должен был быть муж. Безымянный палец маскировался среди своих братьев. Но бледная линия на перстне дала понять, что у малыша нет полной семьи. В чем причина? Нежеланный ребенок или, просто, такова судьба — оставить бывшую жену с ребенком? Не хотелось об этом думать. Сердце сдавливает от одной лишь мысль о таком. Ладно, проехали, пора взять поднос с заказом, отнести его вдове с карапузом, вернуться к стойке, и ждать, пока появится кто-нибудь ещё.

Вечер. Одно слово, а помещение пропитывается новыми ощущениями. Материнская любовь и забота улетучиваются, когда сумерки спускаются на города, а в дверь заходят знакомые лица.

Подростки любили сидеть в кафе в вечернее время суток. В такой период жизни, сидя где-то в компании друзей, подружки или бойфренда, чувствовалась какая-то мистика, даже не мистика, а неописуемое чувство, которое так и говорит: «Это лучшие годы жизни, поэтому, будьте сообразительней, возьмите эти годы в свои руки и проведите их так, чтобы потом вы не удивлялись, почему у ваших родителей все было ярко и весело, а у вас… вот так».

Пока другие тусовались в клубах, употребляли спиртное, а потом думали, как все объяснить родителям, эти подростки приходили сюда. Девушка и парень. Вряд ли их связывало что-то большее, чем дружба. Они усаживались в углу, так, чтобы свет фонаря на улице падал под правильным углом. У парня фотоаппарат, а у девушки — нетбук. Для одной лишь работы — самое то.

Яркая вспышка захватывала лицо девушки во время работы, а парень — улыбался, говорил, что недостаток ее в том, что она не умеет фотографироваться. Однако ее это не волновало. Она умела многое, а если и нет, то училась.

Парень-официант держал в руке блокнот и, дрожащей рукой, записывал заказ: что-нибудь диетическое для девушки и, что-нибудь жаренное для парня.

Заказ записан коряво. Проклятая дрожь, как во время лихорадки!

Фотограф выбирал разные ракурсы, присматривался к обстановке, которая окружала девушку, говорил, какую эмоцию показывать (какая угодно, чтобы взгляд не был направлен в объектив). Это заставляло девушку смущаться, скрываться за монитором. Нескончаемое щёлканье клавишами было похоже на музыку. Оно успокаивало, будто убаюкивало дрожь в руках. Интерес, к тексту на мониторе, рос все сильнее и сильнее.

Заказ скатывается с ладоней на стол. Официант одним глазком посмотрел на экран. Рецензия на какой-то фильм. Критик? В таком возрасте? Ну, надо с чего-то начинать. В принципе, как и юному Питеру Паркеру, который вокруг да около, щелкает девушку.

С момента завершения написания — заканчивалась и фотоссесия. Подростки уплетали все за обе щеки. Не кормят что ли дома?

Небольшие чаевые лежали на столе. Мальчик-официант взял их и засунул в джинсы.

Подходила к концу его смена.

Ночь опускалась над кафе и его работниками.

— Останетесь здесь, — обратился мальчик-официант к своему пузатому начальнику, — будете работать один?

— Да, — ответил тот, почесывая подбородок. — Ведь ночью, приходят те, кто любят тишину в помещении и за окном.

— Кто же это «те»? — не понял мальчик. Не спрашивал ни разу, а тут захотелось, прямо сегодня, в этот вечер.

— Писатели, — величественно ответил пузач, — им всегда нужна не естественная обстановка. Правда, таких сов, у нас мало в заведении, но, все же, есть. Они придут с минуты на минуту. Будут писать, делать заказы. Писать и есть. Есть и писать. И, по секрету, — пузач наклонился к мальчику, — я у них что-то вроде критика. Первым читаю и оцениваю. Я с них полцены беру, если мне нравится их произведения.

— Здорово, — восхищался мальчик. — А… — он не знал, стоит ли, разрешат ли. — Могу я остаться на ночную смену. Хочу увидеть этих людей не через книги, а своими глазами.

— Писателей не видел?

— Только по картинкам, но, как они пишут — не доводилось.

Начальник посмотрел на мальчика теплым взглядом, ведь он сам был таким — любопытным, удивлялся многим вещам и многих не видел.

— За ночную платить не стану, — дал условие толстяк.

— Хорошо! — мальчик надел фартук и шапочку.

И так они ждали вдвоем посетителей-сов, чьи головы набиты идеями, которые появлялись из неоткуда и выходили на бумагу или монитор ноутбука.