Иголки с нитками

Многие мои ровесники сегодня ностальгируют по советскому прошлому. Их память глушит воспоминания о неблагополучных симптомах той эпохи, как когда-то КГБ — «Голос Америки». Понятно, что молодость вспоминается только в розово-сиреневых тонах, но, должна сказать, что и в период застоя партия и правительство не особо потакали народным чаяниям.

Самой наболевшей проблемой в те времена являлся тотальный дефицит товаров народного потребления. В частности, оснащение привлекательным гардеробом требовало от среднестатистического гражданина мобилизации всех жизненных сил.

Продукция отечественной легкой промышленности скорее выделяла недостатки, чем подчеркивала достоинства. Надев шедевр от советской швейной фабрики, самая изысканная женщина моментально приобретала вид замученной жизнью шпалоукладчицы. Джентльмены, рискнувшие примерить мужские костюмы производства «Большевички», обзаводились эффектным горбом, а обладатели пальто от местной фабрики могли спокойно пережить пулеметную очередь в упор — дубовая ткань не уступала защитными свойствами бронежилету.

Игнорируя уродливый доморощенный текстиль, народ выстаивал многокилометровые очереди за импортом или переплачивал огромные суммы спекулянтам.

Те, кто не осиливал долгосрочную осаду магазинов или ломовые цены у перекупщиков, обзаводились конкурентоспособными прикидами в швейных ателье. Там могли пошить вполне достойную вещь, и к зарекомендовавшим себя портнихам записывались в многомесячные листы ожидания.

К счастью, в нашей семье все женщины умело обращались с иголками и нитками, и мне не приходилось изводиться вопросом «что надеть?», потеснившим с первых позиций «что делать?» и «кто виноват?».

В детстве нас с сестрой обшивала бабушка, но душа требовала реализации собственных идей, и я потихоньку стала учиться шить сама. Сначала от моей креативности страдали только куклы, но потом я вошла в азарт и замахнулась на тщательно охраняемую бабулей швейную машину.

Подождав, пока бабуля зависнет по хозяйственным делам или на обсуждении дворовых сводок, я проскальзывала в святая святых — огороженный ширмой уголок для шитья, и там, как первые шаги, пробовала сделать первые стежки. Швы ложились вкривь и вкось, ткань под лапкой дыбилась взбесившимся парусом, а иголка подленько скакала по моим неловким пальцам. Но я стоически перетерпела период дрессуры и на вполне приличном уровне освоила непростое портняжное искусство.

В период, когда бывшие советские республики вояжировали из светлого социалистического настоящего в загнивающее капиталистическое будущее, проблема с одеждой была все так же актуальна. Рынок пестрел кричащими расцветками китайского барахла, а на качественные вещи цены взлетели до немыслимых высот.

Одновременно вздорожали и продукты. В один прекрасный перестроечный день обнаружилось, что на заработок проектировщика я могу позволить себе роскошный выбор — 200 грамм сыра или два с половиной яйца. В месяц.

Аппетит соответствовать зарплате не желал, и у меня зародилась идея — вспомнив комплименты, расточаемые соседками и сотрудницами моим собственноручно пошитым нарядам, я решила превратить хобби в способ отъема денег у населения.

Для реализации задуманного я срочно состряпала себе новый рекламный прикид — шикарное платье с драпировкой, и походкой манекенщицы вышла на улицу. Усиленная ниспадающими складками рельефность спровоцировала несколько дорожно-транспортных происшествий, но затея удалась.

Первой, возжелавшей таких же оваций, стала наша соседка — сухопарая брюнетка. Она остановила меня, и, после сорокаминутной увертюры, посвященной незавидной доле возрастной незамужней женщины, попросила сшить ей такое же платье.

Мы договорились об оплате, и я быстренько сотворила аналог, напустив побольше драпировок там, где у бедной женщины вместо выпуклостей были впадины.

По невероятному стечению обстоятельств, субтильная дама в день премьеры платья познакомилась с приятным во всех отношениях мужчиной и приписала долгожданный успех своему неотразимому наряду.

По городам и весям понесся слух, что портниха из 27 квартиры создает прикиды, мистически притягивающие удачу. И случилось это как раз накануне выпускного.

На следующий день после триумфа первой клиентки наш дверной звонок разразился требовательной трелью. Я открыла и увидела на пороге сварливейшую соседку с первого этажа с дочуркой — выпускницей, обладавшей симпатичной веснушчатой мордашкой и хитрющим взглядом. Увидев эту парочку, я подавила рефлекторный порыв сигануть в окно, вымучила улыбку и спросила, чем обязана.

Усатая маман втолкнула чадо в квартиру и твердо заявила:

— Моя дочь должна быть самой красивой на выпускном! Вот тебе ткань, но учти — если испортишь, — тут кустистые усы и брови ласковой посетительницы встопорщились от одного предположения такой возможности, — Я тебя закопаю! И сделай ей юбку покороче, чтобы Каренчик из восьмого блока наконец пришел к нам свататься! А то другие замуж выходят, а моя скромница все дома сидит!

Я посмотрела на невинное несовершеннолетнее создание. Всему двору было известно, что оно перекидывается пламенными взглядами отнюдь не с ангельски прелестным девственником Каренчиком, постоянно льнувшим к сильным мужчинам, а с отцом двоих детей Арутиком, с пятого этажа.

Но это был не самый большой ее недостаток — девушка была коротконога и сутула. Я загрузилась мыслью, как пошить мини, чтобы не отпугнуть потенциальных и действующих поклонников видом кряжистых ног, и села за эскиз.

Не согласовав фасон с заказчицами, три раза перекрестилась и раскроила доверенную мне ткань, добавив к ней лоскут органзы в тон. Но результат того стоил.

Когда маман с дочерью явились на первую примерку, на случай внештатной ситуации мной был предусмотрен план отступления на кухню, со свежеустановленным на двери амбарным засовом.

В состоянии полной боевой готовности я наблюдала за примеркой, стараясь отодвинуться подальше от тяжелой мамашиной длани. Потом осмелилась взглянуть на скандалистку, чтобы понять, надо ли мне спасаться, и увидела усатое лицо, расплывшееся в довольной улыбке.

Платье было длинным и визуально стройнило девушку, но от линии чуть выше колен по подолу я проложила несколько полос из прозрачной ткани, сквозь которую ножки просвечивали в самых выгодных ракурсах.

Я выдохнула и встала по команде «вольно». Каренчик будет наш!

Через некоторое время я узнала, что Каренчик все-таки женился на хитрой мордашке, и счастливая пара вскоре заимела ребеночка, во всем, за исключением веснушек, похожего на детей Арутика.

После первых громких успехов я обзавелась достаточным числом клиентов и не простаивала без заказов. Зимой и летом ко мне шли женщины, желавшие получить платье-талисман, а я, по мере сил и способностей, старалась воплощать их пожелания.

В один прекрасный день моя карьера достигла пика — ко мне собственной персоной заявилась жена местного крутыша в сопровождении дочери и невестки. Пожилая женщина с брезгливо поджатыми губами великодержавно мне кивнула и протолкнула в дверь двух упитанных дам, рисковавших в ней застрять. Я оторопело наблюдала, как шарообразные фигуры под конвоем мадам молча прошли в комнату, бедранув роскошными ляхами помешавший им шкаф, и плюхнулись на жалобно заскрипевший диван. Опечалившись судьбой еврокнижки, не рассчитанной на такие седалища, я поинтересовалась причинами широкомасштабного вторжения.

Мамаша семейства, не разжимая губ, представилась и сообщила, что они приглашены на свадьбу и им нужны новые платья. А из готового они при всех своих деньгах ничего купить не могут — девушки выросли из габаритов, охваченных серийным производством.

И теперь на их размер в продаже имеются только старушечьи платья — тут, пригвоздив презрением мрачный магазинный ассортимент, мадам вывалила на стол отрез черного атласа. Я поперхнулась и вопросительно посмотрела на нее. Она вновь величественно кивнула и объявила:

— Платья будут вот из этого и они должны быть скромными и одинаковыми!

Представив двух пампушек на свадьбе в убранстве, более подобающем лошадям, впряженным в катафалк, я взвыла и от заказа отказалась.

Мать семейства строго мне попеняла и сообщила, что заплатит любые деньги. У нее их куры не клюют, и она может пойти к любой другой портнихе, но ее устраивают только мои модели. Они выглядят богато, но не вульгарно. Платит втройне, лишь бы я взялась!

Чувствуя, что женщина эта с сюрпризом, я вновь попыталась отбрыкаться, но тут к соло мадам присоединился дуэт потенциальных клиенток. Они слезно упрашивали меня, и, почувствовав жалость к двум пущенным на откорм женщинам, я сдалась.

Попробую изобразить для них нечто, более или менее подходящее для свадьбы. При такой ткани выбор фасонов не велик, но в моей голове уже зрел план.

При раскрое оказалось, что материала для задуманного не хватает. Скупая мадам явно не прочувствовала тему несоответствия ее девочек модельным параметрам, но путем хитрых манипуляций мне все же удалось раскроить и подготовить платья для первой примерки.

На следующий день я планировала отдохнуть, но ко мне ворвалась соседка-подружка Марина и завопила, что у нее свидание, а на предназначенной для такого случая юбке разошелся замок, и вообще, ей давно пора иметь обновку, а то я всем шью, а ее игнорирую. И продемонстрировала предназначенный для юбки черный трикотин.

Я поняла, что сопротивление бесполезно, отслужила панихиду о несбывшемся отдыхе и забацала ей юбку, притачав снизу волан и украсив шов вставками из черного атласа. Потом подумала, и руликом из того же атласа изобразила кокетливый полуцветочек с блестящей пуговицей посередине. Получилось нарядно. Подружка, забежав на следующий день, завизжала от восторга и понеслась налаживать свою личную жизнь. А я погрузилась в раздумья, какой же будет реакция семейства нуворишей на первой примерке.

Толстушки не заставили себя ждать и вскоре заявились — вновь под выпасом властной мадам. Я предусмотрительно передвинула шкаф, и они беспрепятственно достигли дивана, который заранее испуганно сжался. Дамы опять с размаху приложили на него свои телеса и выжидательно уставились на мою скромную персону. Я метнулась в другую комнату и вынесла им заготовки.

Сначала мы с мадам упаковывали дочь, натягивая на нее платье, как чехол на танк. На пару секунд застряв внутри, она по-детски заголосила, но, с нашей помощью, просунула голову в вырез и уставилась на нас бессмысленным взглядом. Я расправила платье, застегнула молнию и повернула страдалицу к зеркалу.

Пока она разглядывала себя, я любовалась на свою работу. Вертикальные линии сделали силуэт полегче и повыше, длина под колени открывала довольно стройные ноги, а мрачный черный фон разбавляли кантики и эффектный вышитый воротник из желтого атласа. Моего, заметьте! Полная женщина казалась стройнее и моложе, и даже вечно недовольное выражение лица испарилось, явив вполне приятное свеженькое личико.

Платье невестки имело другой фасон, но такой же успех. Я прыгала от восторга, довольная результатами своих ночных бдений, а троица посетительниц наперебой пела мне хвалу.

Через день после удачной примерки я сложила готовые платья с оставшимися лоскутами в пакет и отдала их нетерпеливым заказчицам, предвкушавшим успех на светском рауте местного значения. Казалось бы, все были счастливы.

Но очень скоро мадам снова нанесла мне визит. Ее вечно скукоженное лицо теперь и вовсе собралось в куриную гузку. За ней молчаливой крупногабаритной тенью маячила невестка.

В ответ на мой удивленный взгляд она вытрясла из пакета на пол отданные мной лоскуты и спросила:

— А где оставшаяся ткань?

Я изумленно уставилась на нее и сообщила:

— Это все, что осталось.

— Да? А кто Марине на юбку поставил вставки из нашей ткани? — меня буравили маленькие злобные глазки с прокурорским прищуром, — Ты сшила из нашей ткани еще одну юбку и продала! Так не шьют, — и она взметнула руками лежащие на полу лоскуты, — Чтобы от огромного отреза остались только обрезки! Воровка!

Я женщина темпераментная и долго не думаю. Открыла пострадавший шкаф, взяла полученные накануне деньги и кинула их в кучу лоскутов.

— Забирайте свои деньги и уходите.

Не привыкшая к такому обращению мадам затряслась от злобы и завопила:

— Я не нищая, чтобы кланяться за деньгами! Если мне надо будет, от тебя и следа не останется! Ты знаешь, кто мой муж? Я все здесь держу, все в моих руках. А ты!.. Ты пустила наш отрез на юбку этой шалаве Марине! Ты знаешь, что мой сын с ней встречался, пока я его не женила на приличной девушке? И что он до сих пор к ней мотается?

Сравнив в уме красивую, но безнадежно растолстевшую и угасшую невестку с озорной и симпатичной Мариной, я осознала глубину проблемы и опять полезла в шкаф. Вытащила оттуда свой лоскут черного атласа, из которого нарезала вставки на Маринкину юбку, и продемонстрировала его истеричке.

— Это мой отрез. Смотрите! Видите, что детали выкроены из него?

На лице мадам появилось откровенное разочарование. В поисках поддержки она оглянулась на невестку.

— Маргарита, хоть ты ей скажи, что она воровка! Своровала твой лоскут, чтоб сшить юбку, в которой эта дрянь Марина будет вертеть хвостом перед твоим мужем!

Маргарита тяжело сопела и прятала лицо.

— Ты тупая корова! Двух слов связать не можешь, — по — садистки прошипела ей свекровь, — Лучше б я женила сына на Марине, она хоть и нищая, но зато шустрая. И не жрет целый день!

Невестка разрыдалась.

Этого я уже вынести не смогла. Подошла к двери, открыла ее настежь и четко проартикулировала:

— Жду ровно минуту, чтобы вы освободили помещение. После этого звоню в милицию.

Мадам одарила меня испепеляющим взглядом и вышла, обронив с усмешкой:

— Милицию она позовет… Здесь все менты мои! И поселок мой! И тебе здесь не жить, дрянь!

Зареванная невестка, не поднимая головы, последовала за ней. Я закрыла дверь и в изнеможении уселась на пол рядом с кучей из лоскутов и денег. У меня был стресс, усугубленный мыслью, что пришлая портниха, перебивающаяся жалкими заработками, против местной мафии не выстоит.

Два последующих дня я прикидывала варианты спасения от мести обезумевшей тетушки. Чтобы не напороться на местных бандюков, почти не выходила из дома, отшивала всех клиентов и открывала двери только проверенным людям.

На третий день в дверь без предварительной договоренности позвонили. Я вооружилась металлическим совком, посмотрела в глазок и… открыла. В квартиру зашла грустная Маргарита в сопровождении симпатичного мужчины. Традиционно не здороваясь, она обогнула мою персону, прошла в комнату и нанесла еще одну травму многострадальному дивану. Мужчина пристроился рядом.

— Это мой муж, — робко начала беседу Марго.

— Бедная девушка, — подумала я, — Видимо, ей здорово достается от такой милой свекрови.

Тут в разговор вступил муж.

— Маргарита рассказала о том, что произошло. Я поговорил с отцом, он обещал не преследовать вас. И убедил в этом маму. Мы приносим наши извинения.

Я кивнула в знак признательности, но не произнесла ни слова.

— Мы принесли отрез, чтобы вы сшили брюки для нашего малыша. Возьметесь?

Я посмотрела на карту области, на которой выискивала себе новое пристанище и, еще не совсем освоившись с неожиданным поворотом событий, растерянно квакнула:

— Может, чаю?

Супруги шумно выразили согласие.

Я вышла на кухню.

— Я помочь! — сказала Маргарита и последовала за мной.

— Благодаря вам я поговорила с мужем, — тихо прошептала она мне на ухо, — Ведь я до сих пор думала, что он любит Марину. А на мне женился только потому, что так захотела его мама. Но он сказал, что между ними давно все кончено. Свекровь просто шантажировала меня. Я больше не ревную его. И не боюсь ее. Я знаю, что он любит меня и не прогонит. Теперь у меня есть настроение похудеть. Вы не могли бы сшить мне платье на два размера меньше, чтобы у меня был дополнительный стимул?

Мой безудержный хохот разнесся на весь обшитый мной бандитский околоток.