Годовщина

Сколько там? На часах еще 8-54, а телефон уже разрывается, чтоб его… Кристинка, спасибо за кофе. Чудно выглядишь сегодня, прямо зайка. Ну, вот, чуть что — сразу «пристаете». Что, мне уже и секретарю комплимент сделать нельзя? Черт, настойчивый кто-то попался, трезвонит и трезвонит. Ладно. Алло! Да, это я. Да, узнал, Семен Степанович. Предоплата за что? Да, конечно, платили. Что Вы, как можно? Не может быть, у нас все документально подтверждено. Сейчая я Вас с бухгалтерией соединю. Кристин, переключи на бухгалтерию, пускай сообщат номер платежки…

…Да, моя милая, сегодня ровно 15 лет, как мы с тобой женаты. Я ничего не забыл. Полупустой вагон метро, время к полуночи, а я еду домой, проводив Анжелу после кино. Она была очень похожа на свое имя, моя тогдашняя подруга: такая же вычурная и жеманная. Станция, люди выходят, заходят… я даже не смотрел по сторонам, сидел весь в своих мыслях. И тут вагон резко трогается, и что-то ярко-алое мелькает перед моими глазами. Твой любимый платок, ты носила его почти как пионерский галстук. Странно, но тебе шло. Тебе вообще шло все, что ты ни надевала.

До сих пор удивляюсь, как я тогда успел среагировать и не дал тебе упасть. Вернее, дал, но не на пол, а на мои колени. И тут ты оборачиваешься и ехидненько так: «А вот теперь Вы, как порядочный молодой человек, обязаны…» И я без всякой задней мысли произношу одновременно с тобой: «…на мне жениться!» И оба ржем, как малолетки — а весь вагон на нас смотрит и улыбается…

Миша, зайдите ко мне. Нет, не по поводу отчета по продажам. Садитесь, Михаил Анатольевич. Вам не кажется, что вы засиделись у нас в должности менеджера? Какое заявление, Миша, Вы о чем? Никто Вас увольнять не собирается. Да, я наслышан, как Вы вчера с нашим главным бухгалтером э-э… весьма энергично выясняли производственные отношения. И что Вы думаете о ней и ее родственниках, тоже знаю, в очень красочных подробностях. Упаси Бог, никто не настучал — Вы так громко об этом разговаривали с Машей прямо под окнами моего кабинета, что я своего собеседника по телефону слышал хуже, чем Вас. Но речь не об этом. Как насчет того, чтоб возглавить отдел сбыта? Нет, не шучу. Подумайте-подумайте. Только долго не раздумывайте, а то у Машеньки тоже неплохие шансы на эту должность. Весьма толковая девушка, весьма, хоть и опыта у нее поменьше. И, кстати, в ее отношении я бы на Вашем месте тоже особенно не раздумывал — это так, между нами, мужиками.

…Ты предложила не ждать автобуса, а прогуляться от метро пешком. Я был только за. И когда мы в половине пятого наконец подошли к твоему подъезду, все остальное было уже неважно.

— Тебе завтра во сколько?

— К девяти на работу.

— Я правильно понял, что у нас больше трех часов?

— Будешь задавать глупые вопросы — выставлю вон.

— А если ты будешь хамить старшим — получишь по заднице.

— Это кто тут старший?

— Я, естественно. На целых два месяца, пять дней, три часа и 28 минут.

Кристина, отправьте, пожалуйста, факс N— скому филиалу. Задрали они уже своей простотой, ей-богу. Сидят, как Емеля на печи, и думают, что прибыль сама к ним приплывет. Ага, прибежит. Конкуренты вон уже седьмую точку в регионе разворачивают, а эти все на «снижение платежеспособного спроса» жалуются. Зла не хватает на этих умников.

Мы не планировали свадьбу заранее. Просто гуляли по набережной. И ты не сразу поняла, почему я вдруг спросил: «У тебя паспорт с собой?»

Через десять минут мы уже стояли перед замшелой тёткой-регистраторшей и уговаривали ее, совершенно обалдевшую от такой наглости, расписать нас прямо сейчас. Напустив на себя бравый вид ветерана трёх афганских и одной чеченской кампании (или наоборот, кто там разберет?), я втирал недоверчивой мадам про горячие точки и увольнительную на один день, про «меня убьют, и Вы будете виноваты» и про суровую солдатскую любовь, которой не страшны пули и бюрократы. И уже почти уговорил, когда эта гарпия, заглянув в мою паспортину, с довольной гримасой проскрипела: «А у Вас паспорт просро-очен!»

Нас записали в очередь на март. Ты сказала, что это к лучшему: мол, весна — пора любви. А я сказал, что это попсовые штампы и что я поклонницу попсы замуж не возьму. За что и получил дамской сумочкой по голове. А потом был вечер. И ночь…

Кристина, если мне будут звонить — я на дальнем складе, пусть ловят по мобильному. Если что здесь нужно будет, набирай меня. Часа через два буду. Не скучай. И в игрушке своей дурацкой звук можешь снова врубить. Да знаю я, знаю, во что ты играешь. Не бойся, не сдам.

Когда ж он кончится, этот снег? Весна на дворе. Ручейки должны быть, солнышко, птички и все такое. Ага, солнышко… утром еле откопал свой пепелац. Пока доехал, три ДТП видел, а в одном чуть было не поучаствовал… Екарный бабай, куда ты прешь, водятел! Спокойно, Андрюха, спокойно — у тебя сегодня праздник, береги нервы. Так, желтый-зеленый… поехали.

Катюшка родилась через полтора года после свадьбы. Странно, но из нас двоих если кто и волновался во время беременности, то это я. А ты была спокойна как слон («как толстая беременная слониха» — издевался я) и улыбалась этой своей загадочной улыбкой «из глубины, не пойми откуда». Такой безмятежной, что эта безмятежность передавалась и мне.

И только однажды в это время ты меня удивила. Я вернулся домой чуть раньше обычного с хвостатым, янтарного цвета ананасом под мышкой, и мы учинили небольшое пиршество в маленьком семейном кругу. А по радио — эта песня… кто ж ее поет-то?

Свет твоей любви мне прольётся золотым дождём,

Звёздами сиять будет долго в небесах.

Нам не суждено было счастье разделить вдвоём.

Свет твоей любви навсегда в моих слезах.

И тут я, совершенно обалдевший, вижу, что у тебя тоже на глазах слезы.

— Ты чего? Ну расстались они, ну не судьба. Другого найдет.

— Нет, Андрюша. Не просто расстались. Он умер. Эта песня — про смерть. Не чувствуешь?

Я только пожал плечами.

Кристиша, меня не спрашивал никто? Из бухгалтерии? Перезвонят сами, не маленькие. Нет, не буду — я по дороге перекусил, в кафе заехал. И чай не надо. Так, ну вот вам и звонок. Да, Виктория Леонидовна? И что? Нет, с Мишей, пожалуйста, разбирайтесь сами. Что требует? Ну да, наверное, не положено — ну так докажите ему, он же не специалист в вашей бухгалтерской документации, ему главное, чтобы продажи росли. Спокойненько убедите его и все. А еще лучше — с Машей из сбыта поговорите по душам и все ей объясните. Да, через нее будет проще, она и его уговорит, если что. Откуда-откуда — от верблюда. Директор, между прочим, на то и директор, чтобы все замечать. Работа у меня такая. Да, и Вам всего хорошего, до свидания.

У Катерины — твои глаза. И голос. И, наверное, ты в ее возрасте тоже была такой — непоседливой веселушкой, вытворяющей самые изощренные мелкие пакости с самым что ни на есть невинным видом. Я как-то грозился расспросить у твоего отца о проделках моей ненаглядной в детстве, да так до сих пор и не собрался. Все не до того как-то было с твоим Петровичем — банька, рыбалка, дачу вот перестроили, надо бы сарайчик обновить. Ну а за рюмашкой после трудов праведных, ясно дело, и вовсе не до того.

Помню, года четыре было Катюшке. Мы с дедом тогда, честно скажу, хорошо приняли. И вот подходит это чудо малое и просит у нас попробовать беленькой. Мы: то, да сё, да детям нельзя. А она: а если не дадите, я бабушке расскажу, что вы опять «назьялись как свинки». Мы как сидели, так под стол и съехали. Петрович потом теще грозился башку свернуть, если будет еще при ребенке болтать что ни попадя.

Кристин, ты что, домой? Ах, ну да, рабочий день уже минут десять как кончился. Нет, я еще кое-чего тут поделаю, но тоже скоро пойду. Удачной охоты, котенок. Что, я издеваюсь? Да я, можно сказать, от всей души… Ладно, хорошего вечера. До завтра.

Заехать в гипер. И не забыть зайти в цветочный киоск, тот, что на втором этаже. Там у них всегда бывают ирисы. Твои любимые фиолетовые ирисы. И Катюше они тоже нравятся. Вы и в этом похожи, красавицы мои.

Для служебного пользования. Расшифровка черного ящика самолета ТУ-154, выполнявшего рейс **** от 17 августа 2007 года по маршруту **** — **** (фрагмент).

— Крен велик! Убавь крен!

— Не могу, скорость большая!

— Твою мать! Ты что творишь! Не видишь, что ли?

— Выправляй, выправляй!

— Скорость! За скоростью следи!

— Крен выправляй! Не торопись! Потихоньку!

Би-и-и-и-ип!!!

— Там в салоне паника уже!

— Да и хрен с ними. Высоту, высоту держи!

Би-и-и-и-ип!!!

— Все, б… П… ц!

Конец записи.

Ну и сугробы, весна называется. Кое-как припарковался. Закрыл, вышел, нажал. Пискнула сигнализация. Ничего в машине не оставил? Так, все с собой. Слава Богу, кончился этот день. Я приехал к вам, мои дорогие. Мои самые любимые женщины, Надька и Катюшка. И нежные, фиолетово-хрупкие ирисы — это вам.

Чугунная калитка негромко скрипнула, пропуская мужчину внутрь. Букет ирисов занял свое место в тяжелой каменной вазе. Мужчина стоял, прислонившись к ограде, и молча смотрел в чернильно-синее, в клочьях серых облаков, небо. А снег все падал и падал: на него, на ограду, на камень из темного гранита, на котором теперь были видны только даты:

11.04.1973 — 17.08.2007

10.09.1996 — 17.08.2007