Газированное молоко

Мне было шесть лет, когда мать привезла меня в Узбекистан. Родители работали на ташкентском авиационном заводе, а я жила вместе с бабушкой в маленьком северном городке, пока они на новом месте решали жилищный вопрос. И вот решили, но как-то странно.

Очутившись в незнакомой квартире, я не нашла папиных вещей. Лишь в глубине шифоньера среди платьев одиноко висела его рубашка с модным узором. Сидя на подоконнике, я следила за тем, как тени от облаков ползут по далеким горным вершинам, и страдала от того, что меня лишили привычного мира. Вместо серебристой ивы под окном рос неказистый миндаль. Совершенно не верилось в то, что весной он превращается в ярко-розового фламинго.

Несмотря на жару, я все время болела, хотя дома в двадцатиградусный мороз могла часами бегать на улице и есть на спор снег. Где-то на третью неделю я шлепнулась в обморок. Сидела-сидела на краю песочницы и — хлоп! — завалилась на бабушку-соседку, выгуливающую румяного внучка.

— Надо что-то делать, — расплакалась мама, когда соседи доставили меня домой.

В детской поликлинике, переполненной черноволосыми смуглыми детьми, которые сидели прямо на полу, потому что все стулья были заняты черноволосыми смуглыми женщинами, маме сказали, что меня нужно поить молоком.

Я возненавидела врача и магазин, в котором мама покупала картонные пакеты с белой жемчужиной природы. Именно так этот напиток назывался в стенгазете, которая висела в кабинете участкового педиатра.

— Ася, смотри, какая вкуснятина! — мама ставила передо мной дымящуюся кружку.

Вдоль глиняных стенок плавало растопленное масло. Я брезгливо морщилась: скоро поверхность подернется пленкой и тогда «жемчужина природы» станет совсем отвратительной на вкус.

— Ты будешь пить или нет? — мама открывала раунд.

— Нет!

Говорить я старалась сквозь зубы, потому как возле рта ждала ложка, наполненная молоком. Мама была настроена по-боевому, но после нескольких минут борьбы ее терпение иссякало. Нужно было только выбрать верный момент: ни раньше, ни позже — чтобы нанести решающий удар:

— Папа бы не стал меня пичкать такой гадостью!

Кружка оказывалась в раковине, и белая жемчужина с бульканьем утекала в слив. Счет: один — ноль в мою пользу.

Вечером, лежа в кровати, я слышала за дверью плач, и мне становилось стыдно. Я говорила себе, что завтра обязательно выпью пару глотков, но на следующий день все повторялось. Молоко я не любила, и пересилить себя не могла.

— Ай-яй-яй-яй, — Салим, торговец фруктами, хитро смотрел на меня. — Совсем, значит, не любишь молоко?

Я с неудовольствием оглядывалась на маму, рассказала уже, предательница.

— Ирина, вам надо сходить вместе в магазин на проспекте Мира. Там продают газированное молоко, — старый узбек улыбался, и морщины возле глаз становились глубже.

Хотя какой он был старый, не больше сорока пяти, но ведь и маме тогда исполнилось лишь двадцать семь, так что Салим казался мне стариком.

— Газированное? — не верила я. — А пенка?

— Никакой пенки, только пузыри, как в лимонаде.

Продуктовый магазин занимал первый этаж многоквартирного дома. За огромными витринами просматривался просторный зал: хлебный отдел, мясной, молочный, кондитерский. Красивые женщины в белых колпаках и халатах предлагали покупателям товар. Взяв маму за руку, я уверенно повела ее к стеклянным дверям.

— Бог мой, все выпила! — удивилась мама, когда я поставила на прилавок пустой стакан.

— Еще! — стерев пену с верхней губы, я требовательно посмотрела на нее.

— Один момент, — парень, который работал в кондитерском, расплылся в улыбке.

Голову покрывал завязанный пиратским способом платок. Флибустьер налил в емкость для смешивания коктейлей молоко и плюхнул два «совочка» мороженого.

Сплошное разорение, говорила мама. На самом деле, стакан молока, который ей удавалось каждый раз в меня запихать, делал ее чуточку счастливей. Я, и правда, перестала болеть, пошла в детский сад, а в скором времени даже накостыляла Вовке Жукову из нашего подъезда. Он сказал, что квартиру у моих родителей отберут, потому что они больше не живут вместе, а меня мама и папа поделят пополам.

Досталось ему прилично, Вовкина мать даже пришла разбираться.

— Так детки и катятся по наклонной, — ругалась она в коридоре.

Дальше мама ее не пустила. Она холодно смотрела на скандалящую соседку, пытаясь остановить поток ругани взглядом. Как ни странно, это подействовало.

— Безотцовщина! — хлопнув дверью, соседка вышла в полной уверенности, что в тридцатой квартире живут хамы, связываться с которыми себе дороже.

Я ждала нагоняя, но мама только сказала: «Пойдем обедать». На следующий день во дворе у песочницы появился папа.

— Привет, мелочь пузатая, — поздоровался он разом со всей ребятней, но подмигнул только мне.

Его тут же окружили мальчишки и девчонки. Они обхватывали его бицепс, а он по очереди поднимал их. Еще он умел интересно рассказывать о том, как строят самолеты.

— Классный у тебя батя, — сказал кто-то из мальчишек и в знак уважения ткнул меня под ребра локтем.

Перед сном, закрывая глаза, я повторяла: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» С потолка на кровать сыпались снежинки, и незаметно для себя я проваливалась в сон, в котором мама, папа и я шли по белой зимней улице. Таинственно светил фонарь.

— Пора! — будил меня мамин голос.

Если в детский сад идти только по бордюрам и ни разу не упасть, то «пожалуйста» сбудется. Если на прогулке найти десять камешков и закопать их под верандой, то «пожалуйста» станет правдой.

Мама перед встречей с папой задерживалась у зеркала. Карандашом «Ресничка» она подводила глаза. Темно-синие, словно драгоценные камни, они сияли, когда папа приходил, чтобы повидаться со мной. А он тянул время, «возвращая» меня маме. Вместо того чтобы попрощаться, родители прогуливались по тротуару. Изнемогая от любви, я шла между ними и думала, скоро все наладится. Воздух был наполнен солнечными бликами.

В тот день папа забрал меня из детского сада. Мама после работы училась на каких-то курсах и не успевала к закрытию.

— Ну что, по мороженому и домой? — сказал он, когда мы вышли из ворот.

Я вспомнила про газированное молоко.

— Что за магазин? — спросил папа.

Следующие два часа были наполнены самыми простыми вещами, но дело ведь не в этом, и они могут запомниться, как самое лучшее, что бывает на свете. Мы возвращались довольные и счастливые, в животах плескался молочный коктейль.

Еще издали увидели во дворе дома маму. Было в ее фигуре что-то тревожное.

— Где вы были? — заплакала она. — Я чуть не сошла с ума. Хотела в милицию идти. Как же так легкомысленно можно поступать!

Занятия на курсах отменили, и мама отправилась в детский сад, думая по дороге встретить нас. Она смотрела на папу. Слова, одно обиднее другого, разрушали хрупкое равновесие, которое установилось между ними.

— Это все я! — я дергала ее за руку, чтобы привлечь внимание.

Но родителей разносило все дальше и дальше, волшебное «пожалуйста» разбивалось вдребезги.

Родители вернулись в наш городок, разменяв ташкентскую квартиру на две однокомнатных. Началась раздельная жизнь.

Недавно, ожидая папу на углу Дмитрова и Елецкой, я увидела рекламный щит на тротуаре. На нем было написано: «Молочные коктейли, как в детстве!»

— Ася, привет, — папа взял меня под руку.

Вздрогнув от неожиданности, я посмотрела на него. Он все также красив, только на висках серебрится седина. Мелочью пузатой зовет теперь моих детей.

Не сговариваясь, мы идем по дороге. Падает мелкий, как крупа, снег. Ледяные зернышки хорошо видно на папином пальто из черной шерсти.

— Приезжай завтра к нам? — говорю я. — Будет яблочная суббота. Испеку пирог.

— Лады. Куплю мальчишкам мороженое.

Возле киоска, в котором продают молочные коктейли, он останавливается и достает бумажник. Видимо, какой-то звоночек звучит в памяти.

— Мама будет? — с притворным спокойствием интересуется он.

Даже сейчас, спустя столько лет, мне хочется увидеть их вместе. Я делаю глоток из стакана, который мне протягивает продавец и понимаю, что коктейль, хотя и вкусный, но совсем не такой, как в тот жаркий июльский день.