Dura Lex

Он существует! Абсурдно, дико звучит, но он действительно есть…

Месяц назад, отчаявшись найти хоть толику справедливости, я слушал рассказ друга о бандитском городе. Он отводил взгляд, словно не был уверен в собственных словах, но продолжал убеждённо доказывать, что нужный мне человек сейчас именно там. А под конец заметил, что искать преступника никто не собирается. Признаться, я тогда сильно возмутился. Как это не будут искать?! Вот так просто отпустят убийцу? Да и что это за город такой, где любой гад может спокойно отсидеться? Пить, жрать, спать без опаски… Бред! Пусть их там даже тысячи, но против армии и полиции шансов-то всё равно никаких. Ведь закон в стране всегда ценился превыше всего!

Наверно, наговорил сгоряча многое. Странно память устроена — упрямо хранит только факты, которые могут прошептать хотя бы пару слов в твоё оправдание. Остальные моменты быстро скрывает пепел забвения. Или вывернутся они вдруг таким боком, что всё одно ты правым окажешься. Потому и совесть у многих чистая всю жизнь. Но одно я запомнил точно — искать убийцу точно не будут. И дело тут не в мифическом городе, а в том, что кто-то очень не хочет, чтобы его нашли. Настолько сильно, что даже у честных полицейских в глазах появляется страх. Я хорошо видел его и чувствовал его смрадный запах… Не мог понять только одного — почему?

Занимая далеко не последний пост в Управлении, мой друг-полицейский знал больше, чем рядовой коп, но даже он не смог объяснить, где же находится этот чёртов бандитский притон. Сказал только, что смельчаки, пытавшиеся узнать правду, все как один бесследно исчезли. Достаточный повод, чтобы не возникло желания искать. И всё же друг ошибся. Один безумец нашёлся…

Обида за нелепую смерть брата — единственного родного человека — накрыла тогда с головой. И ещё злость, что всем глубоко плевать на чужую беду. Действительно, какой смысл переживать за незнакомого человека, если вчера пропал любимый кот. Свои проблемы, даже маленькие, всегда важнее…

Потом, когда колёсами мотоцикла было отмеряно тысячи километров дорог, боль притупилась. На смену пришла цель — единственное, что осталось в этой проклятой всеми богами жизни. Как вызов, как последний плевок в лицо холёных благополучием бывших сограждан. Наверно, не многим приходилось делать такой выбор: падать в бездну отчуждения или дальше купаться в болоте равнодушия. Я свой сделал и не жалею. Хоть и понимаю, что высокопарные слова способны только рассмешить обывателей. Их можно понять и простить — невозможно рассмотреть боль из окна дома, который даже судьба не отметила кошмаром. Нет повода — нет понимания. Можно орать, как муэдзин с минарета, а в ответ видеть только торчащие в небо задницы. Аминь…

Сент-Хорс встретил меня, как и десятки подобных городков — тихо и равнодушно. Даже собака, утонувшая в пыли возле порога в местную харчевню, вяло раскрыла пасть и выдала вздох вместо звонкого лая. С подобающим провинциальным гостеприимством вильнув хвостом. И внутри, по тем же законам, хозяин молча кивнул, упёршись взглядом в экран маленького телевизора. В таких местах обычно разговаривают только с хорошими знакомыми и теми, кто сам нарывается на неприятности. Но я научился узнавать главное, не нарушая принятых норм. Люди везде одинаковы.

Несмотря на утро, посетителей в кафе было мало: две девушки тихо пересмеивались за столиком возле выхода, в дальнем углу степенно жевал кусок яблочного пирога старик, периодически стряхивая крошки с бороды, да за стойкой какой-то помятый мужчина сосредоточенно разглядывал стакан с виски. Выбор небольшой, но кто знает… Время показало, что к цели можно приблизиться хотя бы на миллиметр даже там, где не ждёшь.

Я присел за стойку, заказал джин с тоником и, сделав маленький глоток, нарочито грохнул стаканом о столешницу. Грузный бармен недовольно поджал губы, но промолчал. С нервами у него всё в порядке, уважаю. Однако своего я добился — сосед вышел из ступора: одним махом допил виски и повернулся ко мне:

— Водка?

— Джин.

— Английское дерьмо, — скривился он, проведя ладонью по небритой щеке. — Лучше уж водка. Напиток для мужиков, а не для престарелых леди.

— Рановато для водки, — я вновь отпил, чувствуя, как рот обволакивает можжевеловая терпкость, — дел ещё много. Но вам могу предложить. Будете?

— Дел много, — хмыкнул он. — Понятно. А у меня вот никаких. Разве что надраться по-скотски в память о Тедди.

Фраза прозвучало зло. С надрывом, словно человек торопился избавиться от рвущихся наружу слов. Я кивнул бармену, и тот быстро наполнил стакан. Казалось, можно было бы с удовлетворением отметить его ненавязчивую расторопность, но я вдруг почувствовал тревогу. Когда день за днём встречаешься с разными людьми, осторожно выспрашиваешь, боясь лишним звуком или жестом себя выдать, поневоле начинаешь кожей ощущать опасность.

— Что случилось с Тедди?

Сосед опять залпом осушил стакан, закашлялся и просипел:

— Прирезали, сволочи, и зарыли на свалке как бродячего пса!

— Кто? Их поймали? — я опять кивнул бармену.

На сей раз он не торопился — медленно цедил водку в стакан и смотрел тяжело.

— Ага, разогнались! — отозвался мой собеседник. — Даже не пробовали! Мало ли на нашей свалке жмуров откопали. А сколько их там ещё лежит, одному богу известно.

— Как же…

— Не болтай лишнего, Зак, — неожиданно прогудел бармен. — Рассказываешь сказки, людей пугаешь. Иди-ка лучше домой, проспись. Второй день пьёшь.

Теперь он уставился уже на моего соседа. Бедняга Зак мгновенно протрезвел — он как-то сжался, неловко соскочил со стула и засеменил к выходу. Расплатившись, я выскочил следом, чувствуя между лопаток неприятный холодок от пристального взгляда бармена.

Упускать Зака нельзя. Друг-полицейский всё же успел кое-что рассказать. Нехотя и скупо, но дал информацию на двух пропавших, решившихся самостоятельно начать поиски. Следы обоих терялись где-то в этих краях. Именно поэтому я и оказался в Сент-Хорсе. И тут такая удача!

Далеко уйти Зака не успел — я догнал его метрах в сорока от кафе.

— Подожди! Что ты говорил про свалку?

— А тебе зачем? — взглянул он исподлобья. — Ничего интересного — старый хлам и свежее дерьмо.

— Нет, ты говорил о трупах.

— Лучше не лезь.

— Друг у меня пропал…

— Вот и не суйся, иначе составишь другу компанию.

Зак сделал было шаг в сторону, но потом обернулся:

— Свалку найти легко. Тут за день мусоровозы десятками проезжают, не ошибёшься.

Он хотел ещё что-то добавить, но только махнул рукой и нетвёрдо побрёл вниз по улице. Видимо, временное отрезвление прошло так же быстро, как и наступило. Как ни хотелось мне узнать больше о найденных на свалке телах прямо сейчас, я всё же решил не рисковать раньше времени. Если не умеешь выбирать правильный момент для вопросов, рано или поздно рискуешь лишиться языка. И скорее рано, чем поздно…

Оранжевые мусоровозы действительно проезжали через город с регулярностью рейсовых автобусов, и добраться до места не составило особого труда. Правда, я и тут подстраховался, стараясь оставаться вне пределов видимости. Два раза пришлось дожидаться на перекрёстках следующей машины, зато можно было не сомневаться, что меня точно никто не заметил.

Свалка поражала. Не размерами или каким-то экзотическим мусором, а… запустением. Кое-где виднелись новые отвалы, но их было подозрительно мало. Судя по тому, с какой частотой сюда приезжают машины, земля на многие акры должна быть покрыта метровым слоем свежих отходов. А тут сквозь полусгнившие остатки тряпок даже клочья многолнтней травы пробились.

От созерцания райских кущей для червей и жуков-падальщиков меня оторвал шум за спиной. Очередной мусоровоз, натужно взревев мотором на небольшом подъёме, проезжал мимо. Стоп! А где те машины, которые привели меня сюда?! Или они возвращаются другой дорогой, или разгружаются точно не здесь. Я торопливо вернулся к мотоциклу…

Старая свалка осталась далеко позади. Хорошо укатанная грунтовая дорога часто петляла пролеском, и мне удалось приблизиться к машине вплотную, не рискуя себя обнаружить. В какой-то момент я настолько увлёкся преследованием, что практически упёрся колесом в задний бампер мусоровоза. А ещё через несколько минут едва не поплатился за легкомыслие.

Машина неожиданно остановилась. Из-за резкого торможения мне пришлось «поцеловать руль». Хоть ума хватило не заорать от боли, а заглушить двигатель и завести мотоцикл в кусты. Благо, как раз в этом месте они плотной стеной подступали к самой обочине, а работающий мотор мусоровоза заглушил треск веток. Обошлось, хотя сердце ещё долго колотилось чуть ли не в горле. Интересно, в спокойной обстановке удалось бы повторить такой трюк?

Зачем же он остановился посреди леса? Уж явно не для того, чтобы опорожнить оранжевого монстра. Может, червяка своего решил на волю выпустить? Тогда ухо надо держать в остро — как бы отмываться потом не пришлось.

Машина, наконец, подалась вперёд, и причина задержки в буквальном смысле вылезла наружу в виде двух человек с автоматическими винтовками в руках. А мусоровоз медленно прополз через арочный проём в заборе из колючей проволоки. Вот это да! Это что же за свалка такая, если её прячут и охраняют не хуже военной базы! Нет, я должен обязательно увидеть, что там прячут внутри.

План родился мгновенно, но до начала его осуществления пришлось изрядно отлежать бока. Как назло, погода стояла безветренная, а потому каждый звук в притихшем лесу разносился на десятки метров. Вот я и боялся пошевелиться. В какой-то момент начал уже сомневаться, что очередная машина сегодня вообще появится, но, слава богу, она приехала. И опять как по расписанию. Дальше как в банальном боевике: ужом проскользнул под мусоровоз и повис контрабандой на раме…

Добрались быстро — у меня даже руки сводить не начало. Грунтовка сменилась бетонными плитами, дорога вдруг резко пошла вниз, и машина опять притормозила. Совсем рядом лязгнули металлом двери, мусоровоз медленно вкатился в какое-то помещение и, шумно выдохнув выхлопом, затих.

Я дождался, пока затихнет звук торопливых шагов водителя, и перекатился к стене. Чувства обострились неимоверно — казалось, было слышно даже шум воздуха в лёгких. Прошёл чуть вперёд, осторожно выглянул из-за капота… и едва успел зажмуриться. Казалось, кусок стены с силой впечатался в лицо. Темнота…

Сознание возвращалось медленно, волнами. Перед глазами по туманным волнам плыли разноцветные звёзды, сзади кто-то монотонно бубнил на непонятном языке. Однако, не зря меня в детстве дразнили «чугунной башкой» — очень скоро шум в ушах исчез, и звёзды погасли.

— Очнулся, красавчик?

Передо мной, словно из ниоткуда, появилась девушка. Стройная, ухоженная. Длинные прямые волосы ровно растекались по плечам и сливались с чёрной шёлковой блузкой. Тоже чёрные, кожаные брюки плотно облегали стройные ноги. С такой приятно посидеть где-нибудь в баре, на виду у приятелей — пусть поверят, что и ты в этой жизни чего-то стоишь. Только не в таком виде как сейчас — привязанным к стулу.

Она подошла ближе. Наклонилась, всматриваясь в мои глаза. Я даже почувствовал слабый аромат хороших духов, но сейчас любой запах вызывал только тошноту.

— Очнулся, — кивнула девушка. — Кто ты и что здесь делаешь?

Она провела пальцем по моим губам и усмехнулась:

— Советую не врать, не поможет. Ты точно не один из нас, и сегодня гостей никто не ждёт.

Пока я лихорадочно соображал, куда попал и что теперь делать, девушка отступила назад, достала из кармана мой(!) бумажник и, легонько похлопывая им о ладонь, продолжила:

— Документы можно сработать любые, а вот деньги всегда говорят правду. И у тебя их нет. Почти нет. А значит, ты точно чужой. Если расскажешь всё честно, у тебя будет шанс выжить. Иначе…

Она выразительно провела бумажником по шее… Бывают в жизни ситуации, когда обманывать бесполезно. Ты это понимаешь не разумом, а чем-то более глубоким — на уровне инстинктов. Похоже, для меня такой момент наступил.

Я рассказал ей всё. Без утайки. Слабо надеясь, что могу рассчитывать на спасение. А может, уже и не хотел его вовсе. Мысли перепутались, осталось лишь желание выговориться…

Девушка вновь склонилась надо мной, но на этот раз пытка взглядом длилась дольше.

— Месть, — задумчиво произнесла она и неожиданно оживилась. — Это интересно. Знаешь, я всё-таки дам тебе шанс. При одном условии — ты должен обязательно довести дело до конца.

— Но почему? — удивился я. — Это же ваш человек.

— Это не мой человек! — жёстко возразила девушка. — К тому же, иногда тут бывает слишком скучно. Я оплачу твоё проживание в гостинице, но в остальном рассчитывай только на себя. У тебя три дня.

Она посмотрела и приказала кому-то, чьё присутствие угадывалось за моей спиной:

— Леон, посели его в «Блумберге». Но так, чтобы никто не знал…

Позже, свалившись на кровать в маленьком номере, я в сотый раз задавался вопросом: «Зачем судьба подарила мне надежду?» Но ответа так и не нашёл. Даже реальная возможность наказать убийцу брата больше не радовала…

Не знаю, сколько я проспал. За окном всё так же мерцали огни рекламы, мелькали фигуры редких прохожих, едва слышно звучала музыка на первом этаже гостиницы. Ничего странного для ночной жизни любого города. И всё же чувствовалась в этой обыденности какая-то фальшь. Что не так? Боже, как же пустяковое сомнение может отравить жизнь!

Рука сама собой нащупала пульт от телевизора, лежавший на тумбочке возле кровати. Вспыхнул экран, сознание с радостью отвлеклось на эпизод из старой комедии: толстая женщина активно пыталась запихнуть своё пышное тело на заднее сиденье автомобиля, где и так уже сидели два человека… Автомобиль! Так вот что никак не укладывалось в голове! За всё время я не видел ни одной машины! И звуков клаксонов не слышал. Это действительно очень необычно.

Желание выяснить причину выгнало меня на улицу. Я уходил всё дальше от гостиницы, сворачивал в проулки, возвращался. Машин нигде не было. А ещё не покидало ощущение, что я нахожусь вовсе не на улице. Её всегда чувствуешь — по характерному запаху, по обязательным порывам ветра, по звукам, которые эхом отбиваются от стен и разбегаются во все стороны. И неба не видно, как будто его и нет вовсе. Чувствуешь себя мышью, запертой в лабиринте гигантского подвала.

И ещё одна странность: по обе стороны улицы светились окнами только кафе, бары и гостиницы. Я даже приметил бордель с откровенной рекламой на фасаде. И ни одного обычного жилого дома, ни одного офиса или конторы. Обязательных газонов и деревьев не было тоже…

Лента растрескавшегося бетона под ногами упёрлась в массивные металлические ворота. Похоже, из совсем недавно наспех обновили — запах свежей краски до сих пор не выветрился, а сквозь небрежные мазки отчётливо проступала огромная цифра «7». В свете яркой лампы под потолком все неровности старого покрытия были хорошо видны.

Стоп! Под потолком?! Я всмотрелся внимательно — точно, ошибки нет. Серый бетонный свод с характерными рёбрами жёсткости ни с чем не перепутаешь. Но почему я его раньше не замечал? Хотя, понятно — все фонари на улице сверху закрыты колпаками, потому и потолок тонет в темноте. Значит, всё-таки подвал…

На исходе третьи сутки. Я давно понял, что весь этот город — бутафория. Прихоть больного разума, тот самый бандитский притон, который я хотел увидеть больше всего на свете ещё месяц назад. Что ж, теперь я у цели, но радости не чувствую. Да и жгучее когда-то желание отомстить испарилось. Вообще ничего не хотелось. Разве что надраться, как советовал Зак. Пропить последние пару сотен и умереть в беспамятстве. Живым меня всё равно отсюда не выпустят, а надежды отыскать убийцу уже нет. Одиночке в незнакомом городе, где с тобой и разговаривают-то сквозь зубы, легче потерять, чем найти…

Небольшой бар, не лучше и не хуже прочих, показался мне вполне приличным местом, где можно справить тризну. Я придвинул ближе наполненный до краёв крепчайшим кубинским ромом стакан. Дёшево и сердито — денег точно хватит.

— Скис, красавчик?

От неожиданности я чуть не опрокинул стакан. Рядом полуприсела на высокий стул незнакомка, так «радушно» встретившая меня три дня назад. Где-то за её спиной тенью пристроился и Леон.

Она затянулась дымом тонкой сигареты:

— Сдался? Напрасно, ведь ты почти нашёл его. Он там, напротив. Второй этаж, комната двадцать два. У тебя ещё ровно пятнадцать минут. Справишься? Тогда и с тобой решим.

Я справился. Хотя до последнего момента не был уверен, что смогу нажать на курок. И не смог бы, если бы убийца не наговорил слишком много. Угрозы и просьбы о пощаде меня вообще не трогали, но когда он назвал заказчика… Меньше всего я ожидал услышать имя друга-полицейского. Теперь уже бывшего друга. Зато у меня опять появилась цель, ради которой стоило пожить ещё немного…

— Ты можешь остаться, работа найдётся.

— У меня есть ещё одно дело. Там, на поверхности.

— Опять месть? — девушка щёлкнула зажигалкой, посмотрела на огонёк и отложила сигарету. — Леон мне рассказал. Лучше забудь — она выжжет тебя изнутри, уж я-то знаю точно. А здесь умирает даже ненависть.

— Не могу.

Она посмотрела долгим взглядом, и я заметил, как в её глазах неожиданно блеснули тёплые искорки. Затем достала из сумочки карточку, неторопливо подвинула ближе ко мне:

— Как знаешь. Если надумаешь вернуться, покажешь её на входе и скажешь, что к Тесс. Охрана пропустит…

Не помню, как добирался домой. Ровно гудел мотор мотоцикла, завывая на подъёмах, мелькали картинками комиксов придорожные кафе и заправки, уплывали прочь люди… Чужие, нереальные. Настоящим было одно — лицо бывшего друга-полицейского и те слова, которые хотелось сказать. Я сотню раз представлял эту картину: как я войду, что буду говорить, как нелепо он станет оправдываться. И рука у меня не дрогнет…

— Вернулся? — он нервно ворохнул кочергой угли в камине. — Рад, что ты выжил.

— Правда? А я вот жалею, что не сдох прямо там, когда прикончил наёмника.

— Зря ты так, — он даже не поднял головы, — твой брат погиб случайно. Никто не собирался его убивать. Дикое стечение обстоятельств.

Он, наконец, отбросил кочергу в сторону и посмотрел на меня:

— Люди, которых ты нашёл… Да, наёмники, но служат хорошей цели. Там, где закон бессилен, они восстанавливают справедливость.

— И тебе приятно чувствовать себя бессильным?

— Это всего лишь способ. Мерзкий, но эффективный.

— А мой брат?

— Кто его просил вмешиваться? Отошёл бы просто в сторону, и ничего бы случилось!

— Так он ещё и виноват, да?

— Нет. Просто не повезло.

Я неспешно передёрнул затворную раму. Как будто проделывал это тысячу раз. И пытался отыскать в глазах бывшего друга хоть что-то: страх, ненависть или раскаяние. Но видел только насмешку.

— Ты ничего не изменишь, — покачал он головой.

— Хотя бы попробую…

Вновь рокот мотора и знакомая дорога. В кулаке зажата карточка, мой долгожданный счастливый билет. В один конец, без надежды вернуться. Впрочем, уже всё равно — внутри пусто и холодно, как будто вместе с пулей бывший друг забрал и способность хоть что-то чувствовать. Осталось лишь безразличие пыльного пса из харчевни Сент-Хорса.

Я возвращаюсь, Тесс! А следом сбежится вся полиция штата. Убийство первой степени не прощают. И вот тогда ваше бандитское кубло исчезнет! Ты права, ненависть способна спалить душу, и моя сгорела дотла…

Казалось, Тесс даже обрадовалась. Подошла ближе, поправила лёгким движением воротник моей рубашки и улыбнулась:

— Всё-таки пришёл. Я уже не верила.

Сейчас она была совсем не похожа на ту безжалостную стерву, которая встретила меня несколько дней назад. Совершенно другой человек — милая девушка, неизвестно по какой прихоти судьбы оказавшаяся в этом мрачном подвале. И радуется, наверно, искренне. Вот только не догадывается, что её ждёт. Как изменится твоё лицо, Тесс, когда узнаешь?

В какой-то момент мне стало её жалко. Хотя, нет — это не жалость. Чувства убиты, а уколоть пытаются, скорее всего, остатки совести: что я про неё знаю и почему вообще решил, что она настолько виновата?!

— Тесс, мы можем поговорить… наедине? — я посмотрел на стоявшего в углу комнаты Леона.

— Конечно, — кивнула она и махнула рукой охраннику.

Как-то по-детски махнула, беззаботно. Опять кольнуло сердце — может, зря я это затеял? Хотя, уже поздно что-то менять. Даже если бы сильно захотел, исправить ничего нельзя. И промолчать теперь тоже не получится…

Она слушала молча. Я всё ждал, что Тесс начнёт возмущаться, кричать, позовёт Леона. Но… Она лишь иногда прикусывала нижнюю губу и едва заметно щурилась. Потом медленно села за стол, сложила руки как школьница на парте и опустила на них голову, искоса посматривая на меня. В её взгляде по-прежнему не было даже намёка на злость или раздражение.

— Знаешь, — вздохнула Тесс, — когда-нибудь так и должно было закончиться. Ты или кто другой…

— Но…

— Не перебивай! — недовольно поморщилась она. — Думаешь, я помогла тебе от скуки? Как же!

Тесс встала и вновь приблизилась вплотную.

— Несколько лет назад я сама оказалась здесь по той же причине, что и ты. Вот только духу мне не хватило идти до конца, и никто не помог. Никто! Знаешь, как тяжело годами выдавливать из себя боль? Теперь легче — хоть что-то успела сделать, а сидеть тут надоело давно.

— Почему просто не ушла?

— Куда? Может, если бы тогда у меня хватило сил, я бы смогла добраться до второго края, — она натянуто улыбнулась. — У бездны всегда два края. Не знал? От боли к пустоте… Мне уже не выбраться, а ты ещё можешь спастись. Беги, пока не поздно.

— Поздно. Думаю, наверху уже полно копов.

— Есть способ.

Тесс быстро подошла к двери и рывком открыла её, впуская охранника:

— Леон, задержи мусоровоз. Надо взять пассажира.

— Подожди! — я кинулся следом. — Меня всё равно узнают.

— Ты поедешь внутри, — усмехнулась она. — Придётся немного потерпеть…

Я почувствовал, как пустота внутри стремительно заполнилась. Ощущения были знакомыми и в то же время совершенно новыми. Играли оттенками, переплетались, создавали удивительные смеси, которые, как мне показалось, не испытывал до сих пор ни один человек. Когда хочется плакать и смеяться одновременно, кричать и слушать тишину, пить воздух до колик в лёгких или раствориться в сполохах далёких зарниц.

— А как же ты, Тесс?

— Мне не вырваться, — ответила, как выдохнула, она.

Слова отозвались болезненным раздражением — только я виноват в том, что её ждёт. И тут же на смену пришла злость на самого себя. Эмоции бурлили, готовые в любой момент дойти до крайней точки.

— Один не поеду! Или вместе, или я остаюсь тоже!

— Не надо…

— Тесс, послушай. Я виноват. Отплатил за помощь подлостью, прости. Теперь моя очередь помогать. Ты успеешь сделать свой шаг. Ещё не поздно, Тесс!

— Ещё не поздно… — эхом откликнулась она…

Мусоровоз мягко покачивался на неровностях дороги. Правда, в бункере толчки чувствовались с утроенной силой. Старое одеяло, брошенное предусмотрительным Леоном, помогало слабо — каждая банка или пластиковая бутылка так и норовила впиться в бок острым ребром. Жаль, что за время поисков я сильно похудел — лишний жирок сейчас оказался бы весьма кстати.

Неожиданно бункер тряхнуло особенно сильно. Я инстинктивно выбросил вперёд руку, ударившись костяшками пальцев о металлический раскос на стенке бункера.

— Чёрт!

— Больно? — Тесс прижала мою руку к груди и легонько подула на онемевшие пальцы.

Её сердце билось часто-часто, как у перепуганной птицы. И так же жарко подрагивало тело Тесс. Казалось, это тепло втягивалось ладонью, наполняло и заставляло уже моё сердце стучать в такт. Я чувствовал, как оно, шипя протуберанцами, горячим клубком сворачивается в середине живота.

Руки сами собой сомкнулись на спине Тесс, и маленькое солнце внутри взорвалось. Волной ударило в голову, вернулось обратно, опускаясь всё ниже и ниже, и, казалось, раскалилось добела. Я прижимался к Тесс, пытаясь протолкнуть в лёгкие хоть один маленький глоток воздуха.

— Сейчас, сейчас, — как сквозь ватные заглушки пробился её голос. — Сейчас всё будет хорошо.

Никогда не чувствовал себя столь беспомощным. Её пальцы торопливо дёрнули молнию на моих джинсах, расстегнули пуговицу, а я не мог расцепить свои, чтобы сделать то же самое и с ней…

— Всё будет хорошо, — повторила она, захватив мои бёдра ногами.

Тесс с трудом перетянула мою руку на живот, потянула вниз — пока пальцы не упёрлись в основание полыхающего внутри огня.

Он отозвался. Рёвом, в котором потонули другие звуки.

И, словно на зов, пришла прохлада. Огонь и лёд стремились навстречу, но никак не могли пробиться друг к другу.

— Помоги мне, — с придыханием шептала Тесс. — Ты обещал…

Наши пальцы переплелись, то обжигаясь прохладой, то вспыхивая пламенем. И стена рухнула… Огонь ринулся вперёд, к гибели, но не умер. Растёкся облегчением до дрожи в ослабевшем от борьбы теле…

— Всё будет хорошо…

Я был уверен, что она улыбается, хоть и чувствовал её слёзы на своей щеке. Конечно, будет, Тесс! Ты успела. Мы успели…